Пролог: Наследие Европы

- Безумные изменники! Нахальные молокососы! Вероломные простаки!

Игнациус Кантикори быстро метался по маленькому офису. Его лицо было почти настолько же темным, как его мантия, густые брови взмывали вверх и вниз, как крылья чайки. Его рот придавал форму еще не сформировавшимся словам, а гримаса указывала на их горечь. Он развернулся, хлопнув рукавом по вытянутой руке, и громыхнул:

- Дураки! Дураки, вы все!

Женщина, сидящая за столом, вздохнула: «Конечно – но хоть вы и часто нам напоминаете, становится сложно следить за каждым нарушением. Каковы последние результаты измерений нашей умственной неполноценности?»

Его глаза раскрылись шире: «Констанция, ты издеваешься надо мной?»

- Конечно, нет, Игнациус, - она надела свои темные очки и указала на свободное место за столом. – Теперь, пожалуйста, продолжите свое крайне выразительное выступление из этого удобного кресла.

Он застыл: «Этот план пропах вонью отчаяния. Тонущий человек хватается за все, что может, и иногда даже затягивает спасателей в глубины своей слепой паники. Но я отказываюсь следовать вашему падению. Я не стану ни соглашаться, ни потворствовать этому направлению действий».

Констанция наклонила голову: «А мне и не нужно вашего одобрения».

Меган прижала обе ладони ко рту, но не смогла сдержать смешка. Хью неожиданно заинтересовался узорами потолочной плитки. Сунил просто смотрел на него.

- Я не потерплю этого, - произнес Игнациус тоном ниже.

- Тогда сядь, задница, - пробормотал Сунил.

- Что ты сказал? – задрожал Игнациус.

- Я сказал тебе сесть в твое чертово кресло, чтобы мы могли закончить это собрание, болван надутый.

- Сунил, - предупредила Констанция.

- Да ладно, Конни. Как будто все остальные не думают о том же самом. Он всегда так себя ведет, когда мы хотим сделать что-нибудь: всегда говорит, чтобы слушать собственный голос, создает союзы, вбивает между нами клинья… Он играет в политику так же, как Хью играет с женщинами, хотя, вообще-то, он хорош только в заведении себе врагов.

- Это весьма грубо… - нахмурился Хью.

Рот Сунила затвердел: «Сам посмотри: он разбивает группу, как пуля – затылок. Он хочет вернуться в Горизонт? Отлично. Лично я предлагаю попытать ему удачи со Штормом. Как бы ему ни везло, его разорвет на кусочки, и никому не придется терпеть его…»

- Тишина, - прошептала Констанция, и все звуки в комнате пропали. Губы Сунила продолжали двигаться, но практически сразу гнев на лице мужчины сменился удивлением, и он остановился на полуслове. Игнациус с тревогой заметил, что не слышит даже собственного сердцебиения, или звуков дыхания.

- Тишина. Спокойствие, - пульсировал голос в глубине его разума, и он знал, что это не его мысль. Он видел, как кивнула Констанция, и откуда-то знал, что это ее голос говорит в нем. Звуки вернулись с глухим ревом, и он услышал свой судорожный вздох, который сделал, чтобы убедиться в наличии шума собственного дыхания.

- Ясно, что дискуссия стала непродуктивной, - промурлыкала Констанция. – Я думаю, всем нам надо побыть где-нибудь еще некоторое время. Возьмем перерыв на ночь. Мы встретимся снова завтра, в то же время. Я надеюсь, что встреча пройдет гладко и без ненужных конфликтов. Есть разница, между высказыванием собственных мыслей и пониманием, чего говоришь. Я думаю, всем вам стоит подумать о разнице между этими двумя понятиями. - Она встала и взялась за поводок Клея, ее немецкой овчарки, который помогал ей ориентироваться в комнате.

Сунил взглянул на Хью и Меган.

- Я буду в тире. Надо выпустить пар, - буркнул он, резко встал и прошел мимо Игнациуса, не посмотрев на него.

- Я буду в баре для одиночек, угощать выпивкой одиноких женщин, - сказал после него Хью. – На самом деле, я буду в своей лаборатории. Мне предстоит анализировать методы передачи заменителя глюкозы, что или поможет ускорить процесс лечения, или даст нам неплохую заправку для сухих хлопьев. Увидимся завтра. - Он подмигнул и выскользнул за дверь.

- Я… я пойду… мне надо…, - запнулась Меган, перед тем, как вздохнуть и направиться к двери. – Я отмазку не могу придумать. Факты говорят, что ситуация неловкая, и тебе надо побыть одному, поэтому я пойду куда-нибудь. - Она задержалась в двери и резко повернулась во вспышке рыжей шевелюры. – Мы не ненавидим тебя, Игнациус. - Ее улыбка была искренней.

Потом она ушла, и он остался один.

***

Игнациус наслаждался теплом виргинской ночи на дворике позади Часовни, когда его нашла Меган.

- Тебе повезло, что мы не стрижем траву по ночам, - засмеялась она, присев рядом. Он напрягся и начал подниматься, но она положила руку ему на грудь и твердо надавила. - Останься, - сказала она, и твердость в ее глазах убедила его не спорить. Он откинулся назад, надеясь, что она не будет беспокоить его долго.

- Я гуляла, - начала она голосом, полным осторожности. – И пыталась погадать, где я нужна больше всего. Колесо прекратило свой ход, когда я наступила на твой локоть, и я собираюсь остаться, нравится тебе это или нет. - Улыбка достигла ее глаз. Он проигнорировал это и посмотрел мимо нее на звезды.

- Или нет, как кажется, - она нахмурилась и посмотрела вверх. – Считаешь облака по ночам?

Игнациус почувствовал, как она легла рядом, ее тепло оказалось сразу слева от него. Он неловко повернулся и смахнул жучка со своих волос.

- Что ты видишь? – спросила она. – Там, наверху, я имею в виду.

- Истину, - произнес он осторожно. – Я вижу узор вселенной, лежащей, словно на столе хирурга. Я вижу вены богов, перекачивающие не кровь, но свет. Я вижу все ответы, и знаю, что мне нужно лишь найти подходящие вопросы.

- Это прекрасно, - долго и тихо присвистнула она.

Они оба замолчали. Только звуки ночи и рев шоссе нарушали тишину. - Что ты видишь? – осторожно спросил он.

- Ложь, - прошептала она. – Я вижу теплые иллюзии, созданные, чтобы держать Спящих в покое, спеленатыми тканью суеверий.

- Как ты можешь?.. – ошеломленно посмотрел на нее Игнациус.

- Это лишь то, что я думаю, вот и все, - оборвала она его. – Может быть, я ошибаюсь, но я не узнаю, пока у меня не будет лучшего обзора. Это основной вопрос плана, Игнациус. Нам надо расширить наши взгляды. В этом сила Традиций: девять фракций, каждая со своими взглядами, объединившиеся, чтобы создать нечто лучшее, чем сумму частей. На бумаге, мы канистра бензина, которая только и ждет зажженной спички. На практике, мы отстали на века.

- Невозможно все упростить до…

- Наша сила в объединении взглядов. Посмотри на меня: Эвтанатос, получающая приказы от Акашийки. Согласно истории, мы буквально должны грызть друг другу глотки, день и ночь, но я и Конни прекрасно ладим, потому что мы обе работаем над достижением одной цели. Мы решили помнить об этом, нежели сражаться до смерти из-за грехов наших предшественников, что жили сотни поколений назад.

- Игнациус, мир изменился, и мы должны адаптироваться. Мы не знаем, сколько еще времени мы не услышим никого с той стороны Завесы. Сколь долго мы будем исполнять наставления отсутствующих родителей, пока не поймем, что были брошены? Когда мы начнем принимать собственные решения?

Игнациус вздохнул: «Ты права. Мы не знаем. Шторм может закончиться на следующей неделе. А может и через сто лет. Я согласен с тем, что определенный уровень автономности необходим, но насколько много будет слишком многим? Что будет, когда Шторм кончится, и наши плененные лидеры вернутся и увидят нас в тесных объятиях с Технократией?»

Меган улыбнулась: «Мы тут не чтобы вопросы задавать, Игнациус. Я не люблю быть похожей на стойкого оловянного солдатика, но Дьякону нужно, чтобы это было сделано, и теперь мы должны исполнять желания Часовни».

- Тогда почему бы не позвать других?

Меган подняла бровь: «Хью лучше быть в лаборатории, чем на полевых заданиях. Мы обнаружили это в прошлом году, когда он едва не потерял ногу ниже колена. Сунил? Он склонен жать на курок, когда нервничает, а тут нам этого не нужно. Конни не пойдет без Клея, а вряд ли эта собака может понять, что значит «тайная операция».

- Куинн никогда бы не одобрил этого.

- Куинна нет, - промурлыкала Меган. – Конни исполняет обязанности Дьякона до тех пор, пока не получим от него весточку, или не удостоверимся в его смерти. Я знаю, что он был твоим другом, и что для тебя крайне позорно оказаться здесь, когда разразился Шторм. И не смотри на меня так – я имею в виду, совершенно ясно, что ты хочешь вернуться в Горизонт, а не болтаться с четырьмя чужаками в мире, который покинул сотни лет назад.

- Похоже, ты все знаешь о моей жизни.

- Нет, но я хорошо умею распознавать все иррациональное. Как насчет такого: ты принял роль чужого, потому что боишься сближаться с кем-либо из нас. Ты держишься за дурацкую идею о том, что лишь устремившись надеждами и помыслами к Горизонту, ты сможешь вернуться туда раньше. За непоколебимость и верность тебя наградят поездкой домой.

Его молчание было неодобрительным.

- Удачное попадание, - прошептала она. Он почувствовал, как ее рука обхватила его, ее пальцы, свившиеся с его пальцами в теплом объятии. Он повернулся к ней. В темноте он едва мог разобрать ее веснушчатое лицо, но он мог заметить печаль в ее взгляде. Он сглотнул и прочистил горло: «Повтори, пожалуйста, детали».

Меган слегка улыбнулась: «Отлично. Имя парня – Карл Тайлер. Он живет неподалеку от Манассаса, в сельской местности. Его дом находится на небольшом участке в лесу – не нужно беспокоиться, что нас заметят соседи. Он, как сообщают, до понедельника будет вне города. Это дает нам окно в три дня. Я проработала планы проникновения и отхода, поэтому слушай меня, не дергайся, используй свое мастерство магии, чтобы нас не заметили – ты знаешь, что делать. Да, и надень свою черную мантию».

Игнациус отсутствующе кивнул. Меган нахмурилась и сжала его руку: «Что-то не так?»

Он с трудом мог подобрать слова: «Просто… почему для жалкого воровства были выбраны именно мы?»

Меган засмеялась: «Я? Я принадлежу к секте Лакшмистов Эвтанатос. Можно сказать, что я создана для взлома и проникновения. Ты?» - она уперлась в него взглядом. «Ты здесь по моему запросу».

- Твоему… что?

- Ты гораздо более компетентен, чем хочешь признать, и мне будет гораздо спокойнее, если ты будешь следить за моими тылами, чем, если я пойду одна. Уотергейтские штучки1 могут быть ниже твоего достоинства, но помочь мне остаться в живых – вряд ли. Понятно?

- Да.

- Хорошо. Да, и пока мы будем на деле, помни, что этот Спящий грязнее свиньи в луже. Когда ты воруешь у вора, ты не нарушаешь законов. Никаких из важных, как ни крути. Теперь давай встанем с газона, пока насекомые не поселились у нас в ушах.

Меган подняла Игнациуса на ноги и потащила обратно в Часовню.

***

- Убивать собаку было совершенно необходимо? – прошипел он.

- Это просто животное.

Игнациус раздраженно покачал головой: «Это было живое существо».

Меган подняла голову: «Это было живое существо, которое вырвало бы тебе глотку, если бы я не остановила его сердце. Заткнись и обыскивай кабинет, хорошо?»

Игнациус принялся за чуланы и стопки бумаг, а Меган подошла к двум столам. Она делала снимки содержимого столов при помощи цифровой камеры. Игнациус повелел силе звезд выжечь все, что он видел, в основе своего разума. Они закончили свои поиски до того, как труп питбуля успел застыть.

- Единственное, что осталось – компьютер. Я думала, что богатый ублюдок, вроде него, будет иметь что-то получше этой рухляди, - ухмыльнулась Меган, пока на древней машине загружался Windows for Workgroups.

- Может, именно поэтому он его и держит? – предположил Игнациус. – Он привык к нему, и знает, что у других не хватит терпения или знаний, чтобы работать с чем-то настолько древним. Он делает то, что ему нужно, и потому он его хранит.

- А может он просто дешевка? Для коллекционера он не знает ничего о классе. Такое чувство, что он подбирал мебель на блошином рынке. Возможно – о, черт, - нахмурилась она.

- Что?

- Я думала, что нашла записи, но он их весьма хорошо запер. Нужно взломать их, чтобы узнать, несут ли они нужную грязь. Для заурядного вора это невозможно. Достаточно, чтобы болван из АНБ потратил на расшифровку десять лет. Я? Мне придется сжульничать.

Меган вынула из кармана светлый, похожий на слезу предмет. Он был сделан из дешевого пластика, был размером в ее ладонь, и в нем была дыра величиной с монету в 50 центов.

- Что это?

- Доска Уиджа, - ухмыльнулась она.

- Виджа?

- Забудь о ее названии. Мне нужна твоя помощь. Я помещу ее над клавиатурой. Она начнет двигаться сама по себе, останавливаясь над знаками, составляющими пароль. Тебе надо смотреть в дырку и нажимать нужные клавиши.

- И все?

- Ага. Убедись, что запомнил пароль, чтобы нам не пришлось применять ее снова, - предупредила она.

- Понял.

Меган взяла планшетку обеими руками и поднесла ее к клавиатуре. Ее глаза закрылись, а зубы сжались. Игнациус приблизился к ней достаточно близко, чтобы чувствовать мягкий звук ее дыхания. Он заставил себя сосредоточиться, и направил взгляд на дырку. Сначала медленнее, а потом все увереннее, ее руки начали двигаться.

***

- Этот костюм неудобный, - пожаловался Игнациус.

- Ты прекрасно выглядишь, - промурлыкала Меган.

- Он мешает крови двигаться к груди и паху.

Меган засмеялась: «Будем надеяться, что все пройдет быстро, и ты снова сможешь надеть свою мантию».

Дверь открылась, и в офис вошли двое мужчин. Высокий черный мужчина в сером костюме и темных очках сел за стол и пролистал папку. Низенький белый мужчина носил свою коричневую униформу достаточно уверенно, а шляпа не могла скрыть редкие темные волосы, кольцом окружающие лысеющую макушку. Игнациус с тревогой отметил, что рука мужчины скользнула к рукояти пистолета, висящего на его талии.

- Чад? Пожалуйста, заприте комнату, - сказал сидящий за столом мужчина, не отрываясь от папки.

Офицер охраны кивнул и запер дверь, сняв с пояса то, что выглядело как сотовый телефон. Он нажал несколько кнопок, изучил показания и удовлетворенно кивнул, когда прибор пискнул дважды.

Мужчина за столом закрыл папку и долгим взглядом изучил сидящих перед ним. «Я – специальный агент Седрик Грин из Отдела Уголовных Расследований Службы Внутренних Доходов. Я, также, Сотрудник Синдиката. Я понял, что вы искали возможности переговорить с нами, используя верные каналы. Хоть это и необычно, я был прислан выслушать ваши предложения».

- Согласно Акту Синдиката о Честности при Докладах от октября 1999, я должен сообщить вам, что разговор будет записан для внутреннего использования. «Внутреннее использование» включает в себя, но не ограничивается, анализ голоса и настроения, подтверждение данных, составление образца голоса, полную этимологическую реконструкцию, а также сохранение на, как минимум, 30 календарных лет. Кроме того, знайте, что работа Чада заключается в том, чтобы я вышел из комнаты в том же состоянии, в каком вошел. Он способен на гораздо большее, чем можно предположить исходя из его внешности.

Меган кивнула. «Понятно», - ответил Игнациус.

- Отлично, - слегка расслабился Седрик. – Что вас привело в Вашингтон?

- Мы хотим доложить о мошенничестве в особо крупных размерах, владении крадеными артефактами и коррупции, - начала Меган.

- Это признание? – спросил Седрик, изогнув бровь.

Игнациус фыркнул. «Не думаю, Сотрудник Грин. Мисс Гибсон и я желаем поговорить о делах, касающихся вашей организации, а не нашей».

Седрик застыл. «Это не…»

- Возможно, Сотрудник Грин? Я уверяю вас, мы можем не только продемонстрировать возможность, но и предоставить неоспоримые и проверяемые факты. Мы просим лишь о вашем времени и открытого разума.

После паузы, Седрик слегка кивнул. Меган неудобно повернулась в своем кресле, и бросила на Игнациуса встревоженный взгляд. Он подмигнул и повернулся к Седрику, с легкой улыбкой на губах.

- Позвольте мне представить вам теорию. Четыре года назад, когда наши организации выясняли отношения более прямо, некий ловкий малый, симпатизирующий нашему делу, сумел проникнуть в это здание и выйти с большим объемом информации, касающейся определенных элементов Синдиката.

- Ограбление на День Святого Патрика. Я помню это.

- Именно. Большая часть данных казалась бесполезной, но она была сохранена и распространена по нашей организации. Информация была немедленно отправлена на анализ с использованием автоматических методов и отложена для последующего использования. Пять недель назад процесс достиг стадии завершения, и мы обратились к результатам. Большая часть материалов, конечно, крайне устарела или, вследствие событий последних четырех лет, была крайне неточна.

- У этой истории есть суть? – резко спросил Седрик. – Пока что я слышу только злорадство.

- Отнюдь, - заметил Игнациус. – Самыми интересными для нас оказались некоторые аномалии, которые появились после сравнения с нашими собственными данными. Одна из аномалий, на которую мы хотели бы обратить ваше внимание, касается Менеджера по имени Альфред Трентон.

Игнациус заметил, как Седрик стал очень внимательным, когда он продолжил. «Похоже, что Трентон большую часть своих пятидесяти лет дружил со Спящим по имени Карл Тайлер. Вступление Трентона в Синдикат в 1987 не повлияло на эту дружбу, и Трентон с Тайлером поддерживают связь по сей день. Не очень необычно среди нашего рода, но вы удивитесь тому, насколько далеко готовы зайти добрые друзья, чтобы защитить друг друга».

- Я говорю о действиях, предпринимаемых Тайлером, которые включают кражи наиболее дорогих предметов искусства и артефактов, а также отмывание денег. Кроме того, он забыл доложить о своем незаконно приобретенном имуществе, как об облагаемых налогом фондах. Похоже, что Тайлер так любит предметы искусства, что начал собирать их для собственного пользования. Это пристрастие не ограничивается картинами или вазами – Тайлер крал музейные экспонаты, объекты исторической значимости и, через посредников, добыл в 1997 году реликвии из Ватикана. Текущая рыночная стоимость известных приобретений Тайлера составляет 700 миллионов в валюте США.

- Трентон знал о сомнительных пристрастиях Тайлера, и делал все, что в его силах, чтобы скрыть их от СВД и Синдиката. Мы не знаем, стоит ли сам Трентон за любым из ограблений, но у нас есть неоспоримые доказательства использования им вашей организации. Он хорошо «поработал с данными», так сказать. Он делал так, чтобы вы не замечали в своих рядах нарушителя ваших же принципов.

Седрик снял свои очки. Он достал из кармана платок и медленно вытер их начисто. Его лицо оставалось каменным, пока он тщательно полировал стекла. «Почему вы рассказываете мне об этом?»

- Еще одна из этих странных аномалий, - подала голос Меган. – Пять лет назад Сотрудник Седрик Джеральд Грин был назначен проверить финансы Менеджера Альфреда Трентона и посмотреть, найдется ли там чего-нибудь грязное. Он не смог найти чего-либо существенного, и, впоследствии, испытал серию неудач в своей карьере. Хоть мы можем только предполагать, неудачи эти шли с подачи кого-то из высшего менеджмента. Почти казалось, что кто-то наказывает Сотрудника Грина.

- Что вам надо? – отрывисто спросил Седрик.

Игнациус прочистил горло. «Мы хотим многого, но просим ничего. Мы готовы передать вам достаточно свидетельств, чтобы обвинить Тайлера и Трентона. Что вы будете с ними делать – не наша забота, поскольку это сугубо ваше внутреннее дело, и не требует нашего внимания».

Седрик надел очки и посмотрел на него. «В чем подвох?»

- Никаких подвохов, Сотрудник Грин. По всем докладам – особенно принадлежащим вашему начальству, как мы поняли из записей – вы человек чести. Циник внутри говорит, что подобное невозможно в рядах Синдиката или Союза, но нам пришлось сильно потрудиться, чтобы найти что-либо о вас, что превосходит вашу привычку – цитирую, «делать то, что считает правильным». Мы уверенно оставляем наши находки в руках такого, как вы.

- Бред. Вы что-то хотите.

- А я настаиваю, что мы не собираемся заставлять вас гоняться за морковкой на палочке. Меган? Свидетельства.

Меган вынула из своего чемодана толстую папку. Пять толстых резинок едва удерживали ее закрытой. Из нее торчали многочисленные листы бумаги, а множество выпуклостей указывали на присутствие цифровых носителей данных. Она легла на стол с приятным хлопком. Меган улыбнулась Седрику и откинулась на кресло.

- Пожалуйста, - произнесла она. – Ни шантажа, ни взяток. Честные граждане предлагают это вашему вниманию.

- Хорошо, - пробурчал Седрик – Это все?

Игнациус повернулся к Меган. «Как я понимаю, наши дела здесь закончены».

- Да, - кивнула она.

- Где же скрипка? – пробормотал Седрик.

- О чем вы?

Седрик наклонился вперед. Его ладони были сжаты в замок, а глаза – пронизывающими. «Если это все ради моей пользы, почему я чувствую себя так, будто заключил сделку с дьяволом?»

Игнациус рассердился. Он проглотил первые три комментария, которые пришли ему на ум, а потом, подумав, и четвертый. Когда он заговорил, в его словах чувствовалась взвешенная энергия раздраженного родителя.

- Я был в местах и временах, которые вы не можете ни представить, ни понять. Я видел вещи, которые вы никогда не смогли бы признать возможными: обретшие плоть грех и невысказанную любовь, прекрасную печаль звезды, которая разрывалась по капризу танцующих богов. Я уничтожил порождение Нефандийской блудницы и наблюдал, как значительно посветлел Умбральный ландшафт, когда его предсмертный рев заполнял воздух. Я провел тридцать лет этого мира в борьбе со стандартизацией, распространяемой Технократией, чтобы все усилия – мои усилия – за несколько месяцев обратились в прах.

- Теперь вы сидите в сером костюме, в этом сером здании в сердце серого города, и после того, как я проглотил тридцать лет уязвленной гордости, чтобы протянуть вам руку дружбы и взаимодействия, вы предпочитаете считать меня зловещим порождением тьмы, намеренным использовать вас и дать взамен ничего, кроме пустых обещаний. Я уверяю вас, Сотрудник Грин, что в этом деле наши чувства взаимны.

Игнациус видел, как дернулся Седрик, и почувствовал встревоженный взгляд Меган. Он почувствовал, как Чад оказался позади него, и был вполне уверен, что рука мужчины теперь лежала на пистолете. Он заставил тело расслабиться.

- Я, также, могу уверить вас, - продолжил он спокойно. – Что ни один из нас не является правым. Мы просто не можем представить себе мир без попыток взаимного уничтожения. Мы получаем оливковую ветвь и неделями ищем на ней шипы. Когда мы приходим к выводу, что это просто оливковая ветвь, побег оказывается давно увядшим и осыпавшимся. Наша паранойя заставляет нас считать, что этот жест – диверсия, направленная, чтобы отвлечь нас от тайных манипуляций. Вскоре происходит превентивный удар, и война начинается вновь.

- Это лежит в основе нашей истории, но не из-за истории я и Меган сидим тут. Мы пришли сюда, чтобы заложить фундамент нашего будущего. Мы пришли сюда с чистыми намерениями, играя по установленным вами правилам, работая с системой, которой вы помогаете развиться. Возьмите эту ветвь, Седрик. На ней нет шипов, и мы не задумываем никаких отвлекающих маневров. Мы хотим, чтобы вы дали нам шанс, но не просим его. Мы оставляем все вам.

Взгляд Седрика переместился с Игнациуса на кипу бумаг перед ним. Он на минуту застыл неподвижно, глядя на кучу бумаги и дисков. Единственными звуками в комнате были покашливание Меган и тиканье старомодных настенных часов. Он медленно расцепил ладони и подался вперед, слегка подрагивая и вспотев. Он торопливо положил руки на папку, почти отдернулся при касании, а потом крепко ухватил ее и подтянул к себе. Затем он снял резинки, откинул обложку и начал читать.

***

Они скользнули в угол вагона метро, усевшись на оранжевые пластиковые сидения. Меган держала Игнациуса за руку, ее улыбка была заразительной. «Отличная работа. Ты действительно меня удивил. Я и не представляла, что ты делаешь».

- Я сожалею.

- Не извиняйся, Игнациус. Ты знал, что делаешь, и, что более важно, это сработало. Я впечатлена.

- Мы тут не чтобы вопросы задавать, - произнес он, и был награжден теплым звуком ее смеха.

- Теперь нам остается только ждать, - произнесла она, быстро шмыгнув. – Или что федеральные агенты выбьют дверь Тайлера и конфискуют коллекцию, или что тело Седрика через несколько недель найдется в канаве.

- Или что Седрик будет шантажировать Трентона, - добавил Игнациус. – И ускорит свою карьеру.

- Сомневаюсь, но два варианта из трех работают в нашу пользу.

- У нас нет никаких гарантий, что он сочтет нас благорасположенными, - заметил Игнациус. – Неважно, что произойдет, неважно, что мы передали эту информацию, как подарок, и не прикрепили никаких ниточек, он человек чести. Он уже считает себя задолжавшим нам. Это будет глодать его до тех пор, пока вина не пересилит подозрительности, и не даст ему оказать нам услугу в ответ. После чего будет считать, что расплатился с нами.

Меган изучила его. «И что ты чувствуешь, сделав это для него?»

Игнациус нахмурился. «Печально, что он подумает, что мы пытались манипулировать им, но если каждая услуга будет оплачена услугой с нашей стороны, то, возможно, со временем, он придет к пониманию, что сегодня мы были с ним всецело честны».

Меган начала потихоньку улыбаться. «Думаю, ты уже уловил суть», - промурлыкала она.

Игнациус обнял ее одной рукой. «У меня отличный учитель».

Он поглядела в него в притворном удивлении. «О, так я теперь учитель? Что произошло с великим Игнациусом, который соблаговолил снизойти на землю, чтобы сказать, что мы все неправы?» Мягкое сжатие ее руки удалило яд из этих слов.

- Он перестал смотреть на звезды, - ответил Игнациус. – Он, наконец, огляделся, и заметил, где он находится, перестав слепо бродить, задрав нос к облакам.

- Прекрасно, - ухмыльнулась она. – Мы тебя цивилизовали. Есть шансы, что ты начнешь регулярно носить штаны?

- Да ни в жизнь, - фыркнул он. – Ты можешь научить меня парочке новых трюков, но тебе стоит держаться подальше от моего гардероба.

Они разделили между собой момент самоанализа, когда поезд отошел от станции.


1 — Намек на Уотергейтский Скандал. [Наверх]