Наши ночи былого почти столь же туманны, сколь ночи прочей семьи Каина, во многом к моему сожалению. Для нас, как ученых и советников, это любопытно и поднимает многие вопросы. Погрузились ли мы в наши исследования по причине собственной истории? Или же у нашего основателя были какие-то свои темные планы? Таким всегда был и всегда будет вопрос – такова природа Джихада.
Ночь Еноха, Второй город и Жажда странствий
Лишь Каппадокий помнит времена, когда правил Енох, наблюдая за всеми событиями с той ясностью, как будто он их записывал. Каппадокий не породил ни одного чада в ночи енохского царствования, и не породил ни чада во времена Второго города.
Каппадокий не был одиноким в отличие от Каина, ибо Посвящение не было проклятием для нашего основателя. Скорее Посвящение дало Каппадокию возможность изучить вечный вопрос, грызущий людей по сей самый день – таинство смерти. Очарованный лабиринтами нежизни, Каппадокий посвятил свои часы бодрствования раскрытию ее тайн. Каппадокий долгие годы учился и изучал и экспериментировал, пока прочие чада Каина сражались и горели и уничтожались. У него был свой собственный совет, включавший иногда Вентру или Саулотов, и он никогда не желал отягощать других грузом решения загадки краткости цикла жизни. Многие Каппадокийцы также считают, что Каппадокий не желал делиться своими открытиями и держал их у себя в целях сохранения тайны.
Когда Потоп обрушился на землю, Каппадокий так и не приблизился к ответу на загадку. Когда свершилась отцеубийственная измена, ускорившая падение Второго города, Каппадокий понял, что ответ ускользал от него, потому что он не понимал вопроса.
И с этим озарением Каппадокий решил породить чадо. Бежав из руин Второго города на родину, принадлежащую ныне туркам-сельджукам, Кападокий посвятил первого из своего рода, простого путника по имени Каиас Койне.
Именно в то время Каппадокий впервые пережил свои прорицающие видения. Наш основатель видел себя в окружении множества своих чад, скорбящих об утрате кого-то неизвестного. Поделившись своим сном с Каиасом, Каппадокий и его чадо вгрызлись в эту новую тайну со страстью, не уступающей их поиску ответа на головоломку смерти.
Каппадокий и Каиас затем породили чад, дабы те помогали им в их изысканиях, включая Иафета и Лазаря, служивших им тысячу лет утешением и помощниками в поисках ускользающих ответов. Они странствовали по всему миру, наблюдая за взлетом и падением королевств, кормясь, когда чувствовали в том нужду, и открывая подсказки на каждом шагу. Каппадокий беседовал с Зороастром и Буддой, обогатившись у этих пророков великим знанием того, что же он ищет в вечном таинстве. Он ходил по землям Вавилонским с великим Навуходоносором и видел Висячие сады. Он вопрошал Александра Варвара и озадачивал Птолемея. Каппадокий долго беседовал с Антиохом Селевкидом и множеством греческих мыслителей.
Но никто не дал ему ответов, которые он искал.
О ПородителеОчень мало известно о Каппадокии до его Посвящения, кроме того, что он был жрецом, шаманом или святым приверженцем радикальной философии. Но даже это утверждение в лучшем случае сомнительно, потому что никто не может установить его первоначальную веру или хотя бы привести одну из его ранних догм. Схоласты клана указывают на Еноха, определяя Каппадокия как одного из касты смертных рабов могучих Каинитов времен из расцвета. Истинное имя Каппадокия унесено ветрами Истории, оно известно лишь ему самому и нигде не записано. При постепенном смешивании культур, вызванном мировым прогрессом, Каппадокий выбрал себе имя, открывавшее лишь его происхождение и ничего больше, и именно его назвал Каину и его чадам, когда те избрали Каппадокия для Посвящения. «Из Каппадокии» - вот и все, что знает мир об этом загадочном Каините, и это может оказаться всем, что мир когда-либо узнает. Одни Каиниты считают, что Ашур породил Каппадокия, а другие – что Ашур и был самим Каппадокием. Как бы там ни было, многочисленные источники определяют поколение Каппадокия как третье, и большинство Каинитских апокрифов исчисляют второе поколение лишь тремя вампирами. Данная нестыковка служит искрой, разжигающей споры многих Каппадокийцев – так был ли основатель из третьего поколения или четвертого? Был ли Ашур из второго поколения (ужасная перспектива, подтверждающая правомочность генеалогии Ассамитов)? Или он был из третьего, а Каппадокий его Выпил? Если ли хоть какая-то правда в перешептываниях о том, что Ашур породил и того, кто стал Баали? Или данные о Каппадокии неверны от начала и до конца? Аналогичные источники также подтверждают прочие особенности существования Каппадокия, уделяя особое внимание его частым периодам летаргии. Как и многие его возраста и силы, основатель проводит очень много времени спя бескровным сном Древних. Однако в отличие от большинства прочих Старцев (Допотопных?) сон Каппадокия судорожный и скоротечный, как у страдающего бессонницей или ребенка. Известно, что он периодически восстает от своей летаргии, делает какое-нибудь дело или издает какой-нибудь загадочный декрет и вновь погружает в сон. Обычно на этот факт ссылаются как на одну из основных причин того, что Клан Каппадокийцев такой раздробленный и децентрализованный – из-за того, что его основатель может в любой момент встать и изречь новое указание для своих чад, ни один вампир или группа не может навязать клану собственные цели. Даже Иафет Каппадокий и Август Джованни, чаще других видимые (если так можно сказать о четвертом поколении) отпрыски основателя подвержены случайным и непрогнозируемым период дисфункции |
Первое Откровение
Несмотря на откровенную бесплодность своих странствий, Каппадокий не сдавался, посылая на поиски в мир и своих потомков. Неужели не было никого, кто мог бы явить ответ на тайну смерти? Ведь наверняка этими вопросами задавались и другие. Кто может дать ему прозрение?
Он набрел на ответ, когда странствовал землями Евреев, расположенными сразу на юге от его родной Каппадокии. В своих поисках он утратил счет объектам исследования. Но любое количество изученных мертвых тел и выслушанных хриплых слов отходящих душ не могло открыть простое утверждение, свидетелями которого живые были каждый день. Лишь Господь Бог знает великую истину.
Каппадокий отыскал одинокий шатер на равнинах Ханаана, далеко от городов Газа и Иерусалим. Внутри трепетал слабый свет, но все было тихо. Одиночество висело в воздухе, но Каппадокий перепутал его с отчаянием.
Усталый, разочарованный и умирающий от голода обрушился наш основатель на шатер аки зверь хищный. В тот момент он собирался узнать ответ, убив его сосуд, дабы утолить жажду Зверя.
И ворвался он в шатер с очами пылающими, и заговорил к Жиду напуганному:
- Ищу я ответа на смерть. Возможно, ты мне его откроешь.
- Знаю я, что не в силах моих воспротивиться. Но и то знаю, что Господь защитит меня, - ответил Жид.
- Кто ты такой, чтобы Господу было дело до твоего благополучия? – иронически прорычал разъяренный Старец, едва сдерживая муки жажды.
- Я всего лишь человек. Господь заботится обо мне, ибо Он суть Владыка, Непостижимый (Могучий) и Благий, - пришел слабый ответ.
Каппадокий остановился, Зверь исчез из взгляда.
- Твоя простецкая мудрость спасла тебе жизнь, - так он молвил, и Зверь покинул душу его.
И проклял Каппадокий себя за глупость свою. Вот он стоит, чадо Каиново, тысячи лет странствующее по всему творению (Божьему), спрашивающее жалких смертных в поисках прозрения к вопросу без ответа. Тысячи лет потрачены впустую! Если он действительно хочет узнать, ему следует слушать у ног Господа.
Храм в Эрджиесе
Воспрявши духом со своим вновь обретенным фокусом, Каппадокий послал весточку всем своим чадам об имеющихся у него новостях крайней важности. Ровно через месяц всем членам его рода надлежит собраться в вырезанном в скале городе Горем готовыми услышать новости своего основателя.
Когда Каппадокийцы собрались, основатель сказал им, что новое направление поисков требует, чтобы они были ближе к Господу. И первый шаг в решении головоломки включает физическую близость к небу.
Каппадокийцы никогда не страдали избытком дисциплинированности. А потому странным было, когда ночью свыше 1200 лет назад процессия монахов Грабителей могил поднялась на вершину горы Эрджиес в центре Каппадокии. Истории о той ночи просочились в мир по разветвленным каналам Каинитов. Вурдалаки просыпались, чтобы обнаружить, что их гостеприимные хозяева-каппадокийцы исчезли. Восточные царьки слышали рассказы об обширной армии бледных вампиров, идущих через их города. Странствующие купцы, ставшие добычей клыков не столь сосредоточенных групп Каинитов, наблюдали за мрачной процессией под прикрытием деревьев. И прочие скитальцы смотрели, как молчаливый легион шагает вперед и вперед.
Эрджиес, также известная как Аргей, служила домом для разрушенного и забытого монастыря, который тем не менее захватили чада Каппадокиевы, с ходу убив четыре сотни обитавших там людей и единственного арендатора-Каинита. Под руководством Каиаса Коине монахи взяли монастырь штурмом, после чего сразу же вернулись к своей мирной натуре.
В храме не было ничего еретического, прежние обитатели не имели никаких дел с демонами и вели аскетический образ жизни. Единственный тамошний вампир, Малкавиан, известный только как Алголь, принял Окончательную Смерть после обвинений в бытии Осирисом, питавшимся монахами под личиной пророка. За одну ночь храм лег на совершенно другой курс, посвященный новому учению.
Не успел храм пасть, как новости уже разошлись. Каиниты по всей земле дивились мотиву Каппадокийцев, хотя Канаиль и продолжили заниматься своими делами, реагируя в своей обычной наплевательской манере. Любопытные яко тати пробирались в нощи по Эрджиесу, надеясь хоть одним глазком узреть ужасные оргии и извращенные ритуалы, которые само собой должны были там проводиться. Но вместо этого они нашли только монахов.
Храм переменился мгновенно. Каппадокийцы работали без устали, перестраивая монастырь под свои нужды, ломая старые стены и возводя новые. Они вырыли огромные подземные помещения и построили библиотеки и мавзолеи над ними. Всего через несколько месяцев обновление храма было завершено. С той поры у храма были сотни имен, все связанные с просвещением и открытием тайн. Для тех, кто знал Каппадокийцев, храм был местом, где сама смерть служит единственным объектом изучения. И хотя подавляющее большинство клана Каппадокийцев прилагала свои усилия где-то еще, все Каппадокийцы могли посещать храм в любое время, чтобы сделать доклад, изучить или просто отдохнуть.
Установив свой новый дом, собравшиеся Каппадокийцы провозгласили, что будут собираться для собственного блага каждый год в зимнее солнцестояние. Тут они будут обсуждать свои исследования и выражать свои мнения по вопросам клановых дел.
Подъем Христианства
Вскоре после захвата Эрджиесского храма христианство начало распространяться по Западному миру. Каппадокийцы открыто приняли христианство, как мы принимаем любую веру, которая может помочь нам проникнуть в природу духа. Земли Каппадокии стали царством защиты для гонимых христиан, которые, хотя религия была на подъеме, все еще встречались с противодействием. Два каппадокийских города, Деринкую и Каймакли, вырубленные в самой земле, приютили многих христиан во время ранних ночей нетерпимости.
Каппадокийцы служили орудием роста христианства, вырубая церкви и монастыри в скалах этой земли. По сути, члены клана активны на Родине нашего основателя по сей день, содействуя Элмали Килиз, Каранлик Клилиз и Узумлу Килиз, церквям, заботящимся о нуждах христиан в сей святейшей земле.
Сам будучи последователем учений Христа, Каппадокий укрылся с несколькими своими чадами в подземном городе Деринкую. Вампирам нравился холодный сухой климат подземного города, а предлагаемая им защита от солнца была несравненной. Многие из них стали активно нести и учить христианские мысли детям Сета. Прочие укрылись в скрытной тьме, еще усерднее работая над пониманием.
В это время Каппадокий понял, что его род не должен полностью сосредотачиваться на раскрытии загадки. Следуя философии, выраженной отцом истории Геродотом, предводитель инструктировал тех, с кем говорил «во всех вещах будь умеренным». Каппадокийцы последовали совету своего основателя, укротив свой поиск изучениями в прочих царствах опыта. Этот период был свидетелем роста числа Каппадокийцев библиотекарей, философов, теософов, картографов, лингвистов и ученых в многих других сферах. Некоторые ранние нонкомформисты даже даровали Посвящение путешественникам, воинам и гражданским слугам. Причина этого, по их словам, была в том, чтобы удержать клан от Застоя. Тысячу лет клан следовал за ложными целями. Возросшие контакты с более широкими кругами людей помогли увидеть свет новым точкам зрения. Изучения мертвых велись неослабно, а тем временем ряды клана Каппадокийцев пополнялись беспрецедентным количеством новых членов.
Каппадокий-христианинХотя Каиниты прослеживают свое происхождение по библейским историям и документам, поражающее меньшинство Древних являются по сути христианами. Большинство из них признают христианского Господа, но ставят себя либо вне религии, либо над нею, считаю веру выдумками смертных. Что создает любопытное взаимоотношение вампиров и мира – возносятся ли они на Небеса или пируют ли в своей проклятости? Как их агностицизм объясняет их происхождение от Каина, убившего своего брата Авеля в качестве подношения Господу? Каппадокий этими сомнениями не терзался. Даже в своей смертной жизни основатель был жрецом, вполне сознающим труды Господа, хотя в ту пору он и не был христианином. (Ночь Еноха намного предшествовала возникновению христианства). Причиной же полного обращения Каппадокия в веру было чудо, прямиком ниспосланное Господом. Путешествуя по землям, кои он называл домом, Каппадокий обнаружил, что впал в грех отчаяния. Сотни лет искал он неких новых прозрений в таинство смерти. Эти поиски оказались бесплодными, и бремя его дела тяжким грузом давило на плечи. И как-то ночью он решил сдаться. Улегшись на конус вулканического камня и сомкнув глаза, Каппадокий воспользовался Дисциплиной Протея, чтобы погрузиться в землю. Там оставался он бессчетные ночи, говорят, аж тридцать лет и три года. Каждую ночь он пробуждался, еще слабее, чем прежде, но отказывался подняться и вернуться к тщетным поискам. Казалось, он останется там навеки, либо падет под клыками младшего Каинита, но наконец, по прошествии неведомого количества лет, узрел он ангела. И сказал ангел, что не бывать такому – судьба Каппадокия искать ответ, и Господь желает, чтобы поиск был завершен. - Я не могу, - горько запротестовал основатель, - ибо я слишком слаб. - Тогда я сделаю тебя сильным, - отвечал ангел и порезал себе запястье мечом святого света. Кровь засочилась по руке ангела, и несколько капель упали на губы Старца, возвращая ему силы и в то же время сжигая его силой веры. - Господь хочет, чтобы ты преуспел, молись, чтобы не разочаровать Его, - с этими словами ангел вознесся обратно на Небо. Каппадокий вырвался из земли, разбрасывая во все стороны ливень каменных осколков. Утолив остаток своей яростной жажды проходящим мимо арабским караваном, Каппадокий вновь зашагал по земле. Отныне и впредь он принял веру христианскую, зная, что Господь избрал его для великих дел. |
Ужасный Египет
Комментаторов-Каинитов, похоже, удивило, что клан Каппадокийцев исторически пренебрег Египтом, как местом сосредоточения. Давно признанный землей мертвых, Египет казался основным выбором для клана ученых, желавших открыть природу смерти и ее тайны. А потому Египет был бы великолепным вариантом.
К несчастью, Египет приютил проклятие Змей, гнусных последователей неживого полубога Сета. О самом Сете Каппадокийцы знают немногим больше, чем представлено в местных преданиях. Поимо этого они знают, что сказано в «Книге Нода» - Сет был одним из 13 Старцев, от которых произошли кланы. Лишь очень немногие Каппадокийцы встречали Сета по причине его огромного возраста и нечеловеческой секретности. Это не столь уж странно само по себе, поскольку лишь очень немногие Каппадокийцы встречали кого-то из третьего поколения.
Однако Каппадокийцы знакомы с последователями Сета. Отношения у них не шибко приятные, особенно с учетом того, что Каппадокийцы стремятся изучать неповрежденное, а Сетиты стремятся изгадить все, к чему прикасаются. Командировки в Египет почти всегда оказываются неизменно бесплодными, выгоды от них перекрываются высокой ценой необходимости иметь дело со Змеями.
Во времена распространения христианства под владычеством римского императора Нерона, святой Марк принес в Египет то, что стало коптской верой. Каппадокийцы, следуя под знаменем христианства, укрылись среди паствы, надеясь установить тайные аванпосты в этой давно порочной земле. Но Сетитам достаточно было лишь услышать о вампире в монастыре, чтобы заполонить коптские церкви своими погаными шеренгами и перевернуть каждый камень, пока Каинит не обнаружится. Каппадокийцев (и остальных вампиров – вряд ли можно обвинить Сетитов в дискриминации) затем подвергали совращающим практикам с целью сбить с пути. Как могут подтвердить некоторые Грабители могил, увлеченный на Via Serpentis Каппадокиец зрелище отвратительное.
Тем не менее, Каппадокийцы все еще пытаются проникнуть в Египет, проводя тихие и тайные крестовые походы в земли за Средиземным морем из дома своих предков. И несмотря на то, что были достигнуты весьма незначительные успехи в борьбе с испорченной нежитью в обжигающих песках Египта, никто от этого не выиграл. Многие до сих пор продолжают бороться, надеясь быть именно теми, кто переломит череду клановых неудач.
Исход из Деринкую
Вышло так, что привычки Каппадокия начали беспокоить людей Деринкую. Хотя прохладный воздух подземелий сохранял трупы, которые любил изучать Каппадокий, близость покойников заставляла подземных обитателей нервничать и чувствовать себя неуютно. Вампир и его чада почувствовали отвращение смертных детей Сета, и еще глубже погрузились в свои жуткие изучения.
Наконец терпение людей лопнуло. Они по горло были сыты мертвенно-бледными вампирами, тихо шныряющими в катакомбах. Слишком долго они терпели неприятные и нечистые ритуалы, свершаемые этими странными, однако доброжелательными монстрами. Они отдали довольно своей крови, поддерживая беспокойное присутствие этих паразитов, все глубже погружающихся в таинства, которых человеку веры знать не следовало.
Каппадокий поговорил с народом, выяснив, что растущие ряды его семейства непомерной ношей легли на этих смертных – они страдали от малокровия из-за частых кормежек и от болезней из-за постоянной близости исследуемых не законсервированных трупов.
Понимая горести людей, основатель осознал, что совершил критическую ошибку, даруя Посвящение с такой легкостью. Он вернулся в Эрджиес предаться размышлениям над переведенной «Книгой Нода» - в Рассказе о Первом Городе заметил он запрет на расточительное распространение Каиновой крови и грех, что следовал от непослушания его чад. Тут Каппадокий припомнил ночи, когда сидел, читая, единственный представитель своего рода, в то время как его проклятые братья и сестры плодились с беспричинной расточительностью. Сожалея о собственной беспечности, он вновь призвал свою семью на собрание, на этот раз в самых нижних покоях побратима Деринкую – города Каймакли.
Никто, кроме самого Каппадокия, не мог подготовиться к собранию. Пророческое видение этого события подсказало основателю, что он должен делать, еще до того, как прибыла толпа.
Пир невежества
Подземные коридоры и комнаты Каймакли могли вместить до 15,000 обитателей. В ночь заседания собрались 12,000 вампиров клана. Нас объял страх. Как могла группа, известная как «Клан Смерти», оказаться столь плодовитой? Откуда нас столько набралось?
На время этого абсурдного и разношерстного съезда Каппадокийцы заняли место жителей Каймакли, изгоняя их из домов по ночам, пока продолжались заседания. Не прибегая к насилию и при помощи Каиаса и Иафета, Каппадокий провел чистку клановых рядов.
- Кто среди вас не помогал строить или планировать церковь или храм? – Спросил основатель, отправляя ответивших за Каиасом вглубь города.
- Кто среди вас не умеет читать или писать? Кто не следует Via Caeli? Кто не начал поиск ответов на великую загадку? – Медленно, но неотвратимо ряды собравшихся Каинитов редели, когда все больше и больше из них спускались вглубь города. Ясное дело, у основателя были планы на их счет. Он, несомненно, поставил бы наиболее компетентных руководить в этом новом ордене.
Когда он задал свой последний вопрос и послал последних отобранных Каппадокийцев в глубины Каймакли, основатель приказал Каиасу и Иафету навеки запечатать вход в город. И когда жернов запирал воющую яму приговоренных Каинитов, Каппадокий наложил на врата свое предупреждение: «Да не выйдет отсюда ни единое чадо Каиново, да ни войдет ни единый сын Сетов».
Отворачиваясь от братской могилы, основатель вытер горячие слезы крови. Его беззаботность и недальновидная одержимость обрекли тысячи его невиновных, но оставленных без отчего призрения, чад. Лишь его лицемерие да остатки человечности спасли его и немногих избранных от той же участи.
- Ступайте отсюда. Это место проклято, - сказал Каппадокий смертным жителям Каймакли. – Уходите и никогда не возвращайтесь.
И по сию ночь держится печать, хотя все запечатанные наверняка впали в летаргию или стали жертвами клыков своих братьев. Однако никто не может сказать наверняка, поскольку никто не хочет испытывать печать Каппадокия, не дающую Каинитам выйти оттуда.
Отсутствие Лазаря
Пока Каппадокий запечатывал Каймакли, Иафет отозвал пошептаться Каиаса. Никто не видел на съезде их брата Лазаря, и Иафет считал, что отсутствие чада – это оскорбление их отцу. Пускай и не сразу, но Каиас согласился навестить дом их брата и выяснить, почему это Лазарь счел себя выше эдикта основателя.
Лазарь уже давно обитал в огненных землях Египта. Не убоясь проклятия Сета, Лазарь выбрал несколько отважных Каппадокийцев и устроил убежище возле берегов Нила. До этой ночи темные шепоты обвиняли Лазаря в уступчивости желаниям Сета, а некоторые даже приписывали Клятву Крови пропавшим Каппадокийцам.
Как бы то ни было, а визит Каиаса восторга не вызвал. Лазарь и его товарищи, конечно же, слышали призыв основателя, но имевшийся средь них провидец предвидел ужасные последствия ответа на призыв. Можно заподозрить, что Лазарь боялся, что Каппадокий увидит проклятие Сета на его душе.
- Брат мой, - сказал Каиас, - ты наверняка слышал призыв нашего отца.
- Воистину так, Каиас, - ответил Лазарь.
- И наверняка ты собирался внять ему. Какая же великая напасть не позволила тебе это? – вопросил Каиас, начиная гневаться на высокомерие своего кровного брата.
- Отнюдь не я выдумал эту напасть, брат. Напасть, уготованная нашим отцом, не пустила нас.
Гнев охватил Каиаса. Да кто Лазарь такой, чтобы ставить под вопрос волю Каппадокия? Обуянный жаждой убийства Каиас прыгнул на Лазаря, пока тот в ужасе смотрел на него. Два древних вампира сошлись в битве столь эпических масштабов, что, говорят, Нил тек вспять весь следующий год. Но в конце, однако, даже умения и ухищрений Каиаса оказалось мало – прибег Лазарь к гнусному Серпентис, коий единогласно считается владением Клана Змеи. Пал Каиас, но и предатель Лазарь не избег ран тяжких, погрузившись в песчаную почву, и с тех пор его не видели.
Без руководства своего вождя египетские Каппадокийцы рассеялись ветром. Одни вернулись в Эрджиес молить о прощении Каппадокия. Другие просто странствовали бесцельно, идя туда, куда вела их судьба.
«Уклонисты»Во время призыва Каппадокия на Пир Невежества некоторые из нашей семьи оказались не в состоянии совершить путешествие. Было ли это из-за физической невозможности присутствовать, кочевого образа жизни, помешавшего услышать призыв, или некоего аспекта Каппадокийского предвидения, намекнувшего им не приходить, а только кое-кто избежал возможного заточения под Каймакли. Каппадокийцы, получившие название «Уклонисты», со временем возненавидели основателя своего клана, ибо никто не знал, не оказались бы они среди заточенных, если бы пришли. Они отреклись от всякой верности клану, преследуя свои собственные цели, и избегая любых обменов с бывшими сородичами. Они вели жалкие, одинокие нежизни, исполненные горечи от предательства и несправедливого приговора человека, за которым они когда-то искренне следовали. «Уклонисты» редко взаимодействуют с другими вампирами, а с Каппадокийцами – никогда. Встречаются они в окрестностях Святой Земли и в землях, принадлежащих мусульманам, вот и все. В последующие века этот крошечный осколок Каппадокийского общества сбежал от преследований Джованни и окончил в уединенных общинах на Гаити, в Португалии, на Ямайке и отдаленных африканских островах и заливах. Уцелевшие «Уклонисты» избежали Джиованнского отцеубийства благодаря своему отречению и отсутствию связей со своим бывшим кланом, и благодаря медленным, но значительным изменениям внешности. К 20-му столетию те, кто выжил, уже никак не могли сойти за человека, даже при тусклом свете, и отказались от всех претензий на Каппадокийское наследие. |
Второе откровение
Вскоре после Пира Невежества Каппадокию было еще одно сильное и неоспоримое видение того, какое будущее ждет его и его чад.
Каппадокий провидел Распятие – избитое тело Христа, приколоченное к кресту во искупление грехов детей Сета. Затем он увидел тысячи вампиров, которых приговорил к погребению незаживо, визжащих от гнева и нетерпения. Затем картина сменилась на Каппадокия и нескольких оставшихся от его клана Каинитов, уходящих прочь от заточенных чад.
И увидел Каппадокий параллель между этими вампирами и Сыном Божиим – ибо пожертвовали они собой, дабы остальные могли существовать.
Затем Каппадокий получил еще одно видение будущего, не настолько яркое, как ужасы предыдущего видения. Узрел Каппадокий себя на кресте. Иафет и Каиас вкладывали персты свои в раны его, а бесчисленное множество смертных людей стояли у подножия холма. Истолковал Каппадокий сие, как полномочие на жертвование себя, дабы сохранить человечество посреди враждебного моря вампиров.
Каппадокий знал, что должен достичь Божественности.
Каппадокий и его ближайшие чада посвятили себя обретению божественности. В ходе исследований клана обнаружилось несколько упоминаний о силе каннибализма. Определенные документы заключают, что можно буквально стать Богом, поедая тело и кровь Его. Эти тексты включают писания гностиков и зороастрийцев, а также египетские отчеты о путешествиях между миром живых и мертвых. Выполняя ритуал, основанный на достижении крайнего мира и безмятежности, можно самому вознестись на Небеса, сесть на престол Господень и заодно уж отвести все человечество в Рай.
Эти фрагменты позабытого знания вдохнули в Каппадокия новую надежду. Согласно его истолкованию документов, если он достигнет Голконды и выпьет Господа, он сможет стать Господом. Даже лежа в летаргии, основатель грезил о мире Парадиза, и о том, как он его достигнет. В мечтах загадка вновь обрела ответ, но сам вопрос продолжал ускользать. Ответ заключался в том, что, если привести Рай на Землю, жизнь и смерть станет одним, бесконечным и нескончаемым. Вот только вопрос – как?
Влияние Каппадокийцев в Европе
Пока Каппадокий проводил свои ночи в изоляции в Эрджиесе, уцелевшие члены клана распространились по Европе, стремясь покинуть землю, что послужила гробницей многим их чадам и братьям. Часть осталась в Эрджиесе, другие поселились в земле, сейчас принадлежащей Турции и Византии, большинство оставили болезненные напоминания позади, двинувшись еще дальше на запад.
Именно в эти ночи вышел вперед наш неафишируемый альянс с Вентру. В обмен на условия для изучений, мы с радостью помогали Патрициям в консультациях и исследованиях. Так продолжается до сего времени, и этот симбиоз во многом продвинул наши изучения.
С помощью капитала Вентру оказалось намного проще продолжать наши медицинские исследования, как собственными силами, так и влияя на растущее медицинское общество цирюльников и травников. Деньги, престиж и связи Вентру открыли нам более многочисленные и более легкие входы к тем, кто находил забытые тексты и раскапывал полезные документы. Дворы Вентру (и, в какой-то степени, Лазомбра, хотя редок тот Магистр, кто держит совет с кем-то, кроме своих) были также космополитическими местами, где мы могли дискутировать с выдающимися мыслителями своего времени, как смертными, так и Каинитами. Наконец, Вентру обеспечивали прекрасную защиту от вездесущих опасностей мира – Люпины обнаружили, что нападать на нас в замках необычайно трудно.
Наше распространение по Европе оказалось бесценным, как было признано нашими ежегодными собраниями в Эрджиесе. Хотя мы и не ставили целью повышение влияния, тем не темнее, мы закрепились в уголках континента, где наша работа могла идти в задаваемом нами темпе. (Наш славный клан может похвалиться даже несколькими князьями в горстке разобщенных городов).
Наш клан часто обвиняют в узколобости, но на самом деле мы сильно изменились с нашего вселения в материковую Европу. Наши ряды разветвленные, в основном благодаря старейшинам, которые не желают повторения бесплодных странствий, последовавших за падением Второго Города. Среди нас много поэтов, жгущих сердца глаголом. Много среди нас жрецов и духовенства, заботящихся о вере и различных обителях Христианства, Ислама и язычества среди прочего. Мы посвятили художников и ремесленников и градостроителей, сохраняя их работы, удовлетворяющие основные нужды ночной жизни. (Разве не принимаем мы каждый вечер как само собой разумеющиеся вечные ответы, сокрытые в этих вещах?) Философы, цирюльники и ученые пополнили наши ряды, увеличивая источник знаний, столь милый нам. Даже камергеры и советники почтили наш клан, направляя феодальных владык даваемыми нами мудростью и пониманием.
Влияние внутри Церкви
Поскольку дух наш взывал к ответам на вечные вопросы, далеко не один из нас внял зову Церкви. В ранние ночи нашей миграции в Европу многие из нас надели рясы в изолированных монастырях. Уединившись вне досягаемости интриг прочих вампиров и испорченности городского общества, монахи-Каппадокийцы проводили ночи в одиночестве. Мы нашли весьма плодотворную нишу для преследования наших целей, будь то копирование книг или перевод рукописей. Живя среди людей без их ведома, Каппадокийцы распространялись как невидимый покров над землей, выпивая как можно меньше из братьев в монастырях или из животных в аббатских конюшнях. Большинство христианских монастырей приютили в свое время Каппадокийцев, а то и продолжают делать это поныне.
Подниматься на верхние ступени в Церкви всегда было трудно для нас, учитывая наш бледный вид и ночную природу. Тем не менее, мы проникли в каждое епископство святейшего престола, от католических пределов Англии до православных твердынь Восточной Венгрии. В эпоху, когда духовенство лишь начало пробовать привилегии, которые могут позволить себе сегодня, наши странности, которые мы сводили к минимуму, прощались. Там наши члены наблюдали и учились на каждом нюансе прихода. В качестве аббатов мы вели целые монастыри на поиски правды. Как епископы мы укрепляли труды наших союзников. Как скромные жрецы мы проводили полуночные мессы и бдения от вечерней до заутреней службы. Монахи и монахини Каппадокийцы лечили болезни среди смертных, созерцая энтропию и разложение и в нижайшем крепостном и в благороднейшем князе. Мы проводили последние церемонии равно по людям и Каинитам, возвращаемым в землю, когда последняя жизнь или нежизнь покидала их тела.
Трагедия отца ЮстасаВ конце 11-го столетия Каппадокиец, известный как отец Юстас, принял ответственность за приход в небольшом городке между Тулузой и Туром. Он был любим паствой, направляя приход твердой, но справедливой рукой, обещая великие награды Небес тем, кто принял щедрость Христову. Также он обещал вечные муки Ада тем, кто сбился с пути – в точности как следует любому хорошему жрецу. И чем больше и больше занимался Юстас жизнью своей паствы, тем больше его любили. Он излучал ауру спокойствия и набожности. Те, кто посещал его полуночные мессы, отмечали его бледность как своеобразный стигмат, показывающий его близость к Господу. Даже исповеди, проводимые в священном таинстве для тех, кому достаточно посчастливилось исповедоваться отцу Юстасу, приводили кающихся почти в восторг. Но в конце популярность Юстаса привела к беде. Перед уборкой особо щедрого урожая любящая паства жреца собралась у его церкви. Уверенные, что щедрость Господня проистекла от молитв его самого набожного слуги, толпа собравшихся у дверей крестьян потребовала показать им святого отца. Не вняв увещеваниям братьев, что отца нельзя тревожить днем, толпа хлынула в комнаты Юстаса, подхватила спящего жреца и отправилась веселой процессией на улицу, ликуя всю дорогу. И само собой, как только толпа выставила спящего жреца на солнце, вспыхнул тот от не ведающих пощады лучей пламенем, поглотившим его в считанные мгновения. И по сию ночь отца Юстаса помнят в том городке и почитают как святого, взятого к груди Господней по невежеству неуправляемой толпы. Бог дал, Бог и взял. |
И мирская политика
Хотя лишь очень немногие из нас происходили из благородных семей, мы все равно обладали высоким влиянием на мирскую политику. Знания наши были столь обширны, что нашего совета часто искали вожди Каинитов и даже смертные владыки, знающие о репутации отдельных лиц. Многие отмечали, что не стоит марать руки, убивая нас, хотя подобное оскорбление означало, что вероятные убийцы предпочли бы, что мы давали советы им, а не их врагам.
Мы работаем на самом краешке политического поля. Велико число Каинитов, кто, возобладав временным титулом, вызывал неудовольствие в смертных и встречал рассвет с колом в сердце. По счастью, большинство из нашего клана не страдает ни высокомерием, ни недальновидной жаждой власти. Вместо этого мы заключали договора с другими кланами, аналогичные договорам с Вентру – в обмен на защиту и доступ к хранилищам знаний мы с радостью давали советы.
Эксперимент Джованни
В начале 12-го столетия агенты клана обнаружили небольшой кружок смертных некромантов в городе Венеции. Эта замкнутая группа состояла исключительно из членов одной семьи, получающей барыши от Крестовых походов, известной как Джованни. Семья зашибала огромные деньжищи, запрашивая запредельные цены за проход в Святую Землю и за доставку припасов на фронты войны. За финансовым успехом последовали вырождение и развращение, и прихоти семьи Джованни были известны по всей северной Италии. Предаваясь каждому действию, запрещенному Церковью, Джованни в конце концов обратились к запретному искусству некромантии.
Эти недоучки продвинулись в своем черном искусстве необычайно далеко, открыв новые перспективы и преуспев там, где их предшественники сумели лишь нацарапать пару богохульств в книгах из козлиной кожи. Они преуспели в установлении контактов с духами, столь слабо привязанных к физическому миру, и расспросили их о том, что находится дальше. Естественно, Каппадокийцы отправили новости о кружке прямиком в Эрджиес, где обсудили свою находку с Иафетом и матроной Констанцией. Иафет, не желая будить Каппадокия от его сна, предпочел пустить события на самотек, чтобы посмотреть, что может выйти из Джованни. Однако Констанция пришла от новостей в крайний восторг и побежала в мавзолей, где спал основатель, и заговорила с ним сквозь его странные грезы.
Даже пребывая в летаргии, Каппадокий обрадовался возможности, предоставляемой этими некромантами. Он призвал к себе Иафета и повелел чаду пустить ему кровь, собрать драгоценную vitae в сосуд и оставить его. Всегда послушный Иафет выполнил это, хотя и затаил дурные предчувствия глубоко в сердце. Лишь когда Каппадокий прояснил свои намерения, воспротивился Иафет, очутившись по разные стороны со своим возлюбленным сиром в первый раз со времени своего Посвящения. Основатель пожелал, чтобы его кровь использовали для приведения Джованни в клан. Иафет же возражал, что смертные не заслужили столь могучую кровь, и что этим венецианцам нельзя доверять, что требуются дополнительные наблюдения. Упомянул он о предательстве Тремер и молил, чтобы Каппадокийцы не имели дел со смертными магами.
Несмотря на дурные предчувствия своего чада, Каппадокий дотянулся во снах до Августа Джованни. Он попросил главу некромантов отправиться в Эрджиес и принять дар бессмертия.
Прибыв на место, Август был тверд в своем решении принять предложение Каппадокия. Сей древний храм, доверху наполненный колдовскими секретами, был зрелой сливой, готовой быть сорванной. Иафет и Констанция, посмотрев Глазами Души, увидели гнилое нутро этого жалкого смертного. Август жаждал одной лишь власти – его цели и средства были столь же испорчены, как у любого смертного деспота. Хотя его прорыв в некромантии был впечатляющим, этот глупец не искал просвещения, знания или ответа на вечный вопрос. Он всего лишь жаждал сокрушить своих конкурентов.
Узнав это, Иафет попросил Констанцию подготовить Августа к Посвящению. И пока этим занималась, Иафет наложил проклятие на сосуд с кровью Каппадокия:
«Принимающий сей дар да будет навеки осужден кровью сией и по воле Господа. Окрась сию vitae деяниями испившего ее. Да отведывает он душу свою всякий раз, когда кормится. Обрушь эту немочь на него, как основатель обрушивает этот позор на нас».
И вот так кровь Каппадокия была дана Августу Джованни.
И когда Венецианец лежал обнаженным на каменном столе, двое Каппадокийцев сцедили его кровь. Но прежде, чем они закончили, их остановила Констанция, сцедив остатки крови Августа в глиняный кувшин, который запечатала пчелиным воском. Когда она закончила, в комнату вошел Иафет, неся кровь Каппадокия. Эти двое переглянулись, на мгновение замешкавшись со своей задачей. Однако верность победила, и Иафет влил vitae в умирающее тело Августа Джованни. Кровавые слезы катились из его глаз, и Констанция отвернулась, не в силах смотреть.
Август встал, раздутый, как клещ, шатаясь от обжигающего его некогда хрупкое тело изнутри жидкого огня. Он ковылял нетвердой походкой упившегося придурка. Двое помощников, сцедившие перед тем его кровь, узнали знакомый взгляд голода, тлеющего в глубине глаз Августа, и выбежали из комнаты лишь для того, чтобы внезапно обнаружить могучего птенца перед собой. Могучими ударами, идущими от чернейшего сердца, Август избил вампиров голыми руками, чуя запах их крови, текущей под кожей, и лакая ее, когда та вязкими ручейками стекала меж его пальцев.
Иафет позвал солдат Ламий, сильных и энергичных Каппадокийцев, давным-давно основавших собственную линию крови. С помощью их силы и успокаивающих слов Иафета движимый Зверем гнев Агвуста удалось утихомирить. Констанция приказала доставить рабов, чтобы утолить жажду нового вампира, воспользовавшись случившейся суматохой, чтобы припрятать флакон со смертной кровью Августа в потайной нише.
- Добро пожаловать в вечную ночь, Август Джованни, - сказал Иафет. – Ты получил благословение бессмертия и проклятие Каина. Будь добр, следуй за мной, ибо наш отец хочет поговорить с тобой.
Иафет увел Августа под храм и внутрь горы. Наконец они остановились у двери, стоявшей на почти невозможной глубине в земле, за которой спал Каппадокий. Там три самых могущественных члена нашего клана обсуждали то, чему надлежало быть.
Ответ на эксперимент с Джованни
Как это типично для такого неорганизованного клана как наш, никаких формальных шагов в отношении венецианских некромантов предпринято не было. Большинство Каппадокийцев были безразличны ко всему этому делу, другие же стремились завязать отношения с Джованни. Всегда верные Ламии поддержали решение Каппадокия принять Джованни в семью.
Немногочисленные диссиденты активно высказывались против Джованни, не желая порочить свое положение в Церкви связью с некромантами. Здравомыслящие Каппадокийцы указывали им, что если Церковные власти проследят связь между духовенством-Каппадокийцами и вампирами, последнее, о чем надо будет переживать, это некроманты.
В целом же эксперимент с Джованни был встречен прохладным и искренним равнодушием. Истинными выгодами от происходящего были новая Дисциплина и более глубокое прозрение в вечную загадку. Кого волновало, что внутри клана есть свой «подклан», принесший их? Разве не были сами Ламии отдельной линией крови, счастливо сосуществующей с Каппадокийцами?
Третье откровение
Вскоре после Посвящения Августа Джованни Иафет и Каппадокий оба скользнули обратно в руки летаргии. Август был «третьим по старшинству» в клане, но, из-за рыхлости структуры Каппадокийцев, его положение не давало никакой реальной власти. Волновали Августа, в первую очередь, вопросы семейной некромантии – он искал, как бы их получше перевести в эффективную Дисциплину.
Пока Каппадокий спал, у него случилось третье и самое яркое из его пророчеств. Увидел он себя горящим кровавым огнем. Огонь распространялся, чтобы пожрать всех его чад, в то время как какие-то смутные фигуры стояли сразу за пламенем, смеясь над участью клана. И пока сам Каппадокий сгорал в ничто, одна-единственная сверкающая искорка поднялась над его пеплом и вознеслась на Небеса. Основатель понял, что его клан обречен.
Каппадокий не мешкая отправился в Рим, позабыв храм и его заплесневелые книги ради документов, которые наверняка бы вернули ему твердость в поисках Божественности. Благодаря своим контактам в Церкви он получил доступ в секретные хранилища под личными покоями Папы. Там, среди запретных книг о сатанинских практиках и тантрической магии и первоистоков всех ересей мира лежали книги, могущие вымостить дорогу Каппадокия на Небеса и в Божественных разум. Он работал со страстью и лихорадочностью того, кто должен сбежать от собственной судьбы. Сейчас все его прежние свершения не имели смысла, и он знал, что если не добьется успеха, его неудача обречет целый мир.
Переправив видение Иафету во снах, Каппадокий знал, что его участь предрешена. Хотя он не имел ни малейшего представления, когда или от чьих рук он примет свою участь, Каппадокий знал, чтобы обрести Божественность ему надлежит работать быстро. Видение несло такое ужасное ощущение срочности, что он сказал Иафету, что боится, что для завершения его поисков уже может быть слишком поздно. Тем не менее, он должен попытаться.
На Иафета легла мрачная ответственность открыть видение Каппадокия клану. Он сообщил новости во время солнцестоятельной встречи в Эрджиесе, шокировав присутствующих до глубины души. Больше ничего не обсуждалось на встрече в тот год, не велись никакие иные дела. Наиболее явно потрясенными выглядели новообращенные Джованни. Казалось, они чувствовали, что им дали великий дар Посвящения лишь для того, чтобы тут же забрать его. Наверняка они осознали, что Посвящение – палка о двух концах, а не просто короткая дорога к господству, как ожидал их глава.
Прочие Каппадокийцы в Эрджиесе восприняли эти новости каждый по-своему. Идущие Дорогой Небес были шокированы – как мог Каинит, проклятый Господом, подняться к Его престолу? Это было неприкрытое богохульство, однако каким-то образом они все же признали его убедительность. Последователи Дороги Костей качали головами в сомнении, отказываясь верить, что поражение смерти приведет к жизни вечной. Идущие же Via Humanitatis разделяли восторг основателя. Ибо превзойдут они мелочные заботы Земли и воссоединятся с отцом на Небесах.
Собрав все книги, свитки и документы, которые могли бы ему понадобиться, Каппадокий бежал из Рима. С тех пор его никто не видел, но он навестил многих из нас во снах, обещая возглавить процессию в дом Господа.
Каппадокийцы в 12-ом столетии
После третьего откровения пораженческие настроения охватили многих Каппадокийцев, безвольно ожидающих ночи суда. Прочие воспользовались возможностью оставить след на земле, совершая многочисленные прорывы в своих областях изучения. Некоторые из наиболее древних среди нас исчезли из виду, впав в летаргию или улетев в места потайные и отдаленные. Большей же частью Каппадокийцы, знающие о нашей неизбежной участи, занимались своими типичными ночными делами, не желая идти наперекор судьбе.
Для тех же Каппадокийцев, кто не мог посещать собрания в Эрджиесе, время – это незримый дамоклов меч, ненадежно закрепленный над их головами. Большинство Каппадокийцев возвели в привычку, встречая доселе незнакомого члена клана, пересказывать ему пророчество. Однако осталось много непосвященных Каппадокийцев, изолированных от контакта с остальными и не способных посещать ежегодные собрания.
Неизвестно, знают ли о нависающем над кланом проклятии «Уклонисты». Наверняка отдельные немногочисленные «Уклонисты» знают, но подавляющее большинство из-за разрыва с нами не имеют о нем ни малейшего представления. Только время скажет, принесет им уклонизм погибель или спасение.
Само собой разумеется, современные Каппадокийцы воздерживаются от рассказов о неизбежной участи клана в кругу других Каинитов. Хотя можно было бы получить помощь от дружественно настроенных кланов или выкорчевать предателей среди нас, мы сохраняем молчание. В эти ночи, когда уничтожение Саулота столь легко забыто, мы не желаем склонять весы в сторону кого бы то ни было, кто противостоит нам. В конце своего видения Каппадокий видел, как душа его вознеслась на Небеса. Если это Господня воля, мы присоединимся к нему на этой дороге.