Глава 4: В брюхе зверя

– Данте Алигьери, «Божественная комедия», «Ад», песнь 3

Подступы

Гости и нападающие должны приближаться к Цеорису с юга, следуя по коварным, густо поросшим лесом предгорьям. Как упоминалось ранее, неестественные ветра, дождь и туман большую часть времени укрывают долину от солнечных лучей. Дозорные патрулируют её постоянно. Группки из трёх-шести наёмников готовы бросить вызов любому, кто открыто путешествует здесь, и потребовать показать разрешение на проход. Прибывающие в Цеорис по делам получают это разрешение от тремера, пригласившего их. Зная, что такие гости бывают могущественны, надменны и скоры на гнев, дозорные излагают свои требования твёрдо, но без враждебности. Застигнутые врасплох, они с равной вероятностью могут бдительно обшаривать подлесок в поисках нарушителей или же лениво посиживать в тени одного из валунов, среди которых петляет дорога к Часовне. Ещё более осторожны они по ночам, когда сгорбленные, нескладные Горгульи ходят среди них, угрожающе фыркая на любого смертного, посмевшего встретиться с ними взглядом. (Подробное описание долины и её оборонительных сооружений смотрите в Главе Второй.)

Тропа ведёт через долину, поднимаясь вверх по крутому склону до ворот Цеориса. Каменистая и извилистая, она способна помешать любому, кроме самых упорных врагов, дотащить осадные орудия к стенам Часовни. Во многих местах воинам нужно спешиваться и идти поодиночке, огибая валуны, оставленные на дороге Горгульями. Окрестные скалы являются прекрасными засадами для защитников Цеориса.

Караульные помещения

Как описано в Главе Второй, тремеры держат несколько временных караульных постов по всему периметру окрестностей. Солдаты в них регулярно обходят прилежащую местность, высматривают признаки подозрительной активности, играют в кости и пьют, чтобы заглушить свои страхи.

Как правило, девять постов распределёны по территории вокруг Цеориса более или менее равномерно. В каждом из них находится от десяти до пятнадцати простых солдат, пять-десять лучников и от двух до шести Горгулий. Чем спокойнее вокруг, тем дозорных меньше. Впрочем, Эзра, капитан охраны Цеориса, может сократить их число, если его силы истощены вражескими нападениями.

Цеорис с расстояния

Громада Цеориса, щетинящаяся башнями и орудиями, выступает среди залитых дождями склонов Трансильванских Альп. Огромные клубы неестественно густого тумана окутывают Часовню, скрывая её от внешнего мира. Четыре дня из пяти путник не увидит ничего, кроме покрова серой мглы, среди которой изредка мелькают контуры утёса или скалы. Среди них дуют промозглые ветры, но, вопреки логике, они лишь сгущают тучи. Туман вздымается вверх, кружа возле стен, словно какой-то нечестивый дух. Гость, знакомый с истинной природой обитателей Цеориса, может догадаться, что такая погода - итог могучего ритуала. Изначально выполненный Этриусом и другими членами Внутреннего Круга ещё в бытность смертными, ныне он подпитывается магией крови.

Цеорис днём

Даже самым могущественным ритуалам не под силу скрывать солнце постоянно. В один день из пяти его лучи пробиваются сквозь покров облаков, прогоняя дождь и туман. В такие дни Цеорис предстаёт во всём своём устрашающем великолепии: огромный шип из чёрного камня, возвышающийся посреди рукотворного плато. Его поверхность украшают лишь следы, оставленные кирками сотен рабочих, в поте лица вырубавших блоки породы из окрестных скал. Только дюжины длинных, узких окон, ныне заложенные кирпичом и свинцовыми пластинами, нарушают идеальную гладкость стен. Посетители, подолгу смотрящие на них, порой могут увидеть странные очертания черепов или гримасничающие уродливые лица горгулий. Возможно, это одно из тех дурных знамений, что возникают здесь время от времени - или просто живое воображение зрителя.

Башни Цеориса

Как копья в связке, восемь башен неравномерно выступают из массива крепости. Поначалу столь же ровные и прямые, как стремление Горатрикса править, с недавних пор они начали крениться, каждая в своём направлении. Одна, самая высокая с восточной стороны, выглядит особенно шаткой, словно готовясь рухнуть на дно пропасти, навстречу смерти.

На деле все башни созданы лишь с одной целью - уничтожить врага, решившего напасть на Цеорис с воздуха. Ни одна из них не ведёт внутрь. Большинство из них построены так, чтобы неизбежно отколоться, рассыпаясь на камни под весом нескольких человек. Некоторые эффектно вспыхивают ярким пламенем, стоит чему-то достаточно тяжёлому коснуться их. Несмотря на своё желание держаться в тени, маги-тремеры не могут полностью сдержать свои эксцентричные порывы, пускай даже время и ветер ослабили эти впечатляющие сооружения.

Пропасть

Огромная пропасть, созданная в склоне горы могучей магией Этриуса, опоясывает Часовню целиком. Шириной пятнадцать футов (~4,5 м.) в самом узком месте и двадцать (~6 м.) - в самом широком, она представляет серьёзное препятствие для вражеских сил. Когда необходимо, стражи в надвратной башне дают команду опустить мост, соединяющий обе части провала. Этот мост достаточно прочен, чтобы выдержать несколько тонн.

Надвратная башня

За подъёмным мостом со стороны Часовни находится надвратная башня, преграждающая дальнейший путь. Солдаты на её зубчатой вершине внимательно следят за всеми, кто приближается к разлому. Гостей они встречают традиционными окриками, требуя назваться и доложить о цели визита – всех без исключений. Как и их товарищи, солдаты боятся разозлить странствующих магов, но знают, что кастелян Кураферрум велит спустить с них шкуру, если увидит нерешительность.

Если стражники решают, что незнакомцы настроены враждебно, начальник караула прикидывает, сможет ли он захватить их в плен или же проще спокойно отказать во входе? В первом случае гостям предлагают войти - и, как только они проходят под аркой, солдаты приводят в действие ворот и опускают решётки с обеих сторон. Заметив что-то необычное, например, использование магии, они могут открыть люк в полу и опрокинуть на нападающих котёл едкой жидкости.

Захватив входящих, стражи уведомляют о произошедшем, звоня в колокольчик. Если возможно, Эзра приходит, чтобы отдать распоряжения лично. Если он понимает, что солдаты ошиблись, он освобождает пленников и провожает в Часовню до назначенного места. Хотя Эзра может пообещать, что накажет стражников, на деле он поощрит их за бдительность - ведь лучше доставить неудобство честному посетителю, чем пропустить опасного врага. Если же Эзра отсутствует (например, если на дворе день) из Часовни прибывает дюжина солдат под командованием гуля-сержанта, чтобы доставить пленников в подземелья. Там они ожидают, пока Эзра, Кураферрум или кто-то ещё из правящего круга не найдут время поговорить с ними. Ни в чём неповинных путешественников освобождают с глубочайшими извинениями, ложными заверениями о наказании виновных и напоминаниями о крайней бдительности, которую должны соблюдать жители Цеориса.

Здесь всегда дежурят от четырёх до шести опытных лучников. Во время вражеских атак их число увеличивается втрое и, сверх того, дополняется шестью Горгульями. По ночам здесь горит фонарь, который гасят в случае нападения. Смертные лучники не могут видеть в темноте и потому обычно целятся ближе к краю подъёмного моста.

Желанные гости оказываются внутри куда быстрее. Стражники ударяют в большой колокол, предупреждая таким образом слуг в главном фойе Часовни. Те опускают мост - благодаря силе тяжести, это занимает около минуты (в то время как подъём - не менее пяти). Если на мосту находится что-либо весом свыше двух тысяч фунтов (~900 кг.), поднять его невозможно.

Внутренний двор

Пространство между надвратной башней и Часовней - всего лишь небольшая каменистая площадка, усеянная редкими ростками аконита, но Тремеры достаточно претенциозны, чтобы называть его внутренним двором. Зоркий взгляд может заметить небольшую тропинку, ведущую влево. Настоящий вход находится с правой стороны, но заклятие мешает ступающим по нему оставить хоть какой-то видимый след.

Ложная тропа

Тропа с левой стороны огибает гору и ведёт к ненадёжному скальному выступу шириной чуть больше фута. Любой, кто сумеет осторожно пробраться по нему, обнаружит, что тропа обрывается на краю пропасти - и продолжается с другой стороны. Если же тот сможет перебраться через пропасть, то в итоге выйдет к маленькой, едва заметной двери, искусно сливающейся с окружающими скалами.

Это ловушка. Дверь не открывается. И дверь, и тропа существуют лишь для того, чтобы заставить врагов рискнуть своей шеей в поисках несуществующего тайного входа в Часовню.

Ложный вход

Посыпанная гравием дорожка тридцати футов длиной тянется через внутренний двор от надвратной башни до самой Часовни. Она заканчивается у окованной железом двойной двери высотой в пятнадцать футов (~4,5 м.). Створки дверей покрыты тайными символами, испускающими бледное желтовато-зелёное свечение. Вход преграждает ещё одна отпускная решётка. Когда ветер дует сквозь неё, заставляя каждый прут вибрировать как струны лютни или арфы, решётка издаёт странный, жуткий звук. Те, кто достаточно глуп, чтобы стоять и слушать, могут вскоре разобрать в нём невнятные стенающие голоса, а чуть погодя, и вполне отчётливые вещи. К сожалению, подобное способно свести с ума неподготовленного слушателя.

Двери постоянно заперты изнутри и запечатаны расплавленным свинцом. Военный отряд, вооружённый тараном, сможет пройти как через решётку, так и через двойные двери. Это приведёт их к заброшенному главному фойе и ещё одной ловушке (см. стр. 53).

Настоящий вход

Маленькую боковую дверь, которой пользуются союзники и обитатели Часовни, нельзя увидеть с фасада – она находится за углом с правой стороны. Как полагается, у потайного входа нужно назвать пароль, свой у гостей и у жителей. Для того чтобы проверять все многочисленные пароли, охранники здесь должны быть грамотными. Составленный кастеляном список, с которым они сверяются, включает также вопросы для каждого входящего. Ответы на них должны быть известны лишь настоящему владельцу пароля. Каждый из паролей отражает место его владельца в иерархии Дома, таким образом, список, буде его удастся выкрасть, способен дать существенное представление о структуре Цеориса. Текст в нём зашифрован, но Кураферрум обучил охранников разбирать шифр.

Четверо дежурных стражников приветствуют вышестоящих неловкими поклонами, и хмыканьем - товарищей. Гостей без сопровождения просят подождать в небольшой передней. Начальник караула звонит в колокольчик, подзывая слугу, которого отправляет за тем из жителей Часовни, кто принимает гостя.

Если охранники слышат, как звонит колокол надвратной башни, они ударяют в большой гонг на восточной стене. На других наблюдательных пунктах (в том числе в стратегически важных частях Часовни) также подхватывают этот сигнал, оповещая всех об опасности. Гонги в казармах и в загонах для Горгулий призывают защитников выйти и дать отпор врагу. Несколько хитроумных систем из верёвок и колокольчиков позволяют всего нескольким стражам поднять тревогу по всей Часовне, не полагаясь на магию.

В стенах Цеориса

Хотя те, кому известно имя Цеорис, содрогаются при его звуке и, безусловно, это место способно дать немало пищи для ночных кошмаров, оно также служит домом для сотен жителей, от каинитов-тауматургов до обычных слуг. Гости вскоре подмечают общее настроение и связи между обитателями Часовни.

Во власти страха

Господствующим настроением в Цеорисе является страх. Как незримая болезнь, он пронизывает воздух здесь. Вампиры боятся интриг Цимисхов, нападений Гангрелов и Носферату, а когда внешние угрозы отступают, друг друга. Волнения каинитов, в свою очередь, заражают их гулей, страшащихся того дня, когда они более не смогут питаться опьяняющей кровью своих хозяев. Простые слуги боятся правителей Цеориса даже больше, чем врагов извне. Наёмников ужасают будущие сражения. Всё ещё живые маги опасаются смерти от рук ночных тварей. Те из них, кто подозревает лидеров в дьяволопоклонничестве, боятся раскрыть себя до того, как им удастся пролить свет на эту тайну.

Эти предчувствия и страхи наполняют и всё поведение жителей Часовни. Её обители чаще говорят шёпотом, точно подозревая, что кто-то ещё может подслушать их. Ссоры вспыхивают легко - даже лёгкое недоразумение между солдатами или слугами может перерасти в жестокую драку. Резкие звуки вроде упавшей в обеденном зале вилки, заставляют людей в испуге вскакивать со своих мест.

Страх усиливает другие эмоции, особенно среди человеческого населения. Постоянное присутствие неизбежной смерти подталкивает их к крайним проявлениями желаний, гнева, печали и радости. Многие без видимой причины зачастую сотрясаются в мучительных рыданиях. Едва смешная шутка может вызвать шквал надрывно-истерического хохота. Мгновенная вспышка влечения между мужчиной и женщиной побуждает их наброситься друг на друга в приступе неистовой страсти, несмотря на жёсткие запреты, принятые для слуг. Жители Цеориса, включая магов-каинитов, верят, что подобное поведение сверхъестественно по своей природе. Они рассуждают, что эти случайные эмоции, вероятно, навеяны вражеским колдовством, чтобы сокрушить решимость слабейших. Но их предвзятость и тяга к эзотерическим трактованиям всего лишь отражают слабое понимание естественной человеческой природы. Смертные здесь находятся в постоянном напряжении и могут сломаться в любой момент.

Постоянное отсутствие солнечного света в стенах Часовни упрочивает чувство ужаса, по крайней мере, для смертных её обитателей. Изначально внешние стены замка имели длинные узкие окна, но все они давно замурованы. По приказу Горатрикса это было сделано в 1080 году, якобы для защиты внутренних комнат от вражеских атак (хотя на деле - от солнечного света). Простые люди тоскуют по свету дня и чахнут среди вечной ночи, окутавшей Цеорис. Солдаты мечтают нести караул днём. Слуги изобретают причины выйти наружу или даже оставить свои обязанности, чтобы только почувствовать солнечный свет на своём лице. Большинство смертных магов, книжников, равнодушных к тому, что происходит за дверями их лабораторий, отвергают возможность того, что отсутствие солнца способно изменить их настроение. Они не замечают, как это делает их раздражительными, вечно усталыми и весьма внушаемыми.

Среди дурных знамений

Цеорис был рождён под несчастливой звездой. Даже если бы церемония освящения прошла безупречно, это всё равно было бы недоброе место. А после неудачного ритуала, потребовавшего убийства Понтикулуса, одного из его участников, оно и вовсе стало беспросветно-мрачным. Действия прочих магов привязали дух их товарища к возведённой цитадели. Течение времени усугубило его страдания, ненависть к самому себе, отчаяние, озлобление и язвительность так, что теперь они вещественно проявляются в самых разных формах. Это могут быть внезапное дрожание воздуха, кровоточащие камни стен и коридора (такая кровь не насыщает и не даёт никаких иных сил), шёпоты, смех или стенания без какого-то явного источника, пронизывающая сырость, кошмарные образы (часто включающие обезглавливание), всплывающие во снах, видения, мгновенно возникающие в глубинах зеркал и других отражающих поверхностей, а также исчезновение, появление и перемещение объектов там, где никого нет. Всё это не столько осознанные действия тени Понтикулуса, сколько отголоски его тоски и гнева.

Уныние и дурные предчувствия, наполняющие Цеорис, очевидны любому приезжему, но те, кто задержался здесь надолго, привыкают к этим чувствам. Это место исподволь разрушает здравый смысл его обитателей и они с неохотой воспринимают многочисленные знамения надвигающейся гибели. Не отрицая происходящего, они упускают из виду, что жить там, где подобное стало обыденным – ненормально само по себе.

Кипучая деятельность

Цеорис служит домом для более чем тысячи человек, и гудит, как растревоженный улей и днём, и ночью. Его залы полны слуг с беспокойными взглядами, снующих по своим делам и беззвучно молящихся, чтобы не привлечь внимание хозяев или не стать свидетелями жутких явлений, наполняющих это место. Любой, кому приходится нести вещь, слишком тяжёлую или громоздкую для одной руки, вынужден прибегать к помощи того, кто будет нести лампу. (Стенные крепления для факелов были вырваны и замазаны штукатуркой, дабы унять беспричинный страх вампиров перед огнём.) Лампы отбрасывают длинные тени вдоль коридоров, покрывая невидимый в темноте потолок новыми и новыми напластованиями сажи и копоти.

Солдаты, чьи сапоги заляпаны грязью после несения службы, слоняются по залам, обмениваясь грубыми шутками, составляющими их повсеместное достояние. Те, кто назначен в патрули, делают всё возможное, чтобы казаться грозными и бдительными, когда они опасливо крадутся по коридорам, держась за рукоять меча. Охраняющие входы и выходы подпирают стены, внимательно прислушиваясь к твёрдой поступи сержантов и мастеров. Когда приближается один из них, солдаты быстро принимают бесстрастно-сосредоточенный вид.

Время от времени маги (каиниты или смертные) стремительным шагом проходят сквозь залы и коридоры Часовни в сопровождении свиты из одного-двух слуг, учеников и, возможно, ещё кого-то. Чаще всего высокомерные и замкнутые, мастера признают лишь равных себе (или лучших), но даже в этих случаях ограничиваются лёгким хмыканьем или слабым кивком.

Покои Дома

Следующие покои касаются основных дел Дома Тремер. Здесь можно найти магов - каинитов и смертных, их учеников и самых доверенных слуг. Высокопоставленные маги гордо шествуют здесь, упиваясь восхищением своих подчинённых. Ученики с должным почтением склоняют головы перед лучшими - и широко раскрытыми глазами смотрят на прочих, мечтая о дне, когда сами станут столь же напыщенно, по-хозяйски важными. Комната Чистокровных на четвёртом этаже является самым большим исключением, предназначенная и известная лишь каинитам-тремерам. Из всех покоев Дома она - самая важная.

Палаты Совета

Маги Цеориса проводят свои церемониальные собрания в этой большой, помпезной зале. Когда созывается Совет, Этриус и его доверенные помощники восседают во главе стола. Тремер проводит большую часть времени в торпоре, поэтому его кресло пустует почти всегда. Кураферрум, кастлян Цеориса, ведёт эти встречи. Когда выступающий обращается к собравшимся, он покидает своё место у стола или среди зрителей и произносит речь, обходя залу. Дурным тоном считается смотреть на сидящих за столом, хотя именно они в итоге принимают все решения.

Сам Тремер редко бывает здесь в последнее время; если он появляется, присутствующие почтительно замолкают, ожидая, что речь пойдёт о чрезвычайно значимом предмете. Расположение мест выдаёт текущее положение дел в Часовне. Те, кого приглашают сесть рядом с Этриусом, находятся на подъёме. Те, кто недавно находился во главе стола, но сейчас ниже соли - явно потерпел неудачу. В настоящее время Совет возглавляют кастелян Кураферрум, хозяйка Горгулий Вирстания, глава стражи Эзра, хранитель виса Жерве, начальник над шпионами Пол Кордвуд и хозяйка подземелий Мендакамина. Малгожата, в знак признания заслуг Горатрикса, замыкает их число, хотя сейчас и не имеет никаких официальных полномочий в Доме.

Смертные маги и их ученики посещают собрания Совета, как и некоторые из гостей Часовни. Разумеется, никакие по-настоящему важные дела здесь не решаются. Совет теперь - лишь фикция, призванная убедить смертных магов и посторонних, что жизнь в Цеорисе идёт своим чередом. Лидеры обсуждают ход войны против Цимисхов и объявляют о новых правилах, затрагивающих смертных магов и их окружение. Любой член Дома или житель Часовни может поднять вопрос, вызывающий его беспокойство. Продолжительность дискуссий показывает, насколько важными те являются – в мелких делах у всех достаточно времени для споров. Важнейшие решения принимают главы Цеориса (то есть каиниты), объявляя их прочим свершившимся фактом.

Тем не менее церемония, открывающая заседания Совета, по-прежнему производит сильное впечатление на гостей. Для обитателей Часовни она подтверждает чувство принадлежности к Дому и его великой истории, что, несомненно, позволит им пережить нынешний кризис. Первыми в залу входят ученики глав Совета, размахивая курящимися кадильницами и зачитывая заклятия, ограждающие присутствующих от магического нападения. Они занимают места позади кресел своих мастеров, пока те в полном церемониальном облачении входят следом. Каждый из них одет в подбитую горностаем мантию из красного бархата и золотой шлем, увенчанный оленьими рогами. Дополняет этот наряд золотая маска, изображающая один из аллегорических образов: Войну (её носит Эзра), Щедрость (Кураферрум), Искусство (Вирстания), Милосердие (Мендакамина), Изобилие (Жерве), Прозорливость (Пол Кордвуд), Верность (Малгожата), Мудрость (Этриус) и Господство (Тремер, если он соизволяет появиться). Лидеры рассаживаются по местам, после чего кастелян зачитывает волнующий отрывок из «Хроники Тремера», величественного и крайне далёкого от реальности произведения, повествующего о ранних днях Дома. Затем он трижды звонит в колокольчик, давая остальным знак снять маски, и Совет начинается.

Когда Совет не заседает, зала обычно пустует, за исключением дебатов, которые проводятся примерно раз или два в неделю. Два мага, имеющие разные мнения по какому-либо вопросу, обычно касающемуся особенно сложного положения мистической теории, доказывают их перед своими товарищами. В конце формальной дискуссии зрители забрасывают выступающих вопросами. Каждый из участников обычно приводит с собой нескольких сторонников, призванных досаждать оппоненту. В заключение арбитр, считающийся нейтральным и назначенный наблюдать за ходом дебатов, объявляет их оконченными. Зрители помечают глиняные черепки именем того, кому, по их мнению, стоит отдать победу и опускают в корзину, выстланную тканью. Помощники арбитра пересчитывают и проверяют черепки перед всеми собравшимися. Слушание дебатов - самое популярное времяпрепровождение светского толка в Цеорисе. Неудивительно, что проигравшие могут атаковать магией своих оппонентов - или зрителей, задавших особенно неловкие вопросы – после особо унизительного поражения. В прежние дни дебаты нередко бывали предвестием борьбы за власть внутри Дома. Честолюбивый маг мог оценить возможную поддержку, бросив вызов своему главному сопернику. Победа со значительным перевесом показывала ему, что прямая конфронтация не повлечёт за собой возмездия. Поражение говорило, что стоит отступить. Ныне значимость дебатов угасла, так как сошёл на нет интерес к ним со стороны каинитов. В их делах поддержка смертных не значит ничего. Они не начинают дебатов сами, хотя порой для поддержания видимости могут ответить на вызов уважаемого мага из числа смертных. Однако им случается посещать мероприятия с участием других, особенно чтобы оценить приезжих магов, о которых они знают слишком мало. Кураферрум и Малгожата делают это чаще прочих, подыскивая достойных Становления кандидатов.

Местом встречи служит длинная прямоугольная зала, чьи стены, за исключением южной, выложены дубовыми панелями. Неприглядная южная стена примыкает к шахтной ловушке, проложенной после строительства палат Совета. Её грубую каменную кладку скрывает гобелен, изображающий Тремера и Этриуса стоящими перед Великой пирамидой в египетской Гизе. При ближайшем рассмотрении можно выяснить, что лицо Этриуса было вышито так, чтобы заменить чьё-то другое, ныне вырезанное (это лицо прежде принадлежало Горатриксу).

Вдоль восточной и западной стены двумя ярусами спускаются места для сидения, по три ряда в каждом ярусе. Ножки дубовых кресел с подлокотниками из оленьего рога вырезаны в форме оленьих копыт. На спинках многих из них небрежно нацарапаны сигилы и прочие мистические символы. Можно предположить, что это могучие защитные печати, но в действительности они всего лишь порождение скучающего безразличия магов, которые предпочли бы делать расчёты для своих последних экспериментов, а не вникать в мелочные детали проблем Часовни.

Перед гобеленом у южной стены стоит главный стол из полированного орехового дерева, не испорченный никем из праздных магов. Прежде чем приступить к официальной части мероприятия, слуги застилают его бархатной скатертью так, чтобы вышитый золотом герб Дома был обращён к собравшимся.

Три отягчённых свечами люстры свисают с потолка, ярко освещая залу во время собраний. С недавних пор Кураферрум распорядился использовать только одну из них, чтобы уменьшить тревогу своих собратьев-вампиров.

 

Главное фойе

Прежде чем Этриус приказал запечатать главный вход, это место предназначалось для того, чтобы произвести на посетителей первое благоговейное впечатление о чудесах Цеориса. Ныне его занимают только слуги, поставленные управлять механизмом подъёмного моста.

Напротив входа располагается гигантская парадная лестница, ведущая к двум дверям из окованного бронзой дуба. Дверная рама выполнена в виде бородатого мужского лица – таким образом, те, кто идёт внутрь, должны зайти в его рот. Эта фигура была задумана как аллегорическое изображение мудрости, но дрожащие факельные отсветы придают ей зловещий вид. На массивных мраморных перилах установлены два ряда бюстов, запечатлевших величайших мудрецов древности. Среди них – Аристотель, Пифагор, Архимед, Симон Маг, Анаксимандр и Анаксагор. Они выполнены в искажённой, изрядно стилизованной манере десятого столетия. Днём можно заметить, что все они покрыты мириадами крошечных трещин - недавних, что примечательно. По ночам бюсты Аристотеля и Пифагора плачут кровавыми слезами. Их слишком мало, чтобы насытить вампира, но они несут пьянящий привкус крови мага. Это самое неизменное из описанных выше дурных знамений.

Два тяжёлых крутящихся барабана, по одному с каждой стороны от запечатанной главной двери, позволяют управлять подъёмным мостом. Здесь всегда дежурит четверо охранников. Когда стража у ворот звонит в большой колокол, стоящие у барабанов знают, что нужно опустить или поднять мост.

Теперь здесь стоит темень, хотя над лестницей всё ещё висит железная люстра с зубцами для двух дюжин свечей. Верёвка всё ещё цела - на случай, если кто-то захочет поставить свечи на их место.

Скрытая ловушка

Эта ловушка располагается позади главного фойе (см. выше). Дверной проём, обрамлённый головой Мудрости, прежде вёл прямо в палаты Совета. Но впоследствии часть их была отгорожена, чтобы служить ловушкой для захватчиков. Для большей убедительности дверь, ведущая к ней, запирается изнутри. Любой, кто успешно разобьёт её и ворвётся внутрь, окажется пойман. Вторая железная дверь, скрытая в стене над входом, немедленно захлопнется за ним, а следом появится багровый туман, сдирающий плоть с костей.

Комната отдыха мастеров

Эта комната предназначена для неофициальных встреч полноправных магов Часовни. Мастера приходят сюда поболтать со своими соратниками. Впрочем, почти все из них малообщительны. Здесь редко можно встретить больше пары-тройки магов. Некоторые взяли в привычку есть здесь, но подавляющее большинство приказывают приносить им еду в личные покои. Даже те, кто тянется к остальным, по-прежнему сидят отдельно. Хотя порой здесь можно услышать беседы о работе или оккультной теории, главной темой разговоров остаются жалобы. Маги сетуют на своих отсутствующих коллег или строят мрачные догадки о судьбе своих нынешних работ. Хотя к гостям здесь относятся настороженно, привычка злословить надёжно укоренилась в местных обитателях. В этой комнате можно услышать немало сплетен, которые, впрочем, не дадут полной картины происходящего, ведь каиниты почти никогда бывают здесь.

Искусно сделанные, но страдающие от небрежения столы и кресла расставлены по комнате в совершеннейшем беспорядке. Шестифутовые канделябры встречаются где попало - маги несут их туда, где им нужен свет. Мебель, пол и даже стены забрызганы пятнами застывшего воска. Стены украшают ряды фризов из слоновой кости с изображениями святых и аллегорических фигур. На протяжении лет часть из них немало пострадала как от рук неверующих магов, закидывавших их воском, так и от рук набожных оппонентов, в гневе срывавших его вместе с канонизированными носами и пальцами.

Молельня

После своего бегства из разорённой войной Часовни Умор Монс в горах Трансильвании набожная Тосия настояла, чтобы в её новом убежище была основана молельня. Этому воспротивилась Малгожата и её сторонники, ссылаясь на традиционную для Дома удалённость от Церкви. Тосия обратилась к Этриусу, который, по-прежнему считая себя верным (хотя и несколько запятнанным) слугой Христа, едва ли мог отказать ей.

Итогом этого стало небольшое помещение, чья главная особенность - икона с изображением младенца Христа и Девы Марии, найденная на развалинах Умор Монс. Она стоит на верхушке маленького алтаря, позади которого возвышается большое медное распятие. К алтарю обращены четыре скамьи. Они рассчитаны на шестнадцать человек, но молельня никогда не бывает настолько полной даже во время воскресных служб. В Цеорисе нет священника и потому богослужения, проводимые каждый вечер, представляют собой общее созерцание перед алтарём.

Из всех каинитов только Этриус имеет обыкновение посещать службы, самое большее раз в неделю. В коридоре снаружи временами появляется Мендакамина. Она, однако, всегда останавливается на пороге и быстро уходит прочь.

Поскольку заговорщики, которых они опасаются, избегают молельни, здесь собираются те из смертных магов, кто подозревает ночных обитателей Часовни в инфернализме. После своих дневных дел они шёпотом обсуждают происходящее, но, заслышав шаги снаружи, быстро меняют предмет беседы на теологические темы.

Библиотека

Сердце любой Часовни – её библиотека. Это просторное помещение на третьем этаже предназначено не просто для того, чтобы впечатлять посетителей, но для того, чтобы внушать им благоговейный трепет. Хотя каждый из магов Цеориса с лёгкостью мог бы использовать все здешние полки и пюпитры с книгами, ни один уважающий себя мастер не позволит застать его за учением публично. Вместо этого он забирает нужные материалы в лабораторию или личные покои, где может работать с ними незаметно и без помех. Маги Дома (и клана) Тремер всего очень ревностно относятся к своим исследованиями, и могут годами, если не десятилетиями прятать важные труды, порой просто чтобы те не достались их соперникам.

Селестин, удивительно приветливый каинит, который отвечает за работу библиотеки, ведёт безнадёжную битву против стараний прочих обитателей растащить его коллекцию. Его ученики, сидящие за длинным, сильно поцарапанным столом, отделяющим ротонду от стеллажей, пытаются заставить каждого, кто берёт книгу, отметить в журнале своё имя, название книги и её порядковый номер, а также предполагаемое время возвращения. Поскольку маги крайне не любят, чтобы другие знали, над чем они трудятся, они почти всегда дают ложные сведения, если вообще соизволяют сделать это. Помощники Селестина куда больше боятся прочих магов, нежели своего наставника, и не желают перечить им. Если новый ученик слишком рьяно берётся за дело, товарищи рассказывают ему о бедном старом Седулусе, который исчез десять лет назад, после того, как потребовал отчёта за взятые без отметки книги от Пола Кордвуда. Порой кажется, что поздней ночью воздух в библиотеке приобретает характерный запах едкого пота и жареного лука, повсюду следовавший за Седулусом.

Селестин отсутствует в течение дня и часто покидает Цеорис в поисках новых материалов для библиотеки, а потому не может наказать своих учеников, позволивших другим запугать себя. Его сложная система каталогизации, принципы которой известны лишь ему, рассыпается на части всякий раз, когда он исчезает. Но, похоже, Селестину доставляет удовольствие каждый раз возвращать на место недостающие элементы - так, словно он собирает мозаику. Он проводит немало времени, стуча в двери лабораторий и вежливо требуя от их хозяев возвращения исчезнувших книг. Необычайно дипломатичный и известный своим нейтралитетом, Селестин всегда умудряется избежать гнева своих коллег. Даже самые воинственные из них понимают, что библиотекарь - источник тайных знаний, помогающий в исследованиях всем и каждому.

Свыше тысячи томов, свитков, разрозненных бумаг, журналов, карт, глиняных табличек, осколков камня с иероглифическими надписями и фрагментов папируса ждут исследователя оккультного на высоких деревянных стеллажах вдоль южной и восточной стены, а также на полках в южном крыле. Над залом для занятий вздымается ротонда высотой в сорок футов (~12 м), украшенная мозаикой с изображением демонов, ангелов и духов стихий, кружащихся среди небесных сфер в затейливом танце. Многие из её частей покрыты сусальным золотом или посеребрены. Внизу находятся три ряда деревянных пюпитров (по большей части, пустые), рядом с каждым из которых тянется длинная общая скамья.

Комната отдыха учеников

Этой комнатой пользуются десятки смертных учеников, живущих в Цеорисе. В отличие от комнаты отдыха мастеров, тут почти всегда людно и тесно. Ученики здесь распивают эль, поносят своих учителей, жалуются на их жесткость и пренебрежение, а порой увлечённо обсуждают области своего обучения. Мастерам не запрещено появляться в комнате, но случается это редко. В такие моменты шум смолкает полностью. Обычно, желая видеть ученика, маг отправляет слугу на его поиски. Личное появление может означать, что тот в ярости и хочет немедля устроить нерадивому ученику взбучку или что похуже. Тот, кому удастся с успехом выдать себя за полноправного мага, вряд ли сможет бывать здесь и добывать полезные сведения. С другой стороны, под личиной ученика он быстро узнает многие из тайн Цеориса. Ученики не догадываются, что обитают в логове вампиров, но куда внимательнее к происходящему, нежели их наставники. Не столь глубоко погрузившись в исследования, они сохраняют здравый смысл, подмечая вещи вроде кровоточащих статуй в главном фойе и воплей из подземелья. Им известно, что их товарищи часто исчезают без следа.

Эта комната меньше и скромнее комнаты отдыха мастеров. Её стены сложены из голого камня, а мебель сколочена из скверно обработанной сосны. Несмотря на всю простоту, здесь куда опрятнее - ученики даже убирают воск, натёкший с подсвечников. Стены украшают карты и оккультные схемы, украденные из библиотеки.

 

Комната Чистокровных

Эта тёмная и ничем не украшенная комната служит истинной Палатой Совета в Цеорисе. Собрания каинитов не сопровождаются никакими особыми церемониями. Кастелян Кураферрум проводит их, несмотря на номинальное главенство Этриуса. В ходе таких встреч воздух буквально искрит от напряжения. Порой Малгожата использует их, чтобы испытать своих противников, отпуская колкости в сторону Кураферрума.

В большинстве случаев обсуждения вращаются вокруг обороны Цеориса, положения отдалённых Часовен и возможности Становления их глав, а также дипломатических предложений к другим кланам Каина. Собравшиеся отслеживают прогресс в попытках проникнуть на вражеские территории и делятся сведениями о силах и передвижениях Цимисхов и их союзников. Следом за обсуждением неотложных дел начинаются взаимные препирательства. Каждый из магов старается продвинуть проект своего любимца, желая контролировать то, за что отвечает кто-то другой. Например, Пол Кордвуд может потребовать у Эзры несколько лучших наёмников для путешествия во владения Цимисхов, не давая никаких объяснений. Или Кураферрум может выражать недовольство тем, что Эпистатия захватила слишком мало смертных для пропитания и настаивать на незамедлительной организации новой охоты. Когда Часовне угрожает реальная опасность, главная часть обсуждения занимает почти всё время, а рассмотрение жалоб откладывается на потом. Когда же прямой угрозы нет, распри вспыхивают с новой силой.

Приезжающие в Цеорис часто бывают ошеломлены наветам, которые распространяют обе фракции. Никто не чувствует себя более желанным здесь, чем тот, кто ещё не имеет явных союзников. Каждый из каинитов будет искать его дружбы, надеясь использовать это в личных целях. Если гость не объявил о своей приверженности в открытую, обе стороны попытаются завлечь его своими хитростями. И даже явный консерватор или заговорщик рискует быть втянут в более мелкие конфликты. Именно на Совете от вновь прибывших ожидают подобных нелёгких решений: местные каиниты чувствуют себя в большей безопасности, нападая на гостей, нежели на постоянных обитателей Часовни.

Собрания каинитов проводятся в первый и третий четверг каждого месяца. Этриус также может созывать их в срочном порядке во время нападения на Часовню, перед ожидаемыми атаками и получив новую информацию о действиях противника. Также он был вынужден провести несколько собраний в попытках принудить к миру некоторых из враждующих каинитов. Поскольку он возглавляет одну из фракций, его успехи не касаются конфликта между ними. Все каиниты-тремеры, присутствующие в Цеорисе на данный момент, обязаны присутствовать на этих встречах, даже прибывшие из других мест. Однако сам Тремер не появляется здесь почти никогда. Если это случается, то лишь когда он хочет непосредственно отдать приказы о деле крайней важности - и удостовериться, что они будут выполнены.

Обстановка комнаты массивна и практична; стены и пол высечены прямо в скале магией Этриуса или сложены из необработанного камня. Дверь неотличима от кладки окружающего коридора и благодаря мощной защитной печати является её частью во всех смыслах. Временное снятие печати, позволяющее двери открыться, требует простого тауматургического ритуала, который включает в себя вырезание треугольника на ладони. Вампирская кровь также является необходимым его компонентом (хотя расходуется незначительно). Любой из каинитов Цеориса с тревогой отреагирует на присутствие незваного гостя и пойдёт на многое, чтобы уничтожить его.

Казармы и оружейные

Эти помещения предназначены для охранников Часовни, а потому здесь хозяйничают солдаты и их командиры. Находясь в сознании и не на службе, они шумят и ссорятся, грубо подшучивают друг над другом, пьют, едят и всячески стараются отвлечься от мыслей о скорой и неизбежной смерти. В комнатах здесь стоит крепкий запах пота. К окружающей обстановке солдаты относятся с небрежением: поколения их вырезали скабрезные узоры на мебели и даже на каменных стенах. Только личные комнаты Эзры отражают его приверженность спартанским идеалам.

Комната для гаданий

Эта комната на первом этаже принадлежит Полу Кордвуду, начальнику над шпионами. Эзра тоже часто наведывается сюда вместе с несколькими доверенными гулями. Самая примечательная её деталь - точная (по меркам своего времени) карта местности вокруг Цеориса, где отмечено расположение следящих приспособлений. Эти жуткие талисманы, сделанные из глаз невинных жертв, весьма полезны. Возле других стен рядами стоят свинцовые сундуки, наполненные флаконами со специально заготовленным витэ. Их содержимое – продукт того же ритуала, который создаёт «всевидящее око». Испив его, наблюдатель способен видеть сквозь талисман, где бы тот ни находился.

Употребление этого эликсира необходимо для того, чтобы воспользоваться «всевидящим оком», но нахождение в комнате - нет. Так, например, Кордвуд делает это, уединившись в своих покоях. Однако особое расположение камней пола создаёт здесь магический круг, способный усилить тауматургическую связь между зельем и «оком». См. стр. 110 для информации о ритуале «Отныне Его Взор - Наш», создающем оба этих компонента.

Комната командования

Из этой небольшой комнаты Эзра руководит своими солдатами. Здесь он принимает сержантов с еженощными отчётами о дисциплине и успехах солдат на тренировочном поприще. Сержанты также обязаны докладывать и о любых подозрительных действиях. На восточной стене вырезана уменьшенная копия карты окрестностей из комнаты для гаданий (см. выше). Эзра помечает на ней текущее расположение караулов. Само помещение обставлено со строгостью и обстоятельностью столь чтимых им спартанских традиций. Добротные стол и кресло сделаны из голой сосны, а стены украшены оружием и доспехами, снятыми с тел убитых врагов. Всякий раз покидая комнату, Эзра надёжно запирает дверь.

Казармы

У солдат нет собственных кроватей. Полутёмные казармы всегда полны спящими людьми. Когда их численность превышает обычную, им приходится спать на полу в спальных мешках. Некоторые предпочитают их кроватям - те ненамного удобнее и вдобавок соломенные тюфяки неизменно кишат блохами, вшами и клопами. Время от времени возникает суматоха, когда спящий солдат вскакивает с постели, разбуженный копошащейся в матрасе крысой. Свои скудные пожитки люди хранят в мешках рядом с кроватями. Оружие с доспехами они держат беспорядочно сваленными неподалёку, на случай внезапной тревоги и атаки.

Эзра, капитан стражи Цеориса, пытается защитить Часовню силами пятисот пятидесяти человек. Излюбленное им соотношение обычно таково: 330 воинов вооружены топорами, 160 – луками, а 10 служат разведчиками и патрульными. Порой после продолжительных сражений его отряд уменьшается почти вдвое, а скверная вербовка может сократить и это число. Как правило, претенденты появляются волнами: к концу войны где-нибудь в Европе в рядах праздных наёмников нередко возникает слух, что работа на колдунов сулит несметные богатства. Если наняться на службу за раз приходит больше людей, чем могут вместить казармы, Эзра принимает их, зная, что следующие стычки быстро сведут на нет эти излишки. Таким образом, общая численность бойцов обычно составляет от 200 до 600 - против 160 кроватей совокупно во всех казармах. Солдаты несут восьмичасовой караул на заставах за пределами Часовни. Если предположить, что Эзра имеет в распоряжении столько людей, сколько считает нужным, то 130 из них будет выставлено на заставах. Ещё 170 будет отсыпаться, а 40 - нести стражу на разных постах внутри Часовни. Оставшиеся 170, бодрствующие и не на задании, должны проводить по меньшей мере половину своего времени в тренировочном зале.

Казармы сержантов

Эзра отобрал около двадцати пяти солдат для назначения сержантами. Некоторые из них – каиниты, недавно получившие Становление, но большинство –гули. Маскируя своё витэ под магические эликсиры, Эзра лишь постепенно посвящает их в заговор каинитов. Он не слишком доверяет силе Клятвы Крови. Гули, знающие обо всём, мечтают стать каинитами. Каиниты предвкушают продвижение по службе в качестве капитанов стражи в других Часовнях. Все они смотрят на смертных магов как на записных дураков и с трудом скрывают своё презрение к ним и их приказам.

Сержанты спят в этом сумрачном помещении. Каждый из них имеет свою кровать и деревянный сундук с замком для личных вещей. Стены здесь не украшены ничем, а факелы давно не используются. Как и их хозяева на вершине Пирамиды, сержанты отчаянно территориальны. Любой, кто войдёт сюда (или в комнату отдыха, см. ниже) без должных полномочий, столкнётся с их яростным недовольством.

Комната отдыха для сержантов

В этом небольшом помещении сержанты собираются в свободное от обязанностей время. Здесь они играют в кости, кидают дротики, точат свои клинки, чинят доспехи и пьют. Большинство обсуждает события в Часовне, вынашивая планы продвинуться в местной иерархии. Очень немногие из них – с разным успехом - могут учиться читать или даже постигать Пути магии. Они осведомлены обистиной природе происходящего здесь лучше, чем кто-либо за пределами Внутреннего Круга каинитов, управляющих Цеорисом. Реакция сержантов бывает резкой, когда кто-то, кроме их законных командиров, вторгается сюда. Они уважают и почитают Эзру - для каждого здесь он либо сир, либо грандсир, либо регнант. Большинство из них считают Кураферрума, перед которым они тоже отчитываются, надоедливым и суетливым. Хотя любой из них наверняка упал бы на колени, случись Тремеру или Этриусу снизойти до разговора с ним, уважение, которое сержанты демонстрируют по отношению к другим лидерам Часовни, внушено исключительно страхом. К гостям они относятся враждебно и подозрительно, видя в каждом шпиона или соперника, стоящего на пути личного возвышения. Завоевать расположение сержанта можно, убедительно пообещав большую пользу от союза, чем от его отсутствия.

Стены здесь украшены мишенями для дротиков, приколоченными оленьими рогами и знаками отличия, снятыми с тел особо сильных врагов. Порядком разбитая, грубо сколоченная мебель сделана из обшарпанных сосновых досок. Слуги не любят приходить сюда, а сержантам, похоже, всё равно, что их комната неделями остаётся неубранной.

Тренировочный зал

Это обширное помещение служит местом гимнастической и боевой подготовки. Днём и ночью оно наполнено мужчинам, борющимися друг с другом врукопашную, сражающимися на мечах или практикующихся в стрельбе по мишеням в специальной пристройке. Средневековая Европа не славится суровой воинской подготовкой, но Эзра знает о древних спартанцах и о том, как велики были их достижения в деле приближения себя к воинскому идеалу. Через своих сержантов он старается привить спартанские добродетели или хотя бы спартанскую свирепость и готовность умереть в отряде, полном ленивых и пьяных наёмников. Примерно четверть солдат охотно принимает его тренировки, справедливо полагая, что в бою против врага, чьи способности находятся за пределами понимания, это означает разницу между жизнью и смертью. Остальные занимаются вполсилы, напрягаясь лишь после окрика одного из сержантов. В лучшем из случаев здесь в любое время можно застать от восьмидесяти до ста рядовых, плюс пару сержантов. Пол и стены зала наскоро обиты мешками с соломой. Грубые тренировочные манекены и столбы расставлены по всему помещению. Груды затупленного учебного оружия беспорядочно валяются вокруг; стойки, где оно должно храниться, почти всегда пусты. Зал не проветривается и пропах застарелым мужским потом; впрочем, солдаты привычны к этой вони.

Оружейная

В этом помещении хранится запасное оружие. Деревянные стойки вмещают по сотне топоров и по полсотни луков. Лучники, обладающие нужными навыками - обычно их бывает не более четырёх - проводят здесь свободное время, изготавливая стрелы.

Покои магов

Каждый из старших магов притязает на личные апартаменты из множества комнат, причём неважно, каинит это или смертный. Они спят, ведут свои исследования и общаются за закрытыми дверьми. Впрочем, на этажах, отведённых под их покои, едва ли бывает тихо. Непрерывный поток слуг и учеников, выполняющих приказы своих мастеров, течёт по коридорам. Каждый из магов держит под рукой слугу или двух для поручений. Желая поговорить с кем-то из подчинённых, он не станет утруждать себя поисками лично, отправляя за ним мальчика на побегушках. Целыми часами эти слуги, которых никто и не подумает впустить в свои покои, обречены ждать у дверей. Самые доброжелательные из магов, такие как Селестин или Омнофер, могут позволить им сидеть на крошечных табуретах или скамейках у входа. Но большинство считают, что слуги обязаны выказать должное почтение, стоя, пока их не позовут.

Комнаты каинитов располагаются отдельно от комнат смертных. Подобная расстановка возникла постепенно в ходе десятилетий, с учётом изменений, происходивших в рядах магов Цеориса. Несмотря на то, что для вампиров естественно держаться ближе к подобным себе, Кураферрум опасается, что нынешний расклад слишком явно отражает реальное распределение власти в Часовне. Он хотел бы изменить его структуру, вновь перемешав покои смертных и вампиров, но знает, что их обитатели - существа привычки, яростно привязанные к своим комнатам и лабораториям. Они будут бороться с любыми вынужденными переменами, поэтому процесс должен идти так же постепенно, как и прежде.

Сами покои, как правило, похожи между собой. Спальня небольшая и обычно завалена книгами и свитками. В ней, как правило, находятся письменный стол с парой дюймов свободного места (или без него) и запертый шкаф для одежды, обуви и других личных вещей. На умывальнике стоят таз и кувшин; наиболее привередливые маги действительно могут регулярно ими пользоваться. В приёмной стоит несколько удобных по средневековым меркам стульев и, возможно, маленький приставной столик. Большая же часть пространства отведена под лабораторию мага. Каждая лаборатория вмещает в себя один или несколько длинных рабочих столов, чья поверхность опалена бессчётным множеством алхимических жидкостей. Оборудование, от странных приспособлений из медных трубок до хрустальных черепов, может быть аккуратно разложено или хаотично разбросано по ним, теснимое книгами и свитками. Вдоль стен выстроены ряды полок, заставленные ёмкостями с реагентами, благовониями и прочими магическими ингредиентами. В некоторых лабораториях попадаются клетки с различной живностью - от змей до певчих птиц и цыплят.

Двери покоев отмечены охранной печатью, блокирующей вход для всех, кроме пары избранных. Хотя ни одному из магов не разрешено создавать печати, преграждающие доступ Этриуса или Кураферрума, большинство всё так же игнорирует этот запрет, и попасть в их комнаты могут лишь они сами или их ученики. Некоторые защищают свои исследования до такой степени, что размещают печати (и другие ловушки) по всей лаборатории.

Помимо общих признаков, каждые покои отражают личность и деятельность их обитателя.

Покои Селестина

Комнаты Селестина необычны тем, что в них нет книг, взятых в библиотеке на «бессрочное пользование». Он считает, что с его стороны было бы лицемерным требовать от других то, чего не делает он сам. Селестин хранит под замком подробные дневники своих путешествий, зашифрованные сложным числовым кодом. В этих заметках целиком описано его превращение в вампира в беспристрастных, строгих терминах. Они не представляют особого интереса с точки зрения внутренней политики Цеориса, отражая позицию их автора. Вместо неё страницы испещряют описания природы, исторические размышления и схемы раскопок мест, где Селестин рассчитывает отыскать древние реликвии.

Покои Кураферрума

Комнаты кастеляна отличает давно заброшенная лаборатория. Слишком занятый ведением дел Часовни, он почти не практикует магическое ремесло. Под двойным дном в его шкафу спрятан высушенный палец, завёрнутый в ткань. Кураферрум полагает, что некогда он принадлежал Малгожате и готов использовать его, чтобы проклясть, контролировать или даже уничтожить ту, если того потребуют обстоятельства.

Покои Эпистатии

Комнаты Эпистатии увешаны сделанными ею картами окрестных территорий. Изображения удивительно точны для 12 века и охватывают всю Трансильванию и значительную часть Венгрии, Болгарии и Польши (Трансильвания в это время входила в состав Венгрии, а с учётом политической обстановки в Восточной Европе 12 века указанные автором географические образования не соответствуют своим современным аналогам; прим. переводчика). Свыше двух десятков мест на ней отмечено красными мальтийскими крестами - это деревни, составляющие потенциальную цель для следующих набегов. Эпистатия всегда держит по меньшей мере трёх пленников-людей в своей лаборатории. Большинство из них - дети. Заключённые в специальные бочки, слишком тесные даже для них, они проводят большую часть времени болезненно скорчившись, с бледными, искажёнными от страха лицами. Их выпускают, когда Эпистатии необходима пища или очередная жертва для её ритуала перемещения душ. Время от времени она убивает пленника, пытаясь поймать его душу. Она считает, что души умерших могут стать источником силы, превосходящей даже магию крови. Беседуя с союзником или учеником, Эпистатия может небрежно подойти к бочке и воткнуть острую палку в маленькое отверстие в стенке - просто из удовольствия слышать, как визжит внутри её обитатель.

Покои Эзры

В комнатах военачальника нет ни лаборатории, ни письменного стола, ни книг, ни каких-либо магических принадлежностей. Он солдат, а не чародей. Выщербленная поверхность обшитых деревом стен - результат его постоянных упражнений в метании ножей. Эзра приобрёл эту привычку во время своих тревожных раздумий об оборонительных позициях Цеориса и охотно потакает ей даже ради развлечения других обитателей Часовни. Как и в его кабинете, стены здесь украшают трофеи, снятые с поверженных врагов.

Покои Этриуса

Комнаты Этриуса обнаруживают его навязчивое стремление к порядку. Каждый предмет аккуратно установлен в строго отведённом для него месте. В воздухе витает тонкий запах благовоний. Над кроватью, нехарактерная для Цеориса с его мистическими и аллегорическими символами, висит икона Девы Марии, чьё безмятежное лицо обрамлено золотым ореолом.

Покои Горатрикса

Комнаты Горатрикса пустуют с момента его ссылки в парижскую часовню, но он всё ещё держит их для себя на время редких визитов в Цеорис. Его лабораторный стол накрыт покрывалом, под которым по-прежнему лежит чародейский инвентарь. Слуги до сих пор стирают здесь пыль и сметают паутину.

Покои Жерве

Обстановка комнат этих внушительна и непомерно велика. Там, где его коллеги спят на простых кроватях, пышная перина Жерве покоится на обширном дубовом ложе с искусно вырезанными столбиками и изголовьем. Платяной шкаф восьми футов (~2,5 м.) в высоту украшен инкрустированным изображением угрюмой фигуры, символизирующей Мощь. В большом сундуке в лаборатории заперт его личный запас виса, который Жерве держит под рукой для подкупа смертных магов. Разлитый в многочисленные флаконы, он хранится в форме «свободного виса», жидкости без цвета и запаха, затратной в добыче, но тем более желанной для магов.

Покои Малгожаты

Эти комнаты выдают любовь своей обитательницы к богатству и роскоши. Она спит под одеялами с бархатной подкладкой; её умывальные принадлежности сделаны из серебра, а подсвечники - из золота. Гобелены из разграбленных крепостей Цимисхов покрывают каждую стену, за исключением лаборатории. На них изображены торжественные процессии и развлечения царей. Самый впечатляющий, запечатлевший сцену охоты на огромного кабана, висит над кроватью Малгожаты.

Покои Дауда

Только редкие безделушки, выкопанные из песков древнего Египта, отличают комнаты Дауда. Несколько фаянсовых ожерелий со скарабеями и гиппопотамами висят на крючках в запертом шкафу. Небольшой, испещрённый иероглифами обелиск украшает его умывальник.

Покои Мендакамины

Комнаты Мендакамины источают густой запах гниющей зелени. Её лаборатория переполнена растениями в горшках; стеллажи вмещают в себя множество сушёных веточек, побегов и листьев более чем шести десятков различных видов. Мендакамина развесила по стенам сотни маленьких клочков пергамента с собственноручно выполненными ею зарисовками растений.

Покои Пола Кордвуда

Комнаты Пола Кордвуда украшает немало древнегреческих тарелок и кувшинов с изображениями эротических сцен или мускулистых мужчин, сошедшихся в битве. На его рабочем столе разложены сочинения, собравшие самые разные представления о загробной жизни, от египетской Книги о Выходе к Свету Дня до трудов греческих философов. В запертом и хорошо охраняемом кабинете хранятся письменные донесения его шпионов со всей Трансильвании. Они содержат много полезной информации о Цимисхах, Носферату и Гангрелах, затерянной среди ещё большего числа ошибочных догадок, безумных слухов и откровенной лжи.

Покои Теримны

Комнаты Теримны пропахли серой. Наполнив свою лабораторию до отказа всевозможным магическим оборудованием, она втиснула в спальню дополнительные столы, чтобы разместить свою постоянно растущую коллекцию: весы, горелки, котелки, ступки всех размеров и столько же пестиков. Мили медных трубок змеятся по всей длине комнат, обвиваясь вокруг столбиков кровати, между полок и свисая с потолочных рам. Теримна может перемещаться в этой медной паутине, но любой другой неминуемо споткнётся и налетит на что-нибудь.

Покои Апелло

Эти комнаты выглядят так, словно по ним пробежал дикий кабан. Регулярные приступы ярости почти каждый месяц заставляют Апелло переворачивать лабораторный стол, раскидывая книги и оборудование в разные стороны. Он подбирает несколько вещей, но всегда бросает их обратно. Стыдясь возрастающей неспособности держать себя в руках, он делает всё возможное, чтобы не приглашать никого в свои покои.

Покои Битиургия

Комнаты Битиургия демонстрируют его академический интерес к геологии. Лабораторный стол усыпан образцами горных пород, драгоценных металлов и камней. Поверх одежного шкафа громоздится множество цветастых головных уборов, вышитых жемчугом и другими драгоценными камнями. Висящие внутри одеяния цветом и орнаментом напоминают павлиньи перья.

Покои Омнифера

Самой примечательной особенностью комнат Омнифера являются полдюжины прототипов искусственных рук различной степени готовности, лежащих на его лабораторном столе. Каждый из них выполнен из разных материалов, включая глину, мрамор и свинец. Хотя Омнифер никогда не говорит об этом, с неохотой заявляя, что успех ещё не достигнут, очевидно, что он намерен сделать замену своей медленно каменеющей руке.

Покои Тосии

Эти комнаты уступают по опрятности только комнатам Этриуса. Тосия украсила гирляндой из полевых цветов изголовье своей кровати и выкрасила стены в успокаивающие нежно-голубые тона. Живописный гобелен над кроватью изображает возвращение Персефоны из подземного мира, с весенними цветами, распускающимися вокруг неё.

 

Гостевые комнаты

Несколько покоев и небольших комнат на пятом этаже отведены для гостей Цеориса. Часть из них представляет собой просто спальни с примыкающими к ним помещениями, в то время как другие снабжены лабораториями и гостиными для приёма магов Дома. Дауд Копт занимает один из таких «гостевых покоев», что говорит о его пусть непрочном, но положении в Часовне. В данный момент посланники других кланов занимают две простых комнаты (см. ниже). Рассказчикам может потребоваться больше гостевых комнат для размещения персонажей игроков; в этом случае они могут использовать шестой этаж Часовни, оставленный нами без описаний.

Покои Джакомо Гвиччардини

Богато украшенные, эти комнаты наталкивают на мысль, что Гвиччардини, посланник Ласомбра, намерен остаться в Цеорисе на долгий срок. Стены здесь покрыты гобеленами и серебряными блюдами, похищенными во время набегов на владения Цимисхов (чему поспособствовал Пол Кордвуд). Принимая у себя посетителей, Ласомбра красноречиво рассуждает о цене и качестве этих трофеев.

Покои Маргарет Васа

Комнаты посланницы Каппадокийцев, напротив, не украшены ничем. Не считая висящей в шкафу сменной одежды, ни один предмет здесь не даёт подсказок о её личности или интересах.

 

Комнаты учеников

Ученики живут вместе, по восемь человек в комнате. Тесные и безликие, их покои напоминают о низком статусе своих обитателей. Поэтому сами ученики избегают бывать здесь для иных целей, кроме сна.

Это место пахнет потом и испорченной едой - многие тайком выносят её из общей комнаты, чтобы перекусить в неурочные часы. Каждому ученику полагается скромная кровать и сундук для хранения личных вещей. Большинство запирают свои сундуки, но всем известно, что мастера могут потребовать обыскать их в любое время. В отличие от общей комнаты, здесь ученики не украшают стены картами и схемами, украденными из библиотеки – Селестин с лёгкостью вычислит похитителя, если тот повесит что-то над своей кроватью.

Этриус отделил смертных учеников от каинитов: последние обитают в комнатах ближе к лестнице, пустующих ночью так же, как комнаты смертных днём. Обычно ученики предпочитают собираться в общей комнате, но изредка они могут искать уединения здесь, когда ожидают, что окажутся в одиночестве. Любое вторжение в это личное пространство кого-то равного или низшего по статусу наверняка породит бурю негодования. Но случись явиться мастеру - любой ученик должен немедля вскочить на ноги, готовый выполнить его указания.

С чёрного хода

Хотя хозяевам Цеориса и не докучают многие потребности бренного тела, Часовня всё ещё должна кормить своих смертных обитателей и избавляться от отходов их жизнедеятельности. Целый улей слуг без устали трудится, приводя в движение механизмы, о которых большинство здешних магов и каинитов знают весьма смутно.

В этих местах скромные обитатели Цеориса стараются забыть свой страх перед хозяевами и наслаждаться простыми человеческими радостями. Это единственные комнаты в Часовне, где время от времени можно услышать чей-то смех. Их жители собираются вместе, как только выпадает случай, чтобы пошутить, посплетничать и побыть рядом с остальными. Всякий раз, когда кто-то из облечённых властью вторгается сюда, все замирают и замолкают, ещё раз напоминая себе, что безопасности нет даже здесь.

Кузня

В кузнице изготавливают и чинят оружие и доспехи для стражников, подковы для их лошадей, а также многочисленные металлические предметы для повседневных нужд Часовни: кастрюли, сковороды, вилки (вилка в Восточной Европе вошла в обиход к 14-15 вв., прим. переводчика) и иную кухонную утварь. Помимо этого, здесь выполняют и тонкую работу с драгоценными металлами, выковывая из них украшения и предметы для магических ритуалов. Так, изящные золотые оправы для следящих приспособлений Пола Кордвуда сработаны ювелиром Часовни по имени Зифиас Аш. Этот дряхлый старик, не видящий в футе от своего лица, прекрасно способен различать мельчайшие детали на булавочной головке. Происходящее в Цеорисе не интересует его совершенно. Кордвуда забавляет мысль сделать его гулем или даже каинитом просто для того, чтобы тот мог продолжать выполнять свою работу. Более грубую работу, вроде мечей и подков, выполняет недавно принятый подмастерье Теску. Это крупный, рослый, косматый и потный мужчина, крайне ревниво относящийся к своим инструментам и рабочему месту.

Обеденный зал

В этом большом зале, уставленном длинными столами и скамьями, едят смертные ученики, слуги и солдаты. Ежедневно здесь обедают и ужинают 560 солдат и 150 слуг, живущих в Часовне. С учётом того, что все они трудятся посменно, обеденная зала почти никогда не пустует. Это самое шумное место в Цеорисе, и одно из немногих, где солдатам и слугам разрешается вести себя как обычным людям. Они рассказывают байки, перешучиваются, обмениваются грубостями и порой затевают драки. Несмотря на вечную тесноту, они считают обеденный зал своим укрытием от тихого безумия остальной Часовни. Звук десятков разговоров эхом разносится по всему этажу.

Маги едят в личных покоях, куда служанки приносят их еду (каиниты делают вид, что им тоже приносят пищу, когда смертные коллеги становятся чересчур бдительными). Иногда один из них в ярости спускается сюда и его собранность прерывает приглушённые разговоры, обычно не смолкающие здесь. Внезапное появление кого-то из мастеров наполняет остальных страхом и стыдом; в зале воцаряется полная тишина и все взгляды устремляются в пол. Ученики бывают менее боязливы, но тоже знают, что приход мага не предвещает ничего хорошего. Любой приезжий гость здесь вызовет такую же тревогу. Попытки говорить со слугами и солдатами на равных будут обречены на провал. Они знают своё место и понимают, что близкое знакомство с хозяевами рано или поздно приводит к неприятностям. Странноватый охранник или мальчишка-посыльный, мечтающий стать учеником и освоить магию, может ответить на заданные вопросы, но также сохраняя приличествующее расстояние до возможного покровителя.

Кухни

Очаги на кухне горят почти всегда и десятки кухарок усердно работают, чтобы накормить обитателей Цеориса. Они месят тесто, варят суп, жарят шкворчащую свинину и телятину, режут овощи и помешивают густую кашу в больших чанах. Старшая среди них, Зуха, служит бдительным оком Кураферрума в этом уголке Часовни, докладывая ему обо всех неблаговидных делах, которые ей случается заметить. Визит любой важной персоны в её владения определённо вызовет подозрения - а не задумал ли такой гость отравить кого-нибудь? Ещё не приготовленная еда хранится в кладовке, где постоянно витают клубы муки. Артезианский колодец покрывает потребности в пресной воде. Зная, что колодец жизненно необходим для Часовни, Кураферрум распорядился усиленно охранять его от всевозможных злоумышленников.

Комната управляющего

Хаду, седовласый, костлявый гуль, возглавляет всех слуг Цеориса. Отчитывающийся непосредственно Кураферруму (как своему начальнику, так и своему регнанту), он распределяет обязанности каждого из них, поддерживает железную дисциплину и собирает всевозможные сведения для своего хозяина. Хаду обитает в этой маленькой, затхлой каморке, чья главная особенность - огромная кровать. Невообразимо послушный даже для гуля, он посвящает всё время своим обязанностям, и потому его редко можно застать здесь кроме как спящим.

Комнаты слуг

Слуги живут в больших общих комнатах, едва ли отличающихся от бараков солдат. Все личные помещения разделены по признаку пола. Тремеры не относятся с пониманием к плотским желаниям своих слуг. Те, кто желает уединиться со своими супругами или любовниками, должны делать это украдкой. Хотя Хаду наказывает лишь тех, чьи свидания привлекают внимание хозяев, ему велено докладывать Эзре обо всех заигрываниях стражников со служанками. Эзра приказывает пороть солдат, которые не могут держать свою похоть в узде.

Столь суровые порядки были учреждены Горатриксом. Кураферрум, считающий чувственное поведение оскорблением хорошего тона, горячо поддерживает их. Среди прочих, именно этот запрет слуги и солдаты нарушают чаще всего. Даже те, кто восхищается Эзрой в остальном, горько клянут его за непреклонное упорство в соблюдении этого равнодушного и невыполнимого правила. И слуги, и солдаты проявляют немалую изобретательность, устраивая свои свидания так, чтобы не быть пойманными.

В каждой из комнат примерно восемнадцать кроватей. Немногие личные вещи хранятся в холщовых мешках под ними. Поскольку слуги спят и работают посменно, кроватями пользуются в течение целого дня. Как и в казармах, грубые соломенные тюфяки кишат вшами, клещами, блохами и, изредка крысами.

Прачечная

Здесь служанки стирают одежду и бельё (в среднем, одежду в Цеорисе стирают раз в три месяца), а швеи чинят прохудившиеся хозяйские мантии в небольшом алькове, смежном с общей комнатой. Чистые вещи хранятся в пристройке с северной стороны, а те, что нуждаются в чистке - с восточной. Женщины, которые трудятся в прачечной, будут удивлены и встревожены, если кто-то из мастеров или гостей вздумает явиться сюда. Чаще всего им случается видеть учеников Малгожаты или Тосии, которых с бранью и угрозами отправляют к прачкам, если в стирке страдает тонкая ткань дорогих платьев.

Отхожие места

Десяткам каинитов на вершине Пирамиды более не требуется есть или справлять другие естественные нужды, но сотни слуг и солдат у её подножья всё ещё производят немало экскрементов. Низшие из слуг в Часовне – золотари – занимаются уборкой ночных горшков, свозя их содержимое вниз на примитивных каталках. Отходы затем помещаются в большие бочки, которые носильщики водружают на телеги и тащат по длинному коридору к нише, названной ими «клоакой Цеориса». Это отверстие в стене крепости, выходящее в окружающий её разлом, снаружи скрытое от посторонних глаз пеленой магического тумана. Дополнительную защиту от злоумышленников, способных пробраться внутрь, обеспечивает тяжёлая решётка. Прежде чем сбрасывать свою ношу, слуги поднимают решётку, после чего снимают задние части повозок – и бочки исчезают в дыре, падая на сотни футов вниз. Один из них наблюдает за краем пропасти, готовый подать знак в случае опасности. Впрочем, никто из носильщиков не отличается ни смекалкой, ни внимательностью, и, конечно, не вооружён. Хотя никто ещё не пытался сделать этого, клоака Цеориса, пожалуй, является лучшим, хотя и самым унизительным, способом проникнуть в Часовню. Те, кто готов терпеть дальнейшие унижения, могут надеть забрызганные нечистотами облачения золотарей (отобрав у прежних владельцев). Даже другие слуги относятся к ним так, словно тех не существует. Никто не утруждает себя, запоминая их имена и лица. Они живут в отдельных комнатах и едят за отдельным столом. Хотя они имеют доступ ко всем жилым покоям, им было приказано никогда не забирать ночные горшки из комнат некоторых магов (конечно, речь о каинитах). Таким образом, незваный гость (или смертный маг), желающий узнать поимённо всех вампиров Цеориса, может просто спросить одного из золотарей, чьих покоев ему велено избегать.

То, что таится внизу

Нижние ярусы Цеориса полны секретов. Некоторые из них высечены в цельной скале, как и те, что находятся выше. Другие расширены с помощью магии, как те пещеры, что вдохновили Горатрикса и Этриуса в начале строительства. Крупнейшая из них прежде была богата висом.

Кураферрум держит эту область закрытой для всех, кроме самых надёжных гостей, и запрещает смертным магам входить сюда. Те знают лишь, что здесь расположены лаборатории, производящие Горгулий, а также другие малопривлекательные места вроде комнаты пыток и подземелий. Кроме группы магов-христиан, остальные предпочитают выбросить из головы тревожные реалии здешней Часовни. Разумеется, в подозрениях Тосии они занимают главное место: ей представляется громадный демонический собор с залитым кровью алтарём. Без её ведома Омниферу с парой спутников несколько раз удавалось пробраться в эту запретную область, включая лаборатории Вирстании. Им даже удалось расслышать стоны узников из комнаты кормления (см. ниже), которых, впрочем, они сочли будущими жертвами демонов, а не источником крови.

Воздух здесь сырой, пронизывающий холодом до самых костей. В этих коридорах обычно можно встретить лишь вампиров и их приближённых. Вирстания и Малгожата, как правило, заняты своими экспериментами. Этриус часто спускается, чтобы посетить Тремера. Деятельность Пола Кордвуда и Мендакамины касается камер пленников и комнаты пыток. В этих местах все особенно настороже и каждый из них поспешит допросить любого, кто не имеет права находиться на запретных ярусах.

Покои Вирстании

Покои Вирстании унылы и не украшены ничем - она слишком одержима своими Горгульями, чтобы утруждаться мелочами вроде внешнего вида. Слуги не спускаются сюда. Углы комнат затянуты паутиной, а голый каменный пол покрывают песок и грязь, десятилетиями не видевшие метлы. Простыни и одеяла на ветхой кровати не стирались годами. Тонкий склизкий налёт, покрывающий дно умывальника, красноречиво свидетельствует о поразительном равнодушии к личной гигиене. Гостиная служит лишь для хранения вещей, стулья в ней сплошь завалены книгами. Никто из её коллег не любит посещать жилище Вирстании: если дела заставляют их терпеть её присутствие, они договариваются о встрече в Комнате Чистокровных.

Самой примечательной особенностью её покоев является длинный коридор, примыкающий к загонам для Горгулий. Семь смотровых отверстий делят стену на равные промежутки, а обитая кожей скамья позволяет с удобством наблюдать за поведением существ. Каждую ночь Вирстания тратит на это по нескольку часов, делая пометки в пустых записных книжках, оставленных ею специально для этих целей. Всякий раз, когда она видит что-то достойное внимания, она тянется к ближайшей из них, и потому записи одной ночи могут обнаружиться в полудюжине разных блокнотов. Под каждым из отверстий находится деревянная полка, где стоит чернильница с гусиным пером.

Тайна пещер Эти пещеры – не природного происхождения. Они выглядят так, будто вымыты водной эрозией в известняке, но горы этого региона сложены вулканическими породами (такими, как базальт и гранит - водная эрозия в их случае куда более затруднительна; прим. переводчика). Никто в Цеорисе не способен заметить эту особенность. Пройдёт ещё немало веков, прежде чем геологи смогут удивляться столь обширной сети пещер в здешних местах. Тремер и Этриус поймут этот основополагающий принцип также нескоро, начав задаваться вопросом о силе, создавшей пещеры под Цеорисом. Их смутные догадки укажут на Купалу, крайне могущественного демона, косвенно виновного во многих ужасных событиях всего региона. Но даже тогда они не смогут до конца понять его полную причастность к своему превращению в каинитов. Больше о Купале и его возможной роли в делах Тремеров см. в «Трансильвании в Ночи».

Загоны для горгулий

Эта последовательность сообщающихся пещер, расширенных магическим путём, служит домом для большинства Горгулий Цеориса. Сейчас их число составляет три сотни пригодных для битвы особей, а также около семидесяти пяти калек. Вирстания испытывает к ним слишком сильную привязанность, чтобы поступить иначе, кроме как дать им погибнуть своей смертью. Здоровые Горгульи проявляют необычную заботу о своих собратьях, принося им пойманных животных, а временами и вражеских солдат. Время от времени сильные особи дерутся друг с другом, но никто не нападает на слабых. Примерно треть всех Горгулий собирается здесь в любое время суток.

Сами пещеры грубо вырублены в скале и не украшены ничем, кроме кучек костей. Хотя здесь можно найти и странный человеческий череп, большинство костей - коровьи, ободранные начисто и расколотые в поисках костного мозга. Время от времени кости убирают, передавая помощникам Вирстании, которые сортируют их, а после - растирают в порошок при помощи ступки и пестика. Костный порошок служит важным алхимическим ингредиентом, и Цеорис поставляет его в другие Часовни в обмен на соли и эссенции, собранные на стороне.

Другими занятиями, помимо схваток, здесь являются в основном кормление и сон. Иногда Горгульи приносят сюда крупное животное, вражеского солдата или несчастного крестьянина для того, чтобы преследовать, истязать и в конечном счёте убить его. Это делается для забавы и для того, чтобы научить молодняк, неуклюжий поначалу, охотиться и убивать. Вирстания не любит подобные зрелища. Однажды она запретила подобное вовсе, но видя, как тяжело даётся им подчинение этому приказу, скрепя сердце, отменила запрет.

Цеорис не может обеспечить огромную потребность Горгулий в крови. Каждой взрослой горгулье позволено тратить треть своего времени на охоту (ещё треть занимает исполнение обязанностей). Поначалу они совершали постоянные набеги на ближайшие стада и деревни, а также ловили оленей и другую дичь в окрестных лесах. Но вскоре запасы истощились, а люди перебрались в другие места. Вирстания приучила своих «детей» расширять охотничьи угодья, и теперь несколько самых сильных особей летают за сотни миль, чтобы принести добычу для остальных.

Горгульи спят, сбиваясь в большие кучи, словно их успокаивает физическая близость с другими особями их вида. Спящие крепко, но беспокойно, они издают целую гамму храпов, хрипений, скрипов и ворчаний. Бодрствующие Горгульи находят эти звуки приятными, тогда как другие (помимо Вирстании) – режущими слух.

Горгульи плохо реагируют на незнакомцев в своём логове. Они склоняются перед Вирстанией и в страхе шарахаются от Эзры. Прочие каиниты Цеориса обходят это место стороной. Любой, вошедший сюда без сопровождения Вирстании или Эзры, весьма рискует. Заметив чужака, Горгульи предупреждают его шипением, хлопая крыльями и скалясь. Тот, кто не отступает, немедленно подвергается атаке всех ближайших к нему существ.

Гнездо

Это место позволяет Горгульям попадать в Цеорис и покидать его, не проходя через замок. Длинное помещение выходит к разлому, отделяющему Часовню от окружающих горных склонов. Размеры его дают возможность как следует разбежаться, чтобы взлететь.

Здесь Горгульи выставляют свои трофеи – черепа убитых врагов, нанизанные на шесты. В настоящий момент таких шестов насчитывается шесть, на каждом - больше двух десятков черепов. На многих из них видны сквозные отверстия от ударов или отметины от массивных клыков. Груды мелких позвонков и косточек лежат возле основания каждого шеста. Вирстания поддерживает эту традицию: она использует несложный ритуал собственного изобретения, чтобы восстановить черепа убитых каинитов из праха после их смерти.

Гнездо выходит к краю обрыва высотой в семьдесят футов (~21 м.). Здесь постоянно несут стражу шесть горгулий. Им приказано убивать любого, будь то смертный или вампир, кто попытается проникнуть в Цеорис таким путём - даже если этот кто-то выглядит, как Вирстания или Эзра. Если на них нападут, охранники немедля издают крик, предупреждая остальных – примерно сотню взрослых Горгулий, рассеянных по всему логову.

В течение дня гнездо охраняют около дюжины гулей. Почти все они отличаются низким интеллектом и яростной жаждой крови, привлёкшей внимание их домиторов-Горгулий. Узнав о том, что Вирстания позволяет Горгульям заводить собственных гулей, Кураферрум пришёл в бешенство. Он обратился к Этриусу с просьбой немедленно уничтожить их, указывая, что звероподобным рабам нельзя давать право налагать Клятву Крови. Малгожата, видя возможность наладить отношения с Вирстанией и досадить Кураферруму, в свою очередь, настаивала на том, что мощи Пирамиды не может угрожать горстка полубезумных стражей в дальнем углу Часовне. Сам Этриус лишь вынес этот вопрос на обсуждение и не предпринял ничего, чем крайне возмутил Кураферрума, по-прежнему желающего видеть здешних гулей мёртвыми. Для этой цели он может искать союзников среди других каинитов.

Крыло симулякр

В этой маленькой, ничем не украшенной комнате стоят четыре кровати, умывальник с тазом и одежный шкаф. Она служит домом для симулякр – горгулий, созданных по образу обычных каинитов. Эти несчастные, обречённые существа не могут находиться среди прочих своих сородичей, поскольку воспринимаются ими как Гангрелы, Цимисхи и Носферату. Большинство горгулий чувствуют инстинктивную, яростную ненависть хотя бы к одному из этих кланов, если не ко всем. Хотя симулякры и жаждут присоединиться к остальным, они понимают, что будут разорваны на куски при малейшей попытке. Потому они коротают своё время здесь, ожидая опасных заданий, которые поручает им Пол Кордвуд. Занятия, способные развеять скуку настоящего каинита, например, чтение, не представляют интереса для симулякр. Они просто сидят, уставившись в стену, с лицами, искажёнными страданием. Вирстания жалела и навещала этих созданий, надеясь, что те будут общаться с ней на равных, и была огорчена, когда они не смогли. Её смышлёный, но уродливый помощник Фидус, сумел, однако, побороть врождённую неприязнь к симулякрам и делает всё возможное, чтобы облегчить их краткое пребывание здесь. Поскольку он сам лишь отчасти считается полноценной горгульей, симулякры рады его компании, но их тоска остаётся прежней.

Несмотря на то, что здесь четыре кровати, в Цеорисе редко бывает так много симулякр единовременно. Как правило, их создают для определённых заданий и сразу же отправляют туда. Часто симулякр ловят и убивают. Поэтому есть немалый шанс застать эту комнату пустой, с одной лишь странной атмосферой неизбывной печали.

Смотровая комната

Вирстания осматривает пленённых каинитов в этой длинной, сырой комнате со стенами из грубо обтёсанного камня, чтобы определить, насколько те пригодны в качестве материала для новых горгулий. Жертву с завязанными глазами, закованную в цепи и стреноженную, приводят сюда гули-охранники. Затем её помещают на один из смотровых столов, затягивая усиленные стальной проволокой ремни вокруг запястий, лодыжек и шеи. После Вирстания с помощью своих горгулий-помощников приступает к измерениям. Она несколько раз прокалывает полости тела жертвы, чтобы взять жидкости для последующего анализа в своей лаборатории. В завершение она помещает несколько рукотворных драгоценных камней на кожу жертвы, оценивая потоки магической энергии в её теле. В зависимости от результатов камни меняют свой цвет, обжигая при этом плоть. Но сколь бы неприятным ни был этот осмотр, жертва почти не теряет крови.

Исследовательская комната Вирстании

Эта комната выглядит как уменьшенная версия лабораторий, сообщающихся с личными покоями других магов. Заполненная книгами полка занимает всю восточную стену. На полках возле других стен стоят многочисленные кадки и сосуды, наполненные разнообразными алхимическими порошками, пастами и растворами. Здесь Вирстания проводит измерения и испытывает жидкости, собранные в ходе экспериментов. Она смешивает их с порошками, опускает в раствор, чтобы посмотреть, какие соли кристаллизуются из них, а после сжигает и ловит дым листом пергамента. По рисункам на листе она угадывает, что можно передать горгулье, используя части тела той или иной жертвы. В комнате пахнет горелым мясом.

Комната превращения

Здесь Вирстания и её помощники разделывают пленных каинитов, прежде чем использовать их для создания горгулий. Каждая жертва должна быть расчленена в строго определённом порядке, детали которого Вирстания определяет ещё в смотровой комнате. Чтобы ничего не забыть, она рисует схему жертвы в полный рост, отмечая места разрезов. Кровь здесь льётся в таком количестве, что образовавшаяся на стенах липкая плёнка без труда удерживает пергаментный лист.

Пол этой круглой комнаты постоянно покрыт засохшей кровью и усеян маленькими комочками высохших внутренностей, размерами не больше пальца. Волосы и сгустки забивают сток в центре пола. На деревянных колышках вдоль стен развешаны ряды топоров, пил, бритв, игл, скальпелей, ножниц, пинцетов, щипцов и зажимов.

Обрывки старых схем всё ещё видны на самых разных местах. Если персонаж пробрался в Цеорис в поисках похищенного товарища, вполне возможно, что он найдёт на этих окровавленных стенах клочок с именем ещё одного пропавшего.

Комната оплодотворения

В этой комнате, чьи размеры с математической точностью выверены для отведённых задач, Вирстания и её помощники обрабатывают куски плоти и костей, оставшиеся от «преобразованных» жертв. Некоторые из них вымачивают в химических растворах, другие дубят, какие-то оставляют сушиться или консервируют в соли. Когда всё готово, Вирстания сшивает все части воедино, после чего помещает всё в свежую, необработанную коровью шкуру, предназначенную для имитации матки. Затем её помощники переносят мешок в комнату вынашивания.

Комната вынашивания

Стены и дверь этой комнаты обиты толстой тканью в попытке заглушить непрекращающийся крик существа, обитающего внутри. Названное своим создателем и мучителем Альвузией, это двенадцатифутовое (3,5 м.), двенадцатитонное существо является инкубатором для горгулий (их матерью Вирстания предпочитает считать себя). Самой заметной его чертой является раздувшийся, похожий на купол живот, чья тугая поверхность испещрена пульсирующими венами и капиллярами. Сшитый бечевкой, гноящийся грубый багровый шрам тянется вдоль него. На месте когтистых рук и ног видны лишь культи, прижжённые и сморщенные. Стальные обручи, глубоко утопленные в камни пола, удерживают Альвузию лежащей на спине. Но хотя она не имеет возможности сдвинуться более чем на пару дюймов, она всё равно беспрерывно корчится. Её голова, напоминающая шестифутовый шар, неправдоподобно огромная для тонкой шеи, в агонии запрокинута назад. Беззубый рот длиною в ярд (~ 1 м.) судорожно кривится, то хватая воздух, то издавая оглушительный вопль. Вирстания затыкает уши, чтобы не слышать его; её горгульи-помощники утверждают, что находят этот звук успокаивающим. Он напоминает им о месяцах в утробе, о материнской песне.

Когда Вирстания создаёт семя – мешок, наполненный частями тел каинитов, сшитыми в их новом расположении - она приносит его в комнату вынашивания. Остро наточенным ножом она вновь распарывает шрам на животе Альвузии, а затем приказывает своим горгульям бросить мешок в зияющую рану. Когда Вирстания сшивает плоть в очередной раз, крик достигает самой пронзительной ноты. В течение следующих месяцев она регулярно возвращается сюда, чтобы выполнить различные ритуалы, необходимые для рождения новой горгульи. Наконец, в момент, который сама Вирстания может предсказать с математической точностью, начинаются роды. Альвузия содрогается, испуская ещё более громкий визг. Другие Горгульи сбиваются вместе, проталкиваясь в комнату, чтобы воочию увидеть чудо. В этой нервной, звенящей гармонии они стремятся приветствовать своего собрата. Когда тот, проложив себе путь вниз по массивному родовому каналу, появляется на свет, покрытый зеленоватой кровью, прочие бросаются к нему, чтобы слизать родовые соки с его кожи. Это действо привязывает новорожденного к другим членам стаи. Позднее его научат почитать Вирстанию как мать, создательницу и божество. Горгульи забирают новичка с собой, а Вирстания лучится радостью при виде своего нового творения.

Вторая комната вынашивания

В этой комнате выстроены в четыре ряда бочки размером с человека. Примерно треть из них почти всегда закрыта крышками и запечатана большим количеством воска. Поверхность каждой из бочек покрыта магическими символами и меловыми отметками. Последние – даты, проставленные рукой Вирстании и указывающие время, когда внутрь были помещены зародыши и когда она в последний раз проверяла их.

Горгульи, появившиеся на свет при помощи Альвузии, отличаются в лучшую сторону от тех, что вышли из бочек, и охотнее вливаются в остальную стаю. Как бы ни хотелось Вирстании любовно подготовить каждую из них ритуально совершенным способом, коллеги призывают её создавать намного больше горгулий. По этой причине большинство из них рождается здесь. Мешки с зародышами погружены в питательный алхимический раствор и крепятся к крышкам изнутри.

Вирстания может пригласить доверенного союзника присоединиться к ней во время обхода, когда она осторожно открывает бочку или две и берёт пробу жидкости. Однако она никому не позволит разорвать мешок, чтобы посмотреть, как развиваются горгульи внутри - зародыши могут зачахнуть и умереть от воздействия «дурных испарений».

Чтобы помешать возможным злоумышленникам, Вирстания размещает на крышках всех заполненных бочек разрушительные печати. Лишь у неё есть амулет, предотвращающий их срабатывание. Поскольку она носит огромное количество других амулетов, не снимая их даже во время сна, получить его без ведома Вирстании почти невозможно.

Помимо Вирстании, ключ от этой комнаты есть и у Малгожаты. Впрочем, она редко приходит сюда в последнее время, давно утратив интерес к созданию Горгулий.

Комната для образцов

Вирстания запрещает своим созданиями приходить в эту комнату, предназначенную для хранения мёртвых горгулий и живых образцов прочих её опытов. Вдоль восточной и северной стен от пола до потолка громоздятся дюжины клеток, каждая из которых вмещает чудовищное порождение экспериментов Вирстании. Среди них могут встречаться пауки размером с кулак, на брюхе которых застыли агонизирующие человеческие лица; бестелесные оленьи головы, передвигающиеся благодаря сотням жучиных ног; сгусток чешуйчатой, сероватой плоти, способный окутать и сожрать крысу менее чем за минуту. Создания в клетках стрекочут, свистят, жужжат, кудахчут и ухают всякий раз, когда кто-то заходит в комнату. Вирстания любовно кормит их с рук. Часть из них способна размножаться или выживать самостоятельно в течение долгого времени, хотя некоторые - весьма опасные хищники. Несколько раз, когда вражеские армии вынуждали тремеров покинуть все сторожевые посты и укрыться в Часовне, Вирстания выпускала полчища этих причудливых существ, чтобы натравить их на осаждающих. Небольшое их число всё ещё обитает в окрестных лесах. Стражники Цеориса и Горгульи убивают этих существ всякий раз, когда получается их поймать, или сажают в ямы-ловушки, ожидающие незадачливых захватчиков.

Массивные стеллажи вдоль южной стены заполнены телами мёртвых горгулий, законсервированными в соли. Некоторые из них были подвергнуты детальной вивисекции, в то время как другие ещё нетронуты. Вирстания изучает их, пытаясь усовершенствовать своих созданий. Большинство данных экземпляров появились на свет уже мёртвыми и выглядят чрезвычайно деформированными. Какие-то имеют скрученные когти, многочисленные лица, странные червеобразные придатки или раздвоенные конечности.

Дверь сделана из цельного железа. Только у Вирстании есть ключ, но порой она забывает запереть замок. Она думает, что её помощники-горгульи не подозревают о содержимом комнаты, но Лума, самая храбрая из них, однажды отважилась войти внутрь и внимательно всё изучить.

Родильное крыло

В этом крыле комнаты для образцов находится крупная, едва живая самка благородного оленя, связанная, лежащая на спине с распоротыми и сшитым заново животом. Несчастное создание служит для гибридов Вирстании тем же, чем Альвузия для Горгулий - живым инкубатором.

Комната сбора ихора

Это ещё одна комната, о которой Горгульи не знают ничего. В центре её находится гигантский, управляемый вручную пресс, похожий на тиски, который с лёгкостью может раздавить объект размером с человека. Между двумя половинами пресса находится сетчатый настил. Под ним установлен глубокий поддон, куда стекают телесные жидкости, выжатые из существ, раздавленных прессом. Оттуда по желобу жидкости стекают к выпускному отверстию, и, если пресс работает - далее в серебряный сосуд. Если же нет, то при внимательном осмотре на полу в этом месте можно обнаружить след красной липкой субстанции, вытекшей из прошлого сосуда. К стене напротив прислонены несколько тяжёлых плит. Приглядевшись, нетрудно заметить, что их размер хорошо позволяет поместить их поверх пресса, дабы предотвратить побег любого несчастного, угодившего в тиски.

Наблюдатель наверняка был бы озадачен предназначением этого места - ведь есть более эффективные способы сбора крови. На самом деле, оно используется для странного ритуала по извлечению жизненных соков из ещё более странного существа, разновидности Горгулий под названием шестиног.

Темницы

Иногда Тремеры содержат некоторых пленных в достаточно хорошем состоянии, чтобы затем обменять их свободу на свободу своих собратьев по клану. Впрочем, сейчас такой случай выпадает крайне редко, поскольку враги слишком ненавидят и боятся Узурпаторов. По этой причине пленники обычно остаются здесь тогда, когда из них хотят добыть те или иные сведения. Им могут обещать свободу, если они заговорят, но тремеры не имеют привычки держать своё слово в этом вопросе. Пленённые каиниты являются необходимым компонентом для создания горгулий, и потому ценны. Смертные маги, подозревающие о случившемся с коллегами, слишком опасны, чтобы позволить им говорить.

Этих ценных пленников держат в маленьких, сырых камерах. Каждая из них высечена магией в цельной скале. Здесь нет слагающих стены камней, пригодных для того, чтобы спрятать хоть что-то, и нет способа прокопать путь наружу. Рассчитанные ломать волю их обитателей, они лишены окон и других источников света. Пищу для смертных узников безо всяких тарелок или мисок бросают сквозь узкие щели в железных дверях, и те должны поднимать грязные куски прямо с пола. Питьевую воду также подают сквозь отверстие: пленники вынуждены лакать её, слово собаки. Охранникам запрещено говорить с заключёнными, даже оскорблять их. Двери невозможно открыть изнутри; единственный способ выйти - сделать то, что требуют. Естественно, самые непреклонные пленники время от времени меняют свою камеру на пыточную.

Находящиеся здесь в данный момент описаны в Главе Пятой.

Комната кормления

В этой обширной камере жмутся друг к другу перепуганные пленники из окрестных деревень, числом от ста пятидесяти до трёх сотен. Все они - жертвы последних вылазок Эпистатии. Потребность Цеориса в крови чрезмерна даже для большого выводка вампиров, поскольку тауматургические практики требуют огромного количества витэ. Хотя местные каиниты стараются питаться умеренно, временами голод заставляет их осушить жертву полностью. Пленники также умирают от недоедания и болезней. Порой они пытаются убить друг друга, чтобы положить конец своим мучениям. Когда их число падает ниже шестидесяти, Эпистатия организовывает новую охоту. Пленникам редко удаётся понять, где они находятся. Единственное, что им известно - они находятся в узилище извергов, которые теперь питаются ими. Однако поскольку процесс кормления приносит им экстаз и облегчение, которого, возможно, они не знали прежде, эти несчастные с мольбами рвутся вперёд всякий раз, когда кто-то переступает порог их тюрьмы. Бледные и измождённые, они словно ищут смерти, даже ослабев от потери крови. Осознанна ли их тяга к самоубийству или же пленники просто теряют разум – вопрос, мало волнующий вампиров Цеориса.

Краульный пост

Шестеро охранников всегда дежурят здесь: один гуль, одна горгулья и четверо смертных солдат. Несмотря на сырость, пронизывающую до костей, и тревожащие крики истязаемых пленников, это место считается лакомым кусочком. Служба здесь ни особенно опасная, ни слишком утомительная. Разместившись так, что горгулья всегда оказывается у подножья лестницы ближе к камерам, они без помех могут играть в кости, есть, метать дротики в самодельную мишень и бездельничать в целом. Лишь когда они слышат в коридоре шаги, они прячут следы своих развлечений, вытягиваясь по стойке смирно. Впрочем, гуль докладывает обо всём Полу Кордвуду, который втайне забавляется тем, что позволяет стражам наслаждаться их работой.

В караульном помещении есть скамья, несколько дротиков, переносная мишень и пара тарелок, вынесенных из обеденной залы. Прежние охранники нарисовали на стене похабную картинку совокупляющейся с кабаном женщины. К настоящему время краска уже облупилась.

Комната пыток

Эта большое и хорошо оснащённое помещение служит местом долгих допросов Пола Кордвуда. Здесь есть дыба, железная дева, разнообразные клети для лица, полная углей жаровня, а также множество стальных прутьев, ножей и тисков. Если жертва не подвешена на дыбе, она обычно бывает привязана кожаными ремнями к одному из тяжёлых деревянных стульев. В центре комнаты зловеще поблёскивает слив для крови, а над ним – небольшой дымоход. Кордвуд настаивает, чтобы здесь царила сияющая чистота. Большинство пыточных принадлежностей выполнены из серебра, и стражи регулярно начищают их до идеального состояния. Вёдра с водой и щёлоком стоят возле двери, пригодные как для мытья, так и чтобы лить в глаза и открытые раны. Кордвуд пользуется комнатой примерно раз в две ночи. Обстоятельный и дотошный, он никогда не заканчивает допрос, если считает, что жертва может пережить ещё один сеанс следующей ночью.

Пещера виса

Пусть и редко посещаемая сейчас, эта огромная подземная зала является истинной причиной возведения Цеориса. Прежде здесь находился один из богатейших в Европе источников виса, мистической субстанции, применяющейся смертными магами для умножения своих сил. Вис может встречаться в самых различных формах и видах: минералов, плодов и цветов, внутренностей редких животных. В этой каверне он появлялся в виде кристаллических залежей на дне глубокого бассейна, вода которого тоже содержит магическую силу, пусть и в малой концентрации. Хотя и бесполезная для могущественного волшебства, она оказывает галлюциногенный эффект равно как на каинитов, так и на смертных, пьющих её. Некоторые горгульи узнали об этом опьяняющем действии и порой пытаются пробраться сюда. Раньше бассейн приносил дюжину кристаллов в месяц. Теперь же дюжина в год - это необычайно много. Большая часть виса поступает в Цеорис из других Часовен.

Вход в пещеру располагается на дне 30-футового (9 м.) вертикального туннеля, идущего со второго нижнего яруса Часовни. Вдоль его стен располагаются металлические перекладины, позволяющие спускаться и подниматься. За доступ к вису отвечает Жерве. Охрану здесь возглавляет по меньшей мере один изего гулей. Другим магам запрещено приходить сюда: тот, кто пытается в открытую игнорировать этот запрет, сталкивается с дерзостью охранников. И хотя любой сильный маг, над которым насмехается простой смертный, испытывает непреодолимое желание испепелить наглеца, обитатели Цеориса знают, что Жерве назначен на свой пост самим Тремером. Это заставляет их сдерживаться. Жерве, будучи каинитом, не нуждается в висе, но внимательно следит за его запасами. Он часто использует вис, чтобы подкупать смертных магов, предлагая его в обмен на мелкие, но сомнительные просьбы вроде слежки или кражи чьих-либо записей. Самые сговорчивые из них становятся кандидатами на Становление в рядах заговорщиков. Жерве часто делает свои предложения именно здесь, где многообещающее зрелище разжигает их алчность.

Обязанности по охране пещеры виса - ещё одно желанное назначение. Стражники здесь обычно бездельничают, развалясь на лежанках из краденых простыней и старых ящиков. Согнать их с места способен только звук приближающихся посетителей. Обычно вместе с ними несёт караул икур, горгулья устрашающего вида, равнодушная к наполняющей бассейн воде.

Вода испускает слабое свечение, отбрасывая причудливо рябящие блики на куполообразный свод и лица тех, кто на неё смотрит. Бесцветные грибы поднимаются по стенам пещеры густым ковром. Они пахнут, как хорошее красное вино, но крайне ядовиты для всякого, рискнувшего их отведать. Иногда Жерве собирает их, чтобы подсыпать в напитки своих врагов из числа смертных.

Заброшенные лаборатории

Во время своих изысканий, посвящённых инфернализму, в начале 11 века Этриус совершил огромную ошибку. Он выпустил множество демонов на этаж, где в то время располагались лаборатории дюжины магов. Семь учеников, два мага и шестнадцать слуг были растерзаны вырвавшимися существами. С помощью других магов Этриус сумел отогнать их назад и наложил заклятие, запечатавшее ведущую туда дверь.

По-видимому, демоны всё ещё скрываются здесь. Каждые несколько лет Этриус и Малгожата объединяют свои усилия, чтобы укрепить защитные печати. Желая поддеть его, Малгожата вслух размышляет о том, что Этриус открыл врата в Ад. Поскольку демоны так и не смогли выбраться за пределы печатей, хозяева Цеориса предпочли оставить всё как есть. Вход в заброшенные лаборатории находится под усиленной охраной. Магов и учеников предупреждают даже не приближаться к этому месту. Горгульи или гули-стражи с тревогой несут вахту – им предписано убить любого, кто попробует нарушить печати. На случай тревоги за их спинами висит огромный гонг. Даже если двери будут открыты, мощи заклятий вдоль коридора достаточно, чтобы удержать демонов. Печати пронзительно кричат, когда кто-то касается их.

«Жители» этажа ведут себя тихо, за исключением моментов, когда кто-либо приближается к двери на расстояние фута (30 см.). Тогда створки начинают трястись и грохотать на петлях, поверхность их покрывается каплями слизи. Воздух наполняет серное зловоние, а от пола поднимаются клубы удушливого дыма. Стражники обязаны не подпускать никого достаточно близко, чтобы вызвать такую реакцию.

Лаборатории занимают весь пятый подземный уровень Цеориса. Обратите внимание – на карте изображён комплекс, построенный Этриусом и Горатриксом. Насколько всем известно, с тех пор новые его обитатели могли изменить размеры (и не только) этого места. Любой, кому удастся попасть сюда, немедленно подвергнется нападению чрезвычайно могущественных демонов.

Покои Тремера

Здесь пребывает Тремер, ныне редко выходящий из торпора - и происходящее с ним, к смущению и ужасу прочего клана, не похоже ни на какое известное им состояние. Бессознательный и бездыханный, он мечется на своём искусно вырезанном дубовом ложе. Рядом с ним постоянно находятся по меньшей мере два ученика-каинита, следящие, чтобы он не повредил себя в своих припадках. Ученики с величайшим трепетом относятся к своим обязанностям. Иногда Тремер, исполнившись какой-то неведомой силы, набрасывается на них, кляня их как слуг Саулота. После недавнего происшествия один из учеников впал в торпор, а другая была разорвана на куски единственным взглядом своего господина.

Ученикам не позволено говорить о состоянии Тремера: за прошедшие годы Теримна убила нескольких человек, нарушивших это указание. Таким образом, никто, кроме Этриуса, не знает, что Тремер не раз пробуждался, чтобы заговорить, что говорил он двумя разными голосами, и что речь одного из этих голосов не по силам понять никому. Никто не рассказывает и о том, как меняется внешний облик Тремера. Порой его руки уходят в туловище, а ноги сливаются вместе. И без того бледная, его кожа становится лоснящейся и похожей на змеистую массу. Новые глаза проступают на его лбу, словно язвы, лишь затем, чтобы лопнуть в фонтанах гноя и едких испарений.

Этриус проводит здесь почти всё своё время, исследуя состояние Тремера. Он требует, чтобы служители записывали все высказывания их хозяина, какие только можно разобрать. Время от времени он осторожно пытается восстановить сознание и волю своего учителя, прикладывая припарки или читая заклятия. Посетители, которые могут иметь представление о происходящем, допускаются сюда лишь при абсолютном доверии самого Этриуса.

Этриус полагает, что ему удаётся успешно скрывать все подробности страданий Тремера от Малгожаты и других сторонников Горатрикса. Он ошибается: она шантажирует одного из служителей и тот докладывает ей о происходящем. Эти сведения она предаёт в Париж, идя на большой риск, если любое из таких посланий будет перехвачено по дороге. Вся информация в письмах зашифрована в туманных двусмысленностях, способных сбить с толку незнакомого с контекстом читателя.

Вход в покои преграждает железная дверь, которую сторожат горгульи, выбранные за свою безучастность. По стенам комнаты стекают струйки воды, сочащейся будто из самой скалы. Иногда эта вода становится красной. Никаких других украшений здесь нет. В тех редких случаях, когда Тремер приходит в себя и желает поговорить с кем-то помимо Этриуса, он поднимается в Комнату Чистокровных.