История с призраками: Возвращение домой

Большинство мертвецов сошло с поезда, когда он дошел до Южной станции. Несколько, впрочем, осталось. По крайней мере, в том вагоне, в котором я ехал. Я не могу поручиться за то, что происходило в других спальных вагонах, так как мне кажется, что они в действительности находились очень далеко от того места, где находился я.

Бостон. Мой дом. По крайней мере, в те дни, когда я еще был жив.

С карманом, полным звенящих и постанывающих оболов, я спрыгнул в безлунную ночь. Со стороны ближайшей гавани дул ветер, приносящий с собой запах смерти и разложения. Похоже, что несколько Быстрых, находящихся в непосредственной близости от меня, ощутили тот же самый запах. Здесь, на краю современного Финансового района, их было не так уж и много, но в нескольких кварталах отсюда находилась так называемая Боевая Зона – место, где полно проституток, клиентов, сутенеров и заблудившихся туристов. После смерти я особенно возненавидел это место. Печать Забвения настолько явственно присутствовала на многих лицах, что это было невыносимо. Лучше сделать крюк, пройти через Финансовый район, Городской парк и Общественные сады. По пути я увижу максимум случайного наркомана или еще более случайного бродягу, но большинство их будет выглядеть так, будто бы им суждено встретить еще как минимум сто рассветов.

Когда ты мертв, не стоит лишать себя этих маленьких радостей.

Было уже десять часов вечера, когда я проходил мимо потрескавшихся Реликвий в Общественных садах, которые выглядели как лодки, похожие на лебедей. Я увидел призрака, сидящего на самой старой лодке, пожилую женщину, одетую в тонкие серые одежды, с повязкой на глазах. Я уже видел ее во время нескольких путешествий и знал, что она может видеть; она назвала меня по имени и задавала удивительно точные вопросы относительно моих странствий, когда я последний раз был в городе.

"Эрик".

Я остановился и посмотрел на нее. Она взглянула на меня… что ж, будем честны, она смотрела на меня так, как если бы у нее были глаза вместо черных, окровавленных тряпок. "Да? Могу я чем-нибудь помочь вам?"

"Не возвращайся назад, Эрик. Этой ночью тебя не ждет здесь ничего хорошего. Я вижу твое будущее прямо сейчас, мальчик, и оно полно теней", – она спрыгнула с лодки и пошла прямо ко мне, и почему-то все, о чем я мог думать, заключалось в том, что у нее, должно было, отвратительно пахнет изо рта. Мне казалось, что после смерти подобные вещи должны исчезать. – "Я знаю, что за дельце ты провернул в поезде. Оно воняет. Им несет от самой Южной станции".

Я давно перестал пытаться обмануть Оракулов. Это все равно не сработает, а они могут заставить Судьбу крепко взять тебя за задницу, если ты чем-то разозлишь их. Поэтому я пожал плечами и вежливо отодвинул ее в сторону здоровой рукой (той, в которой не было железных булавок) и отошел на несколько шагов. "Подумаешь. Я вышел из этой игры в покер с несколькими новыми оболами и не потерял свою кожаную маску, и у нас еще оставалось несколько часов пути. Мы вчетвером играли в покер, и разговорились, и тут этот парень, которого звали Ледяное Сердце…"

"Холодное Сердце".

"Какая разница. Холодное Сердце согласился проверить, не погружалась ли относительно недавно в Страдание та женщина, которую я ищу, если я просто вернусь в родное Пристанище. Я все равно планировал там остановиться, так в чем проблема?"

Она вперевалку пошла ко мне, напоминая мумифицированную утку. Картина была настолько комичной, что я услышал, как другой Эрик шепчет: "Ну, давай же, крякни. Наверняка у нее хорошее чувство юмора". Я посоветовал ему заткнуться, но мне все равно было сложно сохранять серьезное выражение лица, пока она подходила ко мне.

"Слушай, Эрик, я собираюсь предупредить тебя трижды, потому что у тебя доброе сердце, хоть и не очень умная голова. Это уже второй раз. Если ты сделаешь то, о чем тебя попросил Спектр, ты никогда, никому и ничем не поможешь".

"Но это же абсолютно безобидно. Я просто иду домой. И, кстати, вы специально говорите с этим дурацким сельским акцентом, чтобы ваши слова казались более убедительными, или вам так действительно привычнее?"

"Не дерзи мне. Я выслушивала грубости от тех, кто был больше тебя, и в два раза уродливей, хотя, глядя на твое лицо, в это сложно поверить. Подумай вот о чем: что сказал Холодное Сердце твоей Тени, когда вы разговаривали, а? Я слышала, что ты хорошо умеешь зажигать огонь, мальчик. Хочешь, чтобы твоя Тень слегка подпалила твои большие Оковы? Насколько я помню, этой весной в твоей драгоценной, маленькой консалтинговой фирме уже произошел "несчастный случай". Небольшой, разумеется. Я уверена, что ты, конечно же, не имеешь к нему никакого отношения".

В конце ее тон стал откровенно издевательским, и, как бы неприятно мне ни было это признавать, какая-то часть меня чувствовала, что во многом она права. Холодное Сердце выглядел не слишком дружелюбным до того, как я собрал полный флэш в предпоследней игре. Однако, какое ему дело до того, что я пойду домой?

"Ты знаешь, она права", – внезапно, я услышал в голове голос другого Эрика. – “Холодное Сердце чертовски напугал меня, а это уже о чем-то говорит. Почему бы нам не пойти в бар на краю Парка, где зависают все эти панки? Еще рано, так что ты вполне можешь Оседлать кого-то. Идем, устроим классную вечеринку".

Подождите-ка. Моя вторая половина предупреждает меня? Любопытно. Возможно, она пытается добиться обратного результата или же просто не хочет, чтобы я обзавелся порцией Пафоса домашнего приготовления, которую я неизбежно получу, посетив свое Пристанище. Кроме того, сейчас мне совсем не помешало бы ненадолго погрузиться в Дрему.

С другой стороны, если я сделаю то, о чем мне говорит другой Эрик, я уйду, потрачу еще немного Пафоса, и, возможно, наступлю на пятки кому-то из местных. В любом случае это означает, что мне придется либо сражаться, либо потерять лицо, и моя Тень в любом случае останется в выигрыше. Пожалуй, этот вариант мне совсем не нравится.

"Третье предупреждение, Эрик. Если ты пойдешь туда, то пожалеешь об этом".

"Я действительно думаю, что идти в офис – плохая идея".

"Женщины, которую ты ищешь, давно уже нет, Эрик. Ты не найдешь ее там".

"Она права. Я действительно начинаю беспокоиться. Послушай, я даже оставлю тебя в покое на несколько дней, если ты послушаешься ее совета и смоешься".

“В последний раз я говорю это тебе, сынок. Твое появление было предсказано”.

“Послушай, твоя старая подружка все еще живет здесь. Почему бы тебе не Оседлать ее, чтобы получить немного бесплатных ощущений?”

Это стало последней каплей. Извинившись, я развернулся, поблагодарил оборванную леди за ее совет и с удвоенной скоростью зашагал по улице Ньюбури. Я все еще слышал отрывистые предупреждения, когда пересекал улицу Беркели, но гораздо яснее я слышал слова другого Эрика.

Он повторял одно и то же. “Да ладно, парень, это безумие. Мы же не хотим делать это. Господи Иисусе, ты угробишь нас обоих”.

Мне уже было плевать. Старый офис находится неподалеку от Беркели, и я выглядел достаточно внушительно, чтобы местные громилы держались от меня подальше. Другие местные призраки просто скрывались в своих Пристанищах, когда я проходил мимо. Они знали, что я думал о них, и как сильно я ненавидел их за то, что они просто смотрели из своих окон, когда Легионеры забирали женщину, которую я любил. Они знали, что я ненавидел их за то, что они даже не попытались спасти ее.

Те из них, кто были умнее, утверждали, что презрение, которое я испытываю к ним, в действительности вызвано моей ненавистью к самому себе. В конце концов, я тоже не попытался спасти ее. Теперь эти призраки держатся от меня дальше всего, когда я прихожу в город.

В старом офисе горит свет. Кто-то работает допоздна, возможно, владелец. Пожалуй, единственная положительная сторона моего бывшего нанимателя заключается в том, что он требовательнее всего относится к себе. Уже одиннадцатый час, но он продолжает работать. Что ж, за него можно порадоваться. В конце концов, он сам себе платит зарплату.

Стиснув свои бесплотные зубы, я прошел через дверной проем, который вел к лестничной клетке. Призрачные крылья выросли у меня за спиной и вознесли меня на четвертый этаж. В прошлом я выменял знание основ Аргоса на кое-какие советы относительно Гнева, и Призрачные Крылья уже не раз успели окупиться. Еще до того, как они полностью исчезли, я прошел через другую дверь, и оказался в офисе.

Для меня он выглядел так же, как и в первые дни после моей смерти. Да, таблички с именами на столах изменились, но в комнате ожидания лежали все те же журналы, и в воздухе витали все те же миазмы ненависти, страха и отвращения к себе. Даже карта, которая позволила мне обзавестись моими маленькими сувенирами (стальными булавками, усеивающими мою правую руку) все еще висела на том же месте на стене, такая же безмятежная и жестокая. Я засмеялся и прошел через дверь, ведущую в офис Джоэла.

Он действительно работал допоздна и был не один. Его любовь к формальностям до сих пор удивляла меня – было уже почти одиннадцать, но он все еще был в галстуке. Его волосы слегка поседели, и складывалось впечатление, что он набрал еще несколько фунтов, но во всем остальном он выглядел так же, как в те дни, когда я получал от него чеки, а не Пафос.

Компьютер у него на столе был включен, и на нем была открыта страница с финансовой отчетностью за месяц. Показатели были пугающими, но не из-за того, что у компании были какие-то проблемы. Дела шли просто безумно хорошо. Верхняя планка значительно выросла с тех пор, как я избавился от смертной оболочки.

“Дерьмо", – снова заговорила моя темная половина, – “Показатели всегда были хорошими. Он соврал тебе, когда сказал, что у него нет денег на прибавку к зарплате. Он оставил их себе и смеялся над тобой, когда ты поверил его лжи”.

Мне было нечего ей ответить.

Как я уже сказал, он был не один. Его секретарша тоже была здесь и (во имя всего святого) делала ему массаж шеи. Здесь происходило что-то экстраординарное – последним, что я услышал, когда был жив, было то, что Бриджит работала меньше, чем ей платили, и что Джоэл не заставлял ее работать сверхурочно. Он просто объявлял ей небольшой выговор или что-то вроде того. Честно говоря, меня это никогда особенно не волновало. Мы лишь как-то пропустили по стаканчику с Бриджит в Петухе и Быке, и в силу этого я теперь не видел особенных поводов для ревности.

Я слышал, как на заднем плане чуть слышно играет диск Янни, вращающийся в офисной стереосистеме. Другой Эрик принялся копаться в воспоминаниях о тех днях, когда этот проклятый диск играл с восьми утра до семи вечера, а я как раб сидел за своим столом и слушал одно и то же снова и снова до тех пор, пока мне не захотелось завопить и разбить проигрыватель дисков. Мы не могли поменять диск. Нам не разрешалось сделать это. Это была корпоративная политика.

Я начал терять контроль над собой.

Теперь руки Бриджит скользили по его плечам. Джоэл удовлетворенно мурлыкал, и его пальцы стучали по клавиатуре. Он поднимал цену для клиентов тут, перестраивал график платежей там, изменял комиссионные платежи в колонке J.

“Прекрасно, теперь даже Бриджит перешла на сторону врага. Помнишь ту маленькую интрижку? Держу пари, что Джоэл теперь слышит каждое слово, которое она шептала тебе в ту парочку моментов, когда вы были близки. Ты мертв, неужели ты думаешь, что какая-то дура будет хранить тебе верность?”

Это было уже слишком. Я инстинктивно сделал шаг назад.

“Бежишь оттого, что видишь, как живая женщина делает массаж живому мужчине? Боже, ты всегда был таким ханжой при жизни, но ведь теперь ты уже мертв. Просто включись в игру. Оседлай его. Бриджит всегда так хорошо умела приласкать тебя, когда ты был жив. Разве ты не хочешь ощутить это снова?”

“Нет”, – закричал я беззвучно в своей голове. – "Нет, я не хочу ощутить это снова, и, нет, я не хочу видеть, что произойдет здесь дальше, и, нет, я не хочу здесь больше находиться. Мы – я – ухожу”. Я развернулся и снова приготовился испытать боль от прохождения через твердую дверь.

“Он платит твоей замене больше, чем платил тебе”.

Я остановился. Я не мог двигаться, не мог думать. Все, что я видел – пелену чистой, незамутненной ярости перед глазами. Ублюдок. Настоящий ублюдок. И, затем, я внезапно очутился у себя в голове и смотрел на другого Эрика из-за прутьев решетки.

“Слабак”, – сказал он мне. Я сделал единственное, что мне оставалось – взвыл.

“Теперь мы позаботимся об этом засранце раз и навсегда, и ты поможешь мне сделать это”. Я пытался сражаться, но мне показалось, что я делал это не так отчаянно, как мог бы. Я не знаю. Возможно, какая-то часть меня действительно хотела этого.

Руки Бриджит вернулись на шею, и сильные пальцы начали ходить по позвонкам. “Да, немного сильнее…” – я думаю, что он пробормотал примерно это.

Я чувствовал, как мое лицо растянулось в ухмылке. “Немного сильнее”, – я слышал, как другой Эрик произнес это моим голосом. А затем я ощутил ужасное, сокрушающее давление, которое мой разум оказывал на пальцы Бриджит.

Хруст шеи Джоэла вызвал у меня чуть ли не разочарование. В течение одной минуты он сидел, наклонившись вперед, а затем его язык вывалился и остался висеть под его густыми усами. Бриджит отошла от трупа, уставилась на свои руки большими голубыми глазами и завопила. Мне стало жаль ее.

“Бинго”, – сказал другой Эрик, и внезапно я снова получил контроль над своим телом. Я чувствовал себя запачканным. Я чувствовал себя грязным. В кресле был толстый мертвый человек, и я принялся молить Бога, чтобы Джоэл прямиком попал в Забвение, и мне не пришлось бы столкнуться с ним и рассказать ему, что я сделал.

Испытывая отвращение к себе, я прошел через книжный шкаф и стену обратно в приемную. Бриджит звонила в полицию, истерически крича и рыдая. Должно быть, она выбежала из офиса Джоэла, пока я восстанавливал контроль над собой. Тем не менее, для меня это ничего не значило.

Не в силах противостоять силе привычки, я повернулся к большому окну посреди офиса. Оттуда я привык смотреть на женщину, которую любил.

Этой ночью я видел только серые развевающиеся лохмотья.