Марла подняла взгляд, когда Док и женщина вошли в комнату. На женщину она не обратила внимания точно так же, как не обращала его на снующих вокруг тараканов. Только Док имел значение. Док, который давал ей мет. Цепь, приковывающая ее за талию к стене, зазвенела, когда Марла передвинулась и встала на колени посреди грязной серой подстилки на полу. Ее тело дрожало. Док выждал уже достаточно долгое время. Он должен хотеть, чтобы она что-то сделала. Вероятно, опять собака, а женщина будет смотреть.
Док вытащил из кармана маленький блестящий пузырек, подбросил его и поймал. Он ухмылялся, глядя, как она наблюдает за пузырьком – вверх и вниз, вверх и вниз. Да, скорее всего, собака.
– Хочешь свое лекарство, сучка? – спросил он. Вверх и вниз, вверх и вниз. Последние два раза это был лабрадор-ретривер.
– Пожалуйста, Док.
Она знала эту традицию. Его фамилия была Хейес, но он любил, когда женщины называли его «Док». Ему больше не надо было ее бить.
Он наклонил набок голову.
– Лекарство имеет свою цену, сучка. У меня тут не бесплатная клиника. Тебе придется заплатить.
– Что мне надо сделать, Док?
Когда-то она трахалась с мужчинами, чтобы получить порох1 – после того, как закончились ее собственные деньги. Лучший офис в здании... не помню работу. Потом Док сказал, что она стала слишком старой, слишком изношенной, но мужчины (и иногда женщины) платили за то, чтобы смотреть, как она занимается этим с другой женщиной. Или с карликом. Или, начиная с последнего месяца, с собакой. Впрочем, у Дока бывали и идеи похуже – это его наказание «больничной едой»... она стянула с себя старую рваную куртку и шорты, которые Док ей выдал.
Тогда Док нахмурился. Она никогда не видела, чтобы он хмурился именно так – не сердито, а недоуменно. Док повернулся к женщине, стоявшей рядом с ним. У нее была смуглая кожа, прямые черные волосы и длинные ногти, покрытые зеленым лаком. Она была одета в темно-зеленый деловой костюм, держала с собой портфель для бумаг и стояла очень неподвижно, без выражения, точно статуя, в облегающих солнцезащитных очках.
– М... вы так и не сказали, чего вы хотите, Рен… мэм.
– Я хочу проверить ее, – ответила женщина. Черные линзы уставились на Марлу. – Ты знаешь «Отче наш»?
Вот этого не было ни в одной из маленьких игр Дока. Сам Док выглядел удивленным. Прежде, чем он заговорил, женщина резко подняла вверх палец, прерывая его. Марла никогда не видела, чтобы кто-то заставлял Дока умолкнуть таким образом. Он перестал подбрасывать пузырек с кристаллами.
– Ты знаешь «Отче наш»? – повторила женщина.
Мет, она должна получить мет...
– Да.
Однако воскресная школа была в далеком прошлом. Сможет ли она вспомнить?
Женщина расстегнула свой портфель и вытащила из него стеклянную банку. Внутри копошился огромный паук, длинноногий и мохнатый. Женщина подняла банку перед собой и долгое время смотрела на паука. Да что с того, что она чокнутая? Ей надо ублажить ее, и тогда Док даст ей кристалл.
Женщина сняла с банки крышку, подходя ближе к Марле.
– Ты должна прочесть «Отче наш» вслух. Целиком, без ошибок. Тебе нельзя дергаться или вообще шевелиться.
Она аккуратно извлекла паука из банки, держа его перед глазами Марлы.
– Начинай.
– Отче наш... отче наш, иже еси на небесех. Да святится имя Твое...
Женщина уронила паука Марле на плечо. Марла стиснула зубы и напрягла мышцы, удерживая себя от того, чтобы стряхнуть его.
– Продолжай.
– … да приидет Царствие Твое. Да будет воля... воля Твоя, яко на небеси и на земли.
Она чувствовала на себе паучьи лапы, легкие, как перышко, прикосновения к своей коже, пока животное медленно – так медленно – спускалось вниз по ее спине.
– … хлеб наш насущный даждь нам днесь...
Мет!
– … и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим...
Марла зажмурилась, и весь мир ужался до одной лишь поверхности ее кожи. Паук пробирался по ее боку к бедру.
– … и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго...
Слова все быстрее вырывались изо рта. Она сможет сделать это.
– … яко Твое есть Царство, и сила, и слава вовеки, аминь!
Марла почти всхлипнула от облегчения, но оставалась неподвижной до тех пор, пока женщина не нагнулась, не сняла с нее паука и не вернула его в банку.
– Она подойдет, – заключила женщина. – Пятьдесят баксов. Больше, чем она стоит.
– По рукам, – ответил Док. Тоже с облегчением.
– Дайте ей один кристалл. Маленький. Мне нужно, чтобы она могла ходить, но не более того.
– Да, мэм.
Док протянул Марле стеклянную трубку и зажигалку; она немедленно зажгла огонь и разместила стекло над ним. Когда появился дымок, она втянула его так, словно задыхалась. О, сладкий кристалл! Сладостное, сладостное окончание боли!
Когда-то наркотик заставлял ее чувствовать себя неуязвимой и полной энергии (и чертовски вспыльчивой). Потом он просто делал ее чертовски вспыльчивой. Теперь он всего лишь удерживал ее от ощущения того, что ей хочется умереть. Она больше не думала о странной женщине. Ничто не имело значения, кроме завершения серого, пресного отчаяния жизни без мета.
***
Старый «Фольскваген Рэббит» остановился на стоянке небольшой церкви, зажатой между универмагом «7-Одиннадцать» и рядом однообразных панельных домов. На вывеске, тускло освещенной уличным фонарем, значилось «Церковь Христа Спасителя». На меньшей табличке рядом с дверью, сообщалось, что церковь служила приютом для беглецов. Местные благодетели? Это объяснило бы молитву... нет, на самом деле, не объяснило бы, но какая разница? Марла решила кивать в нужные моменты, обещать все, что угодно, и сбежать как можно быстрее, чтобы найти еще мета. Не раньше, чем они накормят ее, впрочем.
Хотя сам автомобиль был дешевым и подержанным, за рулем сидел шофер: огромный лысый человек средних лет. Он открыл для нее дверь. Женщина - Рен - схватила Марлу под локоть, выбираясь наружу. Ее хватка была сильнее, чем Марла ожидала, и ее рука была холодной. Она отворила дверь церкви и ввела Марлу внутрь, пока шофер маячил позади. Они миновали алтарь, спустились по лестнице в подвал. В углу стояло старое фортепиано. Рен провела ее мимо длинных столов и выкрашенных в черный цвет деревянных свай, поддерживающих потолок. Но в кухню, видневшуюся в конце комнаты, они не вошли. Вместо этого Рен достала из кармана ключ и открыла дверь в дальней от входа стене. Еще одна лестница, ведущая вниз? Марла попятилась в нерешительности.
Рен улыбнулась ей. Внезапно она показалась приятной и обаятельной.
– Это старое бомбоубежище, – объяснила она, – мы обустроили его как приют для бедняков, которым требуется где-то провести несколько ночей.
Марла рефлекторно улыбнулась в ответ и шагнула вперед. В этот раз Рен держала ее за плечо и направляла вниз по лестнице.
Они вошли в комнату с росписью на стенах. Мужчины и женщины с головами животных? Волк, крокодил, кобра и какой-то зверь с длинной мордой и ушами, которого она не могла определить... множество змей. Еще две двери и тяжелая драпировка в проеме третьей. Купель посреди комнаты.
– Что за черт? – Марла быстро огляделась по сторонам, сделал шаг обратно к лестнице.
– Посмотри на меня, – сказала Рен.
Пораженная, Марла встретила ее взгляд. Ее глаза – золотистые, с вытянутыми зрачками...
***
Марла пришла в себя, лежа на кровати – нет, на покрытом пластиком столе – пока шофер защелкивал оковы на ее руке и ноге. Рен стояла над ней. Ее глаза были темно-карими, обычными.
– Чего вы хотите от меня? – спросила Марла со страхом, – Пожалуйста... у меня нет денег, но я сделаю для вас все, все, что хотите. Вы же видели. Господи, пожалуйста, не делайте мне больно!
– Больно? – Рен слегка улыбнулась, – Да, детоксикация будет весьма болезненной. Лично я считаю, что завязывать надо резко.
Сердце Марлы охватила паника, и она забилась на столе, но оковы не поддавались.
– Помогите! – закричала она, а затем завопила так громко, как только могла, уже зная, что отсюда ее никто не услышит. Рен вытащила папку из стоящего рядом столика и пролистала вложенные в нее бумаги.
– Марла Кеньон, тридцать два года; бакалавр гуманитарных наук с отличием в области делового управления, Колумбийский университет, тысяча девятьсот девяносто первый год. Последнее место работы – “Сирлз Интернэшнл” , менеджер среднего звена, великолепные перспективы, усердный сотрудник. Очень усердный сотрудник. Впервые начала принимать кокаин в тысяча девятьсот девяносто четвертом. Тебе хотелось обладать преимуществом, я полагаю, чем-то, что позволяло бы тебе держаться все эти восемнадцатичасовые рабочие дни. Работа становится неравномерной в тысяча девятьсот девяносто пятом... думаю, именно тогда ты перешла на метадрин... склянка кристаллического метамфетамина найдена в ящике стола в сентябре того же года, уволена, чтобы избежать скандала... и годом позже ты уже работала на мистера Хейеса, каковую позицию ты занимала последующие пять лет. В общем-то, много позиций, как я полагаю, – она улыбалась снова, – и некоторые из них весьма акробатические. И, тем не менее, ты не потеряла память или способность сосредотачиваться.
Рен захлопнула папку.
– У тебя может быть потенциал.
– Пожалуйста, – прошептала Марла, трясясь от ужаса. – У меня нет никакого потенциала. Я должна получить мет. Я умру, если я не получу мет. Или что-то вроде него.
– Умрешь? – переспросила Рен, – Возможно. В этом случае я потеряю пятьдесят долларов и отправлюсь искать нового кандидата.
Она склонилась над Марлой.
– Я вербовщик, – сказала она. – И я нанимаю тебя... если ты выживешь.
Шофер сидел рядом с Марлой все те последующие часы, пока она тряслась, извивалась и умоляла. Когда она утратила контроль над выделениями своего тела, он срезал с нее одежду и бесстрастно обтер ее мокрой губкой.
Наконец, Марла безвольно обмякла на столе, слишком больная и изнуренная даже для того, чтобы плакать. Шофер расстегнул ее оковы, натянул на нее черную робу и притащил обратно в комнату с расписными стенами и купелью. Он плеснул ей в лицо воды, слегка приводя в чувство. После он утянул ее в комнату, скрытую за драпировкой. Тусклый красный и зеленый свет лился изо рта горгулий, и желто-голубое пламя танцевало посреди алтаря. Позади алтаря виднелась статуя из полированного черного дерева, украшенного золотом: мускулистый человек в короткой юбке с головой длинномордого зверя и вытянутыми прямоугольными ушами. Марла не сопротивлялась, когда шофер толкнул ее, заставляя опуститься перед алтарем на колени.
Рен стояла перед ней, одетая в робу, схожую с ее собственной. Она держала в руке золотой жезл с изогнутой перекладиной наверху. Ее талию обхватывал ремень в виде переплетающихся зеленых и золотистых змей. Другие золотистые змеи обвивались вокруг ее рук.
– Марла Кеньон, – произнесла Рен нараспев, – ты познала страх и боль, жажду и отчаяние. Ты познаешь их снова, но я проведу тебя сквозь них. Испей свое первое причастие.
Она провела длинным, зеленым ногтем поперек нижней части ладони, сложила руку в пригоршню и поднесла к губам Марлы. Шофер схватил Марлу за голову и разжал ей челюсти. Холодная жидкость на языке: соленая, металлическая, сладковатая; мускусный запах террариума, соскальзывающий вниз по ее горлу, вызывающий тошноту... не настолько мерзкий, как некоторые вещи, которые Док заставлял ее глотать, впрочем... совсем не мерзкий, если так подумать. Марла продолжала пить, чувствуя себя сильнее, пока Рен не убрала руку и не лизнула ее. Она показала Марле ладонь; пореза не было.
– Ты получила первое причастие. По праву моей крови, ты принадлежишь мне.
Рен казалась выше. Тени сгущались вокруг нее и одновременно каким-то образом позволяли видеть ее лучше. Дыхание Марлы прервалось от ужаса и благоговения. Призрачный свет, блестящий в волосах Рен, расправился в капюшон – поверх ее шеи не человеческое лицо, но голова громадной кобры.
– Я – Рененет, дочь Сутеха. Я – твой бог.
***
– Нет, – сказала Рененет.
Марла стояла на коленях перед своей повелительницей и держала голову низко опущенной, чтобы скрыть наполнивший глаза ужас.
– Я не угодила вам? – она ненавидела скулящие нотки в своем голосе.
– Мне крайне не нравится твоя лень.
Лень ? Она работала столь же усердно, как в свое время в офисе. Исполнение поручений Рененет как для культа, так и для церкви, под которой он скрывался, чтение бесконечных литургий и притч, часы песнопений и изучения иероглифов — больше обязанностей, чем она могла сразу назвать. И искушения. Божественная кровь Рененет захватывала ее сильнее, чем мет, но старое влечение до сих пор иногда накатывало, когда очередное задание вело ее мимо ошивающихся на перекрестках барыг. Она никогда ему не поддавалась. Это чего-нибудь да стоило, разве нет?
– Ты не усваиваешь надлежащих уроков. Ты нерадива, слаба, потакаешь своим желаниям. Я не дам тебе больше Крови. Я изгоняю тебя.
Каждое слово било сильнее, чем кулаки Дока.
– Я нашла более подходящего ученика.
Рененет хлопнула в ладоши. Марла услышала, как открылась дверь в приемный зал. Шаги чьих-то ботинок приблизились к трону Рененет. Марла подняла взгляд на того, кто должен прийти ей на смену.
ДОК. Джинсовая куртка тесно обтягивала массивные плечи. Волосы свалялись в сосульки. Ковбойские сапоги. На тяжелой латунной пряжке ремня отпечатана голова длиннорогого быка. ДОК. Он наклонился ниже, Рененет подалась вперед, и он поцеловал ее в губы. Потрясение, смущение, ощущение предательства и гнев вскипели у Марлы внутри.
– Если ты хочешь остаться в культе, – сказала ее богиня, – думаю, ты можешь служить мистеру Хейесу.
Док осклабился:
– Видимо, ты снова работаешь на меня, сестричка, – произнес он.
– Гхааааа! – Марла бросилась на него.
Не думая, она воззвала к остаткам божественной крови, что еще оставались в ней. Она врезалась в Дока, и они полетели назад, кувыркаясь на покрытом ковром полу. Марла поднялась первой, но Док откатился в сторону. Оба вскочили на ноги, сблизились и вцепились друг в друга. Марла оторвала огромного мужчину от пола, швырнула его через комнату и бросилась за ним.
Как раз тогда, когда Марла уже собиралась размозжить голову Дока о бетонную стену, Рененет оторвала ее от него и пнула в живот. Марла согнулась надвое, но обхватила Рененет вокруг талии и повалила на пол. Руки каждой сомкнулись на горле второй, но только одной из них требовалось дышать.
Страх вытеснил собой ярость, когда мир вокруг начал темнеть, а голова закружилась. Потом, неожиданно, Марла смогла дышать снова – и поняла, что напала на свою богиню. Она забыла о Доке, который уже поднимался на ноги, и лепетала извинения и мольбы о прощении, пока Рененет вставала с пола.
Док нагнулся над Марлой. Рененет щелкнула пальцами в дюйме от его носа.
– Оставь нас, – велела она.
Кулаки Дока сжались.
– Ни одна сука не сделает такого... – начал он.
– Оставь нас, – прошипела Рененет, показывая клыки. Док побледнел, пробормотал что-то и убрался прочь.
Рененет подняла Марлу на ноги и улыбнулась. Марла уставилась на нее.
– Превосходно, – сказала Ренет, – ты прошла Врата Гнева. Воистину превосходно!
Она взрезала свою ладонь и предложила Марле кровь.
***
Марла стояла перед Рененет лицом к зажженному алтарю и статуе позади него. Теперь она уже знала, кого статуя изображала: Великого Сета, Сутеха, Темного Бога. Рененет взяла себе имя его дочери. Жрица, богиня, учительница Марлы – как ей теперь было известно – была более отдаленным его потомком, удочеренной почти век тому назад. Другие сектанты стояли на коленях позади Марлы, безмолвные и благоговейные свидетели ее собственного... принятия.
– Пройдешь ли ты через Врата Вечной Ночи? – задала Рененет последний из длинной цепи вопросов и ответов. Марла ответила утвердительно на каждый из них, и она знала, как ответить на этот.
– Я пройду. Я проклинаю имя Ра и отвергаю свет. Отныне и навсегда, я следую только за Сетом.
– Тогда приблизься, ибо я и есть Врата.
Марла шагнула вперед и обнажила шею. Голова Рененет замерцала, в одно мгновение человеческая, в следующий – голова гигантской кобры. Теперь Марла понимала и то, как работает этот гипнотический трюк. Она собрала всю свою волю и заставила себя видеть только змеиную голову. Так надлежало делать, когда Рененет взывала к величайшей из всех сил, унаследованных ею от Темного Бога.
Длинные, тонкие клыки легко скользнули в ее горло. Как и всегда, Марла вздохнула от невероятной, невозможной сладости поцелуя Рененет. Она продолжала стоять так долго, как могла, но неизбежно осела, когда ее жизнь начала ускользать. Рененет поймала ее и держала в руках. Свет угасал и для собравшихся сектантов - шофер Рененет один за другим выключал светильники. Газовый рожок алтаря погас последним. Великое таинство требовало абсолютной темноты. Сердце Марлы забилось медленнее, потом остановилось.
***
Марла плыла в бесконечной ночи. Она слышала мягкое журчание воды, реку Дуат, текущую через пещеры мертвых. Затем был слабый и далекий свет, как первое свечение перед рассветом. Она увидела вдали ладью из серебра и золота. Рядом с собой, однако, она видела только своего бога.
Самого Сета.
У нее не было голоса, а Он не говорил. Сверкающий сапфировый глаз в звериной, длинномордой голове Сета видел всю ее жизнь, ее душу, ее клятву, и она знала, что Он был доволен. Затем Его голова стала головой рыжеволосого человека, и Он легко поцеловал ее в губы, разворачивая ее прочь от далекой ладьи. Его губы имели вкус соли и метала и террариумного мускуса...
***
Веки Марлы затрепетали и открылись. Пятно синего света разрослось в пламя алтаря. Рененет помогла ей встать на ноги. Марла чувствовала голод. Рененет стукнула посохом об пол и указала на одного из сектантов. Молодой мужчина подполз к ней на коленях, польщенно улыбаясь, и поднял вверх обнаженную руку. Марла подтянула его к себе с пола. Она чувствовала пульс в его руке, чувствовала, как удлиняются ее новые клыки. Он легко вошли в плоть, человек вздохнул так, как всегда делали смертные, и Марла почувствовала, как его кровь - сладкая и насыщенная, какой она никогда не казалась раньше – течет по ее горлу. Рененет ухватила ее за плечо и утянула назад, когда она взяла достаточно, а затем направляла ее от сектанта к сектанту до тех пор, пока Марла не насытилась.
После церемонии Марла и Рененет беседовали как сестры о Становлении Марлы и о своем господине и боге. Рененет тоже видела Темного Бога и тоже получала его поцелуй – как и ее собственный Сир. Рененет считала, что каждый Последователь Сета получал такое благословение своего предка, хотя, возможно, не все помнили об этом. Они говорили о цветах тьмы и о музыке текущей воды.
– Но есть еще одна вещь, которую надо сегодня сделать, – сказала Рененет после, – тебе нужен твой первый гуль. Я кое-кого выбрала. Он никогда не заслужит Становления, но служить будет.
Они вышли в приемный зал.
Док стоял на коленях перед пустым троном. По тому, как он поменял положение своего тела и слегка поморщился, поднимая вверх взгляд, Марла поняла, что он стоял здесь уже долгое время. Он ждал, пока Рененет сядет, прежде чем разразиться мольбами:
– Пожалуйста, Рен, ви-тэй закончилось уже неделю назад; я почувствовал это; я уже чувствую ломку. И Гаскин пытается надавить на меня, мне нужны силы, чтобы дать ему отпор.
Он не обращал никакого внимания на Марлу, и она прекрасно знала, почему. Рененет заставила его умолкнуть нетерпеливым взмахом руки:
– Вы не будете дольше мне служить, мистер Хейес – не напрямую. Я передаю вас моему отпрыску, моей сестре. Начиная с этого момента вами распоряжается Марла. Вам придется угодить ЕЙ, чтобы получить Кровь.
Она обернулась к Марле со слабой, холодной улыбкой.
– Считай это следующей ступенью твоего обучения: разбираться со старыми... знакомыми.
Док взглянул на Марлу, по-настоящему ВЗГЛЯНУЛ на нее – в первый раз с того момента, как она вошла в комнату. Увидел ее улыбку: широкую, свирепую, мстительную. Наконец узнал ее. Побледнел.
– Хочешь свое лекарство? – спросила она.
Перевод: Айзек Аартсен
1 — сленговое название порошковой формы низкопробного метамфетамина.[Наверх]