С кулаком, которым большинство ребят получали по морде»
Биг Блэк, «Глубинный Шесть»
Безупречно. Я посылаю зеркалу ухмылку. Высокий, темные волосы и глаза, улыбка, сладкая и гадкая одновременно. Волосы тщательно уложены, но так, чтобы это было незаметно. Кожаная куртка, черная рубашка и джинсы, серебряные украшения, черные ботинки и лишь немного косметики. Тени — для эффекта, хотя уже почти полночь. Симпатичный мальчик-гот вышел погулять в город.
Все еще улыбаясь, я сбрасываю Маску, принуждая себя не отводить взгляда от искажающегося отражения. Оскал стекает, как поток воды, извиваясь посильнее горного шоссе. «Крутой» наряд — что-то такое было в коробке для пожертвований восемнадцать месяцев назад. Лохмотья прикрывают причудливый клубок конечностей, в различных направлениях торчащих из туловища, которое способно заставить Квазимодо забраться на вершину своей колокольни и восхвалить Господа Всемилостивого. От груди и до талии. Да, а эта хрень вот там — покрытая струпьями корка, с гноем, сочащимся из трещин — давным-давно была лицом. Запах ударяет в ноздри — аромат далек от тех, какими я пользовался, будучи смертным. «О-де-Носферату» достаточно, чтобы даже меня прошиб смех. Я стою и считаю до 10, медленно, как и каждую ночь, когда я просыпаюсь. Надо смотреть в будущее.
Ну, все, хватит. Я бодрый и злой. Я вновь надеваю Маску — и вновь в зеркале возникает Любовник-Демон. Время прошвырнуться по городу. Я знаю, что ищу, и знаю, где это найти.
Я открываю решетку и просачиваюсь в канализационный тоннель, прилегающий к моему убежищу. Пальцы скользят по водорослям и еще кое-чему похуже, стекающему по стенам. Крадусь вперед, разбрызгивая слякоть во тьме, временами ноги давят что-то, или же это что-то с писком убегает. Скоро прихожу туда, где слышно биение ритма клуба «Ноктюрн», где-то высоко надо мной, вроде музыки сфер или типа того. Я знаю, ты где-то там наверху, бьешься на танцполе, как раненая рыба. Я чую твой запах.
В подсобке «Ноктюрна» есть люк, но об этом знаю лишь я да другие Крысы — и пусть гребаные Тореадоры думают, что этим местом заправляют они. Я карабкаюсь вверх, как Сатана выползающий из ада, и выбираюсь посреди проводов, разного хлама и мусора. Звук окружает меня — ритм бьет молотком по голове и бесит меня еще сильнее. Я проверяю Маску — для тебя мне хочется выглядеть настоящим красавчиком. Да, я остаюсь настоящим артистом, как и раньше. Несуществующие ботинки сверкают в свете единственной лампочки, а несуществующий серебряный анкх мерцает на черной футболке «Мертвый может танцевать». Моя гримаса отвращения выглядит надменным выражением, несомненно способным очаровать тебя.
Я выхожу из подсобки, окутанный тенями. Проскальзывая мимо вышибал, которые не видят меня, потому что я этого не хочу, я чинно прохожу — нет, шествую, надо шествовать — вниз по примыкающему коридору на задымленный танцпол.
Я ищу тебя в волнах неясных подводных цветов, которые меняются сто раз за минуту. Пурпурный, синий, зеленый, ослепительная белая вспышка, отраженная моими несуществующими темными очками в одном ритме с партией барабанов «Дни свиней и роз» группы «Христианские Зомби-Вампиры»... Это дерьмо, и еще то дерьмо, что под него танцует, почти выворачивает меня наизнанку, хотя для тебя это выглядит крайне сексуальным жестом.
Я прохожу мимо одного особенно бесящего меня маленького позера, бледного, мелкого и траурно-черного ничтожества. Его начесанные волосы облиты краской, а пухлое лицо покрыто белым гримом. Я затрудняюсь сказать, хотел ли он выглядеть Робертом Смитом или Джокером. В каждой руке у него по напитку, и, когда я прохожу мимо, я сбрасываю Маску менее, чем на долю секунды — почти со скоростью кинокадра. Напитки летят на пол, а лицо парня искажается в шоке. Надеюсь, он обоссался со страху. Вновь Любовник-Демон, я бросаю взгляд на него через плечо и сладко улыбаюсь в его неверящие глаза. Он даже не слышит смешки тех людей, кто заметил его пролитые напитки.
Но хватит развлечений, мое дело сегодня — ты. Я проталкиваюсь сквозь толпу в баре, чувствуя голодные взгляды на себе. Я могу заполучить кого угодно в этом клубе этой ночью. К тебе или ко мне? Ах, да, извиняюсь за груды дерьма и разлагающихся кошек.
Но мне не нужен абы кто. Я хочу именно тебя. Я знаю, ты где-то здесь. Я безмолвно отвергаю три пары умоляющих глаз, оглядывая бар. Ах, вот и ты, соблазнительно корчишься под стробоскопами.
О, ты совершенна. Дай угадать. Тебе двадцать с чем-то, и ты неотвратимо приближаешься к взрослым тридцати, хотя не подаешь виду. Работаешь днями в банке, хотя притворяешься, что нет, вот поэтому ты вырядилась как маленькая сестричка Сиу Сиу. Ты — обожаемый стереотип, влажная мечта Нила Геймана, пикантная крошка-смерть, кукла, блуждающая по сцене клуба в фантастических огнях и пытающаяся забыть о неизбежном — о муже и настоящей работе, 2,5 детях и семейном автомобиле, членстве в Родительском Комитете, и диване в домике в огороженном заборчиками пригороде, где ты проведешь все отведенное тебе время жизни в качестве овоща перед телевизором. Да, но это все в следующем году, не так ли? А сейчас — эта ночь.
О, это сводит тебя с ума, верно? Бесконечное море забот по хозяйству и тоски, вьющейся вокруг, попытки быть соблазнительной, забыть эту полужизнь, что ждет тебя через шесть-семь часов. Ночью, под прикрытием огней стробоскопов, никто не должен знать о тоске и беззащитности, спрятанной под кожей, кружевом и ярким макияжем.
Спорю, что ты прочла большинство книг Энн Райс, всю серию, не так ли? Иногда ты мечтаешь о Лестате, желаешь, чтобы он возник и украл тебя в ночь. Ты хотела бы стать вампиром, да? Вот это жизнь, правда? Никакой работы, никакой ответственности, не надо иметь дело со всеми этими раздражающими тебя людьми, никаких морщин, седых волос, выступивших вен на руках. Просто бесконечные забальзамированные Новоорлеанские ночи головокружительного секса, когда кровь стекает по твоему телу, как еда по телу той штучки, что Бэйсинджер сыграла в «9 1/2 неделях».
Ну что ж, сегодня твой звездный час, сладкая моя. Ты будешь жить вечно. Сегодня ты выяснишь, что такое быть вампиром.
Я жду, пока первые мелодичные аккорды «Жестяного Знамения» окутают танцпол, и оказываюсь прямо перед тобой. Как и ожидалось, ты встречаешь мой взгляд, скрытый темными очками, медленной улыбкой, которая призвана пробуждать тайну, но оставляет только ясность. Я дергаюсь рядом с тобой и говорю что-то, что ты не можешь расслышать сквозь музыку, а ты киваешь и смеешься. Я придвигаюсь ближе, а к этому времени начинает играть «Это смертное кольцо», и мы в объятиях друг друга.
Я молча увожу тебя с танцпола. Ты и так слегка выпила, еще несколько бокалов, чтобы быть уверенным, что упилась в хлам. Я не люблю долго болтать, а тебе и сказать-то нечего, поэтому я обрубаю вступительную часть и сопровождаю тебя к выходу, к моему ожидающему Камаро. Ты хихикаешь и фыркаешь в сгиб моей руки, ставя ноги на автопилоте, доверяя мне вести себя. Ты здорово напилась, да и так не слишком сообразительна, и мы проходим несколько кварталов по Барренс, прежде чем ты понимаешь, что стоянка клуба «Ноктюрн» осталась в противоположной стороне. При первой искре тревоги в твоих тусклых глазах я решаю, что мне эта игра наскучила. Никто тебя здесь не услышит, ну, кроме бомжей, дорогая. Время снять маски. Любовник-Демон исчезает, остается лишь Демон.
О, в чем дело, дорогая? Не хочешь еще один поцелуй? Длинный и глубокий? Никто не ответит на твои вопли, но они ужасно раздражают, и я зажимаю своим когтем твои губы. Я прижимаю тебя к стене проулка и смотрю на тебя. Я хочу, чтобы ты это прочувствовала. Я хочу, чтобы ты боялась. Мне не нужен твой обморок — я хочу, чтобы ты оставалась в сознании.
Ты рыдаешь и бьешь меня своими кулачками по груди. Бесполезно, дорогая. Это все равно, что удары кусочков хряща. Но я тебя не понимаю. Ты выглядишь как вампир, одеваешься как вампир, ведешь себя как вампир, с головой погружаясь во весь этот вампирский шик. А теперь ты встретилась с настоящим вампиром — настоящим, мертвым вампиром. Не хочешь быть вампиром — таким же, как и я?
Ну конечно, существуют еще «настоящие» вампиры, дорогая — или, по крайней мере, те, которых ты считаешь «настоящими», которым вы подражаете в своей снисходительной претенциозности. Эти зануды от искусства Тореадоры, слишком богатенькие для твоей крови Вентру, недоделанные «Потерянные Мальчики» Бруджа — все эти красавчики. Но они тебя не захотят. Их интересуют более важные люди. Нет — у тебя билет в один конец, к адскому гостеприимству клана Носферату.
Я вжимаю пасть в твою шею, надо же оказать тебе роскошь традиционного укуса, я ведь такой лапочка, и твой приглушенный визг переходит во всхлипы. А после нет ничего, кроме твоих глаз, похожих на глаза оленя в свете фар автомобиля, смотрящих на меня в смятении и ужасе, беззвучно вопящих: «Почему?» Почему? Да я и сам не знаю, почему. Наверное, потому что от засранцев вроде тебя меня тошнит. И еще потому, что беда не ходит одна.