В приведенном ниже тексте содержится перевод двух литературных вставок из Dark Ages: Fae за авторством Эльринг.
Михаил смотрел на руины Константинополя и оплакивал их…
Конечно же, руин уже не было. Пламя уже давно погашено, мертвых - похоронили, развалы - расчистили. Михаил понимал, что по человеческим меркам сменилось уже несколько поколений. Но сквозь Доминион Сумерек - сквозь тени времени он видел, как город горел - и оплакивал всё, что было потеряно.
"Вера,- подумал он,- что терзает людей подобно вероисповеданию? Они принимают за истину то, что никогда не смогут полностью узнать - однако цепляются за это точно малыш за сосок."
Михаил шел по улицам, и солнечный свет играл на бронзе, которую он носил. Люди не видели его таким, каким он был на самом деле, что было не так уж плохо. Если пророк не имеет славы в своем отечестве, то он, Михаил Тот-кто-Подобен-Богу, наследник Творения Мира, воистину, был бы здесь незваным гостем.
И, тем не менее… Михаил увидел свое имя в их душах. Он уже был в этом городе ранее и видел, как Византий превращался в Константинополь, и знал, что названию города суждено будет измениться вновь, но имя Михаил оставалось в их грезах. Его Двор удерживал власть над мыслями и душами других – но он никак не мог понять, почему это имя, этот символ, отзывался здесь столь ясно.
Михаил завернул за угол и увидел свою цель: крошечный храм, посвященный Архангелу, который носил его имя. Постройка подобных церквушек еще не стала всеобщей практикой, но если это начинание окажется успешным, то вскоре все изменится. Он остановился перед храмом и испил любви, что была вложена в нем. Видел детей, чьи руки там высекали крошечных фигурок … Михаил наклонился, отбросил в сторону деревянные безделушки и ухватил наиболее важную вещь здесь: крошечный кусочек необработанной бронзы.
Он покрутил его между пальцами, вытягивая силу из клятвы, наслаждаясь доверием – верой, – что эти смертные вложили в своего архангела. Он вновь задумался над тем, не был ли он, на самом деле, тем самым ангельским Михаилом.
В конце концов, он был солдатом, и ангел, предположительно, тоже должен биться с теми, кто идет против врагов Бога. Могли ли христиане ошибочно припомнить Войну Сезонов? Это казалось вполне вероятным; человеческие умы были слабыми и затуманеными.
Он спрятал кусочек бронзы – не больше горошины – в мешочек, что висел у него на шее и удалился. Михаил никогда не посещал Венецианский квартал – а был ли он уже в то время, когда он в прошлый раз прибыл на это место? – но поскольку солнце уже начало свой путь к горизонту, и Сумерки набирали силу, он точно знал, какой из путей выбрать. Михаил подошел к дому, в котором жила Мария, молодая девушка, неуверенная и перепуганная, которая была привезена сюда из родной Венеции своим честолюбивым отцом.
Михаил уже видел стену дома, ожидавшего его. Это была клятва – кусочек бронзы в обмен на касание Бога. И Михаил мог даровать его. Он свел руки вместе, как это делали люди, когда молились, и почувствовал прилив волшебства Туманов.
"Мария ощутит прикосновение Бога этой ночью,- думал Михаил,- Кто же подобен Богу? -подумал про себя перворожденный."
"Я."
* * *
Люсель с вызовом посмотрела на Гарэйна, выпятив нижнюю челюсть .
- Я не верю тебе.
Гарэйн беспомощно покачал головой.
- Любовь моя, я не могу показать тебе. Я не могу, не сейчас.
- Потому что я не могу быть терпелива?
Гарэйн беспомощно кивнул. Ее насмешка была большим, нежели то, что он мог стерпеть.
- Пожалуйста, подожди до следующего полнолуния. Я возьму тебя в свое царство…
- Во дворец? Твердыню фейри, где вы почитаемы как правитель?
-Как солдат, - прошептал он. Он указал на себя, не зная почему. Доминион Дня укрыл его в тело человека, ничем не отличавшегося от любого другого.
Люсель повернулась к нему.
-Вы приходите сюда каждый вечер и овладеваете мной, вы забрали мою девственность и воспользовались моей добродетелью, и вы говорите, что заберете меня отсюда…
- Так и будет. - Голос Гарэйна стал глуше. В перворожденном закипала злость .- Я обещал тебе, что я возьму тебя в мой дворец, где ты жила бы как королева, но ты должны быть терпелива. Если бы ты видела меня здесь, сейчас, если бы ты услышала мой голос ... - он замолчал. Его голос мог заставить даже волка замереть у его ног, мог заставить камни плакать. Но Гарэйн не знал, как он сможет повлиять на ревнивую, влюбленную по уши человеческую девчонку.
- Я не верю вам,- сказала она, однако голос ее дрожал. - Я думаю, что вы лжец, путешественник, который хотел только взять меня, а потом бежать к следующей глупой девке, готовой раздвинуть для вас ноги.
Гарэйн заскрежетал зубами. Если б его войско слышало, как эта человечка говорит с ним…
-Почему ты не веришь мне сейчас?- Он сделал шаг вперед и коснулся ее плеча. Она напряглась.-Ты поверила мне вчера, почему сомневаешься в моих словах теперь?
Он не мог видеть ее лицо, но он смотрел на ее тело, и оно говорило все без слов.
- Кто-то приказал тебе сомневаться во мне.- Она промолчала. - Кто-то сказал тебе, что я лгал ,- Люсель опустила голову.
-Кто это был?
Она не ответила, но Гарэйн увидел то, что говорила ее душа. Он увидел лицо Осеннерожденного по имени Бефет, и его душа сломалась, как ломаются зеленые весенние ветви.
- Так быстро разувериваешься, так быстро даришь благосклонность другому?
Она обратила к нему лицо, готовая извиняться, отрицать это, молить о пощаде – Гарэйн уже никогда не узнал бы точно. Он стоял во всем своем величии, Чары Лета таяли вдали, открывая его истинный облик. Изменения были невелики - в отличие от кое-кого из его Двора, он был человеком в достаточной мере. Но затем он заговорил.
Все деревья, стоявшие вокруг него, придвинулись ближе, чтоб услышать. Трава выдернула себя из земли, и лесные звери придвинулись так близко, настолько они посмели, силясь уловить хотя бы звук голоса Гарэйна Проносящего Слезы.
Но Люсель слышала его слова, и она упала на колени, беззвучно плача.
Гарэйн повернулся и ушел в лес. Люсель будет плакать вечно, зная, что она потеряла.
И, хотя ни слезинки не проронили его глаза, подобно этой смертной будет плакать Гарэйн.
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы оставлять комментарии