Не ешь здесь, ублюдок. Это мой домен. И вообще, мой домен повсюду до тех пор, пока я быстрее тебя.
Глупые сородичи не принимают Гангрел всерьез, на глазок считая их либо верными диванными собачками Камарильи, либо яростными варварами, слишком дикими для того, чтобы их могло сдерживать любое сообщество Сородичей. Истина, разумеется, лежит где-то посредине. Гангрел достаточно мудры, чтобы осознавать: у Камарильи есть свое место, но они не столь преданны ей (обычно…), чтобы позволять ее Сородичам-интриганам использовать себя в их интересах.
Всем Сородичам, вне зависимости от их лояльности, известно, что пустоши вокруг города и окрестности чуть дальше принадлежат Гангрел. Пусть Вентру строят козни в своих незначительных «дворах», а Тореадор прячутся за манерными щеголями этой эпохи – Гангрел понимают, что быть Сородичем означает быть Проклятым навеки; уловки же того или иного века суть лишь песчинки, бегущие в стеклянной колбе часов. Внешне жестокие и величественные, или с миной крадущегося монстра, Гангрел редко заботятся о том, чтобы обманывать себя грузом жестких поведенческих норм, преобладающих в эту утонченную эпоху.
В некотором смысле, Гангрел являются защитниками Камарильи, поскольку их домены на внешних границах города будут первыми на пути потенциальных нарушителей или захватчиков. Вдобавок Животные обладают поразительным преимуществом в бою, если вдруг встреча с гостями перейдет в насилие. По этой причине мудрые князья обращаются с Гангрел хорошо, зная. Что их собственные владения могут столкнуться с большими угрозами, если бы Гангрел не пресекали их.
Обзор
Прозвище «искатель приключений» в викторианскую эпоху несет за собой огромный хвост насмешек – авантюристов редко видят в качестве отважных героев художественных произведений или эскапад длиннее жизни. Скорее их считают проходимцами, жуликами, охотниками на беспечных и бродягами. Такой архетип подходит многим Гангрел, ведь они обожают странствовать и уж точно не откажутся от глотка витэ тут и там, чтобы поддержать себя, и оставляют за собой горестный след. Но все же говорить, что Гангрел поступают так с умыслом, означает делать из мухи слона. Гангрел не стремятся причинить кому-либо боль и не испытывают возбуждения от чужих страданий. Они делают лишь то, что должен делать вампир, чтобы выжить. Хотя немногие жестокие Гангрел наслаждаются приносимым ими горем, большинству это просто не приходит в голову, и они не обращают на это внимания.
Гангрел во многом были и остались кланом дикарей, и более близки к животным (или другим менее естественным обитателям диких земель), чем к смертным. Что-то в Становлении Гангрел делает членов клана ближе к Зверю, таящемуся во всех Сородичах. Викторианские Гангрел иногда занимают посты в титулованных эшелонах своих сект, чтобы компенсировать это – многие становятся «бичами» регионов, окружающих их города в доменах Камарильи или присоединяются к рядам разнообразных апокалиптических воинствующих орденов Шабаша. Некоторые также становятся отшельниками, избирая собственный путь в ночи и посылая все желания князей к чертям.
При создавшемся положении подавляющая часть Гангрел принадлежат к Камарилье, хотя интерес клана, никогда не стремившийся к сфере политики, в последние несколько десятилетий убывает. Гангрел поначалу присоединились к секте по той же причине, что и любой другой клан – вместе безопаснее (если верить тому, что гласит устная история Сородичей). С годами, однако, Гангрел увидели, что секта из защитной организации превратилась в совокупность клик, вознаграждающую лишь тех, кто пользуется ее благосклонностью. Единственная вещь, действительно удерживающая Гангрел в Камарилье – их апатичность в этом вопросе, хотя они и считают, что ее изначальная цель все еще значима, и охотно оказывают помощь, когда в них нуждаются.
В викторианскую эпоху Гангрел разделяет не только по принципу география, но и выбранные ими пути не-жизни. Многие Гангрел – особенно в Восточной Европе – совершенно оставляют условности смертного общества и сами становятся почти что животными, объявляя своими чудовищными доменами земли вдали от жилищ смертных. Этот путь опасен, ведь такие удаленные от городов районы кишат агентами других вампиров, все еще цепляющихся за устаревшие представления об аристократии, не говоря уж о Люпинах, считающих дикие земли своими владениями. Другие Гангрел остались на стороне сил, приучающих Империю к городской жизни, из тех соображений, что истинный хищник должен преследовать добычу, и им ли спорить, если мир смертных решил укрыться в общинах из кирпича и стекла? Эти, последние, Гангрел часто становятся похожими на животных, которых можно встретить на улицах и в проулках городов, от крыс и бродячих собак до галок, кошек и более экзотичных городских созданий в некоторых обширных поселениях.
В не-жизни многих Гангрел желание осесть приходит и уходит, и кто-то из членов клана создает убежища и остается там на определенное время перед тем, как окончательно пуститься в скитания по пространствам мира. Редко встречаются Гангрел, остающиеся в одном и том же домене на всю свою не-жизнь – хотя происходит и такое; и горе тому, кто недооценит такого представителя клана, ибо он за множество лет наверняка изучил множество секретов и уроков хитрости. Наиболее вероятно, что на одном месте останутся те, кто получил некий высокий статус или иное почетное положение среди местных Сородичей. Хотя Гангрел с неохотой признаются в этом, многие довольны занимаемыми позициями, которые заслужили. Однако. Это следует скорее из их практичности, чем из чего-либо еще. В конце концов, если нежить уже признает кого-то из Животных выдающимся вампиром своего рода в некоем домене, ради чего куда-то уходить и добиваться всего с начала?
Домен
Наиболее распространенная форма домена Гангрел – это недружелюбный участок территории на выселках города. Поскольку Гангрел редко участвуют в политических играх других Сородичей, им часто достаются наименее желанные домены, и такое расположение им как раз по душе. Пусть прочая нежить с помпой и регалиями обретается в городе. Все, что необходимо Гангрел, – полоска земли, населенная достаточным количеством пищи, чтобы поддержать его.
В викторианскую эпоху, когда многих Сородичей тянет перебраться в города и оставить свои менее строгие домены, поддерживавшие их в прошедшие ночи, территории едва хватает. Домены Гангрел иногда пересекаются, и тогда возникают в некотором смысле примитивные взаимоотношения. Иногда они принимают форму признания кого-то из Гангрел «альфой», превосходящим других городских Животных (что подчас дает ему роль первородного клана, если у них или у князя возникает необходимость в титулах). В других случаях завязывается жестокая вражда, когда Гангрел в буквальном смысле вцепляются друг другу в глотки в областях, населенных слишком бедно и обеспечивающих не-живым лишь существование. Некоторые бесчувственные Сородичи могут даже извлечь из подобных обстоятельств выгоду, строя интриги с целью заставить Гангрел враждовать друг с другом, вместо того, чтобы быть потенциальной угрозой их собственным планам.
Из всех Сородичей наибольшее количество одиночек именно среди Гангрел, и занятие собственными делами или поддержание своих доменов дают им цель. Не так уж и редко в этой готической ночи можно встретить Гангрела, заявившего свои права на огромные земли и бдительно их охраняющего. Именно здесь лежит источник ужасных историй о кровожадных монстрах, блуждающих по лесам, особенно в диких землях вне Империи. Единственный могущественный Каинит может держать в страхе целые поселения и заставлять их закрывать двери в момент, когда солнце скрывается за горизонтом. Другие Гангрел в викторианскую эпоху противостоят росту городов и бродят прямо за их пригородами, испытывая способность князя защитить свой домен и причиняя значительные убытки местным Сородичам. В умах этих Гангрел законы природы никогда не переставали существовать, и само понятие домена равнозначно праву охотника, которое принадлежит наиболее умелому хищнику.
Становление, даваемое Гангрел, временами диктует и определенное поведение относительно домена. Хотя многие Животные обращают потомство и вскоре покидают его, предоставляя выживать самостоятельно, некоторые Гангрел имеют более ярко выраженный стайный инстинкт. Не стремящиеся создавать выводки подобно Бруха, некоторые Гангрел создают дитя и впоследствии охотятся вместе с ним. Такое поведение особенно распространено в диких землях Восточной Европы, где домены все еще достаточно обширны, а пища в должной мере перепугана; отдельные достаточно цивилизованные Животные империи также взяли подобное в практику. Когда Гангрел избирают такой образ не-жизни, у них весьма сильно развивается инстинкт защиты своих земель, и они обрушивают на незваных гостей всю враждебность, обычно припасаемую для злейших врагов, – каковыми Гангрел считают нарушителей.
Отдельные убежища в таких доменах имеют самые разные формы, от бледных теней апартаментов. Которые Гангрел имели при жизни, до чего-то чуть большего, чем просто норы в земле, где самые одичавшие Животные отдыхают днем и избегают Солнца. Пещеры и гроты остаются популярными в неразвитых доменах; в городских владениях убежища разнятся от покинутых домов и закрытых фабрик до канализаций (разделяемых с Носферату), или же искусно сконструированных притонов под доками и мостами.
Количество Гангрел широко варьируется от региона к региону. Будучи воплощением чудовищных сил природы, монстрами из легенд, они скитаются по «землям за лесами» – Трансильвании, и другим территориям Восточной Европы. Многие притязают на домены в обособленных областях Италии, в ирландских и шотландских топях и даже в предгорьях Баскии, Каталонии и Аквитании. Без сомнения, Гангрел благоденствуют в Скандинавии, где их собственная история неразрывно связана со знаниями о регионе. Считается, что их число может даже преобладать по сравнению с любым другим кланом в Норвегии, Дании, Швеции. Исландии и Финляндии, но учитывая склонность Гангрел к странствиям и их обыкновенный отказ от участия в организованных Сородичами мероприятиях, подобный учет провести невозможно.
Интересы
В целом Гангрел чересчур несопоставимы друг с другом, чтобы иметь некие общие цели. Там, где один предпочтет шататься по равнинам и густым лесам, другой будет чувствовать себя комфортно меж узких проулков и высоких городских домов.
Больше всего остального многие Гангрел ценят автономию и идут на все, что угодно ради независимости собственных охотничьих угодий. Хотя они редко так делают, независимо от секты, к которой принадлежат, это случалось в прошлом, и предполагается, что среди анархов и отшельников представителей клана Гангрел больше, чем вампиров любого другого клана.
Несмотря на тенденцию к автономии, многие Гангрел, в общем-то, с удовольствием связывают свою судьбу с благополучием Камарильи. Хотя истинное уважение идет к ним неохотно, многие Гангрел делают себе имя, служа князьям гончими, бичами, шерифами и прочими инструментами насаждения воли Башни Слоновой Кости. Желания увидеть продвижение интересов секты здесь нет – как отмечалось ранее, Гангрел склоняются к апатии и аполитичности – зато есть желание урвать немного удобства для себя, не навлекая на себя гнев власть имущих. Для некоторых Гангрел это прагматизм, поскольку они осознают, что их собственная неорганизованность не позволит им выглядеть перед лицом Камарильи единой организацией. Для других, поддержка Камарильи – попросту путь наименьшего сопротивления, заодно позволяющий многое приобрести.
«Это закон дикой природы, где выживает сильнейший. Но чтобы сделать все еще интереснее, я дам тебе фору»
Эндимион, служитель Гангрел