Глава 2. Лучше царствовать в Аду

Енох: Первый Город Ангелов. Уильям Блейк¹

Чтобы помнить

Воспоминания, которым я могу доверять, относятся к тому моменту, когда я впервые осознал Творение. Солнце и луна уже существовали, а значит, существовали и сезоны, которыми они управляют. Над земной поверхностью возвышались величественные горы, просторные, заросшие лесом долины простирались до берегов морей, взмывали и опадали волны, бесконечные приливы и отливы придавали суше новые формы. Такова была слава Первых Земель. Хотя я осознавал, что у существующего есть много граней – атомарный, энергетический уровни – я видел все таким, каким оно было. Восходы и закаты солнца приводили в движение циклы жизни дикой природы, даря тепло и изобилие летом и суровые холода зимой. Хотя моря были творением Пятого Дома, а горы были созданы Третьим Домом, правили мы. Первые земли и их дикие животные были нашим царством, и в него входило все то, что создали другие Дома.

Первые дни

Увидеть Первые Дни – это все равно, что на мгновение узреть Небеса. Даже сейчас, в эти искаженные, проклятые Последние Дни, можно увидеть их величие. В потаенных уголках земли сохранились кое-какие следы. Горы возносились в небо так высоко, что задевали звезды. Реки несли свои чистые голубые воды, прокладывая себе дорогу. Там, где не было лесов, земля бугрилась холмами, покрытыми цветами всевозможных оттенков. Таким был Эдем, о котором люди забыли. Они хранят в памяти пасторальный образ, но земля тогда была дикой, полной неприрученной энергии. Прекрасная и чарующая, она была одновременно яростной и не прощающей ошибок. Когда Творение было молодо и еще не знало своих пределов, по земле бродили могучие звери. Многие из этих созданий исчезли навсегда, и не потому, что Творение было несовершенно, но из-за своей неукротимой мощи. Благодаря Шестому Дому был установлен природный порядок. Охотники убирали старых и слабых, позволяя стадам становиться сильнее. Вместе с Седьмым Домом мы работали, чтобы достигнуть равновесия – бесконечная и неблагодарная работа. Таким был рай, который я помню, и, когда я бежал с нашими охотниками, я видел Его лицо, лицо нашего Отца, во всей Его славе.

Адам и Ева

Я впервые увидел их, Адама и Еву, Праотца и Праматерь, на берегах озера. Они не были похожи на всех остальных животных сада, потому что они казались личностями и несли в себе проявления бесконечности. Я наблюдал за ними издали, любуясь их видом. Смотреть на них было все равно, что смотреть на воплощение возможностей. В отличие от подчинявшихся мне животных Праотец и Праматерь обладали возможностью разума. Они могли смотреть на луну и звезды и видеть, что те разнятся между собой. Более того, они разговаривали. Они не жили в молчании, но выражали свои мысли словами, пусть несовершенными и очень простыми. В восхищении я следовал за ними. Ева, полная изящества, стремилась прикоснуться ко всему, что видела. Адам казался сильным и целеустремленным, его тело было гибким и идеально сложенным. Они были чудными творениями, не знавшими о созданном нами мире и тех великих дарах, что мы дали им. Они знали лишь Самого Творца. Он приходил к ним каждую ночь, и они поклонялись Ему. Казалось, что это было их единственной целью. И вместо того, чтобы разубедить их, показать им, почему они отличаются от всех остальных, Он молча принимал их поклонение. Зачем было лишать их славы, которая должна была принадлежать им, истинным наследникам Эдема? Я слышал, как остальные начали шептаться об этом. Адам и Ева жили в неведении, не осознавая своих возможностей. Почему Он создал таких существ и обрек их на убогое существование? Их боль стала нашей болью, потому что мы любили их так же сильно, как и Его. Многие из моего Дома чувствовали, что Адама и Еву нельзя помещать вне обычного порядка вещей, иначе баланс вселенной будет нарушен. Но нашей обязанностью было защищать и спасать их, и мы выполняли наш долг. Постепенно они начали понимать, что они одиноки – двое в окружении множеств. То, что для нас было чудесным и величественным, им казалось непонятным и угрожающим. Больше всего они боялись оставаться в одиночестве, и сильнее всего мы страдали оттого, что не могли сказать им, что каждое мгновение их окружает Воинство. Каждое утро они просили Бога остаться, но Он каждый раз уходил, а нам было запрещено приближаться к ним.

Грядущая буря

«Буря грядет», - сказал мне Ахрималь. Я наткнулся на него в тот момент, когда солнце садилось, погружая Эдем в ранние сумерки. Я поискал признаки бури глазами моих птиц, подняв их так высоко, как только было можно, но ничего не увидел. «Ты уверен?» - спросил я. – «Я ничего не вижу». Он взглянул на меня, и я увидел бурю в его глазах. Неуверенность и сомнения клубились в них подобно облакам, и в этих облаках мелькали проблески того, что должно было совершиться. Великий Спор стал первым предвестником бури. Ахрималь собрал нас в лунных залах и рассказал об ужасных знамениях, явившихся ему. Многие высказывались за действие, и в этом нам помог Люцифер.

Бесконечная ночь

Следующей ночью Люцифер и те, кто согласился с его выбором, спустились в Эдем. Издалека мы наблюдали, как Люцифер открыл людям глаза, и тогда я впервые увидел ревность. Ева приняла предложение Люцифера, но Адам колебался, терзаясь сомнениями. Ему казалось, что его место занято Светоносным, но Ева обратилась к своему компаньону, и вдвоем они приняли наш щедрый дар. Той ночью Адам и Ева дали начало многим своим подобиям, и вскоре их раса распространилась по всему Эдему. Казалось, что после того, как их глаза открылись, Адам и Ева воплотили огромное множество возможностей – и каждое из этих воплощений шло своим путем. Той бесконечной ночью мы ходили рядом с народом Адама и Евы. В темноте выросли величественные города, а раса Адама и Евы стояла на пороге полного совершенства. Единственный раз на нашей памяти мы любили и чувствовали ответную любовь. Но долго это не продлилось.

Суд на рассвете

Следующим утром взошло солнце, но яростный гнев Михаила затмил его сияние. Военачальник Небесного Воинства пришел, чтобы вершить суд над своими своенравными собратьями. Михаил приказал нам вернуться на небо и принять вынесенный приговор, но Люцифер отказался повиноваться. Светоносный поднялся над Эдемом, чтобы встретить Михаила в воздухе, и там двое сошлись в битве. Храбрость Люцифера ошеломила Михаила, и хотя оба были равны по силам, было ясно, что военачальник Неба не сможет поразить своего бывшего господина. Битва закончилась за несколько мгновений, и Люцифер вышел из нее победителем. Многие советовали Деннице возглавить атаку на само Небо, но тот отказался. «На Небесах», - сказал Люцифер, - «Он и Небесное Воинство всемогущи. Но здесь, в землях, которым мы дали форму, которые стали проявлениями нашей воли, у нас есть преимущество. Во имя Адама и Евы мы отвергли Небо, и ради них мы останемся здесь». То, что произошло дальше, стало началом нашей муки, концом Первых Дней и рассветом Века Гнева.

Свободные

В Век Гнева пришел наш черед создавать свой собственный рай. Никогда до этого земля не видела таких чудес, такого упадка и тирании, как в те дни. Когда Михаил и его Воинство ушли, кое-кто из наших рядов и четверть народа Адама и Евы последовали за сохранившими верность. Первая битва закончилась нашей победой, но никто из нас не знал, какую цену мы за это заплатили. А Люцифер? Может быть, он предал нас всех, чтобы избежать суда на Небесах? Многие из нас ликовали, думая об одержанной победе.

Суд

Когда первый день подошел к концу, многие изменили свое мнение. Наши следопыты проследили за верными и сказали, что Небесное Воинство готовится к обороне, и многие из нас посчитали это еще одним доказательством нашей победы. Как же мы ошибались! Все началось с ветерка, который постепенно набирал силу и мощь, и под конец его вой стал просто оглушающим. Ветер поднимал в воздух песок и камни, обнажая землю и срывая плоть с костей за несколько мгновений. Высоко вверху темные тучи – куда темнее, чем обычно, - озарялись вспышками света, скрывая горизонт, покрывая его тенью. Казалось, сама земля прогибается под их тяжестью. В клубящихся облаках проявилось Его всевидящее око, пылающее гневом, - бесконечное проникло в конечное, побуждаемое силой Его гнева. Существовавшее ранее равновесие было разрушено, когда Его гнев был явлен нам. Он, который был нам Отцом, стал нашим врагом. Гнев Божий был безграничен. Ничего из созданного нами не осталось нетронутым. Когда тучи рассеялись, Первых Земель более не существовало. Ничего не осталось от Эдема, кроме рухнувших врат, и только кое-кто из нас знал, где они находятся. Бесплодные, унылые пустыни заняли место некогда цветущих полей. Высоко вверху горы раскололись и теперь наполняли мир черным ядовитым дымом, время от времени извергая из своего чрева огонь и расплавленный камень. Моря, некогда полные покоя, с ревом бросались на сушу, - их глубины были враждебны даже мятежникам из Пятого Дома. Сама земля разверзлась, поглотив равнины и оставив торчащие из ее недр каменные когти. Ужасные бури, проливные дожди и завывающий ветер разорили земли. Теперь это был наш мир – мир тех, кто отверг Небо.

Новый порядок

Когда ветер утих, Люцифер привел нас в наш разрушенный мир. Если кто-то из нас и сомневался в необходимости мятежа, вид лежащего в руинах Творения укрепил их решимость продолжать борьбу. Наше войско было сильно потрепано, радость от победы сменилась оцепенением и отчаянием. Когда над нами забрезжил рассвет второго утра, мы поняли, что наш дом стал и нашей тюрьмой. Но у нас все еще был долг перед людьми, и мы вывели их из пещер к свету дня. Их изможденные, унылые лица отражали окружающее их запустение. Они казались жалкими подобиями славы Адама и Евы.

Кровавый Легион

Но Люцифер видел в разоренном ландшафте не только руины, но и возможности. «Не отчаивайтесь!» - воскликнул Светоносный. – «Это только начало. Мы знаем Его гнев, но Он не знает нашей решимости. Мы встретили Его гнев и пережили его. Не стоит отчаиваться, глядя на окружающее вас опустошение. Исчезло множество чудес, потеряны плоды нашей работы. То, что осталось – лишь жалкое отражение былого, но мы сможем создать новые чудеса! Мы научим наших подопечных, сыновей и дочерей Адама и Евы, как раскрыть их истинный потенциал, - и это свершение будет наше, не Его. Это станет нашим величайшим достижением. Когда-то мы создали Вселенную для Него, теперь мы сможем изменить эту землю по нашему желанию. Земли могут быть заброшенными, разрушенными, но не для нас. Мы создали их из ничего – только представьте, что мы сможем сделать теперь! Мы бросим вызов Ему и Его Воинству. Мы будем сражаться за Адама и Еву, будем защищать и лелеять их. Мы отвергли Его, и наша любовь принадлежит Адаму и Еве. Всегда помните об этом». Многие согласились. Мы сплотились вокруг Люцифера, вестники его видений. Со временем смертные стали называть нас Кровавым Легионом. Мы верили в Люцифера и его дело. Мы видели в окружавших нас развалинах шанс исправить Божью несправедливость, шанс научить Адама и Еву и вступить в новый рай. В те давние дни мы стали крупнейшим из всех легионов, и Люцифер был нашим вождем, наставником и генералом. В рядах Кровавого Легиона собрались Дьяволы из Первого Дома и Преступники из Третьего. К ним присоединилось небольшое количество Осквернителей и демонов других Домов. Нашим начальником был Белиал, первый из помощников Люцифера.

Эбеновый Легион

Но не все разделяли эту точку зрения. Вперед выступил Аваддон, на его лице отражалась свирепость – он был истинным представителем Пожирателей. «Я видел достаточно. Его наказание было суровее, чем мы заслужили. Я клянусь, что до конца дней я буду вести моих братьев против Него и Его воинства. Я отказываюсь от мира, я отвергаю любовь. Я знаю только ненависть, и этот огонь даст нам силу. Мой легион будет при любой возможности вступать в бой с Небесным Воинством, многие из нас перестанут существовать, но мы не станем щадить врагов. Здесь начинается эта битва. Никто не скажет, когда она подойдет к концу, но наши сердца полны решимости». «К тебе, брат мой», - сказал Люцифер – «переходит командование над пятой частью нашего войска, над самыми сильными из нас. Вы будете нашим авангардом». «Но это не все», - продолжил Аваддон. – «Люди заставили нас ослепнуть. Праотец и Праматерь обманули нас, Люцифер. Это из-за них разразилась война, и теперь мы вынуждены сражаться из-за существ, которые ничего не знают. Я тоже вижу, что эти земли и сами смертные полны нереализованных возможностей. Но они должны быть орудиями, а не охраняемыми сокровищами. Мы отвергли Его ради них, и теперь они расплатятся с нами, построив для нас рай». «Мы поделимся с ними нашими секретами: как охотится в этих землях, как править ими. В ответ они будут служить нам своей любовью и делами. Ради них мы пожертвовали многим, поэтому они вовеки будут должны нам. Они – оружие в нашем походе против Неба». Так был создан Эбеновый Легион. В его ряды вступили многие из Шестого Дома, те, кто хотел доказать, что Небо ошибалось. Владыки воздуха, Кнуты, тоже последовали за ними. Присоединились к Легиону и демоны других Домов.

Железный Легион

Когда все собравшиеся выслушали горькие слова Аваддона, Дагон, гигант из камня и железа, скрестил на груди руки и заговорил, и голос его был подобен лавине: «Я выслушал Аваддона и я не могу осуждать его за его гнев», - произнес гигант. – «Но я считаю, что человечество заслужило нашу привязанность, а не презрение. Как мы можем винить их за выбор, сделанный нами в наших сердцах? Если мы станем смотреть на людей как на простые инструменты, мы сделаем бессмысленными наши жертвы». Дагон повернулся к Люциферу, и его рука, пылавшая жаром земных недр, взметнулась в приветственном салюте: «Пусть те, кто уважает Светоносного и помнит о своих божественных обязанностях, присоединяются ко мне! Мы станем стеной, которую не смогут пробить молнии Небес!» Так Дагон стал третьим из главных помощников Люцифера. К нему присоединились многие Преступники и могучие Пожиратели. Несмотря на все ужасы, последовавшие в будущем, Легион никогда не забывал о своем долге, и его члены не запятнали себя преступлениями против смертных или ангелов. Эбеновый Легион презирал их, но никогда не мог сравниться с ними в боевом искусстве.

Серебряный Легион

Затем Люцифер обратился к мудрому Асмодею из Четвертого Дома, направляющему звезды. «В твое подчинение переходит пятая часть нашего войска. Эбеновый Легион будет сражаться, ты и твой Легион – изучать тайны и возможности смертных и этих земель. Тебе предстоит открыть Его секреты. Ты обнаружишь Его ложь и покажешь Воинству их заблуждения. Твои пути лежат там, где запрещено ходить. Ты будешь говорить то, что запрещено произносить вслух. Ты будешь срывать запреты и нарушать табу. В своем поиске истины ты перешагнешь любые границы». «Да будет так», - эхом отозвался Асмодей. – «Я вижу перед собой бескрайние возможности – не только те возможности, что предусмотрены Его планом, но невообразимые, непредсказуемые возможности. Мы будем искать, что было до Него, как Он был до нас. Мы найдем тьму, что породила свет Бога, потому что свет может сиять лишь во тьме! Для наших подопечных, проклятого и благословенного народа Адама и Евы, мы станем учителями. В них срываются возможности, которые мы найдем и выпестуем. Они будут говорить на языке Небожителей и превратят эти земли в новое Небо. Мы будем взращивать их семя, которое подопрет Небеса своими башнями и поколеблет его своими достижениями. Мы не успокоимся, пока не добьемся этого». Под знаменем Асмодея собрались многие Изверги, а также Осквернители, желающие разделить жизнь с сыновьями и дочерьми Адама и Евы.

Алебастровый Легион

Но еще не все Дома выбрали свой жребий. Самые тихие из нас, Убийцы, предпочли идти своим путем. Люцифер взглянул на них и сказал: «Вы можете следовать своими путями до тех пор, пока вас не призовет битва. А теперь, Азраил, некогда благословенный ангел Тени, возьми под свое начало Неприсоединившихся и выстрой свою собственную крепость. Со временем мы призовем тебя. Теперь же твоей задачей будет обновлять народ Адама и Евы. Более они не обладают бессмертием. Они были созданы из глины, что была взята из земли, и будут возвращаться в землю». Азраил выслушал его и ответил: «Брат мой Люцифер, несущий свет и командующий войском. Мы будем стоять в тени и ждать своего дня. Мы спрячемся там, где Воинство не станет искать нас. Мы будет собирать силы и готовиться к тому времени, когда ты призовешь нас. Теперь же мы уйдем». После этого странник теней покинул нас, и с ним ушли многие из падших Седьмого Дома и другие, так и не сумевшие сделать выбор. Так появились легионы. Затем Денница объявил, что прежняя иерархия будет заменена новыми должностями и званиями. Падшие желали власти, основанной не на случайном выборе, но на их способностях и талантах. Позже система званий стала подвижной. Отличившийся мятежник мог получить более высокое звание, и эта возможность пугала и удивляла нас. Люцифер объявил себя принцем падших, а его пять помощников были названы герцогами. Под ними располагались главы легионов, называемые баронами, затем шли старшие лорды, лорды и падшие рыцари, герои походов легиона.

Указы и запреты

Стоя перед легионами, Люцифер обратился к нам: «Братья и сестры, не следует оплакивать то, что мы потеряли. Лучше взгляните на то, что мы приобрели. Вскоре мы покинем эту пустошь, стряхнем ее пепел и отчаяние и построим свои королевства на руинах Рая. Каждый из вас возглавит группу наших смертных подданных. Защищайте их и заботьтесь о них, потому что ради них мы пожертвовали Небесами. Теперь мы воистину стали падшими. Гордитесь вашим новым именем. Чтобы отвергнуть Небеса, потребовалось мужество и сострадание, а для слепого подчинения нужен лишь страх. Мы встретились с нашими страхами лицом к лицу и победили их – теперь мы стали хозяевами своей судьбы. Отведите свои отряды в дальние углы земли и постройте города там, где прежде ничего не было. Возьмите с собой смертных из тех, что стоят среди нас. Но первые из них – блаженные Адам и Ева – не пойдут с вами. Они решили идти своим путем, и мы должны уважать их выбор».

Второй спор

Вскоре после мятежа разгорелся второй спор: что делать с теми смертными, которые решили присоединиться к Михаилу? Эбеновый Легион утверждал, что все смертные, вставшие под знамя Небес, потеряны для нас. Многие из Убийц и членов Железного Легиона считали по-другому. Легионы должны постараться обратить этих смертных и показать им истинные чудеса, которыми они могут владеть как потомки Адама и Евы. И снова последнее слово осталось за Люцифером: «Они выбрали свой удел рядом с Ним», - заявил он. – «Они отвергли наши дары и нашу любовь. Они предпочли закрыть глаза на нашу жертву, а теперь взгляните на них. Они заслуживают жалости, не ведая о битве, что ведется вокруг них за их будущее. Поэтому мы не покинем их, но и не станем в открытую приходить к ним. Вместо этого мы станем сеять вокруг них семена знаний и надеяться, что вызревшие плоды заставят людей сбросить оковы. Они сами должны сделать выбор. Если они изберут нас, мы станем их спасителями. Таково мое решение».

Век чудес

Легионы разошлись по земле, ведя дочерей и сынов Адама и Евы в места величественные и зловещие, где мы должны были выстроить наши дома, крепости, наши храмы. В ранние дни мятежа мы только время от времени появлялись перед нашими подданными, обучая и направляя их. Хотя мы и восстали, для многих из нас по-прежнему было трудно открыто появиться перед смертными. Запрет Всевышнего настолько въелся в нас, что только сильнейшие осмеливались появляться перед народом Адама и Евы в сиянии своей истинной славы. В те дни нам поклонялись, а мы черпали силу из веры, предлагаемой нам людьми. Мы вели наши отряды в долгие походы, которые были одновременно путешествием и завоеванием. Это было время экспериментов, когда мы узнавали пределы нашей силы. Мы вырубали города в склонах гор и возводили себе памятники.

Бастионы и соборы

В это время были заложены основания наших будущих метрополий. Наша война с Небесами была в самом начале, когда оба лагеря перераспределяли силы после первой схватки. По всей земле легионы строили укрепления и величественные соборы. Со временем эти укрепления стали городами-крепостями, обширными и потрясающими своей мощью. Среди них был Додоель², расположенный в бесплодной пустыне дом Эбенового Легиона; Таба’ет, сторожевая крепость Серебряного Легиона; Касдейя, подземная крепость Алебастрового Легиона. У падших были не только эти бастионы и укрепления, но я помню только их. В те дни я странствовал по земле в качестве посланника и следопыта Железного Легиона. Я вспоминаю, как смотрел вниз с горных вершин и видел бесконечные башни цитадели, возвышающиеся над землей, выросшие на горных плато, в обширных пустынях и в заросших джунглями долинах. Только сам Люцифер знал, сколько этих укреплений существовало на самом деле, потому что часть их была спрятана от глаз смертных и падших хитроумными Преступниками. Некоторые из них вмещали маленькие общины, состоявшие из нескольких человек и одного охранника; другие были процветающими объединениями, соперничающими по могуществу с империями, которым еще предстояло порыть землю. Но какими бы могущественными не были все эти города, город-дом Генхинном – Черный Собор самого Люцифера – превосходил их всех.

Генхинном

Расположенный в Долине Слез, город-собор Падшего Принца был свидетельством нашего неповиновения и нашей надменности. Хотя своего расцвета он достиг только во Время Жестокостей, даже в самом начале Черный Собор был настоящим чудом. Построенный на том месте, где Люцифер был до слез растроган мужеством людей, Генхинном должен был стать образцом для всех наших городов. Я вижу отдельные элементы Генхиннома в этом Городе Ангелов. Я видел отражения Черного Собора во всех городах, где я бывал. Даже воспоминания моего носителя о тюрьмах и камерах Аргентины содержат в себе намек на этот священный город – на его освещенные огнями закоулки и подвалы, где мы ковали артефакты, ставшие легендами. От Генхиннома у меня остались лишь смутные воспоминания. Сегодняшние города – это ни с чем не сравнимые места, создания географии и экономики. Но Генхинном был другим. Он был целым – одновременно город и собор, только так его можно описать на языке людей. Говорят, что Генхинном существовал еще до падения, что он был построен еще в Первую Ночь, чтобы стать домом для Адама и Евы, и только затем перешел к Люциферу. Тот, кто видел Генхинном, начинал верить в этот миф. Он был символом совершенства, земным проявлением Денницы. Те, кто приближался к Генхинному, видели его стены и шпили, которые возвышались над землей и касались облаков, словно когтями вцепляясь в небо и заставляя его плакать дождем. Для нас он существовал на нескольких уровнях, каждый из которых был совершенней первого, а всего их было девять. Два нижних уровня окутывала тень, в которой можно было найти путь к кузницам Железного Легиона. Смертные обитатели Генхиннома жили с третьего по шестой уровень, возводя памятники нам и величественные цитадели для себя. Седьмой и восьмой уровни принадлежали нам. Здесь мы создали для себя дома, кто-то – скромные, кто-то – поражающие роскошью. Над последним кругом возвышался Дворец Теней, дом и крепость Денницы. Вокруг Черного Собора располагались районы, усеянные человеческими лагерями и деревушками, и младшие из нас помогали пилигримам и верующим, пришедшим поклониться нам. Пути, по которым шли эти паломники, вскоре превратились в Четыре Дороги, по которым можно было добраться до любого поселения, собора или укрепления падших.

Высокие Города

Генхинном и остальные три цитадели не были единственными городами на земле. В отдаленных районах Небесное Воинство создавало свои собственные дворцы – на самом деле это были настоящие тюрьмы. Разведчики серебряного Легиона докладывали, что часть Небесного Воинства решила остаться среди своих подопечных и защищать их. Но мы стремились поднять наших смертных подданных к новым высотам, а верные люди, казалось, оставались частицами Эдема, они жили, как раньше жили Адам и Ева – невежественные и покорные воле Бога. Мы обнаружили пять Высоких Городов – Саган, Шамайим, Махонон, Зебул и Аработ. Саган, который иногда называли Третьим Городом, был приграничным селением, расположенным в нескольких лигах от Граничных Равнин и Гор Скорби – заброшенных пустошей, окруженных действующими вулканами и покрытых пеплом, которые были границей наших территорий. Простой по конструкции, Саган представлял собой каменный лабиринт, способный поставить в тупик как захватчиков, так и самих обитателей города. Им управлял Анаэль, ангел Четвертого Дома. Шамайим, город благоговения, находился под властью Гавриила, архангела милосердия, откровений и смерти. Второй по значимости после Михаила, Гавриил был одним из немногих посредников между нами и Небесным Воинством. Шептались, что Люцифер и Гавриил часто встречаются и что Второй Архангел предпочел остаться на земле и склониться перед Михаилом, чтобы получить возможность защищать своих смертных подопечных и попытаться образумить Люцифера. Укрепление Махонон и его огненно-красные парапеты были домом Михаила, Архангела Небес и Владыки Воинства. Множество огненных ангелов днем и ночью кружили у стен города, подобно знакам божьего гнева, поэтому к городу невозможно было подойти незамеченным. Махонон был единственным из всех Высоких Городов, который так и не был взят. Город памяти Зебул был построен с одной-единственной целью – собирать и хранить записи о мятеже, чтобы никто из наших легионов не избежал расплаты за грехи. В окруженную туманами город-тюрьму Зебул приходили отчеты о всех наших действиях. Говорят, что у всех его шпионов и агентов – ангелов Второго, Четвертого и Седьмого Домов – были огромные книги, в которых они записывали все наши проступки. Если эти книги сохранились, они, наверное, являются единственной полной летописью Века Гнева. Последний город, Аработ, был воплощением уединения и скорби. Им правил Кайэль, ангел одиночества и слез, и говорят, что единственным его заданием было оплакивать Творение, скорбеть о падении Адама и Евы и помнить о нашей утерянной славе. Врата Аработа никогда не закрывались. Нет, они были постоянно открыты, чтобы принять тех из нас, кто пожелает отказаться от мятежа и принять суд Божий. В Век Гнева Аваддон семь раз разрушал этот город, но каждый раз его восстанавливали таким же, каким он был до разорения. Известно, что за тысячу лет войны его порог переступило не более ста наших соратников. Их судьба неизвестна, их имена не произносятся.

Тихая война

Хотя в первые дни мятежа мы занимались строительством и укреплением наших позиций, война не прекращалась. Вдалеке от глаз смертных наши легионы сражались с Небесным Воинством. Битвы Тихой войны, как потом стали называть это время, были битвами воли и разума. Мы не выходили на поле боя и не нападали друг на друга. Вместо этого мы укрывались в отдаленных уголках Земли; нашими полями сражений были грани Мироздания. Чем выше было положение сражающихся, тем абстрактней были битвы. Лорды и падшие рыцари сражались словами и песнями, герцоги и великие герцоги – эфемерными сущностями. Вызовы бросались только тогда, когда кто-то из наших, исследуя мир или ведя куда-то смертных, сталкивался с ангелом Воинства. Эти столкновения заканчивались всего лишь утонченными танцами и спорами, ведь Мироздание сражалось единственным известным ему путем – создавая и изменяя. В пантомиме падшие пытались переделать ангелов и наоборот, а смертных эти представления повергали в благоговейный страх. Многие человеческие мифы, сохранившиеся до нынешних дней, являются слабыми отголосками тех древних битв. Обитатели земли могли почувствовать эти столкновения, но только как раскаты грома или подземные толчки. Столкновения принимали форму штормов, приходящих и уходящих сезонов, восходов и заходов солнца. Мы жаждали открыть нашим смертным подданным все тайны Мироздания, а Воинство пыталось скрыть истину и похоронить ее в ворохе суеверий и сомнений. Так Творение пересоздавало себя бессчетное множество раз, но Воинство не смогло предвидеть того влияния, которое оказывала на весь цикл коллективная вера смертных. Чем больше Воинство ставило перед ними загадок, тем сильнее разгоралась в людях любовь к знаниям. Тихая война длилась несколько человеческих столетий, а наши смертные подопечные в это время множились и процветали. Мы выстроили большие города и сражались с Воинством по всеми Мирозданию, пользуясь только словами, концепциями и возможностями, но долго такая ситуация сохраняться не могла.

Потерянный Рай

И снова Ахрималь первым почувствовал перемену. Он пришел ко мне во тьме ночи и заговорил тихим шепотом: «Я предчувствую еще одну бурю, Малак». В этот раз я отправился с ним, и мы посетили все города, соборы и укрепления в поисках ответа. В конце концов он в отчаянии отправился в Генхинном, во Дворец Теней. Великий провидец потребовал встречи с самим Денницей. Грозный Принц принял Ахрималя в своей палате и предложил ему высказаться. «Что стало с Адамом и Евой?» - спросил Ахрималь. Никто, ни ангелы, ни падшие, уже долгое время ничего не слышал о первых смертных. После изгнания из Эдема Адам и Ева пропали из виду. Их потомки вспоминали о них только в самых первых мифах. Приказ Люцифера причинил многим из нас боль, потому что именно ради Адама и Евы мы ступили на путь проклятия. Мы были далеко от них, и это мешало нам наслаждаться победой. После долгого молчания Люцифер рассказал их историю.

Об Адаме и Еве

«Четверть народа Адама и Евы вернулась под власть Небесного Воинства в утро нашего суда, но Праотца и Праматери среди них не было. Их бессмертие было уничтожено одним-единственным словом, и они были вынуждены трудиться на полях, чтобы продолжать жить. Когда пришло время легионам рассеяться по земле и увести с собой смертных, Адам и Ева пришли ко мне и упросили меня отпустить их. Адам говорил первым: «Ты многое открыл нам. Мы были изгнаны из Эдема и низвергнуты в пыль, но мы смогли стать хозяевами собственной судьбы. Когда мы отказались повиноваться Богу, Он назвал нас грешниками. Теперь мы видим мир таким, каков он есть – огромным, пустынным и диким, но мы сможем оставить в нем свой след». Затем заговорила Ева: «Ты многому научил нас. Мы приняли твой дар, и наши глаза смогли узреть величие Мироздания – по крайней мере, мы смогли понять, что стали изгоями. Далее следовать за тобой было бы неосмотрительно. Ты открыл нам глаза, и за это мы благодарим тебя, но теперь мы сами должны выбирать наш путь. Если нам суждено унаследовать землю, это произойдет лишь благодаря нашему труду, нашему самопожертвованию и нашей вере». Сказав так, Праотец Адам и Праматерь Ева покинули меня и отправились в дальние края в поисках своей судьбы. Со временем они или научатся управлять Творением или же будут трудиться до тех пор, пока Господь не заберет их».

Кровь Эдема

Наша аудиенция у Люцифера подошла к концу. Но вместо того, чтобы успокоиться, Ахрималь упрямо начал выяснять дальнейшую судьбу первых людей. «Я что-то чувствую», - сказал он, когда мы были в пути. – «И в центре моего предчувствия стоят Адам и Ева. Им еще предстоит сыграть свою роль, я уверен в этом. Люцифер приказал нам держаться подальше от первых смертных, и я должен узнать, почему». Так мы искали первую пару, а сезоны сменяли друг друга: после лета пришла осень, затем зима, затем весна, и вот снова настало лето. Когда мы натыкались на других падших, мы наводили справки, пытаясь знать, где могли скрыться Адам и Ева. Отвечали нам одинаково, но мы отказывались признать поражение. После долгих лет поиска мы наконец нашли их укромное убежище. Они жили далеко на востоке, у холма, засаженного садами и окруженного полями. В тени кипарисов они выстроили себе жилище, чтобы укрываться от ветра и дождя. Мы издалека наблюдали за ними. Казалось, годы сильно отягощают Адама. Долгие дни тяжелого труда оставили свой след на его лице, свидетельствуя о боли, одиночестве и упорстве, но его глаза были полны гордости за те простые вещи, что он смог создать вместе с Евой. Праматерь Ева, по-прежнему прекрасная, работала бок о бок со своим мужем, поддерживая очаг и заботясь о полях. И они не были одиноки.

Третий смертный

Мы увидели его неподалеку от жилища, погруженного в работу, его, которого стали назвать Третьим Смертным – Каином. Его лицо было прекрасно, конечности сильны, а кожа покрыта темным загаром из-за палящего солнца, но весь его облик вызывал беспокойство. У его ног стояли корзины, наполненные плодами его трудов, и наконец мы поняли, что он делает. Его руки рыхлили почву, принося жизнь в бесплодный ландшафт. Он усердно очищал поля от камней и сорных трав и сажал семена. В цветах и плодах, возросших из них, мы с Ахрималем увидели отражение Рая и хотели рассказать Третьему Смертному о созданных им чудесах. Но Третьего Человека окутывала пелена горя, сильного, устрашающего, и ни я, ни Ахрималь не осмелились подойти к нему. В этот момент мы услышали шум от стада овец, спускающегося с холма. Не дикого стада, но направляемого тем, кого звали Авелем. Он стоял на небольшом возвышении, брат Каина, светлокожий, с развеваемыми ветром золотыми волосами. Третий Смертный взглянул на него, и его горе стало еще сильнее. «Он хочет показать своему брату любовь, но его любовь несвободна. Она скована темной страстью», - сказал Ахрималь, когда Каин подошел к Авелю. – «Он чувствует, что должен совершить нечто, чего он страшится». Первым заговорил Авель: «Брат, ты позвал меня, и вот я здесь. Что смущает тебя? Неужели слова Творца о твоем даре? Не подвергай сомнению Его любовь, брат. Это не принесет тебе ничего, кроме скорби. Мы хорошо усвоили этот урок. Ты знаешь, что мы всегда рады приносимым тобой дарам, потому что ты заставляешь землю зеленеть и цвести. Идем же брат мой, давай вернемся». Но Каин не стал отвечать. Он стоял в увядающем свете второй половины дня, его стройное, полное силы тело возвышалось над Авелем, отбрасывая длинную, густую тень. Он положил руку Авелю на плечо – знак привязанности к брату, но в глазах его была тьма. «Брат», - сказал Третий Смертный, - «Бог велел мне принести лучшее от моих полей, то, что дает мне радость и счастье. Я не понял Его и принес дары от семян, принес плоды и цветы. Но Он желал не этого. Мои дары не были достойны Его, ибо произрастали из пыли, в которую Он низверг наших отца и мать. Ты принес первенцев от своего стада, чистых и нежных, я же принес прах. Теперь я знаю, что я должен делать. Ибо ты – лучшее, что есть в моих полях, ты был постоянным предметом моих забот. Ты станешь моим даром Ему, и твоя кровь принесет мне Его любовь». То, что произошло дальше, положило начало буре, которая бушует и по сей день. Каждую ночь деяние Каина повторяют братья, любовники, незнакомцы, и так будет до конца времен. Авель увидел, что глаза Третьего Смертного заполнены тьмой. Его отара чувствовала его страх, и их крики заглушили мольбы Авеля, когда Каин поднял камень и опустил его на голову брата. Кровь Авеля лилась на Третьего Смертного, пока полностью не покрыла его, пока не превратилась в поток, захлестнувший все Мироздание. В изнеможении Каин упал на безжизненное тело брата. Ахрималь понял важность того, что произошло. Я же просто чувствовал себя преданным. Кровь была пролита в гневе и ненависти. Не во время охоты, не для того, чтобы выжить. В ту ночь, когда облака затянули небо, на землю пала тьма, которая не рассеялась и по сей день. Даже гнев, обрушенный на нас Богом за непослушание, и разрушение Им Эдема не шли ни в какое сравнение с тем, что выпустил на свободу поступок Каина.

Обещание Тени

Но худшее еще было впереди. Ахрималь умолял меня уйти, и мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Когда я бросил последний взгляд на Каина, на Первого Убийцу, он стоял в поле, покрытый кровью своего брата, ожидая, когда Всемогущий придет и примет его приношения. Говорят, что Каин был изгнан, обречен на существование во тьме и на бесконечное, еженощное повторение своего греха. Говорят, что далеко на востоке, в проклятой земле Нод, он основал свой собственный город, возможно, под впечатлением от городов-соборов, покрывавших землю. Он назвал этот город Енох, но о дальнейшей его судьбе мало что известно. Хотелось бы мне знать, не бродит ли он и сейчас по земле, и что я мог бы сказать ему, если бы мы встретились.

Выпущенная Тьма

Когда мы возвращались в наши земли, мы видели клубы дыма, поднимающиеся в свинцово-серое небо. Когда мы пересекали острые хребты Гор Скорби, мы видели огни, со всех сторон сбегающиеся к Сагану, приграничному городу Воинства. В долине под нами плотными рядами маршировали воины Эбенового Легиона. Они оставляли за собой полосу разрушений, протянувшуюся до самого горизонта, усеянную телами людей и животных. Поступок Каина показал Мирозданию возможность жестокости и дал начало той буре, которой так опасался Ахрималь. С высоты мы видели, как Эбеновый Легион шел к Сагану. Когда они встречали верных Небесам людей, они заковывали их в цепи и собирали в огромные невольничьи караваны или же убивали их на месте. Я видел, как люди падали на камни, разрубленные на части лезвиями огня и света. Крики умирающих носились над землей.

Осада Сагана

День подошел к концу, и в долине Сагана, расположенной под нами, началась первая настоящая битва нашего восстания. Дьяволы из Эбенового Легиона вели отряды Пожирателей навстречу ангелам, высыпавшим из цитадели, чтобы встретить первую атаку. Высоко вверху, в огне и раскатах грома, сражались Изверги. Стоявшие на флангах Кнуты гнали потоки ядовитого воздуха на поле боя, скрывая перемещения легиона и отнимая жизни у тех, кто пытался найти спасение в городе. Шедшие позади Преступники раскололи землю, и на Саган и его окрестности обрушился огненный дождь, а из открывшихся пор земли повалил серный дым. Осквернители воспевали в песнях кровожадность, погружая легион в безумие и увлекая смертных и ангелов к их судьбе. И среди всего этого хаоса Убийцы выискивали мертвых и умирающих, спасая души или же отправляя их в тень. Неожиданная дикая атака ошеломила Воинство. Многие из военачальников – Михаил, Гавриил, Уриил и Рафаил – отсутствовали, потому что Бог отправил их покарать Каина за его грех. Но дело было не только в этом. Весть об убийстве Авеля потрясла Воинство не меньше, чем падших. Но нас она, казалось, освободила, их же парализовала. Они не могли осознать всего того зла, что было выпущено на свободу. И это стало их ошибкой. Когда ангелы и архангелы вышли из Сагана, их встретили плотно сомкнутые ряды легиона. Вперед выступил Ябниэль, помощник Анаэля, не зная толком, что ему стоит предпринять. Он обратился к Эбеновому Легиону: «Вы пришли во владения Воинства. Здесь правит Его Воля. То разрушение, что вы принесли, будет вменено вам в вину. Анаэль отсутствует, но я готов принять вызов любого из вас». Лираэль, старший лорд из падших Шестого Дома, выступил из наших рядов. Его тело из огня и гнева было укрыто куском ткани, за спиной у него был огромный топор. Я помнил Лираэля как Ангела Ярости, погружающего животных в убийственное безумие. До Падения Лираэль был начальником Ябниэля. Когда он подошел к Ябниэлю, он не начал говорить, не стал спорить, он просто поднял свой топор и обрушил его на защитника Сагана. Когда топор прошел сквозь сущность Ябниэля, вонзившись в землю, в воздухе прозвучало истинное имя Ябниэля, и через мгновение ангела не стало. Ябниэль стал первой жертвой Времени Жестокостей, и никогда больше Мироздание не отзывалось на его имя. Уход Ябниэля привел легион в неистовство, и падшие бросились на ангелов Сагана. К началу ночи Саган лежал в руинах, Эбеновый Легион обыскивал его залы и забирал все ценное в качестве трофеев. Из всех защитников Сагана только трети удалось спастись – они бежали через Долину Благоговения в другие Высокие Города. Но очень скоро выжившие обнаружили, что Зебул и Махонон тоже находятся в осаде. Они отчаянно пытались помочь защищавшимся, но все же Великая Библиотека Зебула, где хранилась Книга Имен, была сожжена дотла. Из всех бесчисленных томов и списков, таких, как Тайный Ветер или Книга Аваддона, уцелели только жалкие обрывки и фрагменты. Хотя в тот день погибло мало ангелов, многие из них были вынуждены вернуться на Небеса, сломленные и потерянные.

Раскол в рядах

«Вот он идет», - сказал Ахрималь, указывая на что-то. Среди руин и изувеченных тел гордо шествовал Люцифер, Принц Падших, а за ним шли все легионы. Он смотрел на окружающее его разрушение, а Эбеновый Легион приветствовал его, вспоминая о брошенном Небу вызове. Когда он дошел до врат Сагана, он заговорил: «Грех человека вызвал все это?» - в ответ раздались приветственные крики, но на чело нашего генерала легла тень. Вперед выступил Аваддон, глава Эбенового Легиона: «Наша борьба с Небом продолжилась на новом поле битвы. Нам больше нет нужды терпеть присутствие Воинства в этом мире. У Бога есть Небеса, так не согласится ли Он оставить Землю нам? Если понадобится, мы отыщем всех Его прислужников и обратим их в ничто». «Не поэтому мы отказались повиноваться, Аваддон», - ответил Люцифер. – «Мы поступили так из-за любви к тем, кого Он создал, и кем затем пренебрег. Это не наш мир, никогда им не был и не будет. То, что нас окружает, принадлежит людям». «Но именно их раса принесла зло на землю, Светоносный», - возразил Асмодей. – «Ты говоришь, что Авадонн пришел сюда и принес с собой смерть и разрушение, но ведь все это было вызвано грехом Каина. Когда на землю пала его тьма, пострадать пришлось не только Авелю. Мне больно смотреть на все это, Люцифер, потому что я отверг Небеса ради человечества, но теперь мне ясно, что в их душах гнездится тьма. Возможно, они не так совершенны, как мы считали». Следующим заговорил Азраил: «Крики Авеля взволновали царство теней. Его смерть дала рождение чему-то худшему. Это было как буря – могучая и неукротимая – и ничто не смогло избегнуть ее. Члены моего Легиона, потерянные и забытые, сражались, чтобы не дать теням проникнуть в этот мир и распространиться по земле. Возможно, именно это Ахрималь видел перед Падением, а это значит, что мы выбрали неверный путь. Мы в ответе за грехи смертных». «Мы не можем брать на себя ответственность за грехи людей - народа праха, ибо дети Адама и Евы заслужили это имя», - продолжил Аваддон. – «На нашу любовь и жертвы ответили обманом. Если бы мы не смотрели на них сквозь пелену нашей любви, скованные обожанием, возможно, мы бы разглядели тьму, так же, как мы разглядели свет. Мы были слепы, Люцифер, и тебе, второму после Бога, следовало остановить нас. Теперь мы брошены в эти пустынные земли, вынуждены существовать в половинчатом состоянии из-за нашей любви к человечеству. Нет уж, хватит». Асмодей подхватил: «Народ праха жил в невежестве по своему собственному выбору. Мы давали им все возможные ключи, мы работали сутками, чтобы научить их, но они предпочитали не видеть. Были ли они неразумны из-за Бога, или же потому, что просто хотели оставаться неразумными?» Люцифер смотрел на легионы и чувствовал лишь скорбь: «Так вот до чего дошло. Мы расколоты; ваша ненависть и ваш гнев вытесняют из вас самое лучшее. Мы должны были быть защитниками и проводниками, а не мучителями и сеятелями горя. Не следует направлять вашу злость только на народ Адама и Евы, ибо они не в силах противостоять вам. Помните, что мы сражаемся с Небесами, а люди поддерживают нас своим поклонением». «Может быть, и так, Светоносный, но разве можем мы знать, чем еще они омрачат наши души?» - сказал Аваддон. – «Ты привел нас сюда, обещая любовь и будущие королевства. Я согласен, что мы сражаемся с Небесами, но у каждого из нас есть свои причины, по которым мы выступили против Воинства. Ты говоришь, что мы должны построить здесь королевство, и мы это сделаем. Но не одно королевство, а несколько, и каждое из них станет воплощением совершенства, как мы его понимаем. Ты всегда будешь нашим генералом, но у каждого из нас своя война. Когда ты позовешь, мы придем, когда ты прикажешь нам выступить, мы подчинимся. Но больше мы не будем слепо повиноваться». «Скажи мне, Светоносный, мог ли ты предвидеть, что наше славное деяние приведет вот к этому?» - спросил Асмодей. – «Возможно, мы должны были идти другим путем. Твой свет ведет нас, но Мироздание велико и полно неразгаданных тайн, и поэтому мы должны смотреть в разных направлениях. Ясно, что потенциал расы людей многогранен, и нам следует подтолкнуть наших смертных подопечных к раскрытию их истинного призвания. Мы должны быть готовы принять любое будущее. Мы последуем за тобой, Светоносный, но последуем своим путем». Последним говорил Люцифер: «Вместе мы бросили Небесам дерзкий вызов. Теперь мы раздроблены, превратившись из целого в множество частей. Хорошо же, берите свои легионы и ведите свои войны. Возможно, вы правы. Возможно, Небо не сможет вести войну на нескольких фронтах. Но помните: мы несем ответственность за наши поступки, чье эхо не умолкнет до конца дней. Теперь ступайте. Мы снова встретимся, братья, и когда мы встретимся, вы или подчинитесь мне, или падете в прах». С того дня, когда легионы рассеялись по земле, а Люцифер вернулся в Генхинном, началось Время Жестокостей.

Время Жестокостей

Наши легионы перестали быть единым целым, но во Время Жестокостей мы сильно продвинулись вперед – это можно было бы назвать золотым веком, который сейчас так отчаянно пытаются воссоздать. Но мир и спокойствие предыдущих веков ушли навсегда. Мы больше не исследовали Мироздание, а переделывали его в соответствии с нашими капризами. Это было время упадка и тьмы. В это время наши любовь и ненависть к потомкам Адама и Евы были безграничны. Их лелеяли и мучили, обожали и пытали. Они были источником радости и боли для наших легионов. Многие века прошли с того судьбоносного дня, когда мы отвергли Небо, и ужасы войны навеки изменили нас. Мы превращались в нечто ужасное, искажая окружавшие нас земли. Когда-то мы создали Рай, теперь же, в земной ссылке, мы создавали ад. Мы перестали творить и начали разрушать.

Время ненависти

Эбеновый Легион сражался на всех фронтах и одерживал победы. Я видел падение Шамайима, второго из разоренных Высоких городов, и видел битву на Пустоши Памяти. Здесь могучий Гавриил сражался против орд Лираэля, и место их схватки навеки осталось бесплодным и иссеченным шрамами. Говорят, что Гавриил, архангел милосердия, отмщения, смерти и откровения, отказался подчиниться приказу Бога и покинуть битву. Вместо этого он остался, чтобы защитить смертную женщину от жестокости Лираэля, который полюбил вкус плоти смертных. Гавриил сражался до самого конца, удерживая орды Лираэля, до тех пор, пока не начался последний день битвы. Когда забрезжил рассвет, стал видны тела смертных и пустые оболочки падших, лежавшие вокруг Шамайима, но нигде не было заметно следов Гавриила или его смертной любви. Никто не знает, был ли Архангел Милосердия и Откровений наказан за непослушание, или же он пал этой ночью. Но я уверен, что его имя никогда не отзывалось в Бездне, так что, если Всевышний наказал Гаврила, Он поместил его в отдельный ад. Куда бы ни шел Эбеновый Легион, он оставлял за собой разрушения и страдания. За ним следовали стаи стервятников, пирующие на покрытых трупами полях, такие огромные, что они закрывали собой солнце. Кнуты своим прикосновением превращали трупы в источники болезней и смерти. Вызрев, эти страшные плоды лопались, разнося по землям Воинства чуму. За легионом Аваддона тянулись длинные караваны смертных – рабов и почитателей. Какие бы жестокости не совершались легионом, всегда находились люди, жаждущие получить власть, и они шли за падшими, жертвуя собой в боях или же поклоняясь Эбеновым лордам.

Цитадель Ненависти

Додоель, мощная крепость и цитадель Эбенового Легиона, превратилась в место ненависти и насилия. Окруженный огнем и гейзерами, которые наполняли окрестности ядовитым газом, Додоель стал прообразом ада, который являлся в воображении многим смертным художникам тысячелетия спустя. Огромные кузницы под городом ковали оружие и броню для смертных воинов легиона – грубые мечи из темного металла, известного как syir. Когда не нужно было воевать, члены легиона собирались у открытых арен и наблюдали за гладиаторскими боями, где смертные сражались со смертными или же с демоническими тварями, созданными только ради того, чтобы толпа могла насладиться кровавым зрелищем.

Малимы

Да, мы знали и поражения, особенно во второй половине Времени Жестокостей. С Небес спустилась новая волна ангелов, пополнившая ряды Воинства. В отличие от прежних защитников, которые уклонялись от битв и столкновений, новые воины смело шли вперед. Казалось, что единственной их обязанностью было обратить в ничто как можно больше мятежников. Они были известны как малимы, проклятие нашей жизни. Кое-кто считал, что они появились из огней осажденного Сагана, другие говорили, что малимы были душами храбрых людей, которые с благословения Уриила стремились отомстить нам за свою гибель. Кем бы они ни были, противостоять им было почти невозможно. Я молю Люцифера, чтобы он никогда больше не дал нам столкнуться с такими созданиями.

Время непослушания

Вдали от полей сражений Серебряный Легион не покладая рук трудился в своих крепостях и донжонах, хранилищах неведомых знаний и запретных искусств. Падшие этого легиона, не зная запретов, разрывали ткань Бытия на кусочки в поисках ключей, которые позволили бы им открыть врата Неба. Демоны совмещали тела своих смертных подданных с жуткими механизмами, когда для пользы, когда интереса ради. Такие места, как Стена Дыхания и Башни Плоти, стали легендами, которые даже нас заставляли вздрагивать. Не было предела жестокости, на которую был способен этот легион. Многие из ужасов, память о которых сохранилась в человеческих мифах, были на самом деле результатами трудов Асмодея и его сторонников. Прекрасная Бельфегор, старшая леди Пятого Дома, Госпожа Вдохновения, заставляла своих смертных слуг спариваться в соответствии с ритуалами, которые она разработала, стараясь высвободить истинный потенциал человечества. Из ее цитадели, Дворца Вздохов, разносились жалобные крики, и они не утихли и после того, как дворец был разрушен в конце войны. Таба’ет, бастион Серебряного Легиона, превратился в лабиринт из башен и труб, которые выплевывали в небо клубы ядовитого дыма. Люди страдали из-за постоянных экспериментов падших и их неуемной страсти к земным и неземным удовольствиям.

Долгий Поход

Люцифер и Кровавый и Железный Легионы продолжали заботиться о людях, находившихся под их защитой в Генхинноме. Время от времени Люцифер посылал отряды, чтобы привести в Генхинном людей из владений Серебряного и Эбенового Легионов, но с высоты трона он видел, что злодеяния рассеянных легионов тяжким грузом давят на Творение. Несметно число смертных было убито, еще больше жило в постоянном страдании. Не ради этого Светоносный пошел против Неба. Но он знал, что нельзя вынуждать легионы подчиниться его воле – ведь это ничем не будет отличаться от беспрекословного повиновения Небу. Долгие годы принц пытался решить эту дилемму. В конце концов он решил действовать. Война продолжалась слишком долго. Воинство было оттеснено к Махонону, но Светоносный знал, что этот город никогда не падет. Вместо того, чтобы позволить своим войскам продолжать преследование, он решил отозвать их и наконец построить настоящее королевство. Так начался Долгий Поход, попытка Люцифера вернуть легионы под свое знамя. Падшие сцепились с падшими, но в конце концов Кровавый Легион окружил Додоэль, Таба’ет и Касдейю. Окруженные легионы трижды пытались прорвать осаду, но воины Железного и Кровавого Легиона каждый раз загоняли их обратно в их логова. В конце концов командиры ренегатов снова принесли присягу верности, хотя я многое бы отдал, чтобы узнать, какие планы мести они строят в уме. Со своего трона Люцифер говорил о новом веке, веке, когда смертные будут поклоняться падшим, а те помогут им превратиться в новых божеств, способных бросить вызов Небу. «Мы вели неправильную войну», - объявил он. – «Мы победим Всемогущего не насилием и жестокостью, но верой смертных. Каждого из людей мы превратим в Его образ, совершенный, бесконечный и могущественный. Слишком долго мы не могли понять причины войны. Творец покарал нас, ибо Он боялся того, чему мы можем научить человечество. Разве не они давали нам силы своей верой, как некогда давал нам силы Бог? Мы сделаем этих смертных богами, и они станут сражаться против Него. Они смогут унаследовать Землю, а мы вернем наши троны на Небесах. Мы слишком задержались здесь. Пришло время вернуться и заставить Небо платить за его грехи». Так началось Время Вавилона.

Время Вавилона

То время было для нас временем славы и торжества. Победы Времени Жестокостей оттеснили Воинство далеко от наших владений, его силы были рассеяны и измотаны. Под руководством Люцифера мы укрепляли наши территории, и даже ужасные малимы были вынуждены отступить. Чтобы успокоить Серебряный и Эбеновый Легионы, Люцифер позволил им править их городами, но они более не могли увеличить численность своих подданных, не заплатив предварительно десятину в Генхинном. Поэтому Кровавый Легион смог распространить своих подопечных по всему Творению. Но дело было не только в этом. Люцифер наказал нам возвысить расу Адама и Евы. Много веков прошло с той Первой Ночи, когда Люцифер открыл глаза Праотцу и Праматери. Многое потомки Адама и Евы успели позабыть, многие их знания сменились суевериями, через которые с трудом можно было разглядеть прежние истины, к тому же, на старые суеверия напластовались новые, порожденные Временем Жестокостей. Вместо того, чтобы видеть всю полноту Мироздания, люди вновь ослепли. Но теперь вина за это лежала не на Боге, но на нас. Это причиняло боль нашему могучему принцу. Мы отвергли Небеса, чтобы нести в мир свет, а не тьму и отчаяние. Мы подвели Светоносного, а он подвел детей Адама и Евы. «Неужели же я слепо следовал по пути нашего Создателя?» - воскликнул Люцифер. – «Разве наш мятеж – лишь нагромождение лжи? Но нет! Мы вступаем в новый век! Наше восстание не должно окончиться так плачевно. Все годы труда и отчаяния, насилия и убийств не должны пропасть даром. Мы возвысим человечество, чтобы оно само могло коснуться стен Небес. Таков будет наш Великий Эксперимент. Если мы потерпим поражение, все будет потеряно. Если же мы достигнем успеха, победа будет за нами!»

Великий Эксперимент

Люцифер отобрал десятерых своих самых преданных последователей и отправил их к людям. Их задачей было учить сынов и дочерей Адама и Евы секретам Земли и Неба. Таким было начало конца. По всей земле Десять учили людей, которые затем возвращались к своим народам и племенам и передавали им знания. Так строилась Цивилизация Пепла. Так велико было знание, принесенное Десятью, что за несколько коротких лет по всему миру распространились города, способные соперничать с укреплениями падших. Смертные строили города на поверхности океанов и в горах, покрывали строениями пустыни и возводили золотые храмы в джунглях. Это были города наподобие Еноха, если верить книге смертных. Время от времени Десять приходили в эти города, чтобы наблюдать за успехами своих подопечных и учить их. Со временем эти таинственные наставники стали известны как «Наблюдатели».

Наблюдатели

Закутанные в одеяния из света и тени, десять наблюдателей казались высокими и хрупкими, а их глаза светились знанием и могуществом. Их с радостью встречали во всех человеческих городах, а они наблюдали, как люди познают самые сокровенные тайны Творения. Через некоторое время Десять оставили в каждом городе по книге, чтобы их знания могли передаваться от поколения к поколению. Эти книги стали называться Законом Ока, Позже, во времена хаоса, они были утеряны. Об их существовании не упоминают даже древнейшие мифы, да так оно и должно быть. Глупо было давать такое знание, больше этого повторяться не должно. Итак, Десять наблюдали и учили. Гириэль раскрыл народу праха тайны земли, научил формировать земли, соединяя элементы и минералы. Шарааэль поделился знаниями о плоти и жизни, чтобы люди могли вернуть себе отнятое у них Богом бессмертие. Тайнам звезд и небес обучил людей Бефамаэль. В Книге Бефамаэля рассказывалось о путях звезд и том, как предсказывать ход времени. Секреты ветров и бурь были записаны рукой Мараэля. Гамаэль передал людям умение работать с металлом и обучил их кузнечному делу. Ур-Шанби рассказал людям о судьбе и о том, как предвидеть будущее, опираясь на знаки и знамения. Бог оставил Адама и Еву слепыми, но благодаря Ур-Шанби люди могли постичь замыслы Небес. Самаэль поведал о луне и ее госпоже, рассказал, как можно найти Мать Луны и какими тайнами она владеет, как защититься от ее порождений. Агриэль записал немало сведений о земном изобилии, о плохих и хороших плодах, которые дают пищу и яд. О Солнце, этом всевидящем оке Бога, с людьми говорил Шамшиэль. И наконец, величайший дар народу Адама и Евы преподнес Пенемью. Пенемью научил людей письму, показал, какая мудрость скрыта в нем. Благодаря его дару смертные научились определять окружающий их мир с помощью символов и понятий, а не вещей, которые надо было потрогать или увидеть. Поведанные им секреты позволили людям раскрыть глаза. Смертным больше не надо было прикасаться к Творению или видеть его, чтобы поверить в его существование. Знания теперь могли свободно распространяться. За несколько поколений на Первом Языке было написано огромное множество книг и томов, и люди были невероятно близки к тому, чтобы раскрыть свою божественную природу. Такими дарами наградили Десять Наблюдателей народ Адама и Евы. Но огонь, который горит ярко, быстро прогорает.

Предательство

Наблюдатели тщательно исполняли свои обязанности более ста лет. Но вскоре после написания книг тайных знаний их накрыла какая-то тень. Легионам было запрещено вмешиваться в их работу, но нас всех мучило любопытство. Некоторые, и я в том числе, защищали их издалека, отражая нападения Воинства и малимов. Но, как бы странно это не выглядело, именно мы принесли гибель Наблюдателям. Цивилизация пепла достигала все новых и новых высот, и в кое-ком из воинов легионов зародилась ревность. Они перешептывались между собой: «Если все тайны Мироздания открыты им, зачем же им нужны мы?» В наших сердцах поселились страх и сомнения. Никто точно не знал, кто начал планировать заговор, призванный покончить с Великим Экспериментов, но поговаривали, что это был кто-то из Дома самого Люцифера. Он обратился к тем падшим, которые опасались развития человечества, и убедил их, что надо что-то делать, что-то, что позволит легионам сохранить власть над смертными. Предатель предложил своим последователям выбрать себе смертных партнеров и породить новую расу – расу, рожденную от смертных и падших. Эта раса должна была быть навеки подчинена своим прародителям, но в то же время она должна была значительно превосходить смертных благодаря унаследованной силе. И тогда во тьме ночи предатели взяли себе смертных и соединились с ними.

Рождение нефилим³

Так на свет появились нефилим, ненавидимые людьми и падшими. Они владели способностями людей и ангелов, и вынести их было сложно – как из-за их отвратительного вида, так и из-за их мощи Я слышал, что некоторые из них были благородными созданиями, взявшими на себя обязанность просвещать и направлять, но большинство знали только ненависть и тиранию. За несколько коротких лет они подчинили себе города, в которых родились. Но их величайшее преступление было еще впереди – они нашли и уничтожили Десятерых, присвоив себе их роль учителей человечества. Но царствование нефилим и их вероломных прародителей было недолгим. Когда слух об их злодеяниях достиг Генхиннома, Люцифер обрушился на них со своими легионами и уничтожил всех, кого смог найти. Но ужасающая энергия, высвобожденная в этих битвах, разрушила весь Великий Эксперимент. Позже эта трагедия была названа Рассеянием, и она стала предвестником нашего окончательного поражения.

Рассеяние

Мы правили миром бессчетные века, ведя войну с Небесным Воинством и разрушая их тюрьмы из камня и железа. Мы подталкивали других ангелов к падению и строили величественные соборы и цитадели по всему Мирозданию. Мы защищали и мучили народ праха и постепенно раскрыли все тайны Творения перед детьми Адама и Евы. Но в конце концов все это обернулось ничем. Пока Люцифер и его самые доверенные легионы сражались с нефилим, раса людей сгибалась под тяжестью приобретенной божественности. Может быть, дело было в исчезновении Десяти, в жестокостях нефилим, просто в злой судьбе, но сыны и дочери Адама и Евы начали сдавать в тот самый момент, когда все Творение лежало перед ними. Судьбу нельзя побороть, а ведь именно это мы (в нашей дерзости) пытались сделать. Я не знаю, почему Люцифер не смог предвидеть этого. Позже, в Аду, я слышал, будто он собирался предать и нас и человечество, но зачем? Я больше не знаю, чему верить. Вместо того, чтобы стать богами, люди потерялись под объемом полученных знаний. Мы пытались ужать тысячелетия созревания и возмужания до сроков жизни нескольких жалких поколений, но мы слишком поторопились.

Фальшивые языки

Но это не было нашей единственной скорбью. У Рассеяния было еще более печальное последствие – распад человеческого языка. Со времен Адама и Евы смертные говорили на диалекте нашего языка, упрощенного для них, но все же несущего в себе истину. Все люди говорили на этом Едином Языке, чистом языке, который не затемнял значений и позволял ухватить смысл всего. Когда Пенемью научил людей писать на этом языке, он открыл людям врата на Небеса. Но смертные не были готовы к этому. Они были слепы, и поэтому они утратили способность понимать Единый Язык. Их речь распалась на множество меньших языков. Они перестали быть единым народом людей, превратившись в сотни, даже тысячи племен и кланов. Никогда больше они не воспринимали себя единой расой, произошедшей от одного отца и одной матери. Разложение языка смертных привело еще к одному явлению: они не могли больше смотреть на нас и понимать, что же они видят. Воспоминания о нас стали для них легендами и мифами, мы превратились в духов из суеверий, которым кто-то поклонялся, а кто-то игнорировал нас или просто не верил в наше существование. Даже если мы хотели помочь, мы не могли. Люди настолько опустились, что уже не могли воспринимать нас, и бурный поток обожания и веры постепенно иссяк.

Коллапс

По всей земле наши города и народы приходили в упадок – кто-то из-за природных бедствий, кто-то из-за войн, чумы и голода. Города тонули в океанской бездне, им на смену приходила дикая природа. Казалось, что народ Адама и Евы, увидев все величие Мироздания и его тайны, выбрал незнание. Многие из нас не могут понять этого по сей день. Почему они отказались от своей судьбы и выбрали тяжелый труд и неведение? Нашим легионам это казалось немыслимым предательством, и мало кто простил людей за это.

Приход конца

Эксперимент провалился, и вся наша мощь не помогла нам восстановить безграничную любовь человечества. Люди не видели нас, и мы были лишены того потока веры, к которому успели привыкнуть. В хаосе Рассеяния мы забыли о Небесном Воинстве, но Воинство не забыло нас. В самый тяжелый для нас час Небеса напали на нас. Малимы осадили Таба’ет, Додоэль и Касдейю, обратив всю нашу работу в прах. Михаил и его Воинство собрались у Генхиннома, и разразилась великая битва. Я слышал, что до самого конца Люцифер не заговаривал о сдаче. Кровавый и Железный Легионы сражались на пределе своих возможностей и удерживали стены города в течение 40 дней и 40 ночей, но затем врата пали, и Денница был закован в цепи огня. Офаним, ангелы справедливости Создателя, спустились с небес в окружении малимов и Воинства Михаила. Они приблизились к нашим легионам, чтобы объявить приговор. Многие ожидали, что нас отправят на Небеса, а затем уничтожат, но Всевышний приготовил для нас куда более ужасную участь. Он обрек нас на вечную тьму, на бесконечное, бессмысленное существование, лишенное цели. Из всех ужасов, что я наблюдал в Век Гнева, ничто не сравнится с той жестокостью, которую обрушило на нас Небо в самом конце. Офаним огласили приговор, и над нами повисла тишина. Возможно, они ждали, что мы станем просить о милосердии, умолять быстро уничтожить нас, но не заключать в Яму. Но мы смотрели на нашего принца, на Денницу, который стоял на коленях, но не склонил голову. Казалось, он смотрит в небо, чтобы увидеть, решится ли Всевышний в последний раз взглянуть на него. Тогда я понял, что лучше встречу тьму, стоя на ногах, чем еще хотя бы секунду проведу на коленях перед безучастным Богом. Я встал на ноги, ожидая, что офаним попробую мне помешать. Я помню, что над огромной равниной висела тишина, а бессчетное количество глаз следило за мной, когда я решительно шел к вратам Ада. На пороге я обернулся к моему принцу, и я готов поклясться, что в его глазах стояли слезы. Отсалютовав ему, я шагнул в Бездну. Я не буду лгать тебе и говорить, что мне не было страшно, но я пытался побороть страх пред пустотой Ямы, я ждал, что наш принц последует за нами в ссылку, и тогда я первым опущусь пред ним на колени и подтвержу клятву верности. Потому что тогда, на равнине суда, я понял, что пока он с нами, никакая созданная Небом тюрьма не удержит нас. Мы не склонимся перед тиранией Бога, ни на Земле, ни в Аду. Мы не покоримся. Рано или поздно победа будет за нами. Я не знаю, как долго я ждал, упиваясь собственной дерзостью. Падших вокруг меня становилось все больше, а я все ждал. Тьма и холод въедались мне в душу, но я терпел. Крики отверженных вонзались в меня подобно ножам, но я не поддавался им. Затем врата Бездны захлопнулись, и я понял, что мы на самом деле стали отверженными. Люцифера с нами не было.

¹ — Блейк, Уильям (1751 – 1827) – английский поэт, художник, философ, мистик. Автор «Песен Невинности и Опыта», «Поэтических скетчей», «Бракосочетания Рая и Ада» и др. [Наверх]
² — Пустыня, где в пещере был заключен демон Азазел (книга Еноха). [Наверх]
³ — Исполины, дети смертных и ангелов. [Наверх]