От издателя
Мне всё ещё трудно читать вступление Ивса без слёз. Я знаю: во всем этом хаосе и безумии мира убийство одного университетского профессора может показаться малозначительным, но Ивс Дарра был несравненным ученым и ещё лучшим другом.
Несмотря на его скромные слова, Ивс смог передать настроение «Ημερεσ Πυροσ» лучше, чем кто-либо другой. Способ его убийства не оставляет никаких сомнений, что этот перевод «Дней огня» был как-то связан с мотивами убийцы. Убийцы, гуляющего на свободе, пока я пишу это.
Мы не знаем, кто написал «Ημερεσ Πυροσ». Я всегда думала, что это женщина, из-за выделяющейся женской образности и других намёков. Но Ивс думал, что это был мужчина, а математические намеки и тонкости (вроде наличия такой концепции как «миллион») указывают либо на кабалистического ученого, либо на пифагорейца (либо и на то, и на другое), и что женщина того временного периода (Центральная Европа приблизительно 120-200 годов) вряд ли обладала бы такими знаниями.
Мы также не сошлись во мнениях относительно происхождения автора. Исходя из упоминаний слонов и львов, Ивс предположил, что он из Северной Африки. Исходя из упоминавшихся выше указаний на женщину, я склонна считать, что автор был из Плодородного Полумесяца, хотя греческий язык и может, при поверхностном просмотре, показаться маловероятным выбором для араба или еврея. Мы сошлись в том, что недавно найденный греческий текст (также известный как «Йельский текст»), вероятно, был старше, чем неполный латинский «Dies Ignis» (известный как «Оксфордский текст»). Но не исключено, что латинский текст был первым, а греческий был переводом (хотя и с более совершенными формой и стилем), и Оксфордский текст – испорченная копия старшего оригинала.
Трудно спорить с тем, что обе версии текста серьёзно повреждены, и что человек или люди, копировавшие их много позднее, могли внести в них правки, чтобы они казались более правдоподобным. Так, Ивс подозревал, что ссылки на «Племя Семи Столпов» были более поздними дополнениями шарлатанов для жерновов политической мельницы. Поначалу он думал, что вся пятая глава может быть более поздним дополнением умелого имитатора, потому что её свободная структура очень отличалась от математической точности первых четырех.
Мы уже готовились провести частотный анализ слов, когда на него совершили нападение и убили.
Из-за очевидной связи между его убийством и смертью предыдущей переводчицы «Дней Огня» полиция предполагает, что я также могу быть целью. Находясь под защитой бостонской полиции, я узнала, что проводилось и федеральное расследование, но как я ни пыталась выяснить о нём что-нибудь, даже для того, чтобы предложить свою помощь или показания, я натыкалась на каменную стену.
В то же время я узнала об Августе Бирсе, работы которого (вдохновленные "Днями огня", по крайней мере, косвенно) во время показов в Нью-Йорке и Токио вызвали беспорядки. Мы с ним переписывались, пока он внезапно не был помещён в одно учреждение закрытого типа.
Со временем я узнала, что расследованием руководил Харлан Бэббит, по крайней мере, до тех пор, пока он не был уволен с этой должности. Затем я получила имя «Вудроу Миллер» - имя, в действительности, мне не безызвестное. Помимо того, что Миллер был агентом ФБР, он был уважаемым антикваром, экспертом ФБР по украденным инкунабулам, и, я думаю, одним из тех немногих федеральных агентов, которые могли прочесть и оценить содержание «Ημερεσ Πυροσ» без посторонней помощи. Через некоторое время я выяснила, что Миллер был агентом, ответственным за поиск Оксфордских текстов «Dies Ignis», когда те были украдены во время музейного тура по Штатам. Мои попытки установить с ним контакт были тщетны, но я узнала, что был ордер на его розыск и несколько человек, по их словам из Оборонного Разведывательного Управления, долго допрашивали меня о нём, а затем намекнули, не очень тонко, что сейчас, возможно, не самое подходящее время для публикации новых материалов по «Ημερεσ Πυροσ».
Я не знаю, что случилось с Вудроу Миллером, или в чем была роль Харлана Бэббита, или почему так много людей, вступавших в тесный контакт с этим текстом, пережило неожиданное несчастье. Без Ивса мои попытки собрать всё воедино невероятно замедлились. Но я не собираюсь молчать.
Своей последней волей Ивс назначил меня своим литературным исполнителем, и я переиздаю его переводы в этой книге. Вместе с этим, я получила права распечатать некоторые из картин Бирса. И, наконец, у меня есть кое-что ещё.
Я не могу сказать, откуда я их получила, или каким образом, но у меня есть бумаги, относящиеся к расследованию Вудроу Миллером смерти Ивса, а также по некоторым другим делам. Я не знаю, как они связаны с «Ημερεσ Πυροσ», «Dies Ignis», или «Днями огня». Я не знаю, реальны ли связи, найденные Миллером, или они являются плодом больного разума. Но если тут есть связь, я не могу позволить ей остаться сокрытой.
Я надеюсь, что один из вас, моих читателей, сможет выяснить это. Боюсь, что я не смогу.
- Др. Гретта Страйкер
От переводчика
Перед легендарными «Ημερεσ Πυροσ» благоговели, их подвергали тщательным исследованиям и переводили с огромным трепетом. Я знаю, что такое отношение действительно заслуженно, но не по тем причинам.
«Дни огня» – огромная работа ума, текст полон (иногда размытых) образов и глубокого (хотя иногда и приводящего в замешательство) символизма. Он потрясающий, прочувствованный, волнующий, тонкий, живой – в общем, эпический. Более того, он потрясающе структурирован и изящно задуман – поэма, чья художественность настолько фундаментальна, что кажется, будто в ней нет всех обычных приемов. Греческий текст кажется не работой, написанной рукой человека, а естественным объектом, созданными эонами эволюции.
Но текст «Ημερεσ Πυροσ», несомненно, написан человеком. Интеллектуальная трагедия в том, что эта работа нашла своих героев среди сумасбродов на грани истерики, настаивающих, что его автор – «дьявол», открывающий в нём (по каким бы то ни было абсурдным причинам) свой «план Армагеддона». Лихорадка тысячелетней тревоги веками окружала этот документ, укрывая его от глаз учёных и интеллектуалов, способных оценить его значимость. Сенсуалисты, утверждающие, что это религиозный текст (см. например, отвратное издание Веры Садри 1982 года, «Горящее время»), – пройденный этап. И хотя такой широкий взгляд на человечество и вселенную выглядит правдиво, он определенно не имеет отношения к фактам.
Проблема неверной интерпретации – когда берут, например, «Метаморфозы» и читают их, как если бы это были «Откровения» святого Иоанна Богослова (или, если уж на то пошло, когда «Откровения» воспринимают как зашифрованный рецепт выигрыша в лотерею) – только усугублялась плохим качеством большинства текстов Ημερεσ Πυροσ. Садри работала с Оксфордским текстом Dies Ignis 1422 года, который сам по себе является поврежденным, неполным, в плохом состоянии и (я думаю) переводом. Она объединила предположения неизвестного средневекового писца со своими апокалипсическими публикациями и породила сатирическую пародию, насмешку... на гениальное произведение.
Да, чтобы избежать недопонимания: Ημερεσ Πυροσ – гениален. Мне повезло присутствовать при опознании полного греческого текста из хранилища, найденного в Северной Америке, и сила композиции просто ошеломила меня. Кем бы ни был неизвестный автор, написавший этот текст, он был равен Гомеру и Еврипиду.
Ημερεσ Πυροσ состоит из 147 стихов, разбитых на пять больших глав.
Первая из них, «Весна мира», – краткое вступление, состоящее только из шести строф. В ней приводится миф творения, в общих чертах очень похожий на семитские легенды, но расходящийся в некоторых важных деталях. Во-первых, в нём создатель предстаёт в образе женщины, великодушной и заботливой. Даже традиционные наказания истории Сотворения представлены в виде даров в этой версии мифа. Во-вторых, в нем приводятся в равной степени мягкие или осторожные мотивы восстания против небес. Вместо самонадеянных слуг, попытавшихся прыгнуть выше своей головы, «Ангелы Тусклого Света» предстают теми, кто любил необдуманно.
Вторая глава, «Лето мира», вдвое длиннее первой и состоит из двенадцати строф. В ней мы читаем о переходе человечества от совершенства Эдема к кровожадной тирании и параллельном превращении мятежных Ангелов в настоящих Демонов. Спровоцированный этим разложением мир сам реагирует, наказывая неверных людей и Демонов.
Третья глава, «Осень Мира», описывает заключение мятежников и конец небесных войн. Но вместо мира изгнание «двух миллионов и двух тысяч и двух сотен и четырёх» фальшивых Богов привело к многочисленным разрушениям и ещё большей трагедии для людей. Эти двадцать четыре строфы полны непонятных образов, большинство из которых при неточном переводе вызвало такое множество всякого эсхатологического вздора. Более вероятно, что это (равно как и упоминавшиеся ранее «Откровения») на самом деле замаскированные политические высказывания анонимного автора поэмы.
Таким же образом «Зима мира» предсказывает потрясение, катастрофу и несчастье, но также чудеса и предзнаменования, и заканчивается списком знаков, по которым можно узнать «Конец Времен».
Достойно внимания то, что «Зима Мира» состоит из сорока восьми строф, что делает каждую главу вдвое длиннее предыдущей – геометрическая прогрессия. Пятая и последняя глава, хотя и длиннее, но не вдвое, что показывает некоторым читателям, что она концептуально отделена. Последняя глава, «Три пути через горящий лес», состоит из пятидесяти семи строф (пятьдесят семь было «числом слепого страха», согласно стиху 53). Вступление из пяти стихов описывает определенного рода катастрофу, в которой наконец-то проявляются все грехи из первых четырёх глав. Следующие восемнадцать стихов представляют одно решение, следующие одиннадцать стихов – второе, а последние двадцать два предлагают третье. Несмотря на все жуткие образы, Ημερεσ Πυροσ заканчивается увещеваниями вернуться к добродетели, намекая, что только так человечество может спастись.
Мой убогий перевод не может передать всю полноту текста. В оригинале есть глубокие тонкости, которые при переводе на другой язык – в данном случае на английский – нельзя передать, не прерывая поток текста или не увеличивая семикратно его длины нудными пояснениями. Пока доктор Страйкер готовит научную версию с аннотациями, я считаю важным получить напечатанный прямой английский перевод так быстро, как это возможно, не только чтобы дать читателям ощутить аромат далёкого прошлого, но также чтобы явить миру произведение, слишком долго остававшееся на обочине интеллектуальной жизни, показать всю его изысканность и мудрость, которых так не хватало тем, кто изучал и разбирал его.
Весна мира
[1]
Вначале были
Ангелы Дарующей
Числом девять миллионов и девять тысяч и девять сотен и девять.
У каждого Ангела было место.
У каждого места был Ангел.
Всё было спокойно.
Всё было определено.
[2]
Затем Дарующая дала Свой величайший дар.
Своим Ангелам Она дала дар давать, подобно Ей.
Они отдали лучшее от себя.
Дар миру.
Дар Дарующей.
Дар друг другу.
Даром были Женщина и Мужчина.
[3]
Затем Дарующая наложила закон на Своих Ангелов.
Им было запрещено то, чего Она требовала.
Она приказала им нарушить Её приказ.
На эту загадку не было ответа.
Не было света, чтобы рассеять эту тьму.
Страх пришёл в мир, и замешательство, и печаль.
Ангелы плакали, Мужчина и Женщина причитали.
[4]
Четверо сошлись, чтобы познать свой страх.
Один из глубин, один с небес, один из ветров
И один из места за глубинами, и небесами, и ветрами.
Один сказал: «Мы должны действовать».
Один сказал: «Мы должны ждать».
Потом пришёл СВЕТ и говорил с ними.
Двое решили действовать со СВЕТОМ, и двое решили не действовать.
[5]
СВЕТ и двое пришли в мир Женщины и Мужчины
И сказали им: «Выбирайте».
Женщина выбрала СВЕТ.
Мужчина выбрал СВЕТ.
Первый из их сыновей выбрал СВЕТ.
Но последний из их сыновей отвернулся.
От человеческого выбора все пошло.
[6]
Потом огонь СВЕТА погас,
И НОВЫЙ СВЕТ говорил о гибели.
Женщина испугалась.
Мужчина отвёл глаза.
Их сыновья, разделенные выбором, остались дружны.
Земля была спокойна, и звёзды в небесах, и ветры над волнами.
Только Тусклый Свет говорил о неповиновении.
[Комментарии]
Лето мира
[7]
Ангелы Дарующей
Числом шесть миллионов и шесть тысяч и шесть сотен и шесть.
Ангелы Тусклого Света
Числом три миллиона и три тысячи и три сотни и два.
И с Дарующей осталась четверть людей.
И с Тусклым Светом остальные.
И мир стал хаосом.
[8]
Всё разделилось,
Когда прикосновение Дарующей,
Разделившее мир заново, заставило все содрогнуться.
Раньше противоположности были единым целым:
Ночь и день, океан и земля, Женщина и Мужчина.
Новое деление было не гармонией, а раздором:
Свобода против верности, справедливость против милосердия, любовь против чести.
[9]
В сотрясающемся мире
Человечество наблюдало за войной Ангелов.
Племена Тусклого Света познали трудности.
Племена Дарующей познали кров Её и мир.
Но оба племени ведали сходный гнет, сходную нужду, сходные сомнения.
Разница: племена Тусклого Света знали, что они изгнаны.
Невежественные, племена Дарующей были холодными, злыми, спящими.
[10]
Затем старший сын Женщины и Мужчины,
В ком было сильное сходство с Дарующей,
Попытался уподобиться Ей и принёс дары.
Но первый дар принес он себе, и даром его стала ложь.
Он думал, что даровал своему брату любовь, но то была ненависть.
Он думал, что даровал Дарующей свою преданность, но то было пренебрежение.
От человеческого выбора все пошло.
[11]
Дарующая не приняла его дар крови,
И, со своим даром лжи, он сказал себе, что Она отказала ему.
Он обратил свои дары к миру,
Назвав свободой то, что было тягчайшим рабством,
Назвав правдой злую клевету против Дарующей,
Женщины и мужчины слушали его, и Ангелы.
От него они выучили пути лжи и крови.
[12]
Война Ангелов стала грязной
Ангелы Тусклого Света сказали своим мужчинам и женщинам,
«Скройте свою дань от Дарующей и отдайте её нам».
С даром лжи они сказали это, и поверили, что это правда.
Ангелы Тусклого Света взяли краденый дар, как если бы он принадлежал им.
Так они использовали дар вероломства.
Они назвали себя Богами, и потому были названы Демонами.
[13]
Демоны, считающие себя Богами,
Посмотрели на Ангелов, своих врагов,
И сказали друг другу: «Почему бы нам не взять дары
Этих Ангелов, наших врагов? Они – лишь слуги, а мы – вольны».
Они взяли у них то, что Дарующая дала им.
Они взяли имена, и формы, и узоры, и судьбы, и обязанности.
Они не оставили ничего, потому тех Ангелов не стало.
[14]
Увидев боль, которую причинил, старший сын ушёл.
Но Дарующая предложила ему доброту. Она послала Своих Ангелов, чтобы утешить его.
Она предложила прощение, но его ложь превратила стыд в гордость, и он отказался.
Так велик был его отказ, что отказался он от света дня и тепла огня
И даже от неизвестного будущего, ожидающего человечество.
Он отбросил все прежние сокровища, как разбитый горшок,
Но назвал себя Великим Королем Крови и Тьмы.
[15]
Как и Великий Король, Демоны поставили себя выше женщин и мужчин.
Как раньше они существовали только, чтобы служить и преклоняться,
Так теперь они судили и наказывали.
Больше даров требовали они от женщин и мужчин,
И больше даров они забирали у Ангелов,
И число Ангелов, что они уничтожили,
Было один миллион, и одна тысяча, и одна сотня, и один.
[16]
Дарующая в ответ дала миру дар правосудия.
Как Демоны разили, так и сами были сражены.
Ангелы повторяли, один за одного, преступления своих неприятелей.
Пока число Демонов, обратившихся в ничто,
Не стало один миллион, и одна тысяча, и одна сотня, и один.
Демоны сопротивлялись вместе со своими последователями, своими любимыми дарами,
Но не щадили даже людей.
[17]
Мир получил новые дары,
Чтобы избавиться от Демонов:
Новый огонь, чтобы сжигать их крепости;
Новые ветра, чтобы вымести их с небес;
Новых существ, скитающихся по чащам и глубинам,
Чтобы они не могли спрятаться.
[18]
Когда Армия Демонов бежала и люди расплатились за свершенное,
Демоны также дали дар.
В пространстве за пространством, в безвременье времени
Они создали убежище для душ, что лишились своих тел не в срок
И не знали дома.
Эта земля теней была их величайшей тайной
И, со временем, стала величайшей ошибкой, совершенной ими.
[Комментарии]
Осень мира
[19]
Наконец, дар покоя сошел на поля битв,
И открыты были дары наказания каждому мятежнику.
Мир получил дар заключения,
Место, отделенное от света, и тепла,
И внимания Дарующей.
Каждый демон, пошедший за Тусклым Светом,
Склонился, потеряв силу, и был заточен в глубочайшей пустоте.
[20]
Ангелы Дарующей
Ушли
Демоны Бездны
Числом два миллиона, и две тысячи, и две сотни, и четыре.
Дети женщины и мужчины
Забыли ложных богов, любивших их и заставивших их страдать.
Эпоха даров окончилась.
[21]
Но, хотя Демонов и Ангелов не стало,
Некоторые непреходящие вещи остались.
Со временем, сильные женщины и проницательные мужчины
Нашли те потерянные имена, и формы, и узоры, и судьбы, и княжества.
Своей волей они подчинили их
И одни совершали добрые дела, а другие – злые.
От человеческого выбора все пошло.
[22]
Затем пришёл Великий Король Крови.
Не видя ангелов над собой
И демонов под собой,
Он объявил себя правителем земли.
Он даровал свою скверну тем, кто походил на него.
Те, что были достаточно мудры, чтобы увидеть правду, были обмануты собственными желаниями.
Тринадцать – число его потомства,
И они – чума каждого племени.
[23]
Женщины и мужчины заканчивали свои дни на земле
И уходили дальше, в то таинственное будущее,
В котором было отказано даже величайшим Ангелам и сильнейшим Демонам.
Но некоторые не могли уйти.
Забыв о том, что смертны, они остались в заключении.
Узники в созданной демонами клетке, которая должна была быть убежищем.
По их воле, царство мёртвых насмехалось над живыми.
[24]
Мёртвые, забывшие умереть, были не одиноки
Дарующая дала дар и этому пространству за пространствами,
Этому безвременью времени.
Это был её дар забвения Демонам,
И тяжким грузом лег он на земли призрачной смерти.
Сокрушенные и отвергнутые были рядом,
Как два трупа в могиле.
[25]
Но стены их могил были тонки
И их курган был невысок.
Великий Король Крови, сам забывший о смерти,
Породил тени и подчинил их.
Со временем эти призывы породили сильный зов.
Те, что брали дары мёртвых Ангелов и погибших Демонов,
Нашли старые имена и прошли за адские стены.
[26]
Из ада вышли пятеро.
Великий Король Крови построил свой город и отправил своих детей на войну.
Они были наказаны проклятьями и законами.
Высочайший дух возвысила детей Луны и отправила их на войну.
Наказанием их стала нужда в сестрах, которых они ранее сразили.
Женщины и мужчины строили свои города и провожали детей на войну.
Для них не было наказания, кроме самой войны.
[27]
И вот что стало с землей, угнетенной обидой:
Жизнь и смерть слились в скользких объятьях;
Голод превратился в неутолимую ярость;
Даже высокие искусства познали разложение;
Потом поднялась вода;
Потопив девять десятых женщин и мужчин.
Так была очищена поверхность, но не сокрытые в глубине раны.
[28]
Первыми оправились дети Книги.
Вторыми оправились дети Грёзы.
Третьими оправились дети Богатых Земель.
Четвертыми оправились дети Срединной Империи.
Последними оправились дети Земли Черепа.
Эти племена не обладали и одной десятой от доли тех крох
Знания, которым обладали их предки.
[29]
Затем мужчины нашли новый путь.
Не путь, высеченный тиранами,
И не дорогу, вымощенную ложными богами.
Их новый путь был правлением мужчин над мужчинами,
Где каждый мужчина был частью большего целого.
Каждый мужчина король, и никто кроме.
И никогда женщина.
[30]
Когда шли они по этому пути
Пришла волчица, бродившая по лесу.
К её соскам приникли двое потерянных близнецов,
Которые росли, вскормленные зверем, чтобы выжить вдали от мира.
Их племя росло и полнилось, далеко отбрасывая тень
На Земли Черепа, на детей Книги.
Но из завоеванных народов вышел завоеватель.
[31]
От детей Книги
Пошло новое племя,
Ведомое Приговорённым Человеком.
Те, кто были его злейшими врагами,
Становились его любимыми друзьями,
И его обращением
Дети Волчицы родились заново.
[32]
Если империя Детей Волчицы велика,
То Средняя Империя еще величественней.
Если земли Детей Волчицы обширны,
То земли Средней Империи ещё обширней.
И если Империя Близнецов Волчицы
Погибнет в сумраке, поглощенная кровью и первым из великих штормов тьмы,
То Средняя Империя будет жить до конца времён.
[33]
Снова из народа Книги,
От людей, которые помнят первых женщину и мужчину,
Кто по-прежнему рассказывает об их сыновьях, убитом и убийце,
Вышло третье племя.
Человек, говорящий о гостях в ночи,
И вере, и милосердии, и небесах.
И именем его правит это новое племя – дети Семи Столпов.
[34]
Те, кто шел за Приговорённым, узрели тьму, и тьма
Объяла души людей,
И живые позавидовали мертвым и даже тем, кто забыл умереть.
Когда на мертвых обрушился второй шторм, живые,
Пренебрегая главным даром Дарующей,
Принимали проклятие Великого Короля Крови.
Не однажды это случится, но дважды.
[35]
Со временем проклятие Великого Короля
Принесло свои плоды.
Как первый сын презрел Дарующую,
Как его нечестивое семя презрело его самого,
Так черви его никчёмного потомства
Поднимутся, чтобы жалить змей.
Число их слабости четырнадцать: число их силы – на один меньше.
[36]
Когда дети Приговорённого Человека станут отцами,
Но откажутся порождать детей,
Они нападут на детей Великого Короля Крови
И они нападут на детей Книги.
Дождь их гнева падёт как на верных, так и на неверных,
И дождь этот – не вода, но огонь.
Творя зло во имя добра, они всё же сотворят добро.
[37]
Со временем поднимется тьма.
Человек снова обратит взор к небу
И увидит нечто большее, чем он сам.
Человек со стеклянным глазом видит правду, а человек с серебряным носом чует её.
Мудрый глупец спросит, почему луна не падает.
Они отцы, того не ведающие, нового племени, что побеждает незримо.
Они основали племя Разума.
[38]
Богатые Земли покоились
До тех пор, пока не были разбужены железными людьми в деревянной рыбе.
Их первый глашатай – Чума.
Их второй глашатай – Конь.
Их третий глашатай – Молния, вызванная из тверди.
Их последний вестник – поветрие жалящих Тварей.
Они пришли, просветили и ограбили.
[39]
Падение племени Благодатных Земель -
Первый из величайших грехов этого народа.
Он породил дождь муки, от которого в третий раз застонали мёртвые.
Их второй великий грех – похищение детей Земли Черепа.
Рабы, работавшие на земле, потеряли все дары:
Свободы, семьи и поклонения,
Чтобы у воров были мягкие одежды и опьяняющая сладость пития.
[40]
Видя чудеса, и знамения, и знаки,
Люди приходили к племени Разума.
Не отвергая ни Книгу, ни Столпы, ни Приговорённого Человека,
Многие сохранили начальную преданность в устах своих, но не в душах.
Одеяния их стали лучше, сшитые и сотканные не человеческими руками.
Их волей облака пара вращают двигатели.
От человеческого выбора все пошло.
[41]
Новая сила пришла на древние земли,
Сталкивая старую мудрость с новым металлом
И старых правителей с новыми владельцами.
То было ради листа и питья
И ради дорог к Срединной Империи и народу Грёзы.
Так была унижена гордость древнего царства,
И детям его пришлось принять яд, который презирали захватчики.
[42]
Такова судьба мира, которую дети его
Держат в своих руках.
Но время человеческого выбора, даже слепого,
Подходит к концу и завершается.
Затем идёт время смут,
Когда на бездействие ответят действием
И когда Демоны вновь ступят на вожделенную твердь.
[Комментарии]
Зима мира
[43]
И будет Ангелов Дарующей числом два.
И будет Демонов Бездны числом
Два миллиона и две тысячи и одна сотня и девяносто девять.
И будет Демонов Мира число пять.
Тогда как оставшийся,
Как всегда, не найдет места, чтобы проснуться или заснуть.
[44]
Племя Разума обретёт верховную власть,
Пока в его тени плетут заговоры девять отвергнутых поклонников.
Племя Разума считает, что оно женилось на Дарующей
И всех Её наследниках.
На самом деле они подобны детям, играющим дома в одиночестве.
Забавляясь тяготами взрослых,
Они не понимают настоящих ценностей вещей.
[45]
Эта эпоха названа прекрасной теми, кто не из Черепа или Сна.
И в краткости своей, она продлилась меньше поколения.
Идеи милосердия, и доброты, и совершенного человечества
Принесены в жертву жадности, и зависти, и человеческому несовершенству.
Призывы править согласно здравому смыслу
Ведут к смыслу, которым правит страсть.
Во имя добродетели, тьма выступает в поход.
[46]
Дети мира по-прежнему творили чудеса.
Они летали, как птицы.
Они плавали, как рыбы, они зарывались глубже в землю,
Их сила посрамила слонов, а их картины танцевали и неистовствовали.
Но, взойдя на холм знания, с его вершины они видели
Горы того, что можно пожелать.
Пресыщенные чудесами, они по-прежнему алкали.
[47]
Жадными взглядами каждое племя смотрит на соседей.
На Землю Черепа, навеки проклятую, напали, как стаи шакалов.
Война нашла на мир,
Бились не только на земле, но и в море и в небесах.
Огромные равнины опустошения, и грязи, и яда, и острых лезвий прорезают
На земле шрамы на многие мили,
Пока женщины, и мужчины, и дети гибнут за знамёна.
[48]
Такая печаль родилась из тех войн,
Что мертвых ещё раз потревожили в их могилах.
Четвертый шторм тени,
Четвертый дождь воспоминаний,
Более горький, чем предыдущие,
Но менее грубый и разрушительный,
Чем два грядущих.
[49]
Только Богатые Земли
Проснулись, наконец, от криков своих предков,
Положен был конец сражениям.
Но страдания тогда не закончились.
Когда убийство человека человеком сменилось
Убийством всех чумой,
Тогда время мира начало исчисляться веками.
[50]
Вторая война выросла из семян первой,
И второй шторм - среди убитых.
В этот раз проигравшие бились, чтобы вернуть себе гордость.
Их знак – паук жизни, искаженный,
Ибо он - смерть, которую они принесли Людям Книги.
Они убивали не в пылу битвы,
Но убивали с готовностью и спокойствием матери, пекущей хлеб.
[51]
Но бился не только народ чёрного паука.
К ним присоединился остров Восточного Света.
На острие меча принесли они горе в Среднюю Империю.
Потомки Детей Волчицы
Пытались повторить завоевания своих предков,
Возвращаясь ещё раз на Землю Черепа.
[52]
И снова Богатые Земли нарушили устойчивое равновесие,
Отдав свои богатства пищи, и железа, и крови сыновей.
В конце этой войны
Убийство человека человеком заменилось
Убийством идей и верований.
Война огня и молнии
Заменилась борьбой тишины и холода.
[53]
Вверх росла стена,
Но ее преодолели,
Когда сцепились Орёл и Медведь.
Ограниченные умы плодили злобу,
И число их слепого страха пятьдесят и семь.
Куклы воевали в войнах с настоящей кровью,
И все жили в тени нечестивого огня.
[54]
Средняя Империя выбрала север,
А Богатые Земли выбрали юг,
И начали игру костей и страха.
Дети Великого Короля Крови возрадовались
Кровавым пирам, которые они видели,
Пока, по приказанию племени Разума,
Их преступления и жестокость оставались в тайне.
[55]
За каждым ужасом, созданным племенем Разума,
Следовало утешение.
Мёд тёк с губ их, чтобы притупить разум.
«Вините не меч»,- говорили они, -
«А руку, его держащую.
Кто может вернуть сок раздавленному фрукту
Или удержать звук, когда в колокол уже ударили?»
[56]
Разум затмил сердце,
И душу,
И даже страх.
«Какая нам нужда в богах и демонах?»-
Вопросит гордец, -
«Когда силой собственной воли
Мы раскрашиваем небо в цвета своего народа?»
[57]
Странник из далёких земель
Поет жалобную песню.
Он зовет себя целителем, но не лечит болезней.
Не тем именем его зовут,
Хотя лицо его известно во всех уголках карты.
Когда он начнёт работать, не требуя награды, вы узнаете,
Что времени осталось не века, а поколения.
[58]
Затем познали Дети Солнца тьму.
Дети Луны – отчаяние.
Дети Тверди – сомнение,
Тогда как Дети Воздуха наполнились пугающей уверенностью.
Переворот, разложение, гордость -
Три этих знака были видны в потоке,
И только Дети Моря ждали.
[59]
Ступай же, кружись, ужасный странник!
Никто не увидит тебя, но по вони узнают тебя,
По терниям любви,
Наказанию за страсть, о да, наказанию смертью.
Страх умереть одному.
Страх умереть от рук ближних своих.
Это оправданный страх.
[60]
Дочь тьмы сияет теперь, как золото,
И число её почитателей пять,
И число её диадем шесть,
Но число её долгов семь.
Она обречена пасть, рыдающая, изгнанная, осужденная.
Даже имя ее непроизносимо, забыто.
Но кто из почитателей пошёл с ней?
[61]
Рыцарь со сверкающим мечом
Седлает клячу
И едет на бой против великого медведя,
Более страшного, чем землетрясение.
Пять раз по пять сотен ужасных подателей смерти
Останутся в стороне ради него,
Но он падёт, и удар его не будет нанесён.
[62]
Затем придёт женщина с резцом,
Сверкающим подобно звездам,
Звучащим подобно песне,
Кусающим подобно клыкам льва.
Орудие её холодно, как дыхание зимы,
Ярко и быстро, как смерть,
Но то, что оно высекает, не смертность, а путь в обход её.
[63]
Немногие ищут чистоты,
Немногие знают, как найти,
Немногие знают, где искать.
А те, кто может выследить её
И кто знает место,
Как те немногие узнают то, что они так давно ищут?
[64]
Даже темные твари сильнее страшатся тьмы.
Те, кто идут по тёмному, кривому пути,
С боязнью смотрят назад.
Даже сумасшедший, сводящий с ума мир, видит причину трепетать.
Рабы лабиринта смерти боятся разрушения, которого они желают.
Оно придет.
И чёрной рукой сорвёт созревший фрукт с эбеновой ветви.
[65]
Когда Дети Великого Короля Крови презреют отцов,
В ночи нападут изгнанные парии.
Семь служителей, покорных племени Разума,
Узрят трещины в хватке Причин, как бы крепка она ни была.
И когда племена воззовут к оружию,
Не от Волка, а от самих волков вы узнаете:
Счет времени идет не поколениями, а десятилетиями.
[66]
Далеко, и давно, и в тайне
В месте не над небом,
Не под водой
Не на земле и не под ней
Одна последняя надежда родилась.
Но те, кто может найти её, дать ей форму и плоть,
Скорбят, отуманенные и незнающие.
[67]
Что за чудесные одежды сплетены,
Сверкающие подобно глазам пчел,
Благоухающие подобно лепесткам розы,
Мягкие, словно туман водопада.
Такие маленькие, такие хрупкие.
Кто станет носить их?
Это важно.
[68]
Империя Волчицы пала
Пред детьми Приговорённого Человека,
Что превратило племя Приговорённого Человека в Империю,
Хранимую не одним, а двумя ключами, и стоящую до конца времён.
Знаком падения, полученным Близнецами Волчицы,
Стал кусок солнца, нестерпимый для зла.
В конце придут Яркие Светочи, чтобы носить эту гневную искру.
[69]
Привратник, не спи!
Смотри своими глазами в восьми направлениях.
Высматривай семь огней и восьмой, тайный огонь.
Я молю тебя, если не ради любви, или жадности, или даже добра или зла,
Взгляни хотя бы из-за гордыни.
Узри рои ужаса, каждый из которых жужжит пчелой души, проклятой в смерти.
Каждое воспоминание оставляет рану на мире, жало смерти в земной плоти.
[70]
Народ ветров,
Изголодавшийся по мясу, умершему задолго до того, как были рождены их деды.
Люди Срединной Империи
Вернули драгоценность, украденную ядом захватчиков.
И их мертвые улыбнулись ртами, полными акульих зубов,
И оделись в роскошь человеческой кожи,
Готовясь начать застолье.
[71]
Грядет шестой шторм, который не умрет, никогда не утихнет под солнцем.
Невидимый, беззвучный шторм, стена страхов и теней.
Придёт ли он как дар Ангела, будящий пламень, что дремлет в каждом?
Придёт ли он из воспоминаний о тенях, ведущих войны, давно забытые?
Он придёт. Затем придёт она.
Могилы разверзнутся, воспоминания уничтожат действительное, вопли будут отдаваться эхом в проходах небытия.
Её темное потомство, которого страшатся, боится Великой Утробы, любящей даже тех, кого пожирает.
[72]
Так велики стенания земли,
Что два Ангела обратятся к ним и услышат.
Один – женщину алых цветов,
Другой – тварь укрывающих теней.
Они загорятся, и вздохнут, и осветят,
И те, кто почувствуют, и услышат, и увидят, будут воодушевлены.
Эти Яркие Светочи придут, чтобы увидеть последние дни и последние ночи.
[73]
Пятеро тяжело перевернутся в своих могилах,
Но время не пришло ещё ожить им вновь.
Они ожидают возвращения своих слуг
И пришествия Кровавой Звезды.
Когда последняя из дочерей первой женщины
Закричит в родах, вы узнаете,
Что времени земле осталось не десятилетия, а годы.
[74]
Из рода Детей Луны
Вырастет один, предсказанный, которого никто не мог ожидать.
Ожидали чудовища, а он оказался без изъянов.
Ожидали безобразного, а он восхитителен.
На его спине восседает судьба народов, а в его пасти – судьба людей.
Дар ли это искупления или последний приговор диким?
Разгадка придёт раньше времени, когда Совершенный будет ещё ребенком.
[75]
Все злые твари радуются творимому в мире злу.
Земля, священная для Народа Книги,
И для Народа Обвиненного Человека,
И для Народа Семи Столпов
Осквернена вновь, вновь и вновь.
Осквернённая огнём, и кровью, и ненавистью
Никогда не очистится до конца всех племён.
[76]
Зло в земле зашевелится,
И тот, кого называют Вором, и Бродягой, и Странником, и Лжецом,
Поднимется ещё раз, среди бури и смерти.
Обреченный быть изгнанным плетьми из всех земель, не зная места для отдыха,
Он спит, незаслуженно, веками, прежде чем его кара настигнет его.
Три дня сражается он с Солнцем и стражами Срединной Империи
И с лучшими плодами, украденными племенем Разума.
[77]
Затем великий Вор падёт,
Презренный потомок величайшего вора, Короля Крови,
И с ним умрет его фальшивое потомство,
В безумии кусая друг друга.
Каждый станет чумой своему собрату,
Как раньше были они язвой
На теле тех, кто их превосходит.
[78]
В то время люди торговали с другими племенами и народами,
Пересекая великие океаны, во многих землях.
Но когда конец времен окажется рядом,
Человечеству предстоит столкнуться не с чуждыми людьми,
А с чуждыми духами,
И без помощи заглянуть в их скрытое царство.
Опасайтесь пробуждения Тёмной Матери, вы, кто стоит на Стене Штормов!
[79]
Как жернова, вращается их творение,
Перемалывая не зёрна, но человеческие души.
Увидев древнюю опасность,
Увидев тени,
Увидев Кровавых Предателей,
Они, наконец, узнают, что тысячи лет было сокрыто за краем,
И решат, что пришли новые захватчики.
[80]
Из тверди, родившей древо свободы,
Где люди правят людьми, а не тираны правят рабами,
Вырастет древо рабства, вскормленное прахом эбеновой ветви,
И станет предсмертная агония черной руки его родовой мукой.
Оно обещает жизнь умершим,
Но принесет только смерть всем, кто жив.
Дубовый клык капает ядом, и каждая капля – чёрный желудь.
[81]
Затем земля застонет
В городе лжи, именованном в честь Ангелов.
Каждый Демон, в плоти или в камне, услышит заново крик Тусклого Света.
Они искали путь, но заблудились.
Они сражались друг с другом, но все проиграли.
Они строили в лихорадочной спешке,
Но построили лишь подмостки для своей собственной казни.
[82]
В пыли другое дерево проснётся,
Пробужденное к жизни водами проклятых.
Это сияющее дерево даёт дар
Отказаться от дара
И свободу от племени Разума.
Те, кого беды уже ничему не научат,
Стекались, чтобы посмотреть на его ветви.
[83]
Это дерево Демонов
Сожжено Демонами,
И Демонами срублено,
И Демонами связано, предано, отравлено кровью его возлюбленных.
Но последний удар
Нанесен клинком Ангела. Когда это произойдет, знайте:
Счет времени идет не годами, но месяцами.
[84]
Пятеро проснулись,
Могучие, но сдерживаемые камнем и клятвой.
Легионы падших,
Два миллиона и две тысячи и одна сотня и девяносто и шесть,
Придут, заключенные в плоть и душу.
Только один из многих придет без оков
Как камня, как плоти, так и страха.
[85]
Трое, которые никогда не падали,
Также поднимутся из ямы.
Престол Разлук, великий Жнец Душ,
Ещё раз обретёт свой ключ к смертям людей.
Ангел Боли, обреченный на милосердие,
Поднимется в ярости – но из доброты или жестокости?
Даже третий свободен.
[86]
Провидец Презрения
Найдет человеческий кулак, чтобы бить,
И дары пылающего Ангела кольцом сияют на том кулаке.
Но его влечение к Яркому Светочу может обернуться
В последнюю из последних минут
В невероятную любовь,
Если она достаточно сильна, и её друг-целитель мудр.
[87]
Все ставки сделаны, все игры выиграны и проиграны.
Какой моряк при утихающих ветрах поднимет парус?
С закатом солнца зачем оставаться на поле?
Какой человек будет спорить до последнего дыхания,
Какая женщина свои последние шаги сделает до колодца, чтобы принести воды?
В конце времен не стоит ничего беречь до завтра.
Метла судьбы сметет всё бессмысленное.
[88]
Огонь, что спит в каждом,
Пробудится вновь, в третий раз призванный в гневе.
Если отступят народы,
Демоны гор и крысы в стенах
Будут плодиться бессчетно, изливаясь из бездны.
Но если будут биться они с огнем, то дым погребальных костров
Затмит солнце, и Великий Кроль Крови будет ходить без страха.
[89]
Кто возьмётся измерить время,
Нужное свету, чтобы добраться от лампы до глаза?
Это чудо – ничто для племени Разума,
Но они узнают, что их дни и часы преследуют их.
Само время вздохнёт устало, подобно
Гонщику, движение чьё стремится к бегу,
При приближении года завершенья.
[90]
Когда даже слепец увидит Кровавую Звезду
И око великого червя откроется,
Когда демоны потребуют преданности от самых свободных,
И смерть будет бродить среди живых,
И живые начертят карты самых глубоких чертогов смерти,
Когда все чудеса и все ужасы сгорят, и вся ложь откроется,
Человечество, делай свой выбор: Время меряется днями.
[Комментарии]
Три пути сквозь горящий лес
[91]
Осень закончится огнём, не снегом.
Сухие ветви дымятся вверху.
Мёртвые листья горят внизу.
Среди этого горящего леса стоят
Последние потомки женщины и мужчины.
С остекленевшими от страха глазами они ищут путь,
Чтобы спасти свою плоть от объятий пламени,
И все ещё могут они спасти свою расу,
Если побегут быстро и по верному пути.
[92]
Но на небе не видно полярной звезды,
Оставленной в холодной пустоте, чтобы направить странников домой.
Вверху лишь красный жар,
Смерть деревьев,
Ветви, что слепят блеском пламени.
Нет, не поднимайте головы вверх в поисках наставления.
[93]
Земля кажется прохладной и спокойной под ногами вашими,
Но буйные огни сокрыты внутри.
Какая искра зажгла этот средний мир дерева и плоти
Между огнями небес и земли?
Идёт этот огонь с небес
Или из горящих недр земли?
Это не важно. Пламя теперь всё.
Огонь как вверху, так и внизу.
[94]
Так не смотрите вы вниз в поиске помощи,
Ибо земля, которая кажется прочной, движется,
И почва, которая по-прежнему кажется твердью,
Может задрожать и всколыхнуться,
Неспокойная, как любое бушующее море.
То, что спит внутри земли,
Даст лишь отравленный совет.
[95]
Смотрите на своём уровне,
Не поднимая непокорных глаз
И не опуская голову, подобно рабам.
Осмотритесь, сохраните свой разум
И среди тлеющих деревьев,
Найдите три пути, разбегающиеся, подобно пролитой воде
Среди дымящихся пней.
[Комментарии]
Первый путь
[96]
Первый путь узок,
Извилистая дорожка среди ветвей.
Звери полевые охотятся на этом пути,
Возможно,
Когда идут к прохладным потокам.
[97]
Пологий склон ведет вниз,
К горящим огромным дубам,
Что факелами освещают империю гиганта,
Но они далеко, и тот, кто мал, как ты,
Сможет пройти и не обжечься.
[98]
Затем иди к воде,
Смотри под ноги,
Делая шаг за шагом, с сосредоточенностью ученика.
Видишь? Нет!
Это не тот путь, с которого смотрят.
Сам путь – вот все, что ты должен видеть.
Он всё, что тебя заботит,
Как если бы он лежал рядом с забором соседа,
Каждый взгляд за который ревностно презираем.
[99]
Но всегда найдётся тот,
Кто, когда ему сказано
«Не смотри! Отведи свой взгляд
От знаков, что будут обжигать, жечь, сводить с ума!
Сохрани свою невинность и не знай!
Сохрани бесценное счастье невежественного животного,
Не знающего ни добра, ни зла!»
Посмотрит всё же.
Посмотрит и будет действовать.
[100]
Те, кто выбрал этот путь,
Кто не может отвести взгляд,
Кто не может бездумно забыть то,
Что дарило им защиту, -
Они обречены сойти с пути,
Войти в пламя,
Войти в мир тьмы под деревьями,
Который наконец осветился
Пожирающим стволы пламенем.
[101]
Сойди с пути и почувствуй огненный ветер!
Сойди с пути и узри палящий свет!
Сойди с пути и гори,
Сияй ярко.
Каждой тайной, что ты узнал,
Увлекай себя глубже в бескрайнюю ночь.
[102]
Те, кого неосторожные глаза
Обрекли на осознанную смерть,
Огни, поглощённые свечой правды,
Вот что они увидят.
[103]
Стая волков, обезумевших от луны
И обезумевших под луной,
Воют на Кровавую Звезду, воют от крови.
Все они проливают кровь друг друга.
Волки, охваченные раздором, кусают сестер,
Братьев, отцов, матерей,
Недовольные,
Обесчещенные,
С судьбой, горькой на вкус.
[104]
Островные волки, яростные суки, омытые адом,
Познают кандалы завоевателей и назовут людей «хозяевами».
Грязные и презренные, с истертыми заботой крепкими клыками,
Наконец найдут вершины власти, чтобы узнать,
Что их неуклюжие лапы не могут её удержать.
Любимые дети тверди познают самое сильное отчаяние,
Когда кошмары, которые они видели и знали, и которых боялись поколениями,
Все же обрушатся на них.
Волки Севера сгинут в огне,
А бешеное потомство пожирателя луны сгинет во льду.
[105]
Те волки, что играли в собак,
Довольствовались светом людских костров,
Будут преданы на смерть одним из своих.
Охотник за мясом с красными когтями не совладает с голодом,
Который станет еще сильнее, когда пожрет его плоть,
В то время как те, кто повелевал тенями,
Узнают, что значит быть рабами тени.
Идущие в тишине умолкнут,
А те, кто смотрят вверх, взревут, ослеплённые.
Два щенка, которые видели совращение своей матери,
Найдут нового отца, который совратит их.
Те, чьи когти сияют ярче прочих,
Окрасят их кровью неосторожных,
Но худшая судьба ожидает тех,
Кто идет по кривому пути.
[106]
Затем неразумные странники
Увидят совет женщин и мужчин, одетых в пурпур,
Облаченных в одеяния королев и королей,
Коронованных властью и увенчанных гордыней.
Кто эти величественные фигуры?
Это те, кто приказывали,
И властвовали,
И правили,
И владели,
И потому мнили себя мудрецами.
Но те, кто доверил свою мудрость бумаге,
Не высек ее в человеческом сердце,
Увидят, как горячий ветер обращает её в дым и пепел.
[107]
Племя Разума,
Ведомое рассудительными судьями,
Посмотрит на мир, который оно сотворило,
Не в силах понять, победа это или поражение.
Когда-то единые, подобно кулаку,
Теперь они стали слабыми пальцами,
Подобно падающему человеку, хватающемуся за опору,
Но ловящему лишь воздух.
Те, кто должен был стать мечом и щитом,
Будут заперты в пределах, из которых им суждено было выйти.
Те, кто видят все, узнают, к горю своему,
Что все пророчества, даже это, писаны водой
По песку.
Исследователи, искавшие снаружи, заблудятся внутри.
Ростовщики, торговцы, шпионы царства денег
Узнают, что меры тоже изменились, часто оказываясь пустым бахвальством.
Наконец те, кто пытался подчинить Природу,
Узнают, что её можно лишь разрушить.
[108]
Те, кто внутри, будут окружены собственными стенами,
Пока те, кто снаружи, пируют на зависти и сомнениях.
Наконец, слуги потомков прикоснутся к сути
И узнают, что все, что они искали, всегда было рядом.
Те, чьи разумы, разбитые, словно статуи,
Готовые на любое безумие в поисках лозы,
Опустошены, как гнёзда и убежища.
Только они счастливы в своём истощении.
Те, кто объединяли тело и душу,
Должны совершить выбор, но не могут,
Так как могут они потратить лишь одну сторону монеты.
Те, кто думали, что поют песни Дарующей,
Узнают, к своему сожалению, кто слушал их мелодии.
Те, кто возносил себя, узнают, что значит
Быть самым совершенным муравьём на пустоши готовой падали.
Те, кто говорят со снами, получат наконец ответ,
Когда им предложат выбирать между будущим и прошлым.
Они ошибутся.
Те, кто искали пути смерти,
Найдут лишь смерть, а не пути,
А последователи змей и чисел
Найдут свой рок в тринадцати, девятнадцати и семнадцати.
Те, кто предпочел воображение разуму,
Узнают, почему опасно называть туман и ложь своими родителями.
Носители жизни придут в крови и уйдут в той же красной одежде,
А создатели лживых образов с радостью откажутся от правды.
А остальные
Проиграют.
Но утешьтесь тем, что каждый умрёт своей смертью.
[109]
За тёмно-красным троном,
Старше их и злее,
Двор Великого Короля Крови:
Те, кто не могут прекратить свои кровосмесительные войны
Даже ради борьбы с концом света.
Сможет ли их нечестивое кровавое колдовство,
Древнее, жестокое и извращённое,
Сдвинуть беспощадную, краснохвостую Звезду Тирана
С её грозного курса?
Кто сможет узнать?
Воистину, когда ты бьешься в этой армии,
Лучше закрыть спину, чем грудь.
[110]
Каждое племя, ведомое великим дарителем кровавого знания,
Будет сметено,
Использованное, сожжённое, поглощённое.
Те, кто были тенями, венцами возлежащими
На челе многих королей и королев,
Задохнутся и оголодают, когда их утончённые вкусы испортятся ещё сильней.
Те, кто были коронованы истиной тени,
Поймут, что они - ложь, и исчезнут, как все тени, в последнем огне.
Потомки вора умрут смертью странников,
Каждый в одиночестве, и заслуженно.
Ублюдки Карфагена, прекрасные и грязные,
Захватят и победят своих зверей, с которыми давно борются,
Лишь для того, чтобы узнать, как те нужны им.
Племя цветка станет более омерзительным,
Чем любой из последовавших за самой мерзостью.
Они увидят себя, какими они есть, а не такими, какими их видят,
И они отчаются.
Тогда низшие, дающие ложь и забирающие стыд,
Могильные черви и ползучая мерзость, так долго державшаяся вдали,
Наконец отъедятся на них.
С двумя трусами, что убежали от жизни, чтобы украсть смерть,
Рассчитаются настоящие дети,
Чьё проклятие они присвоили.
Те, кто носят отметину зверя, будут забыты как звери,
А те, кто хранят пороки плоти, будут запомнены за порок.
Те, кто известны безрассудностью убийств, удивят всех расчетливостью,
Научив потомков пожирать родителей точно так же, как отец поедает дитя.
Уроборические каннибалы, они не проживут и месяца.
Те, кто ищет тайн,
Единственные умрут, не увидев, как поднимется их прародитель,
А те, что кормятся на сосках безумия,
Потеряют даже эту защиту от уродства судьбы.
[111]
Но пока ярятся звери,
И правители продолжают барахтаться,
А повелители королей тратят собственные силы,
Что случится с прародителями всех?
С теми, чья зловредность, нерадивость и гордость
Сделали их первыми запретными плодами Падения?
Одна судьба ожидает их, всех и каждого.
Кающихся или неповинующихся,
Желающих или сопротивляющихся до последнего дыхания,
Во всем своем многообразии они будут сметены.
Посмотри со своего пути, человечество,
И узри крах своих основателей.
[112]
Но этого болезненного знания может и не быть
Для тех, кто сможет не оторвать свой взгляд от земли
И кротко ступать по пути,
Ведущему меж огней гнева.
Хрупкий путь, возможно, мал
Для человеческого тела,
Но безопасно из леса
Сможешь ты уйти.
[113]
Этот путь лежит у твоих ног.
Если ты его выберешь,
Ты сможешь покинуть пламень и найти
Широкие поля ухоженной пшеницы.
Протерев глаза от дыма, ты подумаешь, был ли то
Сон о мраке и пламени.
Оглянувшись, ты увидишь лишь прах, словно никогда не было там деревьев.
Ты отвернёшься, вырастишь своих дочерей и никогда не заговоришь о чащах леса.
Но на самом деле полученный тобой покой – покой сна.
[Комментарии]
Второй путь
[114]
Другой путь через лес лежит,
Широкий и ровный, гладко мощёный и удобный.
Эта широкая дорога говорит о работе рук человеческих;
Конечно, в конце его стоит убежище.
Встань на него и позволь глазам своим смотреть, как они привыкли,
На путь этот, огни рока достаточно ярки,
Чтобы пронзить завесу слепоты.
На этом пути раскаты умирающего времени
Так громки, что даже глухой услышит
Шум, отдающийся в легких, как в барабанах.
Последний крик израненной сферы.
[115]
Это – путь к беде,
Такой манящий и открытый.
Пока не станешь ты на его камни,
Ты не увидишь их зубов и глазниц.
Этой дороге черепов недостаёт челюстей, чтобы кусать тебя за пятки,
Но она устлана западнями, и трясинами, и замученными душами.
[116]
Ужасная гонка по этой дороге
Явит знаки и знамения.
Многообразие смертельных чудес,
Что сулят беду людям на дороге,
Так же как и существам в лесу.
[117]
Давайте первыми взглянем на первых,
Первейшие из грешников, славные заблуждениями,
Придут в последние часы света,
Чтобы отвести мир от края пропасти
Или подтолкнуть его к проклятию.
Зри!
Их власть над природой будет гнуть мир, пока он не сломается.
Как и их власть над разумом будет делать то же самое с душами.
Те, кто обладает знанием огня, кто говорит с пламенем
И сияет копьями солнца,
Не смогут успокоить пламя, что скрывается в каждом.
Когда последний свет пробудится, темное небо праха последует за ним.
Хранители, что радостно хранили мир от опасностей
И вставали на пути каждого несчастья или болезни,
Теперь сражаются с хворями, что были не случайностью,
Но спелыми плодами злой человеческой воли.
Эти пылающие яблоки искушения -
Готовая падалица для каждого народа под небесами -
Ещё одно оружие, от которого гибнут флаги и дети.
Создатели будут трудиться, пока не превратят
Кольца и жезлы, что они ковали,
В собственные клетки и оковы.
Быстро сплетённые пути не ведут сами по себе.
Те пауки, что смотрят
За нитями судьбы
И стараются сделать время заложником собственной ненависти,
Узнают, что возможно все и ничего,
Но нельзя увидеть выбор Дарующей.
Владыки штормов, волнующие моря
Своим искусством, научатся огорчаться
За каждое разбитое человеческое сердце.
А те, кто покоятся среди зверей, породят монстров, что будут кусать
Акульими зубами
Даже прежде, чем издадут свой первый крик.
И последние, младшие, самые безрассудные, несущие величайшее проклятие,
Адские жнецы с туго набитыми мешками для душ,
Узнают, что окончательная смерть – это не когда жизнь кончается,
А когда она не начинается.
Они вели жатву с начала времён.
Теперь они отдохнут, но не обретут покой.
[118]
О, сколько их, идущих по этому пути!
Каждый мужчина рождён женщиной, и каждая женщина - дитя мужчины.
Все, кто собирается во тьме и удивляется чудесам,
Ужасам,
Откровениям, таящимся за гранью света звёзд.
Теперь они знают.
Теперь огонь покажет всё.
Незнание – его первая искра,
Плоть – фитиль этой свечи,
Дух – воск.
[119]
В этом огне вы, проклятые и связанные кровью,
Потеряете, наконец, свои маски
И ваш скот опустит рога.
И превозносимая вами болезнь найдет свое подобие у равных,
И ваше колдовство сойдёт на нет с затмением Кровавой Звезды.
Глаза змеи сомкнутся, лишённые век, но у вас нет больше кожи, что можно сбросить,
И всё ваше шипение не сможет заглушить тревожный крик.
Укрывающая земля не сможет спрятать вас от огней,
А вместо этого, устав от вашего разложения, она извергнет новый испепеляющий огонь.
Выбросьте свои короны, больше вы не можете править.
Не бегите, ваше бегство вам не поможет.
Не прячьтесь, ваши маски сожжены и пусты.
У вас останется сила, высоко вознесенные люди и звери,
Но будет она ничтожна рядом с разумом и сталью.
Тени увядают, барьеры рассыпаются, красота исчезает.
Даже сумасшествие не безумно в безумном мире. Его советы ничему не учат.
Вы, что ценили разговор с духами,
Смотрите, как этот дар становится проклятием всему.
Из ямы лезут тени, чтобы взять, что им причитается,
И никакие безделушки и наряды не смогут помешать им.
Животные моря и неба перестанут бояться вас,
А мудрейшие закроют глаза, заткнут уши
И не станут вдыхать необычный дым.
[120]
Какие стенания возносятся,
Какое смешение воплей и криков,
Что за скрежет нарушенного ритма осквернённых сфер!
Это больше не музыка, которую они играли, а шум,
Грубый и резкий, что режет ухо
Проклятием тем, кто его слышит.
Как наверху, так и внизу
Разложение идёт от ног к голове.
Вы, кто может дойти до горизонта одним шагом,
Никогда не покинете лабиринта своей тюрьмы.
Никогда не догадаетесь, что поймавшая вас коробка сделана в форме коробки.
Уменьшающаяся сила не может умаляться вечно, даже в падшем мире.
Если есть у вас благословление заката, бойтесь низшей точки.
Пока вы – возлюбленные жизни, бойтесь сорных семян обезумевшего плодородия.
Вам, кто Искусством обуздал молнию, укротил огонь, явил притяжение янтаря,
суждено впервые увидеть руку, что не будет жечь и сыпать искрами,
И не будет в ней силы.
Алхимики и маги, превращающие одно в другое,
Знайте, что когда хаос придёт за вами,
Новые формы выскочат неожиданно, как мыши из рассыпанных зёрен.
Вы, кто обратил свою мысль на мысль, станете живыми посмешищами.
Разум преследует разум, как собака преследует свой хвост.
Оглянитесь, вы, кто выжили,
Посмотрите в бурю, и смиритесь, и живите рабами.
А вы, кто своей танцующей поступью насмехается над тяжёлой поступью Времени.
Вы можете кружить вокруг идущего слуги, но сможете ли вы танцевать вокруг бегущего хозяина?
[121]
Самые высокомерные среди всех те, кто ищет Всё во Всём,
Кто точит корни мира в поисках сладости.
Когда это мировое древо загорится, чьи укусы на нём
Подточат ствол, ускорив падение?
Зовите себя Монархами Всего
И правьте в пустой яме.
[122]
Не все, упавшие в огонь,
Стенают в отчаянии или несутся в бездумном страхе.
Некоторые встречают огни гневом
И своей яростью подзывают Красную Звезду ближе.
Ибо от кровавого свечения
Небесного Ока Крови
Проявятся новые стороны старых форм,
Вывернутые, как грязные одежды.
Вначале придёт тьма звезды,
Изливая шутки, и искры, и головоломки,
Отвергаемые, невероятные, принимаемые за нелепицу
Всеми, кроме тех, чьи голоса, сорванные,
Теперь уже никогда не поднимут крик тревоги.
Но последний свет не может быть сокрыт вечно,
И те, у кого есть глаза, увидят конец.
Их невнятный вопль добавится к крику тьмы.
Два голоса, завывающих в чащобе.
Но, подобно тем, кто во тьме не видит ничего,
Те, кто на свету, видят слишком много.
Когда пройдёт половина времени, звезда, подобно осеннему огню,
Разрастётся, равновесие нарушится, и кровь начнёт кипеть
Даже в сердцах и венах, даже в земле, в которую она впиталась.
И последние бойцы, последние воины подпояшутся,
Наблюдая, как новый рубин небес окрашивает и пятнает старое серебро.
Боритесь, соперничайте, удержите новую ночь,
Но знайте, что кровавый огонь ярок.
Его судьба – освещать путь предвестников и гончих,
Чтобы настичь вас, единственное поколение.
Всё прошлое, что у вас было, все кровавые песни, что испили ваши уши,
Захлестнут вас, и вы падете и не сохраните ничего.
Что ожидает утром? Нет, не рассвет, только кровоточащий прах,
Капающий с неба подобно горячей крови.
Теперь звезда в зените, даже днём её свет сияет.
Ни надежды, ни причины, ни звука – только крики и стоны.
Мир, состарившись, умирает.
[123]
Пришло время ударов небес,
Пришло время оку солнца закрыться.
Первый раз со времён первого греха
Дети племени крови ходят днём,
Не боясь солнечных лучей.
День и ночь теперь одно:
Близнецы со знаком кровоточащего праха.
Но новые страхи придут к злому потомству,
Когда оно задохнется в огне, что однажды был едой.
[124]
Это дорога человеческого заката,
И конец её найдёте вы
В городе-кладбище человечества.
Разломанные обломки, стены разорваны на части,
Нет музыки, лишь эхо громов.
Нет одеяний – лишь саваны.
Вершина человеческих усилий –
Давиться каждым крошечным вздохом из гордости
И ощутить жуткий вкус поцелуя пламени.
[Комментарии]
Третий путь
[125]
Но будет ли выбор столь мал?
По правую руку - туманный путь неведенья
По левую – широкая дорога разрушения?
Или есть и третий путь?
Тут моё видение затуманено, мое зрение подводит,
Ослеплённое ярким светом огня и обожженное едким дымом.
Текут слезы, и я не знаю, вижу ли я третий путь
Или лишь силки и западни своих беспочвенных надежд.
[126]
И всё же, если я этого не скажу, мое проклятие полностью свершится.
Вот оно – третье видение,
Третий путь.
Третий конец человеческой истории.
[127]
Оставьте лёгкие пути
Пренебрежения с одной стороны,
Отчаяния – с другой.
Используйте свой разум, обнажите клинки воли и веры.
Обернитесь и прорубите свой собственный путь.
Бегите от пламени или дождитесь, когда первый поток жара пронесётся.
Верьте не в камни или звёзды, а в свою собственную силу.
Вам не дадут свободы, но вы сможете её получить.
[128]
Первое испытание придёт в кровавых одеждах,
Позор их ртов, сокрытый в красном свете звезды.
Они, наконец, откроются и скажут:
«Мы всегда, из теней, обожали вас.
Мы нуждались в вас, мы направляли вас, мы укрывали вас.
Все хорошее, что было у вас, мы защищали,
С каждой бедой истории мы боролись.
Теперь вы доросли до нас, как до равных, и мы можем,
Наконец,
Сложить с себя бремя скрытого правления.
Кормите нас! И познаете блаженство.
Любите нас! И отведаете нашей силы.
Присоединяйтесь к нам! И навсегда избежите холодной хватки смерти!»
[129]
Не обращайте на них внимания.
Если вы устоите перед их лестью,
Вывернетесь из поводков, которые они наденут,
Соберёте свою волю против приказов, которым они обучат вас,
Вы сможете стать свободными, впервые за века.
Знайте: огонь их враг.
Знайте: они не могут противостоять оку солнца.
Знайте: что бы они ни говорили о правлении, они нуждаются в вас
Сильнее, чем младенец нуждается в матери.
Они обречены враждовать,
Обречены гореть,
Обречены голодать,
И знайте ещё: они несут ещё одно проклятие, сами того не зная,
Последние узы, выкованные Ангелами.
Из трех, что покорно спустились в Бездну,
Ведомые Небесами, а не низвергнутые,
Один, последний, наложил проклятие на потомков грешника.
Проклятие, которое лишь теперь
Пробуждено последней звездой.
[130]
Если вы избежите соблазнов лживых червей,
Другой взгляд обратится на ваш путь.
Их слова не обещания, лишь угрозы
Они называют себя детьми земли и лунного света.
Яростные воины, рождённые для гнева и разрушений,
Будут говорить, что они должны сидеть на ваших тронах,
Что лишь они, силами странными и многочисленными,
Смогут увести мир от Красного Врага.
[131]
«Повинуйся!»- кричат они.- «Наша природа превосходит вашу.
Мы исцелим землю ото всех шрамов и ран,
Что оставила на ней ваша жестокость,
Мы залижем оскорбления, нанесенные вашей матери.
Вы утратили свое первородство, бедные люди.
Пришло время опуститься ещё ниже!»
[132]
Не склоняйтесь пред этой лающей яростью,
Но и не встречайтесь с ними в бою.
Хоть мало их число, они полны жестокости
И знают десять тысяч приёмов, чтобы причинить вам вред.
Чтобы одолеть правила и законы правителей-перевёртышей,
Вам понадобится не сила, а скорость ума.
Ибо если не дадите вы им свирепого врага, чтобы рвать,
В собственных рядах вновь они начнут соперничество.
Два племени поднимутся там, где раньше было пять и двадцать,
Старые народы распадутся, когда поднимутся союзы, забыв о расах и странах.
Лишь один вопрос разделит их ряды:
Вопрос о Совершенном.
Ибо одни скажут, что он спасёт их всех,
А другие скажут про него «не быть».
[133]
Подождите и притворитесь, что покорились,
Но дождитесь дней грома, когда,
Устав от недостатка битв,
Повелители зверей выйдут на свет.
Поощрите их неверие и страх,
Откройте глаза, и рты, и уши,
И когда Чистое Дитя проиграет или победит,
Клан-победитель может быть добит.
[134]
Когда вы сойдетесь со зверьми и подавите их,
Другая сторона покажет свою силу,
Измученная собственным тихим штормом,
Разбитая незримым потрясением.
Двоедушные появятся, потрепанные и побитые,
Но несущие оружие, что нужно вам против второй угрозы.
Вы узнаете их слабость, когда они будут нуждаться в вас,
Ибо до этого времени они были исполнены презрения.
Но не теперь. Они предложат вам победный пир
Над телом павшего яростного зверя,
Решившись наконец раскрыть те
Тайны, которые давно скрывали.
[135]
«Мы», - скажут они, - «такие же, как вы,
Только превознесенные нашей целостностью.
Если вы дадите нам веру,
Мы сможем переделать этот измученный мир,
Из всего этого праха построим путь
В лучшее будущее, чистое и реальное».
[136]
Величайшее бремя, что вам предстоит нести, –
Это знание, что они действительно верят в то, что говорят.
Они чувствуют, что их правление пойдёт на пользу,
И все же тянут путь к паучьему гнезду.
А за их позолоченными обещаниями
Ждёт клетка, становящаяся всё прочнее
Усилиями её пленников.
Присоединись к ним, и великое множество сгинет
Не телом, но духом.
Женщины и мужчины станут даже не животными,
А чем-то низшим, слабым, маленьким и ещё более запуганным.
[137]
Как бороться с теми, кто лишь обещает?
Уединение – их проклятие.
В угасающем свете они не могут больше прятать своих двойных лиц,
И по второй душе их можно узнать.
Нападать на них недальновидно, поскольку сила их велика,
Но если вы не будете смотреть, слушать и верить,
Все их чары и хитрости со временем исчезнут.
[138]
Доверьтесь вере, что вы найдёте, а не откровениям.
Доверьтесь знанию, что вы постигли, а не просто сказанному.
Поверьте, что есть – то есть, а те, кто делает сущее фальшью,
Фальшивы сами.
[139]
Со временем эти искусители исчезнут, словно тени.
Но когда они уйдут, они позволят теням воплотиться.
Они, творцы мира и его потребители,
Забравшие все дары и их укравшие,
Они – ваше следующее испытание.
Многообразие красот и ужасов,
Сил и слабостей,
Свирепости и удовольствия
В их распоряжении. Они обещают, подобно Рожденным из Крови,
Угрожают, подобно Рождённым Зверем,
Клянутся в родстве, как Дважды Рождённые,
Но помните всегда, что они не были рождены.
[140]
Я бы сказал, как победить их, ваших родителей и поработителей,
Но я не знаю.
Я не могу увидеть, ибо просто нечего видеть.
Некоторые человеческие вещи, создания чистого разума,
Должны стать проклятием для Ангелов, отставших от людей.
Ибо они могут быть лишь теми, кем являются,
Вы же можете обновить себя.
Они могут взять лишь то, до чего дотянутся.
Тогда как вы можете превзойти себя.
И когда они скажут вам, что они создали мир,
И всё в нём,
И вас,
Помните, что они могут дать лишь то, что вначале дала им Дарующая.
Только человечество может дать что-то новое.
[141]
Когда плодами человеческого хитроумия
Последний падший Ангел с криком будет низвергнут
Бездну, или поглощён, или же взят на иной уровень бытия,
Вас ждёт последнее испытание, самое изощренное из всех.
[142]
Ибо с первыми будет легко сказать: «Соблазни меня».
Со вторыми будет легко взмолиться: «Пощади меня».
С третьими будет искушение закричать: «Просвети меня!»
С четвёртыми будет желание крикнуть: «Возвысь меня!»
Но пятая и последняя преграда проста: Вы.
[143]
После всех сражений и битв
Ты можешь осознать, что пути из горящего леса нет,
И единственный ответ – сгореть
И стать светом, когда вас поглотит пламя.
[144]
Сможете ли вы сказать «прощай» миру, изменившему вас
И изменённому в ответ?
Сможете ли вы оставить многочисленные дары
Жизни, и здоровья, и счастья, и даже печали
Без сожалений и горечи?
[145]
Последнее испытание,
Последняя, сильнейшая нужда:
Сможете ли вы отказаться от силы
В обмен на добродетель?
[146]
Что если Дарующая дала этот дар?
Что если Она умалилась,
Чтобы вы смогли возвыситься?
Сможете ли вы отдать, как Она?
Не из гордости,
Или любопытства,
Или даже жалости,
А просто потому, что отдавать для вас – радость?
[147]
Сможете ли вы отдать Ей то, что Она дала вам?
Сможете ли вы вернуть дар, который Она больше не может забрать?
Сделайте это, и тогда не важно, что лес сгорит,
Небо упадёт,
Земля содрогнется.
Сделайте это, и тогда не важно, живы вы или умерли.
Сделайте это и пройдите по третьему пути.
Третий путь – мудрость.
[Комментарии]
