Глава 1: Сага

Мы все пустые люди, Мы кукольные люди, Прижались друг к другу. Набиты соломой, увы! Голоса сухие слабы, Мы шепчемся без звука, Бессмысленны, безмолвны, Как ветер в траве, что давно засохла, Как крысиный шорох по битым стеклам В наших сухих подвалах.

Т.С. Элиот, "Пустые люди"

Третья их встреча была провидением. Марк зашёл в местное кафе для готов ради дозы кофеина. Он подождал за стойкой, пока барриста нацедит порцию двойного эспрессо. Запах кофе заполнил помещение, даруя неповторимый аромат. Марк глубоко вдохнул его. Позже он решит, что именно так узнал о присутствии Мизри. Он учуял её парфюм или её шампунь или её сексуальность. Его подсознание ухватилось за это, и поэтому он почувствовал щекотание в центре лба и на затылке. Вот почему в его разуме прошепталось её имя: "Мизри". Вот почему, когда он повернулся лишь для того, чтобы поймать на себе взгляд её напряжённых серых глаз, он не удивился. Вот что он скажет себе. Потом.

Мизри была горячей штучкой. Она коротко и неаккуратно стригла свои волосы пустынного цвета, будто парень или сисадмин, которому пофигу на внешний вид. Ещё она не пользовалась макияжем. Всё остальное в ней было очень женственным. Её чёрная водолазка была из тонкого материала. Её маленькая грудь лежала свободно и достаточно низко, чтобы предположить, что она не носила лифчика. Она подошла к Марку и сказала: "Привет".

Марк перевёл взгляд на её лицо и посмотрел на её улыбку. "Привет", - в конце концов ответил он.

"Рада снова тебя видеть", - произнесла Мизри, "Как твоё лицо?".

Марк пожал плечами: "Лучше". Движение, замеченное краем глаза, привлекло его внимание. Он глянул в ту сторону. С момента Пробуждения вещи казались странными. Мир переключился в ту ночь, когда она выбили из него всю дурь, в ночь, когда он встретил Мизри, в ночь, когда она спасла его жизнь. С тех пор, он начал замечать вещи, видеть всё более чётко. Как только спал шок, его новообретённая ясность разума породила в нём некоторое беспокойство, дрожь в мышцах и мозге, которая ему не нравилась. Он не чувствовал себя в безопасности, нигде и никогда. Движение в его периферийном зрение оказалось женщиной, направляющейся к двери: ещё одна готка, вся в чёрных кружевах и с накрашеными глазами.

 Мизри скривила свои нежные пухлые губки, когда Марк перевёл взгляд обратно на неё: "Расслабься, Марк", - пропела она, "Ты такой напряжённый. Всё ещё что-то болит?".

"Да не, не особо". Марк попытался выдавить из себя улыбку ради Мизри. Об был обязан ей больше, чем просто физическим здоровьем. Он был также обязан ей психическим здоровьем. Если бы её не оказалось поблизости, то Пробуждение сокрушило бы его. Он знал это без тени сомнения. Он помнил физическую боль, но даже она бледнела по сравнению с безумием перегруженных чувств. Он нуждался в ней, чтобы она сперва его успокоила; впоследствии, он нуждался в ней, чтобы она объяснила, что с ним произошло. Она прекрасно справилась и с тем, и с другим. Барриста поставила Марку дымящийся эспрессо цвета дёгтя на стойку и забрал положенные туда деньги. Деньги, которые он заработал уборкой гаража для кого-то из друзей Мизри. Она положила сдачу с эффектной амбивалентностью  и перевела взгляд на следующего гостя в очереди.

"Я заняла нам столик вон там", сказала Мизри. Она указала пальцем на маленький столик, забронированный при помощи плаща, повешенного на спинку стула, и миниатюрной дамской виниловой сумочки, поставленной на столешницу. 

"Ладно", - согласился Марк, кивнув.

Мизри улыбнулась и резко повернулась кругом. Она направилась к столу.

Марк задержался, чтобы забрать сдачу и своё эспрессо.

Мягкий голос прозвучал у его уха, шёпот - интимный и личный. "Двойное эспрессо". Бормотание показалось важным. Оно несло в себе послание, которое утекало сквозь ментальные пальцы Марка. Его разум ушёл в занос на дороге из этого, не в силах найти достаточного сцепления, чтобы понять, что же имелось в виду. Марк был полностью уверен, что обернётся и увидит обладательницу этого сладкого голоса. Однако, когда он обернулся, ближайшим к нему человеком была та самая готка, которая привлекла его внимание своим входом в кафе. Марк прикинул количество шагов между ними – расстояние, даже близко не стоявшее с необходимым для шёпота.

Она смотрела на женщину за стойкой своими глазами, кажущимися тёмными дверьми в оккультные тайны. Девушка держала себя с чопорностью и достоинством, пара чёрных перчаток в одной руке и старомодная докторская сумка в другой. Чёрные кружева, гофрированные манжетки и серебряные пряжки все вместе создавали идеальный образ Викторианской вдовы, оплакивающей потери единственной истинной любви, мисс Хэвишем в негативе. Её тело было зрелым, хорошо сформировавшимся и сексуальным. Светящаяся бледность её лица, округлых щёк и высокого лба, не исчезавшая даже при свете флуоресцентных ламп. Библиотекарские очки в чёрной оправе сползли на кончик строгого носа. Её губы, как и тело, спелые, полные и сочные, цвета бургундского вина. Казалось, что она даже не заметила Марка, сосредоточившись на деятельности по ту сторону стойки.

Ему понравилось, как она выглядит, но шёпот преследовал его. Ему потребовалась всего секунда, чтобы составить мнение о ней. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы осознать фокус со звуком, заставивший его думать, будто находится близко и говорила свой заказ ему, соблазняюще, а не барристе. Ему не понравилось то, как его разум подшучивает над ним, с той самой драки. Держа в руке эспрессо, он, наконец, отвернулся.

Мизри раскладывала свои вещи на столе. Его мысли застряли на том, что он мог быть ранен куда серьёзнее, чем он думал. Он не чувствовал боли, ничего необычного. Ссадины. Уже никакой головной боли. Он не чувствовал головокружения. Он не терял сознания после нападения. Он не наблюдал каких-либо странностей ни одним из глаз. Марк поставил чашку на стол и сел напротив Мизри. Он устроился поудобней и придвинул стул вперёд.

Шёпот всё ещё беспокоил его. Он посмотрел обратно на стойку. Его взгляд встретил темнейшие карие глаза, стрелявшие довольными искорками, сильно подведённые чёрным карандашом с синими тенями.

  Готка усмехнулась краешком рта и тонко подведённой бровью. Это было единственное проявление того, что она заметила, как Марк поймал её взгляд. Она перевела взгляд на его обувь, а затем – отвернулась, чтобы дать барристе денег.

Марк глянул на свои кеды. Они были белые, грязные и драные.

"К тебе не подходил никто странный с тех пор, как я видела тебя в последний раз", - начала разговор Мизри.

"Нет", - ответил Марк. Он посмотрел ей в лицо, "всё было тихо".

"Хорошо".

"Какой у меня будет урок сегодня?".

"История".

Марк прихлебнул эспрессо. "Звучит скучно".

Некто третий, девушка, вмешалась: "Только если буду рассказывать не я".

Марк уставился на говорившего. Это была готка у стойки. "Что?".

"Я сказала: "Только если буду рассказывать не я". Девушка отбрасывала на стол существенную тень, хотя она не могла быть выше ста семидесяти сантиметров. Причёска добавляла ещё пару-тройку сантиметров, начёсанные и улушенные белыми и благородно-фиолетовыми локонами среди чёрных – безусловно наращенные. Песочные часы её фигуры подчёркивались корсетом иссиня-чёрного шёлка. Это и её сетчатая юбка заставляли её губы выглядеть более округлыми и женственными. Вблизи она источала аромат цветов, которые Марк не смог определить. Запах напоминал о весенних вечерах, прохладных и свежих.

Мизри хихикнула: "Марк, познакомься с Пенни Ужасающей (Penny Dreadful)".

"Как поживаете?" Пенни сымитировала Мэри Поппинс при знакомстве. Она поставила двойной эспрессо на стол и пододвинула к себе стул. Она присела. "Рада, что, наконец, могу с тобой познакомиться, Марк. Мизри много рассказывала о тебе. Ты грубый и неэлегантный, но у тебя цепкий разум и романтичная душа. Поэтому я решила вмешаться в твоё обучение. Ты же не будешь против?". Она косо посмотрела на Марка поверх очков.

"Я думаю, нет", - ответил молодой маг, повернувшись к Мизри за советом. Он воспринял её ухмылку как поддержку. "Я имею в виду, что я даже не знаю, кто Вы", - добавил он. "Я думаю, если Мизри Вам доверяет, то я не против".

"Осторожность – это хорошо", - похвалила Пенни, "к тому моменту, как мы закончим, ты узнаешь, кто я такая. Разумеется, к тому моменту ты можешь пожалеть, что мы вообще встретились".

Мизри понизила свой голос почти до шёпота и наклонилась вперёд, чтобы сказать: "Пенни приехала из Сан-Франциско. Она училась у самого Невилла Больше-никогда".

"Невилл Больше-никогда?", - спросил Марк. В этом имени чувствовалась сила.

"Да, это одно из его имён. Его также знают как Невилла Синклера. Мой учитель, как и учитель многих других".

Пенни щедро насыпала три полных ложки сахара в свой эспрессо. "Некоторые зовут его Отцом Пустых, и в какой-то мере они правы. Он восхитительный человек, хотя, я не думаю, что ты бы ему понравился. Разумеется, ему никто особо не нравится". Она размешала кофе пластиковой ложечкой.

"Понятно". Марк пожал плечами и поглубже уселся на стуле. Он скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу. "Ну что, эта история собирается куда-то выруливать?".

"Тебе есть куда рулить?" сострила Пенни. "Назначена встреча с кем-то?". Старая докторская сумка у её ног покачнулась. Пенни пнула её.

"Можно и так сказать", - ответил Марк, глазея на сумку.

"Ты не можешь просто отмахнуться от нашей истории". Пенни поправила свой корсет и распрямила кружевной пух на воротнике. "Наша история – это всё, что сделало нас тем, чем мы являемся сегодня. Это причина, по которой мы вообще существуем. Мы не только являемся продуктом нашей истории, но ещё мы опираемся на неё в наших делах. Она в значительной степени показывает нам, что мы потеряли что-то важное". Её губы вытянулись вперёд, сексуально, как потягивающаяся кошка. Через мгновение она добавила: "Но что самое главное, она позволяет нам понять, как вернуть это "что-то" обратно".

Мизри переключила внимание на кафе и пейзаж за окном. Она продолжала наблюдать за ходом встречи.

Марк слушал.

"Я не надеюсь, что ты поймёшь всё сразу", - высказалась Пенни, "Но это случится, однажды. Ты будешь искать свою собственную незаполненность, свою собственную пустоту. Тебе многое предстоит узнать и многое изучить. Мы заполняем себя, чтобы мы могли опустошить себя".

"Пффффф!", - надменно прокомментировало нечто – откуда-то.

Пенни посмотрела вниз на свою докторскую сумку. "Ты обещал вести себя прилично, мистер Мист. Мы обойдёмся без комментариев из зала".

Сумка – или то, что в ней находилось, - передвинулось и тяжело вздохнуло.

Как вечная звезда: история Пустых

Пенни перевела внимание обратно на Марка, не озаботив себя как-либо пояснить ситуацию с сумкой. "История – странная штука, Марк. Обычные люди смотрят на историю как на некую линейку – прямая линейка с отметками у каждого важного  события. Проблема в том, что история – это континуум, принявший скорее форму спирали, - трёхмерный. Это не двухмерный концепт, который можно легко скормить не-Пробуждённым, сдобрив ложечкой сахара.

Ни у одной вещи нет точного начала или конца. Скорее, подобно движению небесных тел, они начинают свой подъём к зениту, затем – постепенно начинают закатываться. При приближении планет друг к другу,  начинает накапливать напряжение. В какой-то момент они выстраиваются в идеальные углы, сильно влияя друг на друга. После этого они начинают расходиться, напряжение спадает. Разумеется, в спирали – в отличие от линии, близость рассчитывается в совершенно других измерениях". Пенни проанализировала лицо Марка.

Марк позабыл, как моргать.

"Давай приведу пример попроще", - продолжила Пенни, "К примеру, ты не можешь назвать точную дату начала Гражданской войны. Ты можешь указать момент, когда был произведён первый выстрел или когда произошло первое политическое столкновение. Но было ли это действительно моментом, когда появилась социальная напряжённость?". Пенни наклонила голову, как бы ожидая ответа. Она ждала.

Марк моргнул. Он тоже ждал, думая, что вопрос риторический. Когда она ничего более не произнесла, он помотал головой: "Эммм, нет, конечно нет. Они обсуждали идеи, которые в итоге вызвали войну, задолго до первого выстрела".

Пенни кивнула. Она отхлебнула кофе, прежде, чем продолжить. Голос ей оставался вкрадчивым и ровным, гладким как бархат и знойным как летняя ночь. "Многие считают, что наша история – история Традиции Пустых – началась, когда мы получили своё имя. Это произошло только в XX веке, когда Невилл сделал необдуманное заявление в ответ на дурацкий вопрос. Настоящее начало нашей истории куда более сложное. В какой-то неопределённый момент в прошлом идеи, чувства и концепции, которые впоследствии развились в Пустых, выползли из пресловутого первобытного бульона. Из болот человеческого сознания вышли мысли и эмоции". Пенни элегантно помахала в воздухе рукой, иллюстрируя свои слова. "Эти разделённый и соединённые… Разломанные на части… И вновь собранные вместе по прошествию некого времени". Она наклонилась вперёд. "Улавливаешь?".

Марк сделал резкий кивок. "Думаю, что да".

Потерянные королевства: Романтика

"Хорошо. Видишь ли, суть в том… Суть того, что тебе предстоит понять, в том, что Пустые – это не какой-то клуб по интересам. Это даже не Традиция. Это имя и искусственная конструкция, которую мы накладываем на что-то куда более глобальное и более древнее. И мы все, поодиночке и вместе, - просто проводник для одной этой вещи. Не хочешь попробовать угадать, чем это может быть?". Пенни постукивала чёрным ногтём мизинца по столу и изучала Марка испытующим взглядом.

Марк не колебался: "Тревожность?".

Мизри и Пенни неожиданно разразились смехом. Пенни ответила: "Ты первый, у кого достаточно крутые яйца, чтобы заявить мне такое". Она покачала головой, довольно улыбаясь. "Нет, не тревожность". Она выдержала паузу для пущего эффекта. "Это романтика. Романтика, Марк. И я говорю не о каких-то безвкусных романах для скучающих домохозяек. Я говорю о романтике в плане эпичных героев, трагедий, друзей навеки, умирающих друг за друга, приключениях, войнах и любви до гроба. Романтика, которую можно найти в мрачных сказках и историях святых мучеников. Романтика, выраженная в убийствах, каннибализме, воскрешениях и преследующих призраках, содержащаяся в древних сказаниях о рыцарях, жертвенности и предательстве. Это то, что мы есть, а романтика жила в сердцах людей с начала времён. Мы находим её, записанной в истории, в древних писаниях, в мифах, в архитектурной резьбе и на кладбищах.

    Романтика древнее, чем Совет Девяти. Она господствовала в мире задолго до Войн Возвышения. Её магия рождала и уничтожала государства. Она разбивала сердца и совершала немыслимые преступления. Мы - Пустые - хранители романтики. Мы взяли себе имя, но наш рост стихиен. Мы не сделали ничего для привлечения других на нашу сторону, кроме того, что были собой. Видимо этого достаточно. Это просто правильно: сражаться с машиноголовыми. Мы проповедуем взгляды романтики неинициированным, готичным тёлочкам и бунтарской молодёжи сегодняшнего дня, разумеется, но мы не проповедуем догматы. Мы проповедуем самовыражение и индивидуальную романтику.

Некоторые называют этого бунтарством. Другие зовут индивидуализмом. Инакомыслие через личную мрачную форму ортодоксальности. Как угодно. Ни одно из названий не имеет значения. Единственное, что имеет значение, - это то, что каждый из нас стремится стать своей собственной личностью, как он желает того, как он видит себя, как он выражает свой образ настолько чётко, насколько способен.

Ты поверхностно знаком с чем-то, пустившим корни в столетия иконоборческих героев. Даже среди Пустых есть много таких, кто никогда до конца не осознает весомость того, что я тебе сейчас объясняю. В каждом роде искусства есть свои позеры".

Пени подвинулась к Марку, на её лице проступила кривая улыбка Чеширского кота. "Повторяй за мной, Марк. Традиция Пустых – это не клуб; это живое воплощение романтики".

Марк прокашлялся и повторил: "Традиция Пустых – это не клуб; это живое воплощение романтики".

"Отлично", - кивнула Пенни. Она выпрямила спину и опустила подбородок, чтобы смотреть на Марка свысока. Когда она заговорила, её голос углубился в царство магии. Жутковатый и таинственный тембр отражался в сути её слов. Она скомандовала, тихо, настойчиво: "Теперь повтори это ещё раз. В этот раз с осмыслением. Почувствуй это. Познай это. Традиция Пустых – это не клуб; это Живое Воплощение Романтики".

В воздухе, проходящем сквозь нос Марка появился холодок. Он снова почувствовал парфюм Пенни, на этот раз более резко. Покалывание по всей голове показывало всю серьёзность и глубину её слов. Он почувствовал, как его тело приосанилось само собой. Он позволил дрожи пройти по телу, пока он повторял. "Традиция Пустых – это не клуб; это Живое Воплощение Романтики"

"Я", - Пенни сделала ударение на первое слово, "Я Живое Воплощение Романтики". Она положила свои руки на руки Марка и кивнула, показывая, что он должен повторить за ней.

"Я…", - Марк сделал также, "Я Живое Воплощение Романтики". В его разуме вспыхнули картины древних башен и волн, бушующих у далёких берегов. Он видел кровавые битвы и суровые лица, поднятые к полной луне, плачущей от мучений и боли.

Пока видение устраивало представление для Марка, Пенни тихо продолжала: "Мы с уверенностью можем отследить наши корни вплоть до средневековья. Дни рыцарей и прекрасных дам, королей и королев были самыми примитивными в нашей родословной. Были ли в то время там Мерлины, разделяющие нашу философию? Возможно. Мы не уверены. Записи не ясны, но им и не надо быть таковыми. Что мы знаем точно, это то, что наши предшественники жили в эпоху героических деяний и испытывали эпичные приключения. Они любили и сражались в войнах, и рождались и умирали. Они знали магию, которая была потеряна с ходом времени.

Готическое искусство и архитектура распространилась в середине XII века в Бургундии и Нормандии. У этих двух регионов есть долгие истории, связывающие их с магией и тайнами. Даже сегодня они входят в число самых напыщенных областей Франции. Готика задала тон, который многие из нас, Пустых приняли. Готический стиль не только не отвернулся от самых причудливых, ужасных и гротескных аспектов Средних Веков, но стал воспевать их. Он отбросило то, что классическая архитектура и искусство предыдущих столетий считали священными и вместо этого стало использовать высокие колонны, шпили, стрельчатые арки, сводчатые потолки и аркбутаны, чтобы выразить высоты, которых человек может достичь. Люди ограждали эти высокие места лицами демонов, горгулий и святых.

Мы можем отследить отрицательные коннотации термина "готический" до 16 столетия, когда наш первый критик, Джорджио Вазари, который по заявлениям некоторых был Пробуждённым, который относил средневековые стили искусства к восточногерманским племенам, также известным как Вестготы, а затем обвинил Готов в уничтожении изначального "классицизма". Готы получили в свой адрес немало крепких слов за это, как это с нами часто бывает на протяжении всей истории; за наглость показывать то, что другие не хотят видеть; за наглость чувствовать; за наглость выражения всех наших чувств, а не только приятных. Ну и, по правде говоря, Вазари был прав, и слава Богу. Изначальный "Классицизм" должен был умереть, чтобы освободить дорогу сердцу человечества, которое вновь начало биться. Критика, с которой мы сталкиваемся из-за того, что живём так, как живём, - это наш тяжкий крест, который мы должны нести. Мы пытаемся нести его гордо и храбро".

Части истории продолжали магическим образом пролетать через разум Марка: воин с востока, совершающий ритуальное самоубийство, чтобы спасти свою честь, ребёнок, спрятанный в корзине, женщина, жертвующая собой, чтобы спасти любимого мужчину, мужчина, жертвующий любимую женщину другу, которого он тоже любит, маленькая деревенька, противостоящая армии во имя справедливости, рыцарь в доспехах верхом на вороном коне, дуэли, самоубийства, убийства, убийства-самоубийства, кастрация, распятие, побивание камнями, принесение в жертву. Он видел храбрость, силу, любовь и честь, и он верил.

Три мага на мгновение после этого просидели в тишине, Марк был наиболее молчаливым из них. Он едва дышал. Он осознал тяжесть, о которой говорила Пенни. Её вес, казалось, раздавит его сердце. Он мог чувствовать свою связь с историей, серебряный шнур, который соединял его с героями и трусами, преступника и святыми, которые уже давно умерли. Он знал, что он просто продолжение того, что уже было, просто ещё одно звено в цепи. Он продолжал то, что они начали.

Пенни подпила своё кофе и прошептала: "Это наша древняя история, разнообразные и множественные начала того, кто мы есть, что мы есть и почему мы есть. Я думаю, этого урока будет достаточно на сегодня. Мы встретимся снова". Она встала с шелестом тафты и кружев, с элегантностью в каждом движении. "Мизри, заботься о нём. Направляй его. Смотри, чтобы он был в безопасности. Этот – понял. Он важен". Она натянула на руки перчатки и взяла свою докторскую сумку.

"Обязательно, Пенни", - с улыбкой ответила Мизри. Пенни посмотрела на молодую девушку. В её глазах сияла привязанность.

Марк почувствовал, как Пенни провела своей рукой в перчатке по его плечу и прошла за его спиной. Он пробормотал какое-то прощание и посмотрел, как готка уходит. Он немедленно перевёл свой взгляд обратно на Мизри. "Все думают, что готы – это какие-то мрачные снобы, которые ничего не делают, кроме как красуются, кривляются и позерствуют. Они смеются над готами".

Улыбка Мизри стала загадочной. "Да, они такие, не правда ли?".

Многолепестковая роза: название

Однажды ночью, Мизри и Марк отправились перекусить в маленькое французское кафе за углом нового дома Марка. Неспешно наслаждаясь едой, они обсуждали недавние события, стараясь разговаривать как можно более непринуждённо: на случай, если кто-то будет подслушивать.

В какой-то момент Марк спросил: "Так, как именно мы получили своё название?". Он уже начал считать себя последователем Традиции.

Мизри дожевала свой boeufbourguignon, проглотила и ответила: "это несколько разочаровывающая история, правда. Не самая интересная. Тогда, в 1920ые, Невилл разговаривал с одной знакомой девушкой, леди Астрией Лунная тень (Astria Moonshade). Что за тупое имя? Она была Артисткой с большой буквы А. Они договорились между собой, что кодовым словом для "маг"’а будет "Артист с заглавной А". Мизри наколола ещё мяса на вилку и сказала: "Она спросила его и членов его группы: "Кто вы?". Невилл ответил: "Мы - пустые люди". Вот и прицепилось. Это название одной из поэм Т.С. Элиота. Некоторые говорят, что Элиот написал поэму после тех слов. Или может Невилл просто увидел её перед публикацией. Невилл в то время постоянно тусовался с писателями и поэтами, я так думаю. Некоторые даже считают, что Элиот был одним из нас, а в поэме кроются секреты. В ней действительно хватает совпадающего символизма. С течением времени поэма становилась всё более и более центральной для философии Пустых. Новые парни берут её и бороздят вдоль и поперёк.

"Тебе не кажется", - сказал Марк, "что это похоже на наличие догмы?".

Мизри покачала головой. "Не совсем. Поэма прекрасно написана и оставляет много места для толкования. Я покажу тебе её как-нибудь. Сам увидишь". Она улыбнулась.

Когда Марк прочёл поэму, он увидел.

Более дальние и торжественные: Герои

Марк кинул горсть скомканных чёрных носков в ящик из-под молока, который был у него вместо гардероба. Он разгладил их, придав им некоторую опрятность. Мизри нашла ему работу посудомойщиком в ресторане неподалёку. У него появились деньги. У него появилась квартира. Жизнь явно набирала обороты.

Расправив свои скудные пожитки, он подумал о Мизри и Пенни. Он не видел ни одну из них уже несколько дней, хотя Мизри звонила ему каждый вечер, чтобы справиться о нём. У него возникло много мыслей по поводу вещей, которые он узнал от Пенни, и он нашёл своё поведение заметно отличающимся от обычного. Теперь он всегда чувствовал явную связь с героями былых лет, легендами, мифами и сказками, в которых все проживали нечто большее, чем просто жизнь. Постепенно он пришёл к мнению, что он отнюдь не был излишне драматичным, как о нём часто отзывались раньше; он был героичен и романтичен. "Живое воплощение романтики", шептал он себе, накрывая матрац на полу простыню.

Стук в дверь отвлёк его от мыслей. Марк пересёк свою единственную комнату и посмотрел в глазок. Он увидел дьявола. Чёрный на красном виниле, маленький дьяволёнок, вставший в нахальную позу. Марк хрюкнул от смеха и открыл дверь. Распахнув её, он увидел Мизри и Пенни.

Лицо Мизри расползлось в довольной улыбке. Она оделась ещё более готично, чем обычно, хоть и не намного. Будучи одета в берцы, лосины из чёрного атласа и вычурную блузку навыпуск, она казалась современной бандиткой с большой дороги или пиратом. Её неряшливые соломенные волосы были не расчёсаны. Она обычно выглядела так, как будто утром она не потратила и пяти минут на сборы – штаны, рубашка, подводка для глаз, тушь, тёмно-бардовая помада. Это был её стиль. В другой реальности она могла бы стать Культисткой Экстаза. Но в этой реальности она решила стать "живым воплощением романтики". Мизри помахивала красной виниловой сумочкой с изображением дьявола на боку. "Мы пришли за твоей душой", - сквозь смех произнесла она.

Марк рассмеялся и сделал шаг в сторону, чтобы они смогли войти внутрь.

"Думаешь, что она шутит?", - спросила с кислой миной на лице Пенни Ужасающая. Она вошла вслед за Мизри.

Марк поднял брови и неуверенно посмотрел на Мизри. Девушка всё ещё ухмылялась. Марк захлопнул дверь и закрыл её на засов.

Пенни прошла почти прямо к стопке книг на полу и просмотрела их названия. В тишине, обеими руками держа ручку своей докторской сумки.

Мизри села на пол, поскольку мебели здесь не было, и открыла свою дьявольскую сумочку. Она достала помаду и накрасила губы при помощи маленького зеркальца.

Когда никто из них не начал разговор, Марк спросил: "Вам принести что-нибудь выпить?".

"Кофе", - откликнулась Пенни, не отворачиваясь от книг. "Пожалуйста".

Мизри подняла взгляд на Марка и кивнула: "Мне тоже, пожалуйста".

"Сливки", - добавила… Пенни?

Марк с подозрением посмотрел на Пенни. Её голос изменился. Он звучал приглушённо и странно, как если бы она закрыла рукой рот. А она этого не делала.

"Конечно, сейчас принесу кофе", ответил Марк и пошёл в закуток, служивший ему маленькой кухонькой. К тому времени, как он вернулся с напитками, Мизри уже разулась и стояла у окна, глядя на улицу тремя этажами ниже.

Пенни взяла какую-то книжку и уселась на перевёрнутый ящик из-под молока. У неё на плече сидел чёрный кот. "У тебя прекрасная коллекция книг, Марк", - прокомментировала она, "Нравятся истории о войне?".

Марк на секунду уставился на кота, встретившись с его редко моргающим взглядом. Он усмехнулся и поставил чашку с кофе на столик из картонной коробки рядом с её стулом из ящика из-под молока. "Да, можно и так сказать. Некоторыми из них. По-разному бывает. Я не из тех парней, которые помешаны на милитаризме". Он отнёс Мизри её кружку.

"А что тебе нравится?", - осведомилась Пенни.

"Мне нравится читать о людях".

"Герои".

"Да, наверное. Но ещё и странные военные истории, вроде страшилок, когда солдат находит дорогу в лесу, следуя за призраком своего прадедушки. Ну такие вот вещи". Марк ускользнул на кухоньку и сразу же вернулся обратно с ложкой, молоком и сахаром.

Пенни подождала его возвращения, а затем сказала: "Итак, большая часть нашей истории привязана к войнам. Могу поспорить, что тебя это удивило, не так ли?".

"Под нашей историей ты подразумеваешь историю Пустых?". Марк поставил вещи, которые он нёс, в радиусе досягаемости Пенни и присел на пол. Беглый взгляд на Мизри показал, что она не сдвинулась со своего места у окна. Она стояла там, будто на страже, потягивая кофе. В голове Марка промелькнуло удивление, зачем им нужна охрана.

Пенни положила себе в кофе сахар, сахар и ещё раз сахар. "Мммда, конечно. История Пустых. Ты когда-нибудь замечал, как во время испытаний человечество возвышается над посредственностью? Сложная задача даёт толчок, необходимый, чтобы сделать этот последний рывок.

"Это наш следующий урок?". Марк держал у груди свой стаканчик с кофе. Он смотрел на Пенни.

"Какой ты умный мальчик", - хмыкнула Пенни. Она на момент отвлеклась, чтобы поправить своё платье чёрной вдовы, затем взяла своё сверх-сладкое кофе со сливками. Она отхлебнула.

"Кхем", - кашлянул кот.

Пенни перевела взгляд в сторону.

"Ну и?", - сказал кот.

Сказал кот! Сердце Марка устремилось вверх, собираясь встретиться с глотком кофе на его пути вниз. Потребовалась вся его сила воли, чтобы оставить кофе у себя внутри.

Кот продолжил: "Ты собираешься представить меня или нет? Или мне пить своё молоко прямо из пачки? Никакой культуры!"

"Виновата", - хмыкнула Пенни, "Марк, позволь мне представить тебе мистера Мистоффеля".

"Ну давай, скажи это", - продолжил кот в той же едкой манере. "Мой фамильяр".

"Мой фамильяр", - улыбнулась Пенни.

"Она обожает", - сделал замечание мистер Мистоффель, его чёрные губы обвивали каждый слог, "напоминать мне, что я просто ярмо на шее. Ведьма. Мррррафф".

Марк смотрел во всем глаза.

"Мы дадим ему момент, чтобы прийти в себя", - сказала Пенни. Она пила своё кофе.

         "Да, да", - добавил кот, "если тебе надо поменять штаны, Марк, пожалуйста, не стесняйся. Хотя", - он принюхался, "по-моему, тебе удалось сохранить достоинство".

Мизри рассмеялась. "Ох, бедный Марк. Вы оба такие жестокие!".

Классицисты и романтики

В конечном итоге, Марк взял себя в руки и смирился с фактом того, что кот разговаривает. Особого выбора у него не было.

Когда она, наконец, смогла продолжить, Пенни сделала глубокий вздох своими накрашенными губами, как если бы это был первый вздох за множество секунд, она сказала: "Те древние истории, которые я тебе показывала в прошлый раз, дошли до наших времён только в виде догадок и мифов. Хотя некоторый утверждают, что знают, как всё было на самом деле, на самом деле они просто верят. А это само по себе, содержит немало могущества. То, во что они решают верить, для них было прекрасным, чистым и золотым, но в реальности могло плохо пахнуть, выглядеть ещё хуже и ужасно умереть. Но мифы – это наше наследие, и в них содержится истина, если заглянуть достаточно глубоко. Эти истины, спрятанные в тайном коде исторических сказаний, - почти не расшифрованном коде, должна я сказать, - передаёт нам магию древних времён. Мифы – это посланники, или призраки наших предков, если тебя это больше устраивает, говорящие с нами из могил, и выводящие нас из леса. Каждая из этих историй в твоих книгах теоретически может содержать в себе ключ к твоему собственному просветлению и Возвышению. Ты ищешь в местах, которые общаются с тобой, даже подсознательно. Но мы все ищем в прошлом".

В голосе Пенни была сладострастное благородство, альт, который сочетался с её возбуждающей желание фигурой. И то и другое понравилось Марку. Он улыбнулся и кивнул. Он понял.

Готка продолжала. "В менее древней истории, говоря относительно, можно найти меньше призраков, говорящих с нами на языке историй, но они всё равно есть. По этим книгам я вижу, что ты знаком с эпохой романтизма в искусстве и архитектуре. Позволь мне объяснить тебе связь между Пустыми и романтиками Европы 19-го столетия". Пенни прервалась, чтобы сделать глоток из своей чашки. "Весь XIX век был для романтиков одной большой оргией". Она озорно улыбнулась и изогнула бровь, совсем чуть-чуть.

Со стороны окна раздался смешок Мизри. Марк тоже усмехнулся - на полсекунды  позже, хотя шутку он так и не понял. Мистер Мистоффель громко грыз один из своих когтей.

Пенни уточнила: "Ну ладно, нет, они не устроили одну гигантскую оргию в прямом смысле этого слова, хотя они  и делали кое-что из этого. Но нет, я не это имело ввиду. Романтики как сообщество были родителями Пустых. Они предоставили сперму и яйцеклетку. Но что более важно, они провели правильную химическую реакцию, чтобы мы появились на свет. Они разнесли свои семена, а мы были детьми, которые в итоге появились на свет. Это занятие любовью длилось долго, и оно же было периодом беременности. Традиция Пустых на самом деле не вышла из пресловутого чрева до начала ХХ-го века. Но, без романтиков нас бы даже никогда не придумали.

 "Итак, тебе, наверное, интересно", - Пенни указала на Марка чёрным накрашенным ногтём, "кем были романтики, и почему их вклад был настолько критичен для последующего формирования Традиции Пустых". Пенни выдержала паузу для драматичности. "Для того, чтобы понять, какую роль романтики сыграли в истории, тебе надо понять, что им предшествовало. До эпохи романтизма был классицизм 18 века; не стоит путать его с тем классицизмом, который существовал ещё до средневековья и был уничтожен готическим искусством и архитектурой в начале 12 столетия. Вот видишь, мы уже наблюдаем, как история повторяется. Ты это видишь? Первый период классицизма закончился приходом готики в Средние века. Затем, в XVIII веке, классицизм вновь поднял свою омерзительную голову. Он опять набрал немалую популярность. И опять он был уничтожен людьми, не боящимися выразить свои романтичные души, в этом случае – романтики.

Я часто спорила с Невиллом по этому поводу. Понимаешь ли, мне кажется, что Технократия начала по-настоящему завладевать человечеством именно в период романтизма XVIII века. Он не согласен. Ну и пусть. Что тут поделаешь? В этом вся прелесть дружбы. Мы можем не соглашаться друг с другом и оставаться друзьями. Тебе придётся однажды поговорить с ним на эту тему, чтобы оценить его точку зрения и составить своё собственное мнение.

Как бы там не было, классицисты поклонялись самым омерзительным аспектам греческого и римского искусства и литературы. Опять же, это лишь моё мнение, другие могут не соглашаться. Ты знаком с классицизмом?". Пенни наклонила голову, чтобы посмотреть в глаза Марку.

Марк покачал головой и признался: "Нет, не особо".

"Ну, классицистам нравилось, когда всё аккуратно и организовано. У них правил столько, что хоть жопой ешь. Они ценят смысл, баланс, целесообразность, чёткое соответствие таких вещей, как форма и содержание. Они – пойми это – воспевают философию ограничений. Теперь скажи мне, разве это не напоминает наших ближайших и дражайших врагов? А?".

Мизри прервала её: "Мы обсуждали Технократию на второй нашей встрече, Марк".

"Технократия", - Марк кивнул и бросил взгляд на Мизри. "Всё, вспомнил".

Девушка подбадривающе кивнула Марку и повернулась обратно к окну.

"Хорошо", - сказала Пенни. Она отставила кружку с кофе в сторону и пододвинулась к Марку; её руки сложены на коленях, а спина идеально прямая. "Итак, в то же самое время, когда классицисты ограничивало экспрессивное искусство ради копирования греческих и римских произведений,  вплоть до тех же самых размеров, Просвещение ограничивало чужое свободомыслие. Философы просвещения правили интеллектуальным миром 18-го столетия. Они приняли постулат, что рациональность и научный подход смогут спасти человечество. Ничего хорошего из этого не вышло. Они противились вере с сверхъестественное, в магию, во всё, что не укладывалось в их строгие рамки. Их заботило лишь то, что они могли измерить. Единственные хорошие вещи, которые они принесли, были французская и американская революции. И та и другая использовали философию Просвещения для оправдания своих восстаний. Разумеется, то, что они говорили, и то,  что они имели в виду, - это две большие разницы, но оставим это до следующего урока. У обеих революций был эмоциональный фундамент, кто бы и что бы ни говорил.

А затем без приглашения вломились романтики. Они вторглись и утёрли носы и классицистам, и Просветителям". Пенни спародировала этот жест. "В то время, как классицисты создавали холодную, мёртвую, безжизненную музыку и искусство, романтики наполняли свои творения своей душой и любовью. Они чтили природу и свои собственные эмоции". По мере продвижения повествования, Пенни становилась всё более живой; её руки рассекали воздух, а тело раскачивалось из стороны в сторону. "Они пытались поднять искусство и музыку до неземного уровня красоты и сообщения, которые классицисты забросили. Романтики хотели не только копировать уже существующее. Они не чтили ничего кроме своей внутренней правды. Они отказывались верить, что кто-то уже достиг вершины во всех доступных видах искусства. Они отрицали идею того, что они не были способны ни на что, кроме как копировать работы древних мастеров.

Среди романтико были такие выдающиеся личности как Делакруа, Густав Доре, лорд Альфред Теннисон, Уильям Блейк, Мери Вулстоункрафт Шелли,  Самуэль Тейлор Колеридж, Перси Биши Шелли, Китс и, разумеется, лорд Байрон, который жил жизнью Романтика настолько же, насколько выражал это в своих произведениях.  Все они и ещё многие другие образовали движение, которое не только породило Пустых, но и продолжает вдохновлять нас по сегодняшний день".

Пенни опять сложила свои руки, переплетя пальцы, и процитировала: "Услышь печального узника мольбы, по воле что грустит; и пусть от плача несчастных их сердце не скрипит"1. Она улыбнулось и продолжила с явной симпатией к обсуждаемому персонажу: "Анна-Летиция Барбо. Конкретно в этой поэме она обращается к Джозефу Пристли, открывшему кислород, чтобы он отпустил одну из мышей, на которой он ставил опыты. Вся поэма пропитана символизмом, относящимся к нашему делу. А ещё в ней есть смысл для всех революционеров, в том числе современных. А я люблю цитировать эту поэму, когда мне нужен заряд храбрости. Это мой личный боевой клич. И знаешь, после призыва Анны, Джозеф освободил мышь. Точно так же и наши призывы в один день освободят нас от гнёта Технократии, хотя, быть может, и не настолько мирно. Эта поэма многому может научить".

"Обожаю эту поэму", - отозвалась у окна Мизри. Она не стала поворачиваться к нам, а вместо этого произнесла всё окну.

Пенни кивнула. "Разумеется, эпоха романтизма – это не только вдохновение, которое мы из неё черпаем. Осознающие ли, Пробуждённые ли, романтики открыли себя, чтобы стать проводником для призраков наших предков. Через них мифы, сказки  и, разумеется, истины были переведены на современные холсты, страницы и музыкальные композиции. В недавние годы, между прочим, некоторые Пустые путём исследования этих произведений искусства, литературы и музыки обнаружили, что многие секреты, считавшиеся ранее утерянными, нашли себе место в романтических произведениях. Никто не знает какая муза их вдохновляла, но становится всё более и более ясно, что романтики сыграли важную роль в нашем Восхождении. Это, разумеется, объясняет то интуитивное влечение, которое мы к ним испытываем.

А ещё это было время, когда Льюис Кэрролл написал свою Алису в стране Чудес, и я не могу придумать лучшего примера Романтики, чем произведения Эдгара Алана По. Хотя его лишь с натяжкой можно назвать романтиком, я всё равно включая его в список, потому что он следовал тем же идеям, писал в то же время и сделал серьёзной вклад в самопровозглашённую готическую литературу.

Марк, у тебя невероятный процент работ романтиков среди твоих книг. Я рада это видеть. Значит, мне не придётся объяснять тебе различные мировоззрения, которые обычно ассоциирующиеся с романтиками. Ты без сомнения уже заметил, что я – гот. Я ношу чёрное. Мне нравятся кружева и серебряные пряжки. Я ношу модную обувь и прекрасно вписалась бы в фильмы Тима Бёртона.

Однако, не все пустые обязательно готы, как я. Точно так же, как есть различия у нас с Мизри, они есть у всех Пустых. Эти различия иного слабо выраженные, иногда неслабо. Наши особенности      могут варьироваться от выражения неизбывного отчаяния до лихой бравады. Некоторые из нас, многие из нас – являются готами в чистейшем виде, я думаю. Но, что самое главное, мы – романтики. Мы – высокопарны.  Мы – больше, чем жизнь. Мы скорбим, мы празднуем и мы целиком отдаёмся интеллектуальной революции разума и сердца. Мы бросаем вызов чувственности мира. Мы не боимся ценить красоту в ужасном. Мы нагло раскрываем ужасающие вещи и заставляем мир смотреть на них. Мы показываем, что это важно, очищающе – испытывать и выражать даже самые негативные эмоции. Мы чувствуем и мы выражаем эти эмоции; и этим мы заставляем весь оставшийся мир чувствовать и выражать вместе с нами. Вот какую роль мы играем.

Но мы, все мы, - индивидуалисты. Мы чтим индивидуальность и разнообразие как святые идеалы, которыми они и являются. Как любит повторять Невилл: "Нет двух абсолютно одинаковых горгулий". Хотя, в Традиции Пустых есть фракции, которые требуют, чтобы ты носил только чёрное или слушал только гот-индастриал металл или читал по памяти "la belle dame sans merci" Китса перед тем, как тебя примут. Без малейшей паузы она начала декламировать: ""Зачем, о рыцарь, бродишь ты Печален, бледен, одинок? Поник тростник, не слышно птиц, И поздний лист поблек. Зачем, о рыцарь, бродишь ты, Какая боль в душе твоей? Полны у белок закрома, Весь хлеб свезен с полей. Смотри: как лилия в росе, Твой влажен лоб, ты занемог. В твоих глазах застывший страх, Увяли розы щек" Я встретил деву на лугу, Она мне шла навстречу с гор. Летящий шаг, цветы в кудрях, Блестящий дикий взор"2.

Она глубоко вздохнула и улыбнулась. "Прости, тебе не нужно, чтобы я цитировала Китса, чтобы просто похвастаться знанием. Как бы там ни было, то, что я собиралась тебе сказать – это то, что ты поймёшь, что Традиция Пустых довольно неоднородна. Мы разделяем некоторые элементы философии, но не все. И, безусловно, не все одеваются строго в соответствием с духом Викторианской эпохи. Что переносит меня, так или иначе, к обсуждению Викторианской эры. Тебе не скучно?".

Марк энергично потряс головой. "Нет-нет. Ни капельки. Но, может мне принести ещё кофе?".

"Да, если не трудно". Пенни встала и начала по пустякам придираться к своему похоронному жабо. "Но поторопись. В Викторианскую эру началось всё самое пошлое. Тебе должно понравиться".

Мизри тихонько рассмеялась.

Марк ухмыльнулся, "Ладно". Он собрал пустые чашки и поспешил вновь их наполнить.

"У тебя из еды что-нибудь есть?", - крикнул вдогонку мистер Мистоффель.

Поведение: благоразумие

Когда Пенни ушла, Марк и Мизри ещё некоторое время продолжали общаться. В какой-то момент Мизри уточнила: "Не стоит недооценивать силу здравого смысла. Хотя Пенни несколько принижает его, тебе ни в коем случае нельзя игнорировать тот факт, что подо всей романтикой есть структура. Структура и дисциплина. У каждой поэмы, кроме разве что самых анархичных свободных стилей стихосложения, есть размер. Интеллект ведёт наши сердца, чтобы они не потерялись в наших чувствах. Мы стремимся к балансу между двумя вещами: сердцем и разумом. В этом наша сила. Пенни выделяет в разговорах с тобой романтику потому, что ты слишком интеллектуален.

Марк кивнул: "Да, я заметил, что даже у самой традиции есть структура, но она не позволяет этой структуре управлять собой. Ты понимаешь, о чём я?".

"Да", - улыбнулась Мизри, "всё именно так. Она здесь. Мы признаём её только при необходимости, но мы стремимся поддерживать её, потому что она даёт нам прочный фундамент, не позволяющий сойти с ума. Как сказал Элиот: "Бесформенное очертание, бесцветная тень, парализованная сила, жест без движения";. Лучшая поэзия скрывает свою структуру настолько хорошо, что ты даже едва замечаешь рифму, есть лишь чувство комфорта, которое ты получаешь, читая строки. Это цель всей Традиции Пустых.

Викторианская эра

Три мага и кот уселись обратно на свои места: Пенни – на трон из ящика из-под молока, Марк – сутулясь на пол, Мизри – на стражу у окна, мистер Мистоффель – радостно поедая тунец с тарелки, стоящей у ног Пенни.

"Итак, скажи мне, Марк", - начала Пенни, разбавляя кофе, "что тебе приходит на ум, когда ты думаешь о Викторианской эпохе?".

Марк тихо хмыкнул и задумался над вопросом. "Мне кажется", - ответил он, "что я думаю о старомодных ценностях, женщинах, закрытых с ног до головы, компаньонках и прочих строгих социальных кодексах, что-то типа этого. Я думаю, что в то время всё душилось на корню, так ведь?".

Пенни выглядела довольной ответом. "Да, во многих аспектах так и было", - ответила она. "Однако, Викторианская эпоха – это ещё время огромных социальных революций. Правда, мы редко слышим о таких вещах. Многие считают, что Викторианская эра была ответом на романтизм, хотя у них есть немало общего, и можно с лёгкостью утверждать, что Викторианство было лишь частью более масштабного романтического периода. Де-юро Викторианская эпоха началась в 1837 году, когда королева Виктория унаследовала трон Англии у своего дяди Уильяма IV. Она была интересной женщиной, довольно более страстной, чем можно было предположить по её виду. Она родила девять детей своему мужу, Альберту, принцу-консорту Саксен-Кобург-Готскому. Многие считают, что её любовь к нему была grandamour. Другие, разумеется, предполагают, что далеко не все из девяти детей были от него. Будучи романтисткой, я хочу верить в первый вариант.

Она любила его не зря. Он был родом из Восточной Германии, откуда происходили готы. Его родной даже называется Гота. У принца Альберта была нежная и страстная душа, которую королева не могла себе позволить. Я верю, что оставаясь наедине, королева и её принц срывали все маски и предавались романтике. На публике она была невероятно жестка и мужеподобна. В одиночестве же, я думаю, она была как все женщины. Это бы объяснило, почему смерть мужа так сильно на неё повлияла. Сразу после этого она замкнулась в себе, лишившись единственной вещи, дававшей ей силы выполнять невыносимые королевские обязанности". Пенни вздохнула, меланхолично. Какое-то время она смотрела в пустоту, погрузившись в свои мысли.

Марк подождал в тишине, терпеливо.

"Итак, как бы там ни было, я уже сказала, что Викторианская эпоха была временем социальных перемен. Это правда. Она увидела рождение идей, которые впоследствии оформились в движения начала XX века. К примеру, именно Викторианская поэтесса Элизабет Барретт Браунинг написала "Аврора Ли" - чрезвычайно длинный роман в стихах о поэтессе, стремящейся найти свой стиль и преследующая свои идеалы искусства несмотря на препятствия, стоящие на пути у женщины-писателя. В это же самое время мужчина по имени Джон Стюарт Милл осмелился написать эссе под названием "Подчинение женщин", которое не только защищает женщин, но и утверждает, что угнетение женщин – это одно из главных препятствий на пути развития человечества. Потом он поддерживал абсолютное равенство. И это лишь два примера дискуссий, происходивших в то время. Семена женских прав были посажены.

Коли уж на то пошло, многие из почитаемых Пустыми писательниц писали именно в это время: к примеру, Мери Шелли, написавшая "Франкенштейна";. Элизабет Барретт Браунинг, которую я только что упоминала, также написала одну из моих самых любимых любовных поэм. Я знаю, что ты её знаешь. Её все знают. Она так начинается: "Как я люблю тебя? Возможно ли понять…";".

Мизри оживилась и вклинилась с избытком драматизма в паузу: "Люблю до глубины и высоты сознанья, До края Бытия и Бога созерцанья"3.

Марк послал чтецу ухмылку.

"Спасибо, Мизри", - хихикнула Пенни. Она сделала глоток остывающего кофе.

Мизри поклонилась. Пенни продолжила: "Викторианская эпоха увидела не только страсть, любовь, дебаты, окружавшие равенство полов, но ещё и писателей вроде Фридриха Энгельса, пристально изучающих условия труда в сфере производства, а также начало гомосексуальной революции. Не знаю, было ли последние реакцией на влияние тех, кто хотел выжигать на корню и преследовать    гомосексуалистов, но я знаю, что голубые, по крайней мере, некоторые из них, стали выметать сор из избы. Не все, заметь, и явно не так выражено, как мы это можем наблюдать в 20-м столетии, но они стали высовывать свои носы и представлять, каким был бы мир, если бы они могли гулять без страха и осуждения публики. Движение в пользу либерализации гомосексуализма прошло долгий и тяжёлый путь, но я и другие, кого я знаю, считают, что Викторианская эра была поворотным моментом для него.

В это время, Оскар Уайльд написал свой роман "Портрет Дориана Грея";, который потряс Викторианское общество своим завуалированным намёком на гомосексуализм. На этот роман сильно повлиял другой, написанный в 1984 году Жори́сом-Карлом Гюисма́нсом. Книга Гюйсманса, называвшаяся "Наоборот", стала известна как библия декаданса.

Уайльд был эстетом, он верил в "искусство ради искусства" и "жизнь ради жизни". Он, как ты, наверное, знаешь, не делал секрета из своей гомосексуальности. Это в итоге привело его за решётку, на каторгу. Он был уничтожен. Один из лучших умов Викторианской эпохи был брошен в туалет из-за того, с кем он развлекался за дверями своей неприкосновенной спальни". Пенни грустно покачала головой.

"Ненавижу такое дерьмо", - пробормотал Марк.

"Я тоже", - присоединилась Мизри.

"Угу", - согласилась Пенни. "Главное, что всё начинает меняться. Отчаянные романтики того времени не позволили задушить их сердца и умы. Когда Уайльд не смог справиться с фашизмом своего отправления в тюрьму, он всё равно сделал заявления. Он принял мученическую смерть, намеренно или же нет.

Изменения и революции сначала рождаются в умах людей. Мученик становится точкой сбора, несправедливость настолько явная, что немногие будут оспаривать её необоснованность. Люди начинают ставить под сомнение то, во что они верили. И это, когда-нибудь, при благоприятном стечении обстоятельств, вызовет изменения в их убеждениях. Тогда революция совершается на социальном, политическом и личном уровне. И остаётся лишь надеяться, чтобы дело не дошло до вооружённого противостояния. Иногда до этого доходит. Часть наших целей как Традиции Пустых – это привнести революцию в умы человечества, по возможности избегнув революции насильственными методами. Слова и образы наше оружие. Подобно Уайльду – мы катализаторы эволюции. Это во многом основное стремление. Живи как знаешь, это твоё естественное право - жить. Ведомым примером".

На том берегу

"Но я отвлеклась", - кашлянула Пенни. "Меня это чересчур задело. Извини". Она устроилась поудобнее на ящике из-под молока и продолжала: "И ещё кое-что, что я бы хотела упомянуть про 19-е столетие. У нас тут, в Америке общество подверглось значительным изменениям. Американцы восстали против Британии и завоевали себе независимость. Они создали своё собственное правительство, основанное на объединённых идеях классицизма и романтизма. И хотя большинство учёных разделяют американскую литературу и искусство в стиле романтизма, между ними можно проследить общие черты. Америка в то время была очень романтичным местом, полная мифом и героев с великими злодеями. Полным ходом шло покорение Дикого Запада. Началась Гражданская война.

Американцы начали появляться в мире литературы. Писатели вроде Генри Дэвида Торо и Генри Уодсворта Лонгфелло говорили на языке романтики и революции, хотя каждый по-своему. Другие, вроде Марка Твена, например, тоже создавали истории о романтике и героизме. Они не были основаны на Европейской мифологии, нет. Такие истории, как "Приключения Тома Сойера"; на первый взгляд не кажутся готичными, но они романтичны. С лёгкостью можно сказать, что всё, что вышло или выходит с Американского юга, - имеет готический подтекст. Сколько же предубеждений, героизма, трагедии и красоты пропитывают культуру южан. Поглядите на Новый Орлеан или Саванну, чтобы удостоверится, что на юге готический романтизм жив-здоров. У южан явно есть свои призраки. Гражданская война разразилась в 1860-ые и породила немалую часть этих призраков. Эта война заставила почти каждого пересмотреть свои взгляды в области рабства и верности. Трудно найти более романтичную ситуацию, чем брат, идущий на брата, как вкратце описала "Унесённых ветром"; Маргарет Митчелл. Этот роман настолько романтичен и Южно-готичен, насколько вообще он может быть.

Вскоре после окончания Гражданской войны американские женщины начали бороться за свои права. Они провели съезд в Нью-Йорке, на котором был составлен документ, в котором они требовали право голоса, равное образование, достойную работу и более законные права. Большинство людей считает этот съезд началом женского движения в США. Позднее, по-моему это было в 1869, Сьюзен Б. Энтони основала "Национальную ассоциацию за избирательные права женщин".

Пенни помахала рукой. "Как бы там ни было, моя мысль в том, что изменения были заметны даже здесь, в Америке. Люди подвергали сомнению старые методы. Они выражали своё несчастье – свою тревогу – на бумаге. Штаты переживали свою собственную, особую версию эпохи романтизма. Надо признать, что это была довольно извращённая и лицемерная версия, учитывая, что они сделали с коренными американцами; но даже при том, что тогда мы праздновали 100-летие Америки, это всё ещё была довольно молодая страна.

"Ух ты", - перебил Марк, "время летит, когда не скучаешь".

Пенни и Мизри рассмеялись. Пенни ответила: "А ты как думал? Мы тут целые столетия обсуждаем. Разбить историю на более мелкие части очень сложно. За это время рождались и умирали целые поколения. Когда будешь заниматься собственными исследованиями, сможешь углубиться во всё это, в области, которые тебе наиболее интересны. К сожалению, я могу дать тебе только беглый обзор".

"Ничего", - заверил её Марк. "Ты возбуждаешь мой аппетит. Я думаю, это всё очень интересно".

"Ну что ж, хорошо". Пенни встала. "Оставим XX век на следующий раз. Узнаешь о некоторых инициаторах и сотрясателях основ в Традиции Пустых". Она засунула руку в рукав и выудила оттуда белую визитку. Она сначала осмотрела её сама, а потом протянула Марку. "На завтра у тебя назначена встреча. Смотри не опоздай и не приведи за собой "хвост"".

Марк тоже встал и взял визитку. Он изучил её. На ней был напечатан адрес и время. Он узнал название улицы, но не смог определится с точным местоположением. "Ладно", - кивнул он.

"Послать Мизри, чтобы она тебя встретила?".

"Нет", - ответил Марк. "Я сам найду".

"Замечательно". Пенни взяла свои перчатки и стала их одевать. "В сумку, мистер Мист", - приказала она.

Кот посмотрел на неё, немного поколебался, но выполнил команду.

Пенни закрыла докторскую сумку и подняла её. Она направилась к двери. Мизри стояла всё там же. У окна.

Марк открыл Пенни дверь. "Спасибо тебе, Пенни. За всё".

"Не за что", - улыбнулась Пенни. Она сделала шаг в коридор, но остановилась. Всё ещё стоя спиной к Марку, она добавила: "И вот ещё, Марк?".

Марк уже собирался закрыть дверь. Он остановился. "Да?".

"Я бы посоветовала тебе сжечь эти кеды и купить нормальные ботинки". Она удалялась по коридору, не оборачиваясь.

Марк посмотрел вниз на свою обувь.

Мизри еле сдерживала смех.

Сумка тихо ржала.

Склоняемся вместе: Живая История

Марк быстро шагал вниз по улице по адресу, который ему дала Пенни. Он чувствовал себя замечательно. Новообретённая живость и настороженность, поселившиеся в нём после Пробуждения, смешались с ещё более новым чувством того, что он наконец-то нашёл своё настоящее "я". Накануне вечером Мизри прошлась с ним по магазинам. Она позволила ему самому выбрать себе одежду, безо всякой цензуры, но настоятельно порекомендовала, чтобы выбранный наряд выражал его душу.

Она сказала: "Тебе не надо носить что-то, что по твоему мнению обрадует кого-то кроме тебя. Не надо беспокоиться о том, что это будет вызывающе или унизительно".

Марк так и сделал. Он сохранил верность чёрной футболке и джинсам, но купил пару ботинок с серебряными пряжками, на которые он положил глаз ещё несколько недель назад. Тогда он посмеялся над собой, что вообще посмотрел в их сторону. Будучи с Мизри, он их примерил и купил. Ещё он приобрёл чёрный кожаный плащ-пыльник. Его удивило то, как небрежно он висел на вешалке. Когда он его померил, тот идеально сел и создал образ персонажа из Матрицы. Ему это понравилось. Он был одет в эту новую кожу, когда шёл на встречу с Пенни. Он должен был прийти вовремя…

Должен был, а затем мужчина встал у него на дороге  и не давал пройти. Марк и мужчина  исполнили небольшой танец, после чего Марк сдался и остановился. "Простите", - сказал он мужчине.

Мужчина покачал головой.

Марк этого не ожидал. Он посмотрел на других людей вокруг себя. Они были заняты своими делами. Мужчина позволял им пройти. Марк сказал ещё раз: "простите", - и попытался обойти мужчину.

Тот встал на пути Марка.

Марк изучил мужчину поближе. Он был такого же роста, что и Марк, но заметно шире в плечах. У него была большая голова, которую обычно ожидают увидеть у боксёра или бандюгана, украшенная стрижкой "бокс".  В его глазах не было видно какой-либо злобы, хотя они были цвета голубого льда, но всё же, что-то в нём вызывало покалывание на затылке. Его одежда была неприметной, так что дело не в этом. Стиль ретро пятидесятых. Серый костюм, белая рубашка и обычные чёрные ботинки не выдавали ничего о личности мужчины. Он был слишком хорошо одет, чтобы оказаться попрошайкой или вором.

"Простите",- снова сказал Марк. Он сделал шаг в сторону.

Мужчина сделал шаг вперёд, но не проронил ни слова.

Марк попробовал снова;  вправо, влево. На этот раз танец был более агрессивным, но мужчина так и не пропускал Марку. Другие  проходили мимо без проблем. Мужчина не предпринимал никаких действий, чтобы остановить кого-то кроме Марка.

"Мужик, послушай", - сказал Марк, начиная нервничать. Он задумался о своих вариантах. Магия? Он знал несколько фокусов, которым его научила Мизри. "Мне нечего тебе дать". Он сделал ещё один шаг назад, в то время как мимо проходила молодая девушка. Марк рванул, чтобы оказаться у неё с другого бока, и смог пройти мимо мужчины. Он сделал ставку на то, что он не будет применять агрессию против девушки. Он оказался прав. Девушка так и не узнала об оказанной помощи.

После этого Марк сделал крюк, чтобы добраться до указанного адреса. Он взял такси, потом прошёл пешком квартал или два, просто чтобы удостовериться, что за ним не следят. Он не заметил никаких признаков этого. К сожалению, из-за этого он опоздал.

По адресу располагался храм масонов. Его архитектура искусно сочетала Египетские и арт-деко акценты с готическим сооружением. На некоторые кирпичи были нанесены символы. Марк предположил, что символы должны быть священными для масонов, которые построили храм, но он не имел ни малейшего представления, что они значат. К тому же, у него были куда более важные дела, чем стоять у входа и восхищаться зданием. Он поднялся по парадным ступеням и занёс кулак. Мизри прервала его стук, открыв дверь ещё до того, как его суставы коснулись дерева.

"Ух ты, круто выглядишь", - вырвалось у Марка. На Мизри было надето  укороченное вельветовое платье цвета благородного пурпура. Из-за него она выглядела, как будто только что шагнула из "Ромео и Джульетты";.

"Пошли", - шепнула Мизри. Она ухватила Марка за воротник плаща и потащила его в вестибюль. "Ты опоздал".

"Я знаю", - ответил Марк, понизив голос как Мизри. "Прости меня. Какой-то псих остановил меня на пути сюда".

Мизри шикнула на него. "Потом расскажешь мне об этом. Они уже ждут тебя".

"Они?". Марк моргнул.

"Да", - кивнула Мизри, "старейшины кабала. Вот сюда. Иди. Просто веди себя достойно и они не превратят тебя в жабу". Она улыбнулась и подмигнула, что помогло.

Лицом к лицу с прошлым

Марк внезапно почувствовал себя крайне самоуверенным. Он пригладил свои волосы и направился к занавешенному проходу под аркой. Он слышал голоса, раздававшиеся оттуда, но не смог разобрать, о чём они говорили. Он оттолкнул тяжёлые шторы и вошёл в главный зал храма. Он был огромным. Сводчатые потолки напомнили Марку готические некоторые кафедральные соборы, которые он видел в Европе. В них присутствовала явная современность, в резьбе и в материале сводов, но всё-равно они были очень впечатляющими. Два витражных окна отбрасывали цветные пятна по комнате, накидывали их на диваны, кресла и столики, раскрашивали ими витиевато украшенный алтарь и подиум в дальнем конце зала. Марк с удивлением для себя осознал, что этот храм был чьим-то домом – или домом для какой-то группы людей. Его внимание начали привлекать незначительные признаки того, что здесь действительно живут люди. Он увидел банку из-под газировки на газетном столике, пару ботинок, заткнутых под одну из кушеток, пластиковую сумку работников местной аптеки, валяющуюся рядом с другой дверью, раскрытую книгу в мягкой обложке, лежащую вверх ногами рядом с матом для занятий йогой в дальнем углу. В комнате были другие интересные вещи, но пять конкретных вещей нуждались в его внимании: пять ждавших его магов. К большому облегчению Марка, среди них была Пенни. Мистер Мистоффель взгромоздился на спинку дивана рядом с ней.

Пенни проскользила вперёд, её ноги были скрыты под многослойной чёрной свадебной юбкой. Её рука скользнула под руку Марка. "Дамы и господа, вот и он, наш новый протеже – Марк Луна".

Марк бросил на неё косой взгляд и изрёк: "Марк Луна?".

Пенни ему улыбнулась и тихо произнесла: "просто смирись с этим". Она провела его вперёд, к остальным.

Марк приветствующе улыбнулся и бегло изучил каждого. Там было два мужчины и две женщины кроме Пенни. Из двух женщин одна была высокой и худой, с самыми короткими волосами. Судя по внешности, она была родом из Восточной Индии, её кожа была цвета кофе латте. Она была одета во всё чёрное: длинный кружевной плащ поверх бюстгальтера и обтягивающих клёш. Её кружевные рукава скрывали её ладони. У неё были темные тени для глаз и тёмно-вишнёвую помаду. Она была изыскано вызывающей в изящной элегантной манере.

"Марк, познакомься с Чистотой…", - представила экзотичную женщину Пенни.

Затем Пенни указала на другую женщину. Она была куда более хрупкой по сравнению с первой, её фигура песочных часов могла бы посоревноваться  с Пенни. Она носила платье из красного винила, которое доходило лишь до верха её бёдер. Это придавало её нахальный вид, который подчёркивал её явную природную энергию. Её глаза сияли ярче страз, которые она приклеила вокруг них. На щеках у неё были отметки из красных полосок, как будто она собиралась играть защитником в регби за Червовую Королеву. Её губы были земляничного цвета, что привлекало взгляд и усиливало их чувственное волнение. В ней повсюду был виден дух огня: от смышлёной искорки в её глазах и до страсти, которая вспыхивала на её устах и в изгибах тела.

"Анаис…".

Первый из двух мужчин был на дюйм или два ниже Марка и был обладателем натренированного жилистого тела. У него были тёмные круги под глазами и впалые щёки, не знавшие макияжа. Его ноги уютно располагались в брюках настолько облегающих, что их можно было бы считать лосинами. Он был одет в белую рубашку с кружевами у рукавов и воротника. Её пуговицы неярко блестели. Поверх этого он носил бархатный плащ цвета бургунди с фалдами. Он представлял собой – в одежде и его драматичном поклоне – образ джентльмена 19-го века – безумного джентльмена, если брать в расчёт беспорядок его стрижки в духе Джекилла-и-Хайда и бегающий взгляд.

"Петро…".

Второй мужчина внушал куда больше доверия. У него были длинные волосы цвета сандалового дерева, которые, казалось, светились изнутри, подобно лунному сету, отражающемуся от водной глади. Он держался с уверенностью и внутренней стабильностью. У него была крепкая кельтская фигура, соответствовавшая его приятному кельтскому лицу. Чёрные брюки - простые и непретенциозные – были фундаментом для атласной рубашки со свободным рукавом, цвета леса под полной луной. Поверх всего этого на нём был кожаный жилет. На каждом пальце было кольцо. Их серебро отражало свет при его жестах.

"Аарик…".

Марк кивнул и улыбнулся каждому, получив то же самое в ответ.

"А это Невилл Синклер…"

Марк больше не заметил никого в комнате, но там был ещё один мужчина. Он встал с кресла, на котором он сидел на самом виду. Марк на мгновение удивился, почему он его не заметил, но потом отбросил эту мысль.

Невилл вставал медленно, как-будто в его распоряжении было всё время мира, и он собирался использовать каждую секунду по максимуму. Он был высоким и тощим. Марк никогда не видел человека, который бы выглядел настолько всецело готично. Невилл даже пользовался макияжем. У него была чёрная подводка и угольно-серые тени. Он накрасил губы чёрным. У его щёк был смертельный оттенок, смертельный румянец о котором тщательно заботились. Чёрный бархатный костюм и полуночный атласный жилет, надетые поверх белой пиратской рубашки, смотрелись бы комично на ком угодно другом. На ком угодно другом это казалось бы подражанием Остину Пауэрсу. На Невилле это смотрелось элегантно. Он нёс с собой безвременье, которое делало его похожим на приведение, на призрака. Его бледная кожа даже не старалась поменять этот образ. Он выставил свою трость перед собой и положил на неё руки. Он чуть кивнул.

"А это Аурелиус".

Мужчина, вошедший из вестибюля, когда Пенни начала представлять собравшихся. Марк посмотрел в направление, указанное Пенни, чтобы понять, о ком она говорит. К удивлению Марка, это был тот самый мужчина с улицы, который отказывался пропускать Марка.

"Эй!", - сказал Марк, показывая на него. "Этот парень -".

Пенни положила свою руку поверх руки Марка, возвращая её в исходное положение. "Показывать пальцами – некультурно, Марк". Она застенчиво улыбнулась.  Пенни объяснила: "это была постановка, своего рода испытание. Ты прошёл. Невилл хотел узнать, как ты поступишь. Он довольно жесток в этом плане". Она послала высокому, суровому мужчине нежную улыбку.

"Просто это важно:", - высказался Невилл, с тоном Спокоподобной4 логики поверх британского акцента, "знать, когда  не надо использовать магию. Настолько же, насколько знать когда её использовать. Я хотел посмотреть, станет ли он прибегать к своим новым трюкам, чтобы избежать небольшой помехи.

Пенни повела Марка за собой к дивану. "Мизри поработала над Марком", - объяснила она Невиллу. "Она научила его, как себя вести, а как не вести. Он быстро учится. Не говоря уже о том, что в нём есть немалая доля здравого смысла, и он очень умён.

"Да, что ж", - проворчал Невилл, "как мы и слышали. Потому он и здесь. Давайте приступим, или как?". Он достал серебряные карманные часы из жилета и открыл их, чтобы посмотреть время. "У меня не весь день свободен. Я должен посетить кое-что днём".

Заполненные люди

Невилл Синклер Больше-никогда и Длиннейшая Ночь

Сидя на полу, Мизри нанизывала бусины на нитку. "Теперь, после встречи с Невиллом, не хочешь послушать историю про него? Марк, рисовавший развалившись на полу, приподнял голову.    "Конечно", - ответил он.

"Ладно". Мизри размяла плечи и облокотилась на журнальный столик. "Итак, говорят, что однажды ночью Невилл возвращался из Парижского театра. Это было ещё в двадцатые годы, я думаю, вскоре после той судьбоносной фразы, в итоге определившей нас. Как бы там ни было, он возвращался, да, он шёл домой. Я слышала, что Париж в то время был очень красивым местом, газовые фонари, освещавшие дороги, лошади, кареты вперемешку со старомодными автомобилями. Я всегда воображала себе его примерно как Лондон, по которому ходил Джека Потрошителя и убивал шлюх, – не считая автомобилей. Как бы там ни было, он возвращался из театра, и к нему подошла эта красивая женщина. Она была одета во всё белое, со стеклянными бусами на одежде и в волосах. Когда она шла, можно было услышать тихий перезвон бусинок, свисавших с кромки её платья.

Невилл был ей мгновенно очарован. Он любил Жозефину, даже тогда, но у этой женщины была способность моментально разбивать мужские сердца. Но Невилл всё же благородный человек. Он бы не предал Жозефину. Женщина с ним пофлиртовала. Она попыталась соблазнить его, но Невилл галантно отказался от её предложений. Вот только для этого потребовалась вся его сила воли до последней капли. Настолько красива она была.

В итоге женщина оставила его в покое, но это была всего лишь уловка. Пока Невилл шёл своей дорогой, его сначала преследовал, а затем гнался ужасный экипаж с двумя лошадьми с безумными глазами. Как только лишь он ступил на мост, экипаж они рванулись к нему.

Невилл бежал. Из-за тумана брусчатка стала скользкой, но он умудрялся не упасть. Внезапно, весь город показался заброшенным. Невилл никого не видел. Мост казался больше, чем был раньше. Звуки стучавших лошадиных копыт отзывались у него в голове, и, казалось, готовы сокрушить его в любую секунду. Будучи уверен, что лошади растопчут его, он перелетел через ограду моста прямо в воду. Затем он использовал магию, под укрытием тумана. Он смягчил своё падение. Он приземлился в воду и должен был плыть к берегу. Когда он туда добрался, он всё ещё мог слышать топот и ржание лошадей на краю моста. Они были копытами мостовую. Звук раздавался в тумане с потусторонним эхом.

Невилл заполз в нишу под мостом. Он знал, что они его ищут. Он ощущал их присутствие поблизости. Он слышал их чирикающие, неестественные мысли. Поэтому, он оставался в той каменной нише, мокрый и жалкий, - в течение всей ночи. Ночь всё тянулась и тянулась. Пауки выползли из трещин в камне. Они покрыли всего его. Ему хотелось закричать и сбросить их, но он держал язык за зубами. Он не осмеливался проронить ни звука. Он не осмеливался пошевелиться. Так он страдал и позволил страданию и страху течь сквозь его разум. Он составил поэму об этом, чтобы скоротать время". Она процитировала с элегантным мановением руки: "Лик луны и она глядят на меня с водной глади, существо и рыцарь, отражённые лицом к лицу, её щека к его. Иномировая группа, они объединились, чтобы пытать меня в течение длиннейшей ночи". Она запнулась и объяснила: "Я не помню дальше, но где-то в Капелле валяется копия".

"Ничего страшного", - сказал Марк. "Я когда-нибудь прочитаю. Итак, что же случилось?".

"Итак, вот он застрял под мостом, прячась в тумане. Разнюхивающее… Разнюхивающее… Разнюхивающее… Было иногда поблизости, иногда слишком близко. Невилл надеялся, что они решат, что он утонул, но они не собирались так просто сдаваться. В итоге, Невилл отключился из-за холода и долгого, долгого ожидания. И в один момент настало утро. И когда это произошло, он проснулся, найдя две вещи. Стеклянную бусину, всё ещё прикрепленную к кайме, лежавшую на камнях рядом с ним, и паука, который устроил себе логово в складке ткани между карманом и лацканом.

Говорят, что он хранит эту бусинку и паука в кармане по сей день, как напоминание о той длиннейшей ночи, и что он пережил из-за того, что отшил не ту цыпочку", - ухмыльнулась Мизри.

 Неистовые души, но только: войны

Лёгким толчком и жестом, Пенни указала Марку, что он должен сесть на диван. Она поправила свою юбку и присела рядом с ним. "Да, мы здесь для последнего урока истории. Я подумала, что ему не помешает увидеть капеллу и всех вас".

"А нам – увидеть его", - прокомментировала Анаис. У неё был ритмичный акцент, который показался Марку почти французским, хотя он и не был полностью в этом уверен.

"Именно", - улыбнулась Пенни и кивнула. "Ну что ж, я начну. Не стесняйтесь перебивать когда заблагорассудится.  Пенни повернулась, приняв серьёзный вид, и теперь сидела на диване в пол-оборота к Марку. "Мне кажется, что мы дошли до 20 века. Это явно самый запутанный и оживлённый период нашей истории. В частности, мы стали организацией. Впрочем, я забегаю вперёд. Марк, мы с тобой говорили о твоей одержимости военными историями. Помнишь?"

Марк кивнул: "Угу".

"Итак, время поговорить о войне", - объявила Пенни. "Мы уже обсуждали Гражданскую войну. Многие другие войны тоже повлияли на распространение романтики в мире, некоторые отрицательно, некоторые – положительно: Наполеоновские войны, Бурская война, Крымская война и так далее. Но самой большой волной, ударившей по берегам романтики, была Первая Мировая. Они вместе с Технической Революцией преуспели в окончательном завершении эпохи Романтизма. Хотя она породила немало героев и сумела сохранить все внешние атрибуты эпичной истории, которые можно было бы использовать в хорошей пропаганде, она накрыла  пеленой5 почти весь мир".

"Столько погибших", - тихо высказалась Чистота. Анаис обняла её.

"Это было тёмное и опасное время", - продолжила Пенни, "оно было отмечено эскалацией войны между фракциями магами: Технократией и Традициями. Обе стороны подняли ставки. Фантазии и таланты отправились в армию, где они страдали из-за строгости режима".

Петро осторожно взял кретек6 из серебряного портсигара. Он прокомментировал: "Они высосали из войны всю душу. Орден. В смысле, Технократы. И мы должны это помнить". Марку показалось, что он услышал намёки на итальянский акцент в голосе Петро. Впрочем, он не мог поклясться в том, что ему это не показалось из-за имени мужчины. "Люди убивали друг друга по разным причинам с самого начала нашего существования, и вряд ли это изменится в ближайшее время. Я не уверен, что я бы хотел это изменить. В войне есть романтика. Если ты идёшь на войну, то это означает, что тебе это волнует настолько, что ты посылаешь уда самое лучшее", - он усмехнулся своей собственной шутке. И ещё несколько человек сделали то же.

Аарик сказал: "по крайней мере, так было раньше".

Чистота добавила: "Было время, когда люди сражались за идеалы. У революций был смысл. У завоевателей были цели. У крестоносцев была праведность. Согласен ты с ними или нет, или же согласен ли ты с их методами, - война без романтических качеств была редкостью. Что же мы видим сегодня?", - она пожала плечами.

Пенни кивнула. "Всё правильно. И среди нас много тех, кто считает, что Первая Мировая Война была началом падения. И у неё, и у Второй Мировой Войны были хорошие причины, но мы начали замечать изменения в отношениях воюющих стран. В эту неразбериху проскользнула технология. Уважение к врагу, формальности и традиции выскользнули через заднюю дверь. В итоге, каждый человек остался сам за себя".

"Именно!", - воскликнула Анаис. Нет никакой романтики в бомбардировках целых деревень, в которых только женщины и дети, подобно тому, что они устроили в Корее". Она хмыкнула.

Пенни улыбнулась другому магу. "Нет, её нет, хотя, зверство не обязательно означает отсутствие романтики. Мы можем обсуждать это часами, без сомнения – потом, но, на мой взгляд, отсутствие романтики раскрывается через вырывание уничтожение индивидуальности в уравнении. Армии стали машинами, а не мужчинами и женщинами, сражающимися за идею. Это её безликость, это факт, что мы можем стирать с лица земли целые деревни одни махом, оставаясь с чистыми руками. Ты больше не стоишь лицом к лицу со своим противником. Тебе не надо видеть боль и ужас, когда  убиваешь его. Война стала обезличенной, даже анонимной. У неё нет сердца. Как сказал Петро, у неё нет души.

Наши правительства и СМИ устроили масштабную кампанию, чтобы сделать людей во всём мире нечувствительными к войнам и жестокости. У них есть несколько стратегий, которые они до сих пор используют, чтобы не позволить нам чувствовать. В них входит дегуманизация, а людям это безразлично. Если людям безразлично или они чувствуют себя беспомощными, то они не станут раскачивать лодку. Мы видели начало всего этого в Первой Мировой. Ко второй всё стало заметно хуже, и так далее. Технократия превратила войну в сборочный конвейер".

Невилл вмешался: "прогрессия на лицо, если внимательно вглядеться. Первая Мировая, затем Вторая, Корея, Вьетнам, Фолькленды, Босния, "Буря в пустыне"… С каждым разом всё меньше и меньше лиц можно соотнести с историей. Кем были герои Вьетнама? Кем были герои "Бури в пустыне"?".

Пенни кивнула, слушая. Она немножко подождала, чтобы удостоверится, что Невилл закончил. Когда она поняла, что он закончил, она снова повернулась к Марку. "К тому же, во время Первой Мировой многие Пробуждённые стали замечать изменения в поведении и высказывали своё мнение о войне. Традиции запустили кампанию, чтобы противостоять урону, нанесённому Технократией, и довольно в этом преуспели – в некоторой степени. Эскалация возникла из-за того, что Технократы запустили свои планы в действие, Традиционалисты ответили тем же, затем Технократы, потом опять Традиции и так далее".

"Вот почему", - заметил Невилл, "Традиция Пустых первая начала формироваться, собираться, подобно белым кровяным тельцам в ране. Я думаю, можно сказать, что каждый хотел внести свой вклад. У Сирот никогда не было организации, поэтому они все чувствовали себя беспомощными".

Чистота сделала замечание: "Мы дурачились, проводили слишком  много времени в своих фантазиях, в собственных художественных студиях и собственных драмах, чтобы заметить, что происходит с миром. Когда мы выглянули, мы узнали, что мир стал дерьмом, пока мы спали. Нам нужен был способ, чтобы вмешаться. И с тех пор взлёты чередуются с падениями, будто мы катаемся на Американских горках".

 Петро добавил: "Мы упивались этим в закате Романтизма".

"Итак", - подытожила Анаис, "когда со всех сторон на нас начал надвигаться полная жопа, мы начали искать единомышленников. Мы нашли друг друга, и таким образом, Пустые появились на свет.

Заполненные люди

Петро ди Генуя (Pietro diGenoa)

"А ты знал", - спросила Марка Мизри, "что полное имя Петро – Петро ди Генуя?".

"Откуда мне это знать?", - ответил Марк.

"Ну, теперь знаешь. Это не настоящее имя, но Пустые никогда не пользуются настоящими именами. Некоторые говорят, что он выбрал имя "ди Генуя" потому, что оно звучит как "дегенерат". Если ты узнаешь Петро, хотя бы поверхностно, то поймёшь, что это бред. Он слишком серьёзный для таких поступков. Всё дело в том, что он Пробудился в Генуе. Он мог даже родился там. У него есть связи с очень старыми итальянскими семьями,  может даже с королевской. Я не очень много о нём знаю. Вообще-то, я стараюсь по возможности держаться от него подальше. Петро – некромант. Он играет с призраками. Иногда мне кажется, что их компания нравится ему больше, чем компания живых.

"Ты имеешь в виду настоящих призраков?", - недоверчиво спросил Марк.

"Ну, я говорю не о поддельном Каспере, которого ты вешаешь на дверь на Хэллоуин. Это было бы несколько нездорово. Нет". Мизри усмехнулась. "Ну, знаешь, духи мёртвых. Брось, ты же маг теперь. Верить во всякую безумную хренатень – это нормально. По крайней мере, допускать вероятность".

Марк рассмеялся: "Ладно, пусть будет так".

 Наши сухие голоса: Пустое рождение

Пенни разгладила кружева на рукаве. Она сказала: "Именно. В первые два десятилетия XX века одна конкретная группа борцов с предрассудками – или Сироты, как их ещё называют, - начала встречаться, чтобы обсудить возможные действия. Всё начиналось как светское собрание, с бренди и сигарами, в салонах с бархатной отделкой, точно так же, как это делали романтики от 20 до 100 лет ранее. Как только они осознали, что проигрывают мир Технократии и её сторонникам, они начали мобилизацию. У них ушло несколько лет, чтобы начать действовать сообща, но, в результате, они разработали план, который не был, по сути, планом. Это скорее была философия, разработанная с целью сделать нас изворотливыми, так чтобы никто и никогда не мог наложить на нас какие-либо ограничения.

Невилл говорил, не глядя ни на кого: "изгиб столетия был прекрасной возможностью для наших врагов, чтобы повернуть коллективное подсознание в сторону более рационального, менее чувственного, менее изобретательного подхода к жизни. Техническая Революция завелась с пол-оборота, и каждый стал шестерёнкой в механизме. Даже в ревущие 20 они забирали у людей источники удовольствия. Разумеется, это привело к обратным результатам. Традиции в ответ разжигали воображение народа новыми мифами и героями в историях про гангстеров и тех, кто с ними боролся. Наши враги этого не ожидали. Но они не были глупыми. Они отменили Сухой закон и начали использовать алкоголь как ещё один инструмент для вызывания в народе безразличие".

"Это был инструмент", - промолвил Петро, "который проработал не одно поколение в Восточной и Западной Европе, не говоря уже про Россию".

Анаис тоже высказалась: "Великая Депрессия была названа так неспроста. Был взрыв алкоголизма".

Чистота присоединилась. "Держи всех в подвешенном состоянии, и они не заметят, как им завязывают глаза".

  Петро выдавил из себя натянутую улыбку. "Затем они добавили наркоту. В пятидесятые годы каждая домохозяйка сидела на диазепаме или каком-то ином антидепрессанте, чтобы лучше вписываться в стереотипы идеальных жён и матерей, которые были так важны в то время, в Америке особенно сильно, да и в других местах тоже. Это привело к 60-ым и 70-ым. По угнетающим наркотикам Технократии был нанесён ответный препаратами Традиций, предназначенных для расширения сознания. В 60-ые произошло много хороших вещей, а если конкретно... И здесь, и в Европе разразилась сексуальная революция. А Вьетнам был первой войной, на которой Американский народ отказывался бездумно глотать всё то дерьмо, исходившее от правительства. Как сказала Чистота, взлёты и падения. Перетягивание войны, если тебе будет понятнее. Иногда мы выигрываем. Иногда выигрывают они. К сожалению, - если никто не против услышать моё мнение - лично я считаю, что на данный момент мы проигрываем.

Невилл заворчал. Кое-кто из остальных также издал хмыкающие и гмыкающие звуки.

"Это правда", - затянулся Петро, "прости. Правда причиняет боль". Он насупился и отошёл в другой конец комнаты. Повисло неловкое молчание.

"Итак", - Пенни нарушила молчание, "эта группа из шести интеллектуалов, все Пробужденные, все переполненные сущностью романтики, сошлись вместе ближе к концу Первой Мировой и начали воплощать свои мысли и идеи. Они обсуждали все те вещи, над которыми задумывались романтики: человеческие права, изобразительное искусство, литература, любовь, жалость, Восхождение, смысл Вселенной. Они обсуждали это и многое другое и пришли к выводу, что раз наши глаза открыты, у нас есть обязанности. Мы несём ответственность за то, чтобы мечты, мифы, романтика никогда не вышли из моды. Четверо из того авангарда из шести человек сейчас находятся здесь, в этой самой комнате".

"Авангард", - фыркнула Анаис. Она покачала пальцем перед Пенни.

"Да", - улыбнулась ей в ответ Пенни. "Авангард".

Марк выпрямился и удивлённо осмотрелся. "Подождите. Вы хотите сказать?.. Как такое возможно?".

Пенни знала, что он хотел спросить. "Да, я хочу сказать, что как минимум четверым из присутствующих здесь как минимум 75 лет, хотя выглядят они не старше нас с тобой. Магия способна творить чудесные вещи, которые тебе ещё предстоит познать, Марк Луна".

"А кто?", - спросил поражённый Марк.

"Невилл, разумеется", - ответила Пенни, указывая рукой на мужчину. Невилл послал Марку в ответ ехидную улыбку. "Анаис и Чистота". Анаис отправила Марку воздушный поцелуй. Чистота склонила голову и прикоснулась пальцем ко лбу. "И Петро". Петро выпустил в воздух эффектный клуб гвоздичного дыма, но никаких других знаков распознавания с его стороны не поступило.

"Ух ты", - пробормотал Марк.

Анаис, войдя в образ старухи, зашаркала с вымышленной тростью к Марку: "Дитя, вот в наше время… А что, в старые деньки, чтобы попасть в Мир Горизонта, надо было пройти три фута по снега, причём босиком".

Каждый ответили той или иной улыбкой или усмешкой. Марк тоже улыбнулся, хоть и не понял шутки. "Мир Горизонта?".

Пенни погладила его руку: "Не заморачивайся, дорогой. Это особое место, куда ходят Пробуждённые… Ну или ходили раньше. Ты узнаешь о них со временем".

Марк кивнул, а затем спросил: "Так а где же оставшиеся двое?".

Комнату накрыла тишина. Все взгляды устремились на Пенни, по крайней мере, на мгновение перед тем, как быстро разбежались по разным углам комнаты. Присутствующие знали, что настало время перейти к печальнейшей части повествования. Они все страшились этого. Они были пропитаны страхом.

Петро мягко произнёс: "Страшиться – значит чтить серьёзность деяния… или мёртвых, в зависимости от ситуации".

Заполненные люди

Чистота (Purity), просто Чистота

"Чистота некогда была одной из служанок королевы Виктории", - сообщила Мизри, как если бы это был какой-то бесценный секрет. Она кивнула. "Это правда. Вот как Невилл её встретил. Ты знаешь, что на рубеже веков Индией правили британцы, так ведь? Мне кажется, что они относились к индийцам не особо хорошо. Я не знаю. Чистота была Пробуждённой и делала предсказания для Королевы при помощи Ведической астрологии. К сожалению, Чистота предсказала смерть Королевы и была брошена за решётку. Так Невилл услышал о ней. Он спас её. Всё это было крайне героично.

"Ух ты, круто", - ответил Марк.

"Ага, а ещё тебе надо увидеть некоторые из фотографий Чистоты", - заметила Пенни, "у неё потрясающий талант".

"Что она снимает?", - спросил Марк.

"В основном фетишистские и готические вещи. Она обожает тусовки, представляешь? К ней в очередь выстраиваются целые толпы смазливых готов, которые только и ждут, чтобы нацепить свой винил и кожу и попозировать перед камерой", - Мизри пожала плечами. "Всё в основном из-за того, что она заставляет их казаться красивыми, загадочными и сексуальными, вне зависимости от того, как они выглядят на самом деле. Каждый хочет, чтобы Чистота его увековечила".

"Кстати", - призадумался Марк, "в чём разница между тусовками фетишистов и готов?".

"В основном, только в одежде", - объяснила Мизри, "по крайней мере, на деле. К обеим группам прибиваются довольно одинаковые люди. Знаешь что? Фетишисты носят винил, кожу, кружева и… ну, фетишистские шмотки. У них есть единый стиль, прямо как у готов. Там где готы носят кружева и бархат и смотрятся как дальние родственники Мортиши Аддамс7, фетишисты носят латексные костюмы медсестёр или резиновые юбки или вообще одеваются полностью в кожу. Ещё не так давно эти две группы мало пересекались, но недавно они начали сближаться.  Во всех крутых клубах устраивают и готические, и фетишистские вечеринки. И там и там ты встретишь примерно одни и те же лица и услышишь одну и ту же музыку. Думаю, можно сказать, что они скрещиваются". Она усмехнулась. "В наши дни на фетишистских тусах обретается немало Пустых".

"Понятно", - кивнул Марк, "а Чистота околачивается в обоих местах, а?".

"Ага. Мне так кажется. Так всегда было, правда. У неё есть фотографии, которые она сняла ещё в 20-ые и 30-е годы, на которых изображены люди, играющие с фетишистскими шмотками. Это чертовски круто. Я и не представляла, что тогда этим занимались". Мизри прокатила по столу одну из своих бусин в форме черепа по кофейному столику. "Чистота была доминатриксом, как мне кажется, но она всегда говорила, что фетишизм перерос BDSM. Теперь же, если верить её словам, BDSM является лишь одним из аспектов фетишизма. Она говорит, что многие люди занимаются этим, чтобы стать кем-то большим, кем они являются в жизни". Очаровательная колдунья взглянула на Марка. "На этом можно закрыть тему?"

Вспоминайте нас: мёртвых и ушедших

В воздухе повисла некая некая неопределённость. Марк осмотрелся по сторонам и заметил, что всем стало как-то неуютно, даже Пенни. Остальные встали и начали беспокойно мерить шагами комнату. И лишь Анаис с Чистотой обменялись взглядами. Каждый смотрел себе на руки, на сигарету, на пол, на стены.

Пенни наблюдала, как её бледные пальцы теребят чёрные кружева на рукаве. Еле слышно, она произнесла: "Как я уже сказала, существовало шестеро Пробуждённых, основавших организацию под названием Традиция Пустых. Поначалу они встречались в Европе на протяжении примерно пяти лет. Во время Второй Мировой они перебрались в Соединённые Штаты и выбрали Сан Франциско в качестве своей основной базы. У них до сих пор есть там капелла - она называется "Спуск" ("Waydown") - хотя теперь они путешествуют куда больше из-за отрезанности от своего мира. Пятеро из них прожили свои жизни. Одного мы потеряли в сражении с Нефанди десятки лет назад. Его звали Болотный Златоцвет (Bog Asphodel)".

Пенни прервалась. Марк помолчал, пока каждый в комнате прошептал несколько слов, чтобы почтить память. У каждого была своя собственная молитва или заклинание или чем ещё это может быть. Марк не мог разобрать, что они говорили. Однако, он точно мог сказать, что у каждого было что-то своё. Их шёпоты сливались в подобие нестройной музыки, тихой и ласковой, призрачной и болезненной. Несколько раз он слышал в этой неразберихе имя Златоцвета. Всё это вызывало у него мурашки. Это длилось всего несколько секунд, 10 быть может, затем комната опять погрузилась в тишину.

Пенни продолжила: "Златоцвет умер как герой. Он пожертвовал собой, чтобы спасти Жозефу де Эспронседу (Josefa de Espronceda), последнюю из группы".

"Потерянной группы", - проворчал Петро.

"Жозефа", - добровольно взяла на себя обязанность рассказчика Чистота, "была – и до сих пор является – поэтом. Она взяла себе имя в честь Хосе де Эспронседа, испанский вариант Байрона. Она всем сердцем верила, что жить надо на полную катушку, как это делали Байрон и де Эспронседа. Некоторые называли её представительницей богемы, даже Дионисийкой8, но ни один из этих ярлыков ей не подходит. Она верила в честь и отвагу. Она верила в революцию и является матерью многих из наших собственных философий, связанных с революцией. Более того, она верила, что единственное, что имеет смысл в этой жизни, - это возможность понять все её аспекты, в том числе самые ужасающие, унижающие и мрачные. Она плакала так же легко, как и смеялась, и регулярно предавалась и тому, и другому". Чистота тяжело вздохнула и обняла себя. "В ту ночь, когда Нефанди напрыгнули на нас, мы только закончили праздновать Новый год. Последние несколько лет творилось не пойми что. Сначала, в декабре 62-го погибает Мэрилин Монро, годом позже стреляют в Кеннеди. 63-ий был неправилен во всём. В те дни трудно было сказать, кто на твоей стороне, а кто – нет. Добро и зло носили разные маски.          Мы надеялись, что в 64-ом всё наладиться. Ничего мы не знали, когда в ту ночь мы праздновали Новый год, а ведь оставалось совсем немного времени до момента, когда новое Американское правительство пошлёт войска во Вьетнам. Очно так же мы не знали о том, что нас нашли и выследили Нефанди. Возможно, если бы мы были осторожнее, мы бы предвидели и то, и другое, и по возможности предотвратили ----".

"Нет, нет, нет", - прервал её Невилл. "Не смей даже задумываться о том, что мы могли каким-нибудь образом  предотвратить эти события. Мы не могли. Всё так, как должно быть, как должно было случиться".

"Ох", -  вмешался Петро, "так ты теперь у нас фаталист, Невилл?".

Невилл послал Петро невозмутимый взгляд. "Нет, Петро. Но что сделано – то сделано. Мы не сможем вернуть Болотника, равно как и заменить сердце Жозефы. Я даже не уверен в том, что мы должна пытаться".

"Да, я слышал твои аргументы, Невилл", - парировал Петро, всё более оживляясь. "Но в ту ночь, когда на нас напали, я не почувствовал ничего, абсолютно ничего в манере Жо показывать. Что она является сама собой. Это было давным давно, Нев".

"И", - возразил Невилл, "с тех пор мы это обсудили уже тысячу и один раз. Мы не должны позволить нашему чувству вины загнать нас в ситуацию, в которой мы подвергаем опасности себя… или других".

Анаис всхлипнула. Когда все повернулись к ней, она разразилась слезами.

Марк начал раздумываться, не стоит ли ему уйти.

Невилл неспеша сменил местоположение, чтобы встать над Анаис. Когда он говорил, его голос был глубоким и звучным от силы. "Что ты сделала?".

Чистота поспешила к Анаис и обняла женщину. "Она не желала зла, Невилл", - объяснила Чистота.

Невилл приподнял бровь. "Продалжай".

"Однажды ночью у неё был сон", - сказала Чистота, "сон про Жо. Он напугал её, поэтом она…".

"Она что?".

"Она позвонила".

"Она позвонила?!". Невилл воздел руки к небу и начал ходить по комнате, быстро, туда-обратно, взад-вперед.

Пенни наклонилась к Марку и прошептала ему на ухо: "В ночь, когда напали Нефанди", - объяснила она, "Болотный Златоцвет погиб, защищая Жозефу. Она была при смерти. Ещё один удар убил бы её. Ещё до того, как остальные смогли что-то предпринять, Нефанди убили его. Они все были пьяные, поэтому…".

"Поэтому", - шепнул Марк в ответ, "они все чувствуют ответственность".

Пенни кивнула и в спешке прошептала: "они все считают, что те лишние несколько секунд, которые им понадобились, чтобы протрезветь, стоили Болотнику его жизни. Они избавились от Нефанди, но когда Жозефа очнулась, она почувствовала себя ещё более виноватой, чем остальные. В ту ночь у неё была назначена встреча с Нефанди. Целиком эту историю они из неё так и не вытянули, но из обрывков разговоров, которые они вспомнили, и собранной при помощи магии информации они сделали выводы, что она пыталась… Как бы это сказать… прикоснуться к тьме?".

 "Анаис просто следовала велению сердца, Невилл", - защитилась Чистота.

Невилл остановился на одном из концов своего маршрута и указал пальцем на Анаис: "Ты раскрыла нас?". Он почти прокричал свой вопрос.

Анаис покачала головой. "НЕТ! Нет, я бы так не поступила. Я звонила не отсюда. Я использовала таксофон в даунтауне, клянусь. Я защитила свой разум. Я использовала все меры предосторожности, Невилл. Я клянусь в этом".

Невилл вздохнул. Он буравил взглядом Анаис.

Все остальные наблюдали, с различными выражениями лица. Каждый, казалось – по крайней мере Марку – затаил дыхание. Они были готовы убраться с пути разрядов молний.

В итоге, Невилл напряжённой походкой вернулся на своё место и присел.

Петро поспешил к Анаис. "Поверить не могу, что ты не сказала мне, что говорила с Жозефой", - отругал он её. "Как она? Что она сказала?".

"Она сказала, что хочет вернуться домой", - тихо ответила Анаис.

Пенни наклонилась к уху Марка: "После смерти Болотника, Жозефа не смогла вернуться в норму. Они так и не поняли, были ли виноваты в этом Нефанди или чувство вины за случившееся. Я думаю, это пошатнуло её рассудок. И я подозреваю, что она… не смогла влиться в коллектив кабала после этого. Они, что вполне можно понять, с трудом могли доверять ей после тех событий. Несколько недель спустя она покинула капеллу и больше никогда не возвращалась".

Невилл начал трясти головой.

Петро вернулся в свой уголок для курения, чтобы прикурить ещё один кретек.

Анаис вытерла свои глаза и прислонилась к Чистоте.

Больше никто не шевельнулся. Молодые члены кабала слишком хорошо знали, что в такие разговоры лучше не лезть. Аарик даже вернулся в тень рядом с дверным проёмом.

Невилл продолжал качать головой. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе сквозили нотки усталости. "Ей нельзя возвращаться домой. Она угроза для всех нас".

Марк почувствовал, что тишина стала тяжелее, будто вселенная опустила свои плечи после космического вздоха печали и сожаления. Он мельком посмотрел на Пенни. Волшебница наблюдала за происходящим со взволнованным выражением лица.

Невилл огляделся. "Я так понимаю, что вы все со мной не согласны, а?".

"Нет, Невилл", - ответила Чистота, покачав головой.

"Нет", - всхлипнула Анаис.

Петро просто покачал головой.

Мнения остальных ничего не значили.

"Проклятье!", - прошипел Невилл, "Если вы не согласны со мной, то так и скажите! Вы все сделали ничуть не менее опытные, чем я. Я здесь не лидер".

На тираду Невилла никто не ответил. Все просто смотрели на него.

"Делайте, что хотите!", - взорвался он. "Просто будьте осторожны. Она прикоснулась к тьме, а та прикоснулась к ней. Вы все любите её лицо, но вы больше не понимаете… её сердце". Сказав это, он развернулся и зашагал к двери, покинув помещение.

Пенни шепнула Марку: "Невилл и Жозефа любили друг друга".

Чистота покачала головой: "он уйдёт", - с уверенностью произнесла она.

"Может и нет", - с надеждой в голосе предположила Анаис. "Может и нет, если мы сможем свести их вместе, чтобы они снова повидались друг с другом".

Петро взвизгнул из своего угла: "Анаис, ты совсем из ума выжила? Если бы он хотел с ней повидаться, он бы за прошедшие годы давно бы уже это сделал. Сорок лет – это тебе не хухры-мухры".

"Время лечит любые раны", - мягко ответила Анаис.

"Возможно", - вмешалась Чистота. "Но я уверена что он скорее уйдёт от нас, чем снова увидится с ней. Его раны ещё не до конца зажили, а может - никогда не заживут. Она предала его больше, чем кого-либо, даже больше, чем Болотника, из-за любви, которая их связывала".

Анаис надула губы: "Мне просто надоело выбирать между ними".

"Я знаю, дорогая", - утешила Чистота. "Но это был её выбор. Она могла остаться и исправить всё это, но её сердце было чересчур  хрупким. Она не смогла перенести его отказ. И она не была достаточно сильной, чтобы довести дело до его прощения. Кто знает? Может, она заражена тьмой. Может, она действительно потеряна для нас".

"Мы не можем", - заметил Петро, "позволить нашим романтическим фантазиями сделать нас беспечными, Анаис. Все мы любили Жозефу, но правда в том, что она совершила ужасную ошибку. Она расплачивается за неё, равно как и мы. Как Невилл. И, безусловно, как и Болотник. Стоит ли обсуждать, кто из нас заплатил самую высокую цену за её глупость? И, как сказала Чистота, мы не можем быть уверены в том, что она не отдалась тьме полностью".

Анаис подняла свой взгляд на Петро. Когда она заговорила, её голос стал старше и более властным, чем раньше. "Тогда скажи мне, Петро, если мы не можем всем сердцем и душой предаться нашим романтическим фантазиям, то во что же мы превратились?".

Петро сделал глубокий вздох носом, но не ответил.

Марк подвинулся к Пенни и пробормотал: "По-моему, мне стоит уйти".

Пенни кивнула и похлопала его по бедру: "я провожу тебя". Она встала.

Мизри была всё ещё в вестибюле, стоя на страже двери. Она улыбнулась: "Невилл просил передать тебе, Пенни, что он встретится с тобой, где и когда обычно".

Пенни кивком подтвердила получение послания. Она задержалась в вестибюле. "Здесь я тебя покидаю, Марк. Мизри, проводишь его до дому? Объясни ему про Миры Горизонта. Будьте особо осторожны и остерегайтесь незнакомцев. В системе безопасности капеллы может быть брешь. Мы не уверены. Просто будьте чуть более осмотрительными, чем обычно". Она положила свою руку на плечо Марку и заглянула ему в глаза: "Марк, помни, что люди, с которыми ты встретился и которых мы обсуждали, – основатели Пустых. Они основали первый кабал и провели многих по своим стопам.

Они основывали капеллы и постоялые дворы по всему миру, в которых Пустые могли найти убежище, образование и товарищество. Почти в каждом крупном городе мира можно найти такие места. За вклад, который эти четверо привнесли в Традицию Пустых, нельзя быть признательными в достаточной мере.

Это твой последний, официальный урок истории. Глубоко задумайся о вещах, которые были сказаны, и о том, как они были сказаны. У них многому можно научиться. И самое главное: задумайся о тех деталях, которые были оставлены в стороне, которые тебе ещё предстоит раскрыть. И подумай о том, какой будет твоя роль в грядущей истории". Пенни улыбнулась меланхоличной улыбкой. "Учитывая все обстоятельства, всё прошло довольно гладко. До нашей следующей встречи, Марк Луна".

"До встречи, Пенни Ужасающая", - Марк расползся в искренней улыбке. Впервые за долгое время ему понравилась идея строительства будущего.

Заполненные люди

Анаис Шевалье (Anaїs Chevalier)

Марк перевернул лист своего альбома и начал новый рисунок, в этот раз – Мизри. "А что насчёт Анаис?", - спросил он, "Какая у неё история?".

Мизри кивнула: "Предположительно Мизри встретила Невилла в то же время, что и Петро, - на вечеринке в честь дня рождения принца Уэльского в Лондоне. Это было в 1901 году. То ли эта была вечеринка в честь дня рождения, то ли они праздновали смерть королевы Виктории. Я точно не помню. Но, как бы там ни было, в ту ночь эти трое встретились, а остальное – судьба.

Я помню, как одной ночью Аарик пил абсент и рассказал мне, что Анаис на самом деле была старше Невилла. Он намекнул, что она знала Невилла куда дольше, чем все думают, и даже присутствовала при его Пробуждении. Он так же сказал, что Анаис скрывает обиду на него за то, что он один оказался в центре внимания. Я не знаю, я никогда не видела никаких подтверждений этого, но никогда нельзя быть уверенным".

"Анаис сделала что-нибудь для Пустых?".

"До появления Невилла? Мне об этом ничего не известно, но и Традиции Пустых вообще ведь не было, пока он её не создал. Впоследствии, в общем-то - да. Правда, она хитра. Она работает через поп-культуру. В 50-ых, к примеру, Анаис занималась кофейнями, подбадривая бит-поэтов. Поговаривают, что она сыграла важную роль в становлении Керуака9. Не смейся, но она заявляет, что "Город пришельцев"10 тоже был её идеей. Она почувствовала, что людям нужно что-то магическое, чтобы верить в это, чтобы бояться этого. Разве есть монстры страшнее, чем правительство и инопланетяне? Говорит ли она правду или вешает лапшу на уши – сказать трудно. Она говорит, что верит в зелёных человечков и знает кучу людей, которых похищали. Она говорит правду? Да как мы, из всех людей, можем отрицать возможность существования вещей, о которых мы ничего не знаем. К тому же, по сути это не имеет никакого значения: факт это или выдумка. Это довольно интригующая мысль, и она распространяет свою собственную легенду, создавая свою собственную романтическую историю. Насколько я могу судить, она также могла руководить созданием  видео по аутопсии пришельца, и это может быть правдой". Мизри рассмеялась. "В этом плане она довольно стрёмная".

"Охренеть", -  хихикнул Марк.

 

В поле: миры Горизонта

"Миры Горизонта", - Мизри задумалась. "Хм. Ну ладно, значит, Пенни хочет, чтобы я рассказала про Миры Горизонта. Посмотрим, получится ли это у меня. Фактически, это места, которые маги создают на других планах. Я не особо понимаю как всё это работает. Я была там только однажды. Это безумные, иногда фантастические и невероятные места. Я думаю, что они в основном состоят из представлений и мыслей магов, живущих там".

"У Пустых есть такой?", - поинтересовался Марк.

Мизри кивнула: "Ну, у нас было несколько, но совсем немного и они были очень маленькие. Требуется много энергии и самоотверженности, чтобы поддерживать их. Они теперь опасны, после Бури Аватаров".

"После чего?".

"Традиции называют это Бурей Аватаров. Это странный эффект, который появился из ниоткуда, сделав переходы к другим планам опасными, в том числе к нашим Мирам Горизонта. Он почти полностью отрезал нас от них, на что нам, впрочем, наплевать. В смысле, у Опустошителей никогда не было надобности в Мирах Горизонта. Здесь нам лучше. 

Правда, Миры Горизонта Пустых, о которых я слышала, были чем-то большим, чем укрытиями в постоялых дворах и капеллах или заклинательными чертогами, в которых мистики Пустых проводили свои ритуалы. Хотя, я никогда не слышала ни об одном, который был бы размером больше дома. Буря Аватаров отрезала нас от многих из них.

Конечно же, это не означает, что совсем не существует таких, которыми до сих пор пользуются. Это просто означает, что меня в такое не посвящают".

Марк усмехнулся: "В смысле они рассказывают тебе не всё?"

Мизри бросила в него подушкой.

Бесформенное очертание: Геополитика

Пенни была за рулём чёрного катафалка. Путешествуя в нём, Марк испытывал странную смесь эмоций. Он замечал, как автомобиль привлекает пугливые взгляды прохожих на улице. Он заметил, что его это мало волнует; скорее, его это даже несколько заводило. Марку стало интересно, сколько же человек отправились на нём в свой последний путь. Его это несколько нервировало, но при всём при этом, его это мало волновало. Это лишь добавляло острых ощущений, хотя, он был рад, что сидит на переднем сиденье.

"Никто не ожидал, что события начнут развиваться с такой скоростью", - доложила Пенни. "Я должна заранее извиниться перед тобой, Марк. Ты сейчас с головой окунёшься в омут, чтобы научиться плавать. Я бы очень хотела позаниматься с тобой подольше, но я не в силах изменить ситуацию. Нам потребуются все руки, в том числе и твои с Мизри", - она повернула голову к своему спутнику на время, требующееся для улыбки. "Мы изо всех сил постараемся не подвергать тебя опасности". Вернув дороге своё внимание, она добавила: "конечно, нет никаких гарантий выживания… как и гибели".   

Марк мог поклясться, что ей нравится его мучить. Вообще-то, это его тоже не особо беспокоило. "Так что за чрезвычайная такая ситуация?", - спросил он.

"Со всего земного шара поступают отчёты о грабежах в наших убежищах и капеллах.  И всегда один и тот же M.O.11".  У Пенни дёрнулись уголки рта, и Марк догадался, что она уже давно хотела использовать эту фразу. "Они не оставляют никаких следов взлома", - продолжила она, "и, каким-то образом, умудряются делать это незаметно. До сих пор, во время этих вторжений никто не пострадал". Она прервалась, чтобы уделить внимание перекрёстку.

Марк подождал, когда перекрёсток останется далеко позади, а затем спросил: "Они берут что-нибудь?",

 "Это", - ответила она, "было нашим первым вопросом, который мы задали, когда начали ходить слухи. Берут. Но только какие-нибудь брелоки, безделушки      или мелочь с алтаря, которая ничего не стоит. Однако, мы знаем, что эта одна и та же личность или группа, потому что на месте похищенной вещи они оставляют глаз".

"Глаз?!", - у Марка перехватило дыхание.

"Да", - Пенни скосила взгляд, "тебя это беспокоит?".

"Ты что, нет", - Марк расползся в улыбке, "это же круто!".

Пенни ухмыльнулась в ответ. "Замечательно". Она въехала в переулок за капеллой и припарковалась на своём месте.

Как ветер в сухой траве: мобилизация

Марк проследовал за Мизри в главный зал собраний арт-деко-Египетской-Христианской-Готической капеллы.

Юбка Пенни шелестела, в то время как она шла по длинному, узкому коридору перед Марком. Подол её юбки поднимал клубы пыли, касаясь деревянного пола. Наконец, она остановилась у боковой двери, ведущей в главный храм. Здесь она помедлила.

Марка в достаточной мере воспитали джентльменом, чтобы он знал, что ему намекнули на то, что он должен открыть перед ней дверь. Он так и сделал.

Внутри зала никто не произнёс ни слова. Ещё до того, как он вошёл внутрь, Марк мог сказать, что там были все, с кем он встречался, а также ещё несколько человек, с которыми он не встречался.

Пенни направилась внутрь с лёгким "Спасибо" за открытую дверь. Как только она пересекла порог, странное чувство неправильности набросилось на Марка. Если бы его спросили, что его беспокоило его те несколько секунд до того, как он вошёл вслед за Пенни, он бы не смог ответить. Затем, он тоже переступил порог. В то же мгновение он понял. Как только он оказался внутри, звук возобновился. Он опять мог слышать, как шуршит юбка Пенни при её ходьбе. Люди разговаривали, кашляли, стучали ложками в своём кофе, компоте или чае. Это было ощущение, как будто он пересёк невидимый звуковой барьер. Действительно, позже он узнает, что именно это он и сделал.

Невилл объявил: "А вот и последние из наших херок12. Теперь стадо в полном сборе". Он перешёл в переднюю часть комнаты и выдвинул белый экран. "Я надолго вас не задержу".

Марк и Пенни сели на одну из кушеток.

"По Подземке Пустых", - объяснял Невилл, "до нас дошли сведения о проникновениях в наши убежища по всему миру. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заметить тенденцию. Это полностью и абсолютно неприемлемо. Наши безопасные убежища должны быть просто… безопасными. Итак, мы мобилизуемся".

Анаис захлопала в ладоши и начала пищать от радости: "Как весело!".

Невилл покосился на Анаис, а затем продолжил: "мы разделимся на команды по два человека и отправимся навестить каждый из основных притонов".

По залу прошлась волна восторженного шёпота.

Невилл помахал рукой перед экраном. Картинка сменилась, показав очаровательное уличное кафе в старой части Парижа. Вывеска над дверью гласила "Le Corbeau Cruel"; ("Жестокий Ворон"). На заднем плане был собор Нотр Дам во всей своей готичной красоте. "Мы пошлём Анаис и Габрияэля в Le Corbeau Cruelв Париже". Он продолжил распределять присутствующих в зале по местам.

Имя Марка так и не прозвучало, поэтому он начал предполагать, что его не включили. Он наблюдал, как все обсуждают свои поездки. Мизри и Пенни были выбраны для отправки в Англию. Петро вместе с кем-то посетит Италию. Другая пара направлялась в Бразилию. Марк просто предположил, что он слишком неопытный. Он ничего не мог поделать с чувством разочарования. Он поздравил Мизри, а потом отошёл в сторону, чтобы никому не мешаться под ногами. Гости начали расходиться.

Невилл Синклер и ещё один мужчина подошли к Марку. Невилл по-деловому представил его: "Марк, я бы хотел познакомить тебя с Бароном, одним из настоятелей капеллы в Сан-Франциско. Слушайся его". Синклер сделал руками жест, означавший, что они должны начать разговор, а затем он ушёл.

Или крысиные лапки на битом стекле: Экскурсия

Барон кивнул Марку: "Хай, Марк. Приятно познакомиться". Мужчина возвышался нал землёй на добрые 6 футов (прим. – 182 см). В свои 35-40 лет он казался чем-то неуместным среди других Сирот. Даже Невилл не казался старее 30. Барон был шатеном с короткими волосами, которые вились на затылке и над ушами, довольно неопрятные. Однако, его усы и козья бородка были аккуратно подстрижены. Он носил простой костюм из коричневой шерсти, с кожаными заплатками на локтях, без галстука и сапоги для верховой езды. Из-за этого ансамбля он казался учёным или готовым в любой момент пронестись по лесу с томиком Хемингуэя. Он держал руки в карманах: поза, придававшая ему ауру дружелюбности и самоуверенности. Хотя в его акценте сквзил явный привкус Нью-Йорка, во всём остальном он казался Европейцем.

"Мне тоже", - ответил Марк.

"Похоже, мы с тобой теперь команда", - вскользь заметил Барон. Он подвинулся, чтобы прислониться к стене, рядом с Марком. "Мы заглянем в каждую капеллу. Надеюсь, ты не против путешествий?".

"Ух ты!", - Марк почувствовал, как в нём начал нарастать азарт. "Абсолютно все?".

"Ага", - Барон вытащил из кармана книжку с открытками. "Ты когда-нибудь был в Париже?".

"Нет", - Марк помотал головой.

"Вот, взгляни на это", - Барон открыл книгу с открытками, показав ту же самую сцену, которую Невилл демонстрировал на экране.

Марк посмотрел на открытку. Он почувствовал, как на его затылок легла рука Барона, а затем крик истеричной девушки взорвался в его голове: "Нет, Джордж. Левее! Двинься левее! Я хочу, чтобы церковь тоже попала в кадр". Ощущение свежего, уличного воздуха коснулось щёк Марка. Он оторвал свой взгляд от открытки и понял, что находиться в самой что ни на есть настоящей реальности. Его сердце бешено заколотилось.

"Дыши", - приказал Барон на ухо Марку, "всё настоящее. Это магия. Поверь. Осмелься поверить. Дыши".

Марк резко сделал глубокий вздох ртом. На его глаза накатились слёзы. Говорящий кот – это одно,  но он никогда ещё не испытывал магию столь личную и столь драматичную. Та магия, которую он видел до этого момента внезапно побледнела в сравнении с путешествием в мгновение в ока на другой конец Атлантики.

Барон взял Марка за рукав и потащил его из переулка. "Да ладно тебе", - он тащил Марка к LeCorbeauCrue. "Особо не задумывайся об этом, а то навлечёшь Парадокс на наши головы. Просто так есть. Прими это".

Марк принял это, но следующие полтора часа он потратил в состоянии восхищённого беспокойства. Он старался не вертеться, но не мог. Ему хотелось больше магии.

Пустой мир

Барон поговорил с Филлипом дю Вог (Philippe DuVauge) и ещё несколькими Пустыми, которые ошивались рядом с кафе. Они с Марком углубились в частные зоны, области, ранее бывшие основой морга, но затем переделанный Дю Вогом под жилые помещения и места сборов. Они осмотрели систему безопасности и место, на котором появился глаз; они осмотрели глаз.

Наконец, Барон с Марком сказали своё о-ревуа и рванули в Италию под звуки песни "Это всё же Маленький Мир"13, которую насвистывал Барон. Первую ночь Барон с Марком провели в Милане, в Италии. Там начала сказываться разница во времени. Пока они сидели на кухне, время приближалось в полуночи. Марк даже не успел устать.

"Эта Традиция до сих пор взрывает мне мозг", - говорил Барон, "даже по прошествии стольких лет. Поверить не могу, что никто не попытался превратить её в некий культ личности или ещё какую-нибудь хрень вроде этого. Но никто не попытался. Несмотря на количество наших примадонн, политические игры не выходят за рамки местных разборок. На мой взгляд, это хорошо. Я думаю это из-за того, что нет таких дебилов, которые стали бы выёбываться на эсквайра Невилла Синклера. Ну или они просто не задумываются о таких". Он пожал плечами. "Кому нужно мировое господство. Главное - произвести впечатление в клубе".

Марк усмехнулся: "Ты правда так считаешь?".

"Ну… Нет", - признал Барон. "В смысле, не совсем. Есть и такие. Мелочные и мелкие, как лужи в Сахаре. Им нравится такое положение дел. А есть такие, которые принимают учение и философию чертовски близко к сердцу. Нельзя судить Традицию Пустых по американским Сиротам, сечёшь фишку? Мы – особая порода".

"Каким образом?", - спросил Марк.

"Ну, технически, я думаю, можно говорить, что современные готы появились в Америке, но распространились по Европе. С другой стороны, панки и все их отпрыски, в том виде, в котором мы их знаем, появились в Европе. Если американцы что-то с ним и сделали, так это превратили в свой собственный особый вид потребительства. Не то чтобы это плохо, но британские панки 80-ых сожрали бы их на завтрак. Барон вытянул ноги и закинул одну лодыжку на другую. "В наши дни дети, кажется, считают, что осталось не так уж вещей, против которых можно было бы бунтовать". Он пожал плечами. Или же просто они не настолько сознательные, какими были мы в своё время".

Марк воспользовался паузой: "ты американец, так ведь?".

"Ну да", - ответил Барон, "разве по моей речи не видно?". Он усмехнулся. "Да, я из Нью-Йорка. Стать несгибаемым и мятежным в Нью-Йорке так же легко, как посрать. Там всё не так, как в остальной Америке. Мы там не избалованные. Мы мужественно встречаем неудачи, а затем распрямляемся, чтобы надрать задницы. Но, знаешь, это самое замечательное в этом нашем мире и в Традиции Пустых. Мы все разные. Мы все по-своему необычные, и под необычными я не подразумеваю, что у нас дома мягкие стены, хотя, хм, в некоторых случаях это тоже верно". Он рассмеялся и Марк присоединился к нему. "Нет", - продолжил он, "мы все разные. И это нормально. Ты ещё с немцами не встречался. Такие это кадры. Они ещё более серьёзные, чем французы. Хотя бы итальянцы знают, как дать сдачи и повеселиться. Я тебя предупреждаю, немцы сразу захотят заговорить тебя, пока у тебя уши не отваляться, и будут обсуждать с тобой философию до скончания веков. Я обычно просто много киваю в ответ. Они сердятся если с ними не соглашаться. Я провёл с ними шесть месяцев, пока учился заграницей. Они явно самые гостеприимные люди, с которыми я когда-либо встречался, но уши у тебя точно отваляться".

Учёба за границей

"Ты учился за границей?", удивился Марк. "Это было до или после Пробуждения?".

"После", ответил барон. "Ты, наверное, уже заметил, как все говорят тебе, что некоторые вещи тебе придётся узнать самому. Что ж, над тобой никто не стебётся. Они дают тебе основы, а затем считается, что ты куда-нибудь убежишь.  Если так и будет, то это шикарно. Ты заработаешь уважению и научишься куевой туче новых вещей за это время. Если же нет, то, чёрт, у тебя дохрена времени. Несмотря ни на что, тебе всегда будут рады в любом постоялом дворе или капелле Пустых. Открытое приглашение до тех, пока ты не притащишь у себя на хвосте какую-нибудь проблему. Тебе надо будет стать какой-нибудь знаменитость, вроде Невилла или Пенни, чтобы тебя впустили, когда за тобой по пятам бегут адские гончие. Это тебе не Американские посольства, которые держат комуняк на расстоянии при помощи пулемётов, знаешь ли.

Но это прекрасные места для укрытия и отдыха, а ещё это хранилища знаний с громадными библиотеками. Сможешь читать сколько душе угодно. Чёрт возьми, настоятели капелл никогда не упускают шанса понтануться своими знаниями. Особенно в европейских кабалах; они принимают подобные вещи слишком близко к сердцу.

"Народ в Уэльском кабале, в Англии…", - он засмеялся и прервался, "мы называем их Вуки, потому что то село, где они живут называется Вуки". Это его явно забавляло. Отсмеявшись, он продолжил. "Как бы там ни было, они считают себя хранителями чего-то, что они называют "Единственно Верная История". Пенни рассказывала тебе о древних секретах, которые, как мы считаем, спрятаны в древних текстах, историях и сказках, так ведь? Здесь, в Европе они реально зациклились на этой хренатени. У нас дома  первым делом вечеринки, потом учёба. Здесь же – сначала учёба, а уже потом вечеринки. Поэтому они смотрят на Американцев свысока, хотя прямо-таки влюбляются в нас, когда познакомятся поближе". Он оскалился. "Потому что мы весёлые".

"Чертовски верно", - отозвался Марк.

"Вот именно". Барон отпил из своего стакана с пивом.

Пустая Железная дорога

После короткой паузы, Барон продолжил: "Итак, тебе стоит поучиться заграницей. Ты будешь потрясён новыми горизонтами, которые тебе откроются. И ты заведёшь связи, которые введут тебя в Пустую Железную дорогу".

"Пустую Железную дорогу?", - спросил Марк.

"Ещё бы. Биржа слухов. Это то, при помощи чего мы остаёмся на связи друг с другом. Опустошители, как парни, так и тёлки, обожают болтать и сплетничать, и тут случается эта магическая штука. Все объединяются в сеть, и я имею в виду не электромагнитную версию. Информация находит путь к тем, кому она нужна больше всего. Именно так Невилл и узнал про прорывы. И существует не так уж много вещей, которые не могут проложить себе путь по Железной дороге, а ещё это происходит чертовски быстро.

"Откуда взялось название Пустая Железная дорога?".

Барон пожал плечами. "Это лучше, чем Пустая Сетка. Звучит слишком технологично, знаешь ли. А у Пустой Железной дороги романтичные коннотации. Куда бы ты не отправился по железной дороге, всюду будет присутствовать романтика. Призраки на путях, висельники вдоль эстакад, или красотки, привязанные к рельсам, и спасающие их герои". Он ухмыльнулся. "К тому же, это уже не первый раз, когда выражение "железная дорога" было использовано для придания важности подпольного метода коммуникации и перевозки сокровищ.

"Правда, правда", - согласился Марк.

Поехали: пустые места

Париж, Франция

В кварталах Сены, откуда просматривается собор Нотр Дам, разместилось маленькое скромное кафе. Просто ещё один кусочек очарования, завлекающий туристов, это заведение предлагает посетителям кофе, сигареты, жевачку, свежие круасаны, которые выпекают каждую ночь в местной пекарне, шоколад и сувениры, отражающие мрачную сторону Нотр Дама. Среди этих очаровательных сувениров можно найти копии горгулий и реликвий, маленькие бутылочки с "счастливым" песком и грязью, которые якобы осыпались с древних камней после последней пескоструйной чистки, шкатулки в форме склепов, брелки с голограммами горбунов и чётки, по слухам благословлённые монахами Нотр Дама.

Каждый вечер можно заметить, как Сироты и сироты Парижа стекаются в это место. Они курят свои сигареты, пьют свой кофе и строят из себя интеллектуалов. Кто только не приходит в Le Corbeau Cruel. Они сидят впластиковых креслах и ставят свои напитки на кованые столы. Они сутулятся и облокачиваются друг на друга, добавляя хриплые голоса в шуршание, которым является ночной Париж. Прохожим или туристам кажется, что они владеют этим местом. Только самые отважные не-завсегдатаям останавливаются у кафе, а владельцам это и надо. Если всклокоченная шпана, которая постоянно смеётся, толкает и прикалывается друг над другом, не отпугнёт Американца средних лет, то раздражающие изображения на кроваво-красных стенах с этим точно справятся. Изображения меняются, но это всегда образцы определённого жанра, тёмного жанра. Будь то скульптуры гуманоидных роботов с черепами животных вместо голов или пейзажи Преисподней, обстановка кафе не то что не привлекает типичных туристов, но обычно отвращает их.

Интерьер делиться пополам. На одной стороне посетители могут потратить деньги на странные сувениры и табак. На другой стороне кресла со столиками позволяют посетителям оставаться сухими и согретыми даже в самую препоганую погоду. Комбинации из диванов и стендов окаймляет комнату. У дальней стены расположилась короткая барная стойка. Музыка в заведении варьируется от классики и Эдит Пиаф до Эньи. Порой там играет Депеш Мод, но даже это довольно редко.

Право собственности на кафе находиться в руках семьи дю Вог вот уже более чем три четверти века, хотя прежде, чем стать кафе, это был морг. Кто бы из владельцев не находился на работе, он с радостью расскажет о истории кафе. В течение двух с половиной веков предки семьи дю Вог получали тела королевских особ и подготавливали их для погребения или захоронения в склепе. Они гордо демонстрируют локоны волос, предположительно взятые у различных знаменитостей благородных кровей, включая маркизу де Помпадур и романтика Виктора Гюго.

Близость к Нотр Даму всегда привлекала Сирот, а Пустых – в особенности. Правда, лишь последние поколения дю Вогов были Пробуждены. Три брата, тройняшки, родились у Мишель и Генри дю Вог в 1967. Братья унаследовали у своего отца кафе 1992. Один за другим они начали пробуждаться. Филипп, Генри Младший и Марий заправляют кафе по очереди. Четыре месяца в году один из братьев занимается бизнесом в кафе, а два остальных делают всё то, чем занимаются маги в "свободное" время. Все трое живут в квартире над кафе, хотя Филипп, как правило, много путешествует, когда он не на дежурстве. Все трое общительные и очаровательные. Даже до Пробуждения между ними некая духовная связь, которая сообщала им, когда один из них был в опасности. Раньше она была не очень надёжной, но после пробуждения связь стала сильней. Только Генри открыто заявляет о следовании философии Пустых, хотя его братья от него не далеко ушли.

Милан, Италия

В 1920-ых и 30-ых Миланская капелла была модным отелем, располагавшемся на расстоянии пешей прогулки от Домского собора – самого крупного и величайшего образца готической архитектуры в Италии. Отель расцвёл во время Второй Мировой, его обанкротившиеся владельцы были вынуждены распродаться. Отель много раз переходил из рук в руки. Некоторые из владельцев пытались обновить его и заново открыть. К сожалению, ни у кого из них не было достаточной предпринимательской смекалки, чтобы осуществить это. В итоге,  в 1971 году Бернард Венедуччи купил его на государственном аукционе. Бернард как раз искал подходящее строение для размещения его кабала. Сам он живёт в Апартаментах Ренессанса, а также он обустроил ещё 20 номеров под жилые помещения. Те, кто живёт там, собираются в шикарных залах 1920-ых годов для приёма пищи, встреч и общения.

Сомерсет, Англия

Собор Уэльса стоит на землях самого маленького из городов Англии, Уэльса. Он расположен у подножия Мендипских холмов. Территория плакучих ив и сверкающих ручьёв, безупречных газонов и маленьких английских домиков, она кажется слишком радостной, чтобы принять кабал Пустых.

Готический собор "Дворец Епископа" и тупик Викария излучают ауру древней тайны, несмотря на все попытки местных властей украсить это место креативным ландшафтным дизайном. Тупик Викария удерживает звание старейшей нетронутой средневековой улицей Европы. Жители домов на этой улице являются членами Капитула, управляющего органа собора. Эти администраторы никак не связаны с Традицией Пустых, и, по правде говоря, Пустые стараются полностью их избегать, остерегаясь их товарищей. По некоторым причинам много кто может заинтересоваться этой областью, и по этим же самым причинам Пустые внимательно наблюдают за происходящим здесь. Одно здание, в частности, в тупике Викария когда-то было домом господина Уильяма Хьюза, канцлера Уэльского собора в начале 18 века. Он был последним известным владельцем погребального распятия Артура. Многие исторические источники утверждают, что распятье было выкопано в Гластонберийском аббатстве, вместе с выдолбленным бревном, содержащим внутри два тела. Этими телами, по общему мнению, были король Артур и его жена, королева Гвиневра.

Собственно сама капелла расположена не в городе. На западе, в нескольких милях от Уэльса, кабал приобрёл участок земли, испещрённый сетью пещер. В деревушке под названием Вуки, там, где местные устраивают экскурсии к Дыре Вуки, кабал содержит своё личное подземное святилище. Члены оберегают обширную и впечатляющую библиотеку исторических документов и произведений искусства в контролируемой магией обстановке, и готовы отдать за неё собственные жизни. Они называют себя Хранителями Единственно Верной Истории. Они верят в то, что факт – загадочней и куда более волшебен, чем любой вымысел, и поэтому они стремятся собрать воедино реальность, скрытую в мифах и историях. В их коллекции можно найти – помимо всего прочего – гобелены, рукописи, личные дневники, новеллизации, музыкальные композиции, рисунки и отобранные церковные и правительственные записи из различных мест, в том числе из уничтоженных церквей, чьи записи предположительно утеряны.

Даже среди последователей Пустой Традиции порой появляются слухи, что Пустые из Вуки в Соммерсете знают что-то о местонахождении погребального распятия Артура. Разумеется, такие слухи постоянно вспыхивали на протяжении столетий как в магическом, так и в мирском сообществах. Пустые из Вуки отрицают, что в них содержится какая-то правда, но, конечно, они бы отрицали это, если бы это было правдой.

Рио-де-Жанейро, Бразилия

В Рио есть богатые и есть бедные – и безграничное небытие между ними. В Рио предрассудки, оккультизм и католицизм идут рука об руку. Сироты в Рио делятся на два типа: богатые и бедные. Для Сирот в Рио эти ярлыки представляют куда большую философию, чем само обретение богатства. Своего рода война бушует в Рио – между различными фракциями Пустых. Те, кто желает повышения уровня жизни для бедных, сталкиваются лбами с теми, кто смотрит на бедных сверху вниз с аристократическим высокомерием. Они редко находят золотую середину.

Дворяне Рио содержат клуб в роскошной части города. У клуба есть публичная зона для всех подряд и частная зона для магов. Для перехода из одной в другую требуется пароль, который можно получить лишь после того, как старейшины капеллы проверят тебя, и, может быть, даже испытают. Клуб называется "Decadence"; ("Деканденс"), подобрать более подходящее названия у магов бы не вышло. Его мерцающий декор включает в себя множество стекла и золота, канделябров и резных столиков. Всё помещение сверкает подобно бриллианту.

Другая капелла стоит в туристической части города, рядом с пляжами. В передней части маленький магазин продаёт приносящие удачу брелоки, сувениры, открытки, журналы и безалкогольные напитки. Дальше по переулку располагается коммунальный дом, служащий молодёжной турбазой для мирских путешественников и новых Пробудившихся. Пристыкованные комнаты служат домом для более старых членов кабала. В ветхой молодёжной турбазе/магазине сувениров всегда кипит жизнь. Далеко не один юный путешественник был спонтанно Пробуждён в наполненных магией спальнях.

Кёльн, Германия

Немецкий Кёльн существует с 50 года н.э., когда Агриппина, Римская императрица и жена императора Клавдия, официально сделала местность, в которой она была рождена, городом. Свидетельства римского происхождения можно найти по всему городу. Хоэ Штрассе, улица, забитая всеразличными магазинчиками, раньше была римской дорогой. На одном её конце стоит собор. На другом конце – площадь Ноймаркт. Собор возвышается над Хоэ Штрассе. Его готические шпили устремлены вверх на 157 метров, в попытке проткнуть небо. Спустившись по улице на три четверти её длины можно найти калитку рядом с магазином женской обуви, которая открывает проход во внутренний двор. Построенный в конце 18-го столетия, внутренний двор и окружающие его здания до сих пор сохранили подлинную кладку. Здание, которое окружает его с трёх сторон, является домом для людей, работающих на Хоэ Штрассе. В дальнем углу, одна особенно большая квартира служит в качестве местного постоялого двора Пустых. Посетителям зачастую приходится спать на двухэтажных кроватях, а то и на полу, но Постоялый Двор Хоэ Штрассе никогда не откажет Сироте, которому требуется место, чтобы отдохнуть, поесть и позаниматься.

Строгая женщина по имени фройляйн Кирхин следит за порядком в капелле. Фройляйн Кирхин одевается в строгую одежду, навевающую воспоминания о пуританах, старомодную и тёмную. Она носит на голове кружевное кашне, а длинные волосы заплетает тесьмой и собирает в пучок. Подобная манера одеваться привлекает внимание в Кёльне, хотя туристы думают, что она какая-то актриса из реконструкции по охоте на ведьм. Когда она идёт по улице, люди часто останавливают её, чтобы узнать дорогу или спросить про историю города. Фройляйн Кирхин не против. Она разговаривает на семи языках, является общительной рассказчицей и всегда развлекает остановивших её вдохновляющими или ужасными историями о романтичном Кёльне.

Фройляйн редко покидает Кёльн, и если это происходит, значит, у неё есть веская на то причина. Её имя стало синонимом постоялого двора Кёльна. Другие приходят и уходят, а фройляйн остаётся. Как следствие, там нет стабильного кабала. Скорее, в капелле постоянно проживают от трёх до десяти магов, в зависимости от времени года и политической активности магов в Европе.

Москва, Россия

Интернет открыл множество дверей. Даже в странах, где доступ к интернету ограничен, как в Китае, молодёжь и бунтари – и, безусловно, Сироты – нашли способ "выбраться". В Москве открытие готических сайтов вдохновило местное движение. В деловом районе города появилась маленькая капелла. Местные Пустые доводят стереотипы до крайности и стараются выглядеть подражателями вампиров, равно как и всем остальным, но их сердца находятся на месте. В последние годы они стали более дерзкими и уверенными в объединении своей культуры для создания Русского готического стиля. Капелла состоит из сети квартир по всему городу. Апартаменты Мики – Мика является лидером кабала и обладателем самой большой жилплощади – служат штаб-квартирой. 

Исходя из истории преследований и подчинения, Сироты в России вряд ли будут пышными в своих методах. Они остаются верны подпольной системе собраний и коммуникации, которая окутывает их тайной.

У них есть сигналы – стуки и кодовые слова – которые они используют, чтобы опознавать друг друга, и вероятность наличия у них Наставника даже ещё меньше, чем у Сирот из других стран. Информация передаётся из уст в уста в тихих уголках заброшенных парков.

Сан-Франциско, Соединённые Штаты

Притон Пустых в Сан-Франциско предлагает убежище Опустошителям, но не в такой манере, как раньше. Будучи названым "Waydown", его можно охарактеризовать только как "уникальный". Когда-то это был клуб, перекрёсток, где достаточно особенные, чтобы попасть в список приглашённых, могли встретиться, познакомиться и потопать ногами. Дважды в месяц клуб открывался для таких вот приглашённых. Приглашения появлялись на почте – или по случайности на стекле витрины или парадной двери. В приглашении было указано время и место следующего события. Однако, в некоторые месяцы клуб не открывался вовсе, потому что вечеринки проводились исключительно по прихоти владельцев.

После Бури Аватаров вечеринки прекратились. Золотой век прошёл, и капелла больше не может удерживать систему охраны как раньше. Она разместилась в старом складе, в постоянном месте. Там изредка бывают вечеринки – и явно не для гостей, включающих Спящих и других сверхъестественных существ. Кабал Сан-Франциско больше не может защищать себя так же хорошо, как и раньше.

"Waydown" заработал себе дурную славу среди Пустых. Те, кто в списках приглашённых, в определённой степени виновны в этой дурной славе и ужасно скучают по месту, которого уже давно нет. Патроны клуба поощряли их статус и эксклюзивность, которой он способствовал.

Обитатели "Waydown", которых также называют "Waydowners" (Опускающиеся) или "Waydown Viktae", всё ещё заведуют этим местом и живут в новой капелле Waydown. В Viktae входят Невилл Синклер Больше-никогда, Пенни Ужасающая, Барон и несколько других личностей, которые иногда приходят и уходят. Отделка новой капеллы схожа с той, что была в Мире Горизонта, проявление сентиментальности, равно как и чего угодно другого. Драпировки от потолка до пола, чёрные подсвеченные витражи и канделябры отбрасывали движущийся призрачный свет. В затемнённые альковах, ныне пустых, размещаются диваны и низкие столики, за которыми в своё время сидели интеллектуалы и современные романтики, обсуждающие новости сегодняшних дней и философии прошлого.  Воспоминания о смехе и вздохах проходят зыбью по разорванной чёрной сети подобно призрачным эманациям. Музыка нисходит сверху и поднимается снизу. Куда тише, чем раньше, она до сих пор заполняет пустые залы. Центр главной комнаты занят танцплощадкой. Когда-то где бы ты не сидел, отовсюду можно было увидеть парящий балет или самовыражение в чечётке. Это были хорошие старые деньки.

Намеренно скрывшись: Философия Пустых

Ураганный тур по постоялым дворам и капеллам занял три дня. У Марка было много возможностей узнать Барона поближе. Во время вынужденного бездействия между поездками они обсудили много вещей. Ближе к концу путешествия они присели в античной гостиной викторианского дома в часе езды от Чикаго, они пили пиво – любимый напиток Барона – и обсуждали философию.

"Похоже, окружающие люди тебе не особо нравятся", - в один прекрасный момент высказал своё мнение Марк.

Барон подозрительно посмотрел на него: "Что ты имеешь  в виду?".

"Ничего плохого", - ответил Марк. "Мне вообще-то кажется, что я больше похож на тебя, чем на… ну, я не знаю… на Пенни, например. Я не имею ничего против Пенни, но я совсем не гот".

К смешку, донёсшемся от Барона, была добавлена мудрость. Он кивнул. "Я понимаю, о чём ты говоришь. Что ж, не все Пустые одеваются так, будто они только что вернулись с похорон Байрона. Суть Пустых не в том, чтобы странно одеваться. Она в…". Он замолк и сделал глубокий вдох. "У меня всегда проблемы", - признался он, "с выражением этого словами. Суть Пустых в том, чтобы найти самого себя и обладать достаточно крепкими яйцами, чтобы показать это".

Марк немного нахмурился, задумавшись.

Падает тень: Аватары

"Я знаю, знаю",  - протянул Барон, "звучит банально, да? Ну, всё немного сложнее. Понимаешь, каждый из нас, Пустых, получает или находит или создаёт или чё-то там ещё делает с Аватаром в момент Прозрения, когда мы Пробуждаемся. Наши Аватары не такие, как у других магов. Наши Аватары вселяют в нас тягу. Некоторые говорят, что наши Аватары, это переродившиеся души великих поэтов, писателей и артистов эпохи романтизма, но я считаю, что всё это дерьмо собачье и принятие желаемого за действительное. Некоторые из этих парней готовы убить, чтобы оказаться реинкарнацией Байрона". Он высморкался и покачал головой. "Это просто не тот случай.  Но что-то в наших Аватарах явно жаждет романтики, ужаса, героизма ушедших дней. Мне кажется, что, в какой-то мере, нас можно назвать мостом, соединяющим прошлое и будущее, боль и радость". Он улыбнулся, довольный собой.

"И это же притягивает всех нас друг к другу, да?", - спросил Марк.

Барон кивнул. "Именно так. Это то, что сближает любую группу. Схожие симпатии и антипатии. Схожие цели. Выразить точную философию Традиции Пустых на самом деле очень сложно. Пенни, насколько мне известно, закручивает всё вокруг слова "романтика", но, хоть это и довольно мощное слово, оно не всегда может выразить всё сразу. "Ужас" - это ещё одно мощное слово, двоюродный брат романтики. Туевы кучи Опустошителей погружаются в ужас, пока от них им вонять не начнёт. Они превращают себя в ужас на ножках, в буквальном смысле. Я что хочу сказать, не пойми меня неправильно: хороший рассказ Лавкрафта мне нравится не меньше, чем всем остальным, ну или более современные писатели вроде Клива Баркера или Поппи З. Брайт, которые оба прекрасно могут расширить сознание читателя. Я уверен, что технократия с радостью бы превратила любого из них в корпоративную машину по выкачке дерьма, чтобы скрыть таланты. Но до тех пор, пока за подобными людьми присматриваем мы, такого не случится".

"То есть, ты хочешь сказать", - задумчиво произнёс Марк, "что хорошие писатели и артисты, даже Спящие, находяться в опасности из-за Технократии?".

"Да, чёрт возьми! Спящие даже в большой опасности, потому что они настолько наивны – и легко ведомы, как овцы на заклание. У Пробуждённых артистов шансы остаться незамеченными немного повыше, просто потому, что они знают, чем они занимаются".

Марк в раздумьях глядел на огонь.

Между чувством и созданием:  самовыражение

"Это ещё одна вещь, которая постоянна среди Пустых. У всех нас есть какое-то художественное хобби или что-то в этом духе. Вот ты сам. Ты занимаешься чем-нибудь? Сочиняешь? Не бойся, я не буду смеяться над тобой, если ты пишешь стихи", - усмехнулся Барон.

Марк рассмеялся. "Нет, я не пишу стихи, хотя мне нравится их читать, если они хорошие. Нет, я рисую. Я художник. В основном в комическом стиле. Я никогда не учился рисовать. А ты?".

"Я играю со словами", - ответил с улыбкой Барон. "Я немного пишу время от времени. Иногда, даже стихи. Итак, ты понял? Вот о чём я говорю. Почти у всех нас есть какой-то заскок на искусстве. Всё дело в самовыражении, парень. Я встречал Пустых, которые бесятся по этому поводу. Они считают чужие произведения искусства угрозой своему собственному величию или ещё какому-то дерьму. Не знаю. Ты только никогда не позволяй таким подонкам связываться с тобой. Главное ведь не первенство, когда дело доходит до самой сути, оно уже не имеет значение. Главным становятся истории, о которых ты повествуешь в своём произведении. Наши истории переживут всех нас".

Между возможностью и существованием

Барон вернулся обратно к теме: "Если бы мне пришлось подобрать два слова, чтобы подытожить философию нашей Традиции, то я бы выбрал "индивидуальность" и "храбрость".

"Храбрость?", - оживился Марк.

"Именно", - ответил Барон. "Чтобы быть самим собой перед лицом критики, а в нашем случае ещё и опасности, требуется адская прорва храбрости. Если твоя душа говорит тебе, что настоящий ты любишь черепа всех форм и размеров и кости, а ещё что ты ночное существо, то тебе потребуются нехилые яйца, чтобы смирится с этим и стать этим. Если твоя душа говорит, что ты больше всего на свете любишь Звёздные Войны и хочешь жить в соответствии с Кодексом рыцарей-Джедаев, одеваться как они и сражаться как они, тебе потребуется вся храбрость, чтобы сделать это. В конце концов, мы – Существа, а не Дела. Не делай это. Будь этим. Слушай свой внутрений голос, свою душу, свой Аватар, что угодно. Он скажет тебе, кто ты есть, кто ты на самом деле, и когда ты узнаешь, то ты поймёшь, что тебе надо узнать, чтобы стать лучшим из того, чем ты можешь быть. И если настоящий ты уведёт тебя от Традиции Пустых, то пусть так и будет. Мы скучаем по тем, кто ушёл в одну из других Традиции или в одиночку отправился туда, где мы уже не можем помочь им. Некоторые могут выходить из себя, стонать, делать из этого драму, но никто по-настоящему не винит их, если они идут за своей правдой". Барон сделал ещё один глоток из своего бокала

Марк пожевал щёку, а затем задал вопрос, пылавший в его разуме: "А как же Жозефа де Эспронседа? Все казались опечаленными и раздосадованными её уходом".

Барон покивал несколько секунд, а затем сделал глубокий вдох. "Да, это очень хороший пример того, что никто не совершенен. Ситуация осложнена многими факторами. По словам Невилла, она ударила его и кабал в спину. Она поставила всех под угрозу и даже вызвала гибель Златоцвета. Он чувствует ответственность за свой кабал, наверное, потому что именно он собрал их всех вместе и начал всю эту заваруху с Традицией Пустых. По правде говоря, по-моему именно поэтому он всё ещё жив. Невилл устал. Если бы он не чувствовал ответственность за кабал, он бы давно отпустил свой Аватар на волю. Пожалуй, можно сказать, что он до сих пор шляется среди нас из-за гордости",

"Ух ты", - выдавил из себя Марк.

"Охерительная история выходит, а?", - Барон распылся в улыбке.

Марк рассмеялся: "Да, пожалуй. Может быть, в один день это станет мифом про первых богов Пустых". Его веселила эта мысль.

Ибо Твое есть Царство: Восхождение

Барон предался бессовестному зевку.  Он развалился в своём кресле, ещё больше расслабившись ещё больше, и заметил: "Чем честнее ты со своим Аватаром, тем ближе ты к божественности, Марк. Я верю в это. Надо быть честным с собой. В этом больше всего смысла".

"Ну да, на мой взгляд, смысл в этом есть", - согласился Марк.

"Вот-вот. Вот почему так чертовски важно показать хороший пример. Большинство Опустошителей соглашаются со мной по этому поводу – в той или иной степени – хотя, многие из них поспорили бы со мной просто ради спора. Когда ты наберёшься смелости быть собой, настоящим собой, не заботясь о мнении окружающих, тогда ты сможешь помогать другим людям находить смелость для того же самого. Дюйм за дюймом, люди начинают выбираться из своих ракушек. Они  перестают бояться критики. Ты хоть представляешь, насколько это выведет из себя Технарей? Оч сильно. Ояебу как. Это как заболевание – только хорошее заболевание. А мы – разносчики". Он остановился, а затем добавил: "не знаю, верю ли я в Восхождение или же нет. Не знаю, должен ли я верить. Я считаю, что лучше просто быть, чем верить. Когда ты начинаешь верить, ты начинаешь ожидать, а когда ты начинаешь ожидать, то ты начинаешь устанавливать законы для себя и окружающих. Но ведь все люди разные. Поэтому законы не работают. Нельзя сказать кому-то другому, как быть честным с собой. Просто нельзя. Это противоречие". Он сделал глубокий вздох и закрыл глаза.

Марк знал, что это значит. Он видел это дважды. Он знал, что спустя несколько секунд мужчина заснёт. Он тихо подождал. Когда дыхание Барона стало равномерным, Марк встал и принялся убирать со стола.

Он сложил грязные тарелки в раковину и налил немного воды. Он не обращал внимание на то, чем именно он занимается, моя посуду на автомате. Он никогда не задавался вопросом, кто же он на самом деле. Древний вопрос – Кто я? – ни разу не посещал его до тех пор, пока недавно его друзья-Пустые не поставили заставили посмотреть ему в лицо. Кто я? спрашивал он себя. Кто я? Он чувствовал, как его Аватар трепещет от радости, неподалёку, внутри. Кто я на самом деле?

Голос внутри, может - его Аватар, может – он сам, отвеитл: "Тем, кем ты захочешь быть".


1 — ";Oh! hear a pensive prisoner’s prayer, For liberty that sighs; And never let thine heart be shut Against the wretch’s cries!"; –первые строки из поэмы Анны-Летиции Барбо "The Mouse's Petition". В настоящем варианте сказано не wretch’s cries (рыдания несчастных), а prisoner’s cries (рыдания узников). Перевод на русский я не нашёл, поэтому не ругайте за корявый слог =\ [Наверх]

2 — "La Belle Dame sans Merci" (фр.: "Безжалостная красавица") — баллада английского поэта-романтика Джона Китса. Перевод В. Левика. [Наверх]

3 — "How Do I Love Thee? (Sonnet 43)" - произведение Элизабет Барретт Браунинг, перевод Елены Мелкумовой. [Наверх]

4 — Спок или Мистер Спок (англ. Spock) — персонаж научно-фантастического телесериала "Звёздный путь: Оригинальный сериал", подробнее см. вики [Наверх]

5 — здесь имеется в виду пелена, которой накрывают гробы. [Наверх]

6 — Крете́к (индон. kretek) — сигареты, как минимум на 1/3 заполненные лепестками гвоздики (дым от таких сигарет более мягкий, с особым привкусом), изготавливаются из индонезийских сортов табака, который вдобавок к гвоздике заправляется еще и "особым соусом", отличающимся в зависимости от марки. Соус может содержать до 100 различных компонентов, включая специи, фрукты, кофе и многое другое. В Индонезии существует более двух тысяч марок кретека.© wikipedia [Наверх]

7 — героиня фильма "Семейка Аддамс". Если кто-то не видел [Наверх]

8 — я не уверен, но думаю, имеется в виду аллегория Ницше, который утверждал, что в человеке борются два начала – Аполлона и Диониса. Толковый словарь характеризует такой архетип как "натуру экстатичную, органичную, иррациональную; недисциплинированную и легко впадающую в ярость". [Наверх]

9 — вики [Наверх]

10 — В оригинале сказано "Roswell";. Я так понимаю, что имеется в виду именно этот "Росвелл". [Наверх]

11 — Modus operandi (сокр. M.O.) — латинская фраза, которая обычно переводится как "образ действия". Данная фраза используется в юриспруденции для описания способа совершения преступления. © wiki [Наверх]

12 — на всякий случай оставлю ссылочку [Наверх]

13 — песня, играющая в Диснейленде. [Наверх]