Том Стоппард

Понимание анархов в существенной степени требует понимания тех конкретных групп Сородичей, которые входят в состав движения. Неудивительно, что большинство анархов бежит к ним из двух более крупных сект – ведь эти организации не только не ставят благо большинства Сородичей на первое место, но и всерьёз нуждаются в обновлении.

Нужно сказать, что лишь немногие Независимые (это относится даже к представителям странных и причудливых линий крови) изредка становятся частью сообщества анархов. Абсурдно даже пытаться представить себе анарха-Цимисха или анарха-Джованни, хотя когда-то давно такие случаи вполне могли встречаться. Кланы, представители которых не числятся среди анархов, скорее могут иметь связи с ними или питать к ним некоторую симпатию, а не публично и официально заявлять о том, что поддерживают их дело. Впрочем, кто знает, как обернётся история Сородичей?..

Ассамиты

Очень немногие Ассамиты присоединились к анархам, но критики клана лишь пожимают плечами, понимая, что в нынешние ночи можно встретить множество странных явлений. Давным-давно, ещё до настоящего Восстания Анархов, Ассамиты помогали яростным антитрибу уничтожать их старейшин. Поскольку клан высоко ценит своё наследие и традиции, эти истории затронули какую-то струну в душах некоторых Ассамитов, и они остаются искренними анархами в нынешние ночи. Склонные к подозрительности участники движения ставят под сомнение их мотивацию, но редко случалось, чтобы анарх-Ассамит предал общее дело. Причины, по которым Ассасины могут поддерживать анархов, в значительной степени кроются в желании отомстить за последствия Восстания и за проклятие крови, наложенное на клан Тремерами. Ассамиты помоложе могут присоединяться к движению по тем же причинам, что и многие другие Сородичи – из-за неприязни к причудам своих скорых на расправу и эгоистичных старейшин и из-за желания самостоятельно планировать свою Не-жизнь.

Ассамиты-анархи почти всегда принадлежат к касте Воинов, хотя к секте присоединились также немногие Колдуны и Визири, решившие, что она предпочтительнее жёсткой иерархии их клана или постоянного контроля Камарильи. Большинство анархов-Ассамитов предполагают, что движение нуждается в любой помощи, и если Ассамиты её предложат, анархи им доверятся. К тому же идея перестройки общества Сородичей по принципу меритократии близка многим Ассамитам, поддерживающим движение.

Возможно, вследствие долгих традиций наёмничества, присущих клану, Ассамиты часто вступают в бродячие стаи анархов. Иногда это вызывает подозрения, но после того как Ассамит продемонстрирует отвагу в схватке с бандой алчущих крови шабашитов или скроет всю стаю от глаз излишне старательного офицера полиции, все опасения обычно развеиваются.

Как и антитрибу клана, многие анархи-Ассамиты – мусульмане. Для некоторых религиозная принадлежность стала причиной, по которой они покинули клан, другие же считают работу на анархов отличным поводом для того, чтобы предложить Сородичам общество, основанное на канонах ислама. Те Ассамиты, которые не следуют заветам Корана, часто придерживаются нейтральных и даже либеральных воззрений на религию – это необычная позиция для членов клана и, возможно, ещё один серьёзный повод для присутствия среди анархов.

Большинство анархов-Ассамитов молоды. Их появление часто свидетельствует о том, что архаичные принципы клана в нынешние ночи перестают работать как следует. Среди анархов Ассамиты тяготеют к аполитичности – им вполне хватило политики во времена раскола и возвращения из тысячелетнего торпора древних старейшин, сурово раскритиковавших пути развития клана. Однако неправильно думать, что уход Ассамитов в анархи – следствие трусости. Ассасины свирепы и благочестивы, и они охотно указывают на действия своих почитаемых предков как на очевидные доказательства того, что Джихад – не просто плод воображения нескольких параноиков. Если Ассамиты действительно желают повлиять на общество Сородичей, они становятся одними из наиболее ревностных сторонников анархов. Ведь, в отличие от многих своих братьев по оружию, они видели и другой вариант…

Прозвище: Ассасины.

Внешность: как было отмечено выше, Ассамиты-анархи происходят из наиболее молодых Сородичей своего клана и оказываются сильнее прочих затронуты современной глобализацией. Крайне немногие анархи происходят из числа арабов, составлявших некогда большую часть клана, но те, что всё же встречаются, демонстрируют огромное уважение к своим собратьям по клану, да и ко всем единомышленникам-анархам. Кожа Ассамитов с возрастом темнеет, и среди крайне малого числа анархов эти признаки начали проявляться; тем не менее, никто никогда не видел анарха-Ассамита с эбонитовой кожей истинного старейшины. Члены клана предпочитают простую и удобную одежду, не мешающую во время драки, бега и любых других испытаний, перед которыми их может поставить ночь.

Убежище: возможно, пока что Ассамиты не полностью освоились с привычками анархов, но большинство из них по-прежнему стремятся к уединению. Они также предпочитают не облегчать своим врагам возможность отследить свои маршруты, поэтому часто имеют сразу несколько убежищ в родных городах, постоянно перемещаясь из одного в другое и путая следы. Среди излюбленных убежищ – простенькие квартиры, бедные пригородные дома вдали от других Сородичей, а порой даже защищённые от солнца автомобили и грузовики, скромно припаркованные на обочине дороги или на заброшенной стоянке.

Происхождение: многие Ассамиты-анархи, даже не арабского происхождения, – мусульмане. В США среди них много афроамериканцев. В принципе, молодые Ассамиты могут происходить практически отовсюду, хотя кочевая Не-жизнь клана предполагает, что у всех его новообращённых будут сходные наклонности и способности. В Европе и на Ближнем Востоке анархов-Ассамитов практически нет.

Создание персонажа: Ассамиты-анархи выше всего ценят Физические Атрибуты, следом за которыми обычно следуют Умственные. Таланты и Навыки одинаково важны, но многие молодые Ассамиты предпочитают Навыки из-за их функциональной природы. Натуры и Маски часто совпадают: анархам-Ассамитам нет нужды в двуличии, особенно по отношению к тем, кого они считают своими угнетёнными собратьями. Дополнения обычно включают Связи, старых Союзников и Ресурсы, а порой и Поколение, отражающее склонность к дьяблери. Относительно старые Ассамиты могут следовать Пути Крови или некому варианту шабашитского Пути Каина.

Дисциплины: Стремительность, Затемнение, Смертоносность.

Слабость: как и все Ассамиты, анархи из этого клана быстро приобретают зависимость от чужого витэ. Среди анархов жажда витэ даже обострилась, поскольку их Ассамиты не поддерживают строгую дисциплину, навязываемую старейшинами для соблюдения клановой иерархии. Каждый раз, когда Ассамит-анарх пробует витэ Сородича, игрок должен сделать бросок на Самоконтроль (сложность равна количеству выпитых пунктов крови + 4). Если бросок провален, персонаж получает зависимость, и игроку приходится кидать дайсы на Самоконтроль каждый раз, когда Ассамит получает возможность испить витэ. Провал каждого такого броска означает, что персонаж погружается в пучину Безумия и будет делать всё, что сможет, лишь бы добраться до вожделенной вампирской крови. Эту всеподавляющую жажду витэ следует отыгрывать: персонаж-анарх не станет сдерживать зов своей природы.

Организация: Ассамитов-анархов слишком мало, и они находятся слишком далеко друг от друга, чтобы иметь какую-то реальную организацию. Тем не менее, они глубоко уважают друг друга, охотно обмениваясь знаниями и навыками. Любой взаимный ритуал, имеющий место между Ассамитами, чаще связан с общей для них мусульманской верой, чем с общественными принципами анархов. Среди немногочисленных анархов-Ассамитов обычной практикой остаётся переписка, в которой они обсуждают и интерпретируют различные суры Корана.

Стереотипы

Камарилья: Её завышенная самооценка не позволяет ей увидеть надвигающегося ужаса, который поглотит её, если мы не поможем ей измениться.

Шабаш: Воплощённая неудача. Вот что случается, когда желания перевешивают моральные нормы.

Анархи: Это наилучший инструмент, который мы смогли получить. Будем надеяться, что он послужит своей цели.

Цитата

Не испытывай меня. Я видел, против чего непременно обратится эта борьба, и я не позволю тебе сомневаться в моей искренности.

Бруха

Сородичи привыкли думать, что Бруха и анархи идут рука об руку, но на самом деле это далеко не всегда так. Бруха могут не любить Камарилью, но, безусловно, признают, что она отвечает их целям. Они остаются в Камарилье, поскольку та даёт им возможность озвучить своё послание и предоставляет ограничения, которые можно попробовать перейти. В рядах анархов немало Бруха, но многие члены клана считают это движение ненужным. Если само восстание превращается в институцию, то какой цели оно вообще служит?

По этой причине анархи-Бруха обычно поддерживают один из двух противостоящих друг другу лагерей. Для одних движение анархов – это развитие их собственных революционных устремлений. По иронии судьбы, такие Бруха стали почти конформистами среди анархов, следуя за сильными лидерами и сбиваясь в стаи или банды, объединённые одним и тем же драгоценным идеалом. Возможно, именно этот тип анархов породил стереотипный образ облачённого в кожу байкера, который поддерживает движение лишь потому, что оно даёт ему возможность выпустить пар и надрать пару задниц.

Другие Бруха всегда сражаются в первых рядах. Часто это идеалисты и поборники общего дела. Традиция, согласно которой клан находится в «лояльной оппозиции», пробудила в них пламенное желание изменить ситуацию – к лучшему, как они верят. Это лидеры банд, интеллектуалы, подстрекатели – словом, все те, для кого борьба складывается из идей и действий. В этом плане Бруха вносят, пожалуй, наибольший вклад в общее дело анархов, – если не по численности, то по силе личностей и направлению.

Бруха-анархи могут быть и довольно старыми, и совсем молодыми. Большинство служителей Бруха, поддерживавших дело анархов, в конце концов разочаровались в нём из-за постоянных поражений и либо нашли приют в Камарилье, либо погибли, сражаясь с несправедливостью системы. Те из них, которые оказались достаточно мудрыми, чтобы избежать Окончательной Смерти, и достаточно вдохновенными, чтобы отринуть мысль о присоединении к тем, кого не удалось победить, приобретают заметное уважение среди анархов. Наследие тяги клана к прогрессу, дань уважения изначальной сути королей-философов, – вот что пылко и успешно защищают анархи-Бруха, несмотря на сравнительно скромную численность.

Прозвище: Сброд.

Внешность: Бруха-анархи мало чем отличаются от своих соклановцев из Камарильи. Исключением могут служить, пожалуй, некоторые особенности поведения и стиль. Среди анархов-Бруха высоко ценится умение выделиться из общей массы, и для этого они могут использовать предметы одежды, относящиеся к прошлым векам (скажем, носить такую же чёрную шляпу, как у Карла Маркса, или знаки отличия армии Вермахта), или даже создавать какую-то собственную атрибутику. Современные тренды по-прежнему очень важны для Бруха, и следование сиюминутной уличной моде становится как бы символом успеха их непрекращающегося восстания. Другие представители клана выражают свою преданность революционным идеям, принципиально отказываясь от «буржуйской» одежды известных марок. Такие анархи одеваются в основном в стиле милитари или покупают секонд-хэнд. Как и среди Бруха Камарильи, у анархов весьма распространены татуировки, пирсинг, причудливые причёски и прочие бросающиеся в глаза знаки нонконформизма.

Убежище: из всех анархов Бруха, кажется, больше других любят общие убежища (тогда как остальные используют их лишь при необходимости или вообще игнорируют). По этому поводу анархи шутят: «Как беда никогда не приходит одна, так и Бруха всегда приносят с собой мятеж». Их любимыми убежищами становятся заброшенные склады, неиспользуемые доки и тому подобные здания. Те немногие Бруха, которые привыкли Не-жить на широкую ногу, продолжают вести такой образ существования, но они рискуют полностью лишиться уважения товарищей, если продемонстрируют хоть малейший признак изнеженности.

Происхождение: как и их соклановцы из Камарильи, анархи-Бруха часто дают Становление тем, кто склонен к недовольству и непокорности – это лишь поможет новообращённому влиться в движение. Университеты, гетто и политические объединения в равной степени снабжают Бруха Детьми. Опять же, по аналогии с Камарильей, клан тяготеет к разделению на фракции и не очень сплочён. Во многом понятие клановой солидарности для Бруха глубоко вторично, и многие из них ненавидят друг друга из-за различий в политических взглядах сильнее, чем общих врагов.

Создание персонажа: Бруха-анархи более ценят успешных людей, чем Бруха Камарильи, хотя среди них тоже немало преступников, бандитов и прочих тёмных личностей. Натуры и Маски часто агрессивны, а то и напрямую связаны с насилием, но различаются между собой сильнее, чем у большинства других Бруха (это верно, по крайней мере, для самых сознательных анархов, которые более склонны к рефлексии, чем их родичи из Камарильи). Как и следовало ожидать, Физические Атрибуты обычно выходят на первый план; значительно реже Бруха-анархи делают первичными Социальные Атрибуты. Из способностей предпочтение отдаётся Навыкам, хотя Познания могут в итоге превратить Бруха в выдающегося мыслителя. Дополнения могут быть различными, но редко включают Славу, Ресурсы, Ментора или Статус.

Дисциплины: Могущество, Стремительность, Присутствие.

Слабость: огонь, горящий в сердце каждого Бруха, полыхает и внутри анархов. С той же лёгкостью, с которой они вступают в борьбу за общее дело, они могут погрузиться в звериное бешенство. Сложность бросков на сопротивление Безумию для Бруха увеличивается на 2.

Организация: неорганизованность – второе имя Бруха, и их присутствие среди анархов лишь усугубляет эту проблему. Хоть они и склонны сбиваться в стаи, любое подобие какой-либо структуры вызывает у Бруха ощущение, что все эти годы они боролись напрасно. Они часто посещают гвалты и рейвы своих собратьев из Камарильи, но обычно лишь для того, чтобы завербовать новобранцев или поиздеваться над старейшинами. Едва ли вам удастся услышать, как анарх-Бруха оплакивает потерянный Карфаген – большинство из них слишком молоды, чтобы вообще о нём знать, а те, которые знают, считают, что лучше дать старым ранам затянуться и позаботиться о будущем вместо того, чтобы идеализировать прошлое.

Стереотипы

Камарилья: Она погрязла в бюрократии и самолюбовании. Иногда я начинаю думать, что проще поджечь дом и потом построить его заново, чем перестраивать.

Шабаш: Погоди, я только что сказал что-то про поджигание домов? Забудь. Это философия шабашитов как она есть, и она их привела разве что к сумасшествию.

Анархи: Толпа, пытающаяся идти в нужном направлении. Но всё равно толпа.

Цитата

Тебе придётся втиснуться в эту шкуру, парень. Либо ты часть проблемы, либо часть её решения. Выбирай.

Вентру

Вентру гордятся тем, что являются краеугольным камнем Камарильи, и тем сильнее старейшин клана разъяряет мысль о том, что их окружённые почётом Дети могут поставить под вопрос их традиционную монополию на власть и могущество. На самом деле именно та мёртвая хватка, которой Вентру держатся за власть, приводит в ряды движения анархов немало членов клана. Излишне властные сиры не останавливаются даже перед унижением собственных потомков. Если молодым Вентру никогда не дают возможности потребовать подобающих им привилегий, если их оттесняют в сторону алчные или злопамятные сиры, то такая Не-жизнь – просто источник власти для их сиров и тюрьма для них самих.

Анархов-Вентру не так мало, как можно было бы ожидать, и во многом это следствие того, что все ограниченные ресурсы в нынешние ночи уже распределены между старейшинами. Из всех анархов у Вентру, пожалуй, есть наиболее логичная и исторически обоснованная причина поддерживать движение. Страдающие от подозрительности и ограничений со стороны своих старейшин анархи-Вентру мечтают перераспределить власть среди Сородичей, чтобы наконец-то почувствовать вкус того, что сиры столько времени прятали от них подальше. Несомненно, существующая структура власти вызывает отторжение у всех Вентру, которые присоединяются к анархам, поскольку перед ними постоянно маячат плоды махинаций Сородичей, воплощённые в лице их сиров, но совершенно недоступные им самим. Они могут почувствовать запах власти, но не могут поймать её. Анархи-Вентру без особого стыда признают, что ими движут личные амбиции. Им хочется получить всё то, что есть у других членов клана, и если анархи грамотно используют свои козыри, их мечта сбудется.

Как и Тореадоры-анархи, Вентру имеют доступ в те слои общества, куда большинство анархов проникнуть не могут. Будучи отличными дипломатами, анархи-Вентру часто служат движению в качестве тактиков, политиков или управленцев. Словно военачальники античных цивилизаций, они возглавляют анархов тогда, когда открытый конфликт оказывается неизбежен. Они одинаково компетентны в ведении переговоров, планировании операций и предательстве, никогда не упуская шанса обернуть ошибку противника себе на пользу. Некоторые из них ведут себя злобно и цинично, тогда как другие обрамляют свою страстность восхитительной тактичностью, заключая выгодные сделки и тем самым укрепляя позиции анархов.

Хотя анархи-Вентру и не оказываются навсегда изолированы от «приличного общества», почти все они сталкиваются с открытой враждебностью своих сиров и старейшин. В самом деле, как эти испорченные дети могли отвергнуть привилегии, предложенные их августейшим кланом!..

Прозвище: Аристократы.

Внешность: Вентру-анархи продолжают ценить утончённость и комфорт, которые обычно могут себе позволить. Как правило, они не предпринимают попыток скрыть свою обеспеченность от других анархов. Редко удаётся встретить Вентру, который «стушевался» или стал выглядеть, как стереотипный мятежник. Такие попадаются, но это и есть те самые избалованные Дети, которых их сиры справедливо обвиняют в том, что они присоединились к анархам лишь ради привлечения внимания к своим персонам. В большинстве случаев Вентру с энтузиазмом воспринимают роль «лояльной оппозиции», одеваясь так, чтобы добиться успеха за столом переговоров и уважения со стороны своих товарищей-анархов.

Убежище: когда нужно продемонстрировать солидарность, анарх-Вентру может разделить убежище с собратьями. Тем не менее, обычно Вентру предпочитают обустраивать собственные убежища, где могут себе позволить предаться размышлениям, продумать свои планы борьбы за власть вплоть до мельчайших деталей и насладиться подобающим комфортом. Среди таких убежищ – шикарные квартиры, пентхаусы и прочие престижные места.

Происхождение: как правило, Вентру дают становление обеспеченным, но амбициозным смертным. В целом клан почти полностью состоит из белых мужчин, но иногда попадаются исключения – и такие «исключения» нередко сбегают к анархам, разочаровавшись в истинных натурах своих сиров.

Создание персонажа: анархи-Вентру часто имеют концепции профессионалов или лидеров. Натуры и Маски обычно властные, варьирующиеся от почти диктаторских до мягко мотивирующих к нужным действиям. Умственные и Социальные Атрибуты одинаково важны, и когда одни первичны, другие, как правило, вторичны. То же относится к Талантам и Познаниям. Вентру-анархи очень ценят Дополнения, поскольку те позволяют им вести борьбу не только собственными силами.

Дисциплины: Доминирование, Стойкость, Присутствие.

Слабость: вкусы Вентру-анархов столь же утончённы, как и у основной ветви клана. Игрок выбирает некую особенность, которой должны обладать все сосуды, из которых питается его персонаж. Это может быть цвет волос, определённая национальность, принадлежность к смертным потомкам Вентру, – в конце концов, он даже может предпочитать кровь животных. Даже очень голодный Вентру не станет пить из сосуда, не отвечающего его требованиям. Тем не менее, витэ Сородичей представители клана могут пить без ограничений.

Организация: даже среди анархов Вентру сохраняют поразительную организованность. Они даже продолжают соблюдать обычаи и традиции родного клана – конечно, кроме тех, которые воплощают пороки Камарильи, с которыми Вентру-анархи борются. Вентру ведут обширную и долгую переписку, обсуждая между собой тактику, обмениваясь секретами или услугами. Нередко Вентру считают своим долгом организовывать других членов движения анархов – правда, при этом часто сталкиваются с куда меньшим ответным энтузиазмом, чем рассчитывают.

Стереотипы

Камарилья: Старомодная, громоздкая и привыкшая принимать собственные злоупотребления как должное. Пора перейти к более современным способам действий.

Шабаш: Вот во что рискует превратиться Камарилья, если не придёт в соответствие с собственными принципами.

Анархи: Когда война должна быть выиграна, даже желторотые новобранцы лучше, чем полное отсутствие солдат.

Цитата

Может быть, я и получил Становление с серебряной ложкой во рту, но это ничуть не повлияло на вкус того дерьма, которым меня с тех пор пичкали.

Гангрелы

Сородичи часто удивляются, узнав, насколько велика степень участия Гангрелов в движении анархов. После добровольного выхода клана из состава Камарильи сложно было поверить, что традиционно аполитичные Гангрелы станут столь активно поддерживать тех, для кого политическая борьба стала одновременно главной целью и основной тактикой.

Гангрелы, впрочем, объединяются с анархами не потому, что хотят запустить когти в политику. Нет, многие Гангрелы подались к анархам из-за разочарованности, отчаяния и желания наконец получить то, что им причитается. В Камарилье клан не имел влияния и оказался заложником чужих интриг и мелких предательств. Среди анархов Гангрелы берут, что хотят, прибегая к насилию там, где угрозы бессильны, и могут больше не переживать о том, как их действия воспримет секта, которой на них, по большому счёту, наплевать.

Именно благодаря уверенности Гангрелов в том, что им больше нечего терять, и их способности к кровавому насилию другие анархи только рады приветствовать Странников. Никто, кроме разве что наиболее упрямого Вентру или наиболее могущественного (и хорошо защищённого…) Тремера, не рискнёт заявить Гангрелу, что тому что-то нельзя сделать – ведь к тому моменту, когда Гангрел закончит доказывать обратное, от сомневающегося останутся только кровавые ошмётки.

Нужно сказать, что среди анархов Гангрелы редко бывают мыслителями или тактиками. Многие Гангрелы охотно присоединяются к анархам (хотя бы на некоторое время), но при этом остаются совершенно не заинтересованными в политических играх. Они обычно просто используют всю ту власть, которой располагают в своих доменах, чтобы покарать возмутителей спокойствия, но получить эти самые домены порой бывает сложно, поэтому Гангрелы видят свою силу в многочисленности.

Прозвище: Странники.

Внешность: практичность – ключевое понятие для Гангрелов, и они обычно воздерживаются от явной демонстрации богатства или комфорта. Некоторые просто настолько бедны, что владеют лишь той одеждой, что на них надета; другие понимают, что тот, кто в целом привлекает внимание, вскоре может привлечь нежелательное внимание. Джинсы, фланелевые рубашки, мешковатая одежда цвета хаки, гимнастёрки и футболки чаще всего составляют гардероб Гангрелов. Личной гигиене внимание уделяется не всегда (особенно среди анархов) – в тех случаях, когда с ног до головы покрытого шерстью Гангрела, собравшегося искупаться, может кто-то заметить, на первый план выходит практичность.

Убежище: Гангрелы могут устраивать убежища везде, где сочтут удобным. Когда у них нет проблем с поиском пищи, многие Гангрелы укрываются от света в земле, тогда как другие, сохранившие часть человеческих желаний, предпочитают иметь крышу над головой и стены, защищающие от солнца. Гангрелы-анархи, однако, не настолько привержены деревенской простоте, как их стереотипные собратья, и любой городской парк, сад или даже большая клумба перед каким-нибудь торговым центром может стать для них приемлемым временным убежищем. Пожалуй, это одно из важнейших преимуществ Гангрелов-анархов, объясняющее, почему из них получаются столь способные партизаны: они могут прятаться, спасаться от погони или устраивать убежища прямо под ногами у противника.

Происхождение: большинство Гангрелов происходят из низших слоёв общества или, по крайней мере, предрасположены к тому, чтобы пренебрегать общественным мнением, когда это необходимо. Им подходит любая национальность и практически любой уровень достатка. Гангрелы-анархи предпочитают подыскивать физически развитых и выносливых Детей, – например, среди спортсменов, выживальщиков, фермеров или даже бездомных. Правда, в большинстве своём члены клана недолго присматриваются к потенциальным Детям, обращая многих совершенно случайно, так что исключений тоже предостаточно. В плане численности Гангрелы, вероятно, – самый распространённый клан среди анархов.

Создание персонажа: опять же, среди Гангрелов преобладают концепции, связанные с физическим развитием, хотя встречаются исключения. Физические Атрибуты почти всегда первичны; Социальные – почти всегда третьестепенны. Таланты (благодаря своей животной природе) чаще всего составляют первичную группу способностей, за ними следуют наиболее естественные Навыки. Союзники и Стада, набираемые из городской бедноты – единственные распространённые Дополнения, хотя в Европе и дальше к востоку встречаются Гангрелы с Поколением (да и вообще, среди анархов-Гангрелов кого только не встретишь). С возрастом Гангрелы часто отказываются от Человечности и принимают более «животные» Пути – наподобие шабашевского Пути Дикого Сердца или почти позабытого Пути Гармонии.

Дисциплины: Анимализм, Стойкость, Превращение.

Слабость: политическая принадлежность мало что значит для Гангрелов – они остаются тесно связанными со своим внутренним Зверем. Когда Гангрел впадает в Безумие, он приобретает какую-либо животную особенность – звероподобные черты лица, фасеточные глаза насекомого, чешуйчатую шкуру. Игрок вместе с рассказчиком должен определить, черты какого животного приемлемы для персонажа. За каждые пять таких приобретённых особенностей значение одного из Социальных Атрибутов Гангрела (опять же, по решению игрока и рассказчика) безвозвратно понижается на один пункт.

Организация: пусть и не столь разрозненные, как Бруха, Гангрелы определённо разобщены. Эта неорганизованность чаще коренится в примитивной, дикой территориальности, чем во взаимной враждебности. В самом деле, некоторые анархи и отшельники-Гангрелы, живущие в Старом Свете, превратились в чудовищных созданий, восстающих по ночам из мёртвых, чтобы питаться кровью, и горе тому Князю, который заявит права на их домены. В Северной Америке Гангрелы обычно моложе, чем эти кошмарные твари, но не менее восприимчивы к вторжениям чужаков. В то же время мало кто из Сородичей других кланов так часто сбивается в группы, как Гангрелы – в нынешние ночи обычно склонные к одиночеству вампиры иногда проявляют стайное мышление.

Стереотипы

Камарилья: Столько шума и усилий – и никакого толку.

Шабаш: Эти хотя бы знают, чем являются. То, чем они являются, приятным не назовёшь, но они, по крайней мере, не прячут свою суть под слоем притворства.

Анархи: Пока они признают, что я тут главный, они желанные гости в моём убежище. Но лучше пусть они не притаскивают в мою берлогу каких-нибудь болтливых шерифов.

Цитата

Неужели ты проделал весь этот долгий путь только для того, чтобы я сорвал с тебя кожу и вручил её тебе? Это мой домен, понимаешь? Видишь зарубки на коре этого дерева? Так вот, лучше убирайся отсюда, пока не превратился в одну из них.

Каитиффы

Как и следовало ожидать, многие каитиффы находят прибежище у анархов, когда им надоедает постоянно оказываться оплёванными, порезанными, подожжёнными, осмеянными, запуганными, выставленными из Элизиумов, брошенными на съедение Люпинам или на потеху Шабашу, оклевётанными и обвинёнными во всех проблемах нынешних ночей. В конце концов, собаку можно долго пинать, пока та не огрызнётся в ответ. Поэтому сейчас каитиффы – одни из самых многочисленных и страстных сторонников дела анархов. Так было не всегда, но в последние ночи каитиффы стали появляться куда чаще, чем в прошлые времена. По сути, в существенной степени современные проблемы движения анархов можно списать на каитиффов (это, конечно, не их вина, но их чрезмерная численность определённо тянет подсекту на дно).

Однако большинство каитиффов это понимают и пытаются заслужить уважение в борьбе с коварными старейшинами и их порочными лакеями. Поскольку их «клан» на самом деле – просто разношёрстное скопище Сородичей неизвестного происхождения, у них нет никаких объединяющих особенностей, кроме недостатка уважения. Каитиффы дали движению анархов некоторых наиболее блестящих тактиков, свирепых солдат, красноречивых дипломатов и хитрых шпионов. Из-за отсутствия общих характеристик их сложно определить однозначно – так, они могут имитировать любую клановую слабость, на самом деле не страдая ни от одной из них. Способные овладеть любой Дисциплиной, с которой им приходится сталкиваться, каитиффы – анархи par excellence. Они молоды, легко приспосабливаются и жаждут возмездия.

Тем не менее, каитиффы часто не могут до конца понять, как устроено общество Сородичей. Желание набить морду заносчивому Тореадору-гарпии в Элизиуме может быть искренним и обоснованным, но если ты не знаешь правил, оно выйдет тебе боком. Никто не может выбрать себе сира – вся вина каитиффов состоит в том, что им не удалось акклиматизироваться.

Сторонники присутствия каитиффов в рядах движения анархов считают, что в этом их сила. Если их недостаток – лишь в невежестве, им просто нужно как следует учиться. Большинство анархов-каитиффов искренне в это верят. Может быть, они и в самом деле беспородные неудачники, даже среди анархов, – старые привычки медленно забываются Сородичами, – но они воплощают будущее развитие восстания. По крайней мере, так утверждают они сами.

Прозвище: Отбросы (или, менее презрительно, Сироты).

Внешность: прижизненные занятия каитиффов часто определяют их внешность после Становления в заметно большей степени, чем у остальных Сородичей. Не имея ни кланового идеала, которого могли бы придерживаться, ни сира, который бы их обучил, ни ровесников, которые сказали бы им хоть что-нибудь, кроме стандартной фразы «Пшёл вон, изгой», каитиффы часто цепляются за свои человеческие чувства, чтобы уберечься от того ужаса, в котором проходит их вампирское существование. Любая одежда, национальность, субкультурная принадлежность и родословная подходят каитиффам, пока помогают им осознавать себя. В нынешние ночи большинство каитиффов происходят из городской бедноты – такая концепция отражает удручающее состояние городов Мира Тьмы и служит хорошей отправной точкой, если больше ничего не приходит в голову.

Убежище: как и в плане внешности, при выборе убежища каитиффы часто следуют за воспоминаниями из смертной жизни. Если они попадают в уже сложившуюся группу анархов, то без особых проблем адаптируются к коммунальным условиям Не-жизни, но многие предпочитают сохранять индивидуализм. Некоторые каитиффы продолжают жить в тех же домах, что и при жизни, или оплачивают съём жилья даже после смерти. Поскольку большинство каитиффов молоды, в их убежищах чаще, чем в обиталищах более старых вампиров, можно встретить современные удобства – новейшую бытовую технику, компьютеры и прочие гаджеты, которые приводят в недоумение более старомодных Сородичей.

Происхождение: используйте воображение на всю катушку – каитиффы могут происходить отовсюду. Даже у тех из них, которые улавливают какие-то намёки на свою потенциальную клановую принадлежность (возьмите черты любого клана и слегка приглушите их), возможно, есть что-то, отгораживающее их от этого наследия. В обстановке упадка и бедности, царящей в городах Последних Ночей, приемлемы любые истории происхождения, связанные с жизнью на улице. Тема «грехопадения» также может хорошо отражать образ мыслей этих незаконнорождённых, полных стыда Сородичей.

Создание персонажа: концепции преступников и люмпенов, безусловно, хорошо отражают судьбы каитиффов в целом, но на самом деле при творческом подходе и проработанной предыстории подойдёт совершенно любая концепция. Каитиффы, обладающие наибольшим потенциалом для выживания, особенно среди анархов, часто выбирают в качестве основных Умственные или Физические Атрибуты, хотя ориентация на Социальные позволит с большим успехом разбираться с проблемами при помощи разговоров. У каитиффов может быть самое разное образование и различный жизненный опыт, но незначительное знакомство со многими Способностями для них предпочтительнее хорошего развития нескольких. Дополнения тоже могут варьироваться, хотя лишь очень редко у каитиффов бывают Слава, Ментор, заметные Ресурсы или хоть какой-то Статус.

Дисциплины: любые (по умолчанию – Стремительность, Стойкость, Могущество).

Слабость: у каитиффов нет клановой слабости как таковой. Хотя они часто чувствуют себя обескураженными социальным устройством Сородичей, их отсутствие связей с развращённой Башней Слоновой Кости (и, упаси боже, с Чёрной Рукой) среди анархов не считается такой уж большой проблемой. Каитиффы также тратят по 6 очков опыта на изучение каждого уровня любой Дисциплины – таким образом, они не получают ни бонуса при изучении «клановых» Дисциплин, которые стоят по 5 очков за уровень, ни штрафа за изучение «внеклановых», которые обходятся в 7 очков за точку.

Организация: несмотря на отсутствие общего происхождения, большинство каитиффов объединены в некое подобие структуры. Лидеры у каитиффов появляются редко, но когда это происходит, они пользуются уважением. Большинство анархов-каитиффов с благодарностью присоединяются к стаям, где могут рассчитывать на отдых от насмешек и враждебности, с которыми сталкиваются повсеместно. Немногие каитиффы ощущают какую-то специфическую связь с себе подобными, кроме общей неудачливости, но многие испытывают некую гордость, когда среди Сородичей распространяются слухи о неком особо талантливом представителе Сирот.

Стереотипы

Камарилья: Ну их в жопу.

Шабаш: И этих туда же.

Анархи: Иметь надежду – это хорошо. Но разве всё это не закончится очередным разочарованием?

 Цитата

Пришла пора отплатить тебе за весь твой былой снобизм. У меня есть идея – представь, что теперь я принимаю тебя в свой клуб, а то, что я сейчас с тобой сделаю – просто скромная, безобидная дедовщина…

Ласомбра

Присутствие среди анархов совсем малочисленных, но заметных Ласомбра сильно удивляет всех Каинитов, независимо от секты. По мнению тех редких Ласомбра, которые поддерживают анархов, именно они – истинные наследники дьяблеристов, осушивших Патриарха столетия назад. С основанием Шабаша примкнувшие к этой секте члены клана быстро обзавелись всеми пороками, которые прежде так осуждали в своих старейшинах, и превратились в жестоких, коварных ублюдков, готовых прирезать собственного сира ради лишнего глотка витэ. Те Ласомбра, которые действительно сбросили кандалы, наложенные на них старейшинами, которые предположительно умертвили своего прародителя и сохранили независимость после того, как предатель Грациано опозорил себя вступлением в Шабаш – и есть современные анархи-Ласомбра, если верить им на слово.

Конечно же, Ласомбра Шабаша даже слышать об этом не хотят, считая Ласомбра-анархов ещё менее достойными уважения, чем антитрибу. С их точки зрения, оскорбительно даже предполагать, что какой-то из членов клана может отвернуться от его славного чёрного наследия. Анархи-Ласомбра просто слишком горды, чтобы озвучивать это оскорбление. Они не видят между Камарильей и Шабашем существенной разницы, настаивая на том, что те отличаются лишь методами. Обе секты, говорят они, управляются испорченными, купающимися в роскоши трусами, сидящими в тени и приказывающими своим Детям пожирать друг друга ради успеха собственной войны – так же, как много лет назад отправляли своих потомков на костры Инквизиции.

Анархи-Ласомбра очень схожи с анархами-Вентру – они нетипичны для движения, им часто не доверяют, но, безусловно, ценят те их способности, которые редко встречаются среди революционеров. Конечно, некоторые полагают, что анархи-Ласомбра просто выбрали не ту сторону, после Торнского соглашения отказавшись сотрудничать как с Цимисхами, так и с зарождавшейся Камарильей. Безусловно, Ласомбра-анархи демонстрируют ничуть не меньше коварства и лживости, чем их соклановцы из Шабаша – но они полагают, что должны использовать эти качества на благо движения. Они вовсе не находятся на вершине иерархии анархов, и анархи-Ласомбра вкладывают всё своё рвение в дело перераспределения богатств и влияния среди Сородичей. «Но кому они собираются отдать эти богатства?», – вновь спрашивают их недоброжелатели; сами Ласомбра отвечают, что хотят разделить их между всеми Сородичами в равной степени. И всё же пока что их товарищи-анархи не могут быть в этом полностью уверены.

Как и представители нескольких других кланов, Ласомбра чаще оказываются идеалистами, теоретиками движения, а также заговорщиками, стратегами и тому подобными мыслителями. Но и тогда, когда наступает время переходить от слов к делу, анархи-Ласомбра не боятся вступить в конфликт, что бы ни говорили их критики.

Прозвище: Сторожа.

Внешность: поддерживая классический образ тёмных аристократов, анархи-Ласомбра предпочитают одеваться со вкусом, ненавязчиво демонстрируя своё богатство и благородное происхождение. То, что они – аристократы в изгнании, не лишает их благородства, и они ведут себя с достоинством и утончённостью. Однако и они могут выглядеть вполне современно. Анарх-Ласомбра скорее будет одет в сшитый на заказ костюм, чем в анахроничное дворянское облачение. Цвет кожи многих Ласомбра выдаёт их испанское, североафриканское или (применительно к более молодым из них) мексиканское происхождение.

Убежище: анархи-Ласомбра редко встречаются за пределами городов Шабаша, и в этих городах они одними из первых соглашаются с тем, что частью modus operandi анархов являются коллективные убежища. Циники утверждают, что они просто хотят обеспечить себе как можно более многочисленный живой заслон от членов родного клана, но сами Ласомбра уверены, что таким образом проявляют высшую степень солидарности. Обычно они вполне могут себе позволить удобно расположенные индивидуальные убежища, но не хотят отделяться от своих товарищей-анархов. Истинная причина лежит где-то посередине между двумя этими крайностями; так или иначе, Сторожа предпочитают коллективные убежища и часто самостоятельно выбирают места для них. В конце концов, им требуется скрытность, а вот без убожества они как-нибудь обойдутся.

Происхождение: анархи-Ласомбра часто происходят из благородных или известных семейств Старого Света, но состоят с ними в довольно отдалённом родстве. Даже будучи анархами, они всё же с осмотрительностью подходят к выбору потомства. Вне зависимости от того, были обращённые кланом при жизни аристократами или профессионалами, им приходилось сталкиваться с превратностями судьбы – и преодолевать их. Это убеждает Ласомбра в том, что их потенциальные Дети при случае смогут справиться с испытаниями.

Создание персонажа: у анархов-Ласомбра чаще всего концепции «белых воротничков», богачей или даже государственных деятелей низшего эшелона. Первичными часто становятся Социальные Атрибуты, за ними следуют Умственные. Таланты и Познания ценятся в равной степени, а обладателя нужных Навыков не так сложно найти, когда они требуются. Среди типичных Дополнений – Союзники, Ресурсы, Слуги и Стадо. Ментор – особый повод для гордости среди анархов-Ласомбра, считающих свою трактовку истории клана единственно верной; также ценятся Поколение (многие анархи-Ласомбра происходят от участников изначального Восстания) и Статус (отражающий их престиж в глазах обычно скептически настроенных товарищей).

Дисциплины: Доминирование, Власть над тенью, Могущество.

Слабость: в дополнение к той нескончаемой ненависти, которую к ним питают соклановцы из Шабаша, Ласомбра-анархи страдают от тех же сверхъестественных проявлений, что и другие Сторожа. Они не отражаются в зеркалах, оконных стёклах, воде и так далее; заснять их при помощи зеркальной фотокамеры также невозможно. К тому же свойственная Ласомбра связь с темнотой делает их уязвимыми перед ярким светом. Они получают дополнительный уровень повреждений, когда на них падают лучи солнца.

Организация: анархи-Ласомбра всячески стараются не вмешивать в свои дела других анархов, но Сородичи – создания привычки. Хоть среди анархов весьма немного Ласомбра, присоединившиеся к движению члены клана часто оказываются знакомы, поддерживают контакты и советуются между собой по личным вопросам. Они часто обсуждают историю, тактику, нынешнее состояние движения анархов, да и вообще всё, что есть между ними общего. Ласомбра-анархи – существа социальные, и даже в нынешние ночи они ревностно оберегают честь и достоинство (которое некоторые путают с избранностью) родного клана.

Стереотипы

Камарилья: Помпезные церемонии – и ничего сверх этого.

Шабаш: Доказательство того, что каким бы возвышенным ни был идеал, натура Сородичей отражает их человеческую природу, и что они легко продадут свои принципы, если за ними как следует не присматривать.

Анархи: Пламя может дрожать, но те, в ком есть страсть, не дадут огню погаснуть.

Цитата

Полагаю, твои спутники знают, что ты здесь? Нет? Хорошо.

Малкавиане

Весьма глупо пытаться делать обобщения, говоря о невменяемых Сородичах клана Малкавиан, но среди анархов у них есть кое-какие общие черты. Более чем сумасшедшие, анархи-Малкавиане, как правило, злы, обидчивы, жестоки и циничны, и большинство из них сохранили хотя бы ту степень ясности ума, чтобы присоединиться к анархам сознательно или в пылу эмоций, а не из пустого каприза или по каким-то совершенно непостижимым причинам. Анархов это вполне устраивает. Их борьба не оставляет времени заметать следы за серийными убийцами, нянчить впавших в детство или следить, чтобы психопаты-каннибалы сидели на коротких поводках. Безумие анархов-Малкавиан скорее коренится в мозгах, а не в нервах. Их душевные расстройства в большей мере изменяют их самих изнутри, чем вдохновляют их как-то воздействовать на внешний мир.

Однако безумие и революционный задор вовсе не исключают друг друга. Непривычная мудрость Малкавиан достаточно часто помогала анархам сбивать с толку и обводить вокруг пальца своих врагов, чтобы члены движения стали рассматривать клан как полезных союзников. Жутковатая способность Психов определять, где сейчас находятся их соклановцы из Камарильи, не раз выручала анархов (впрочем, скептики беспокоятся, как бы это умение не работало в обратную сторону…). Даже теми способами, которые обычно не приходят на ум, когда речь заходит о Малкавианах, эти Сородичи неоднократно помогали анархам вступаться за их дело, укрываться от врагов и вселять в противников ужасающее безумие.

Тем не менее, анархи не считают, что Малкавиан не в чем упрекнуть. У них есть свои обязанности, но из-за эгоцентрической и меланхолической (а то и откровенно угрюмой) природы их психозов на них попросту нельзя положиться. Бывают случаи, что они не могут собраться с силами ни для самой борьбы, ни для составления её плана. Иногда они безо всякой предварительной подготовки затевают совершенно бесполезные сражения или, напротив, покидают поле боя в самый ответственный момент, потому что их внимание вдруг привлекло что-то другое. Но в целом анархи ценят Малкавиан, считая, что непостоянная помощь лучше её отсутствия, и в своём революционном запале надеясь, что отдельные восхитительные представители клана оправдывают проблемы, которые приносят все остальные.

Малкавиане часто увязываются за кочевыми стаями анархов, полагаясь на то, что постоянная смена пейзажа поможет им в должной мере сконцентрироваться на внешнем мире и не даст полностью погрузиться в глубины собственных искажённых рассудков. Большинство стай скрепя сердце принимают Малкавиан, испытывая по отношению к ним тот же неуверенный оптимизм, что и анархи в целом. В конце концов, лучше, когда у тебя есть доступ к талантам Малкавианина, но нет в них нужды, чем наоборот.

Прозвище: Психи.

Внешность: замкнувшиеся в своём болезненном безумии Малкавиане часто выглядят так, как чувствуют себя в данный конкретный момент. Жертва маниакально-депрессивного психоза может в одну ночь носить яркие цвета, а на следующую появляться в рваных лохмотьях; Малкавиане, страдающие диссоциативной фугой, и вовсе могут забывать надеть рубашку или выходить под дождь без пальто. Есть и те, кто до такой степени свыкся со своим безумием, что внешне кажется, будто они совершенно нормальны. Как и все Малкавиане, анархи клана хороши там, где никто ничего от них не ожидает, и они скромно предлагают окружающим считать себя теми, кем они кажутся – будучи на самом деле чем-то гораздо худшим.

Убежище: Малкавиан часто не заботят такие мелочи, как убежища. Некоторые исключительно прагматичные Психи способны разработать какой-нибудь план, когда встаёт вопрос о том, где укрыться от солнца, однако большинство более чем устраивают общие убежища – а также подвалы, багажники автомобилей и любые другие защищённые от света места. Малкавиане – не обязательно неряхи, бродяги или бомжи; просто их мысли заняты совсем другими вещами.

Происхождение: Малкавиане могут происходить почти из любых кругов общества – причины, по которым они дают Становление, не более понятны, чем мучающие их психозы. Большинство к моменту Становления уже сошли с ума или были близки к этому, а превращение в Сородичей вытолкнуло их за грань вменяемости. Чудаковатые учёные, богачи с причудами, даже непомерно загруженные студенты – все они могут быть обращены, чтобы помочь анархам-Малкавианам в их борьбе.

Создание персонажа: приемлема любая концепция, которая принципиально не отрицает полного и неизлечимого безумия (хотя концепции вполне могут быть проверены этим безумием на прочность). Умственные Атрибуты почти всегда первичны; лишь немногие анархи-Малкавиане демонстрируют значительную социальную приспособляемость. Не считая этого, действуйте по своему усмотрению. Суть мышления Малкавианина – глубоко личная вещь, и он может развивать такие Способности и Преимущества, комбинации которых и не снились здравомыслящим существам.

Дисциплины: Затемнение, Прорицание, Помешательство. Обратите внимание, что довольно многие анархи, уже состоявшие к тому времени в движении, не смогли «поймать» Помешательство, когда оно необъяснимым образом распространилось по клану несколько лет назад. Для таких Малкавиан клановой Дисциплиной будет Доминирование вместо Помешательства.

Слабость: все вампиры клана Малкавиан страдают как минимум от одного неизлечимого психоза. Для кого-то из них эти умственные расстройства становятся подарками Крови, для кого-то – источниками нескончаемых мучений. При создании персонажа игрок должен выбрать психоз, который будет постоянным и не сможет быть излечен, в отличие от других психозов, приобретаемых в ходе истории. Игрок может тратить пункты временной Силы воли, чтобы персонаж мог на некоторый период контролировать свой психоз, но полностью избавиться от него нельзя.

Организация: Малкавиане, тем более анархи, крайне мало заботятся об организованности. Традиция жестоких или унизительных розыгрышей, которым члены клана любят подвергать других Сородичей, среди Малкавиан-анархов менее распространена, и они предпочитают подшучивать таким образом над представителями враждебных сект. Как и все прочие Психи, анархи-Малкавиане обладают странной способностью собираться вместе безо всякого видимого руководства или контроля со стороны лидеров, чтобы вместе предаться какому-нибудь совершенно непостижимому занятию, а затем разойтись. На самом деле эта способность часто выходит за пределы секты, так что Малкавиане из движения анархов, из Камарильи, а иногда даже из Шабаша могут встречаться ради каких-то общих целей. Вообще же слова «Малкавиане» и «организация» кажутся совершенно несовместимыми – и за это многие Сородичи, включая анархов, искренне благодарны Психам.

Стереотипы

Камарилья: Приходи ко мне ты в гости, мухе говорил паук… Только рядом стоит энтомолог с большой грёбаной мухобойкой!

Шабаш: Мне приходилось слышать о коллективном разуме, но они пытаются создать коллективную душу, получая в итоге лишь коллективную проблему.

Анархи: Если мир посылает тебе лимоны, сделай из них лимонад. Но сам его не пей – ты ведь не знаешь, откуда взялись эти лимоны.

Цитата

Ох, парень, я заглянул тебе в голову, и, должен признаться, я рад тому, что слеп, потому что у тебя там хранится какая-то реально серьёзная болячка. Хотя нет, погоди, это же у меня. Извини, что побеспокоил. И, кстати, верни-ка мне ключи от моей машины.

Носферату

Если предположить, что движение анархов добьётся успеха, то Носферату выиграют от союза с ним больше всего. Почти повсеместно осуждаемые вне движения (а порой и среди анархов) из-за своих проблем с социализацией, Носферату будут страдать от них намного меньше, чем сейчас, если нынешнее общественное устройство Сородичей окажется заменено неким «полуправительством».

По этой причине многие Носферату присоединились к анархам, лелея надежду на то, что им удастся облегчить свою участь. Молодые Носферату-анархи – пылкие, опьянённые своим оптимизмом идеалисты, тогда как более опытные со временем начинают с печалью смотреть в будущее, втайне смирившись с мыслью, что ночь их торжества никогда не наступит. Во всяком случае, Носферату продолжают следовать за восстанием, считая его наилучшей из альтернатив; к тому же столь многие из них сожгли все мосты, бросив вызов системе, что единственное иное спасение для них – уход в отшельники.

Невзирая на своё уродство, Носферату пользуются уважением среди анархов, поскольку из них получаются превосходные солдаты, талантливые логисты и несравненные шпионы. Физическая сила позволяет им встречаться лицом к лицу с самыми опасными врагами; знание подземных коммуникаций и местных секретов даёт им возможность проводить анархов через весь город незамеченными; их навыки скрытности таковы, что они могут проникнуть в покои самого Князя, когда тот будет обсуждать свои планы с советниками. Поэтому Носферату остаются с анархами даже тогда, когда их охватывают пессимизм и чувство безысходности. Им просто чертовски хорошо удаётся помогать анархам.

Но быть анархом – значит не только растирать в порошок послушников-Тремеров или проскальзывать сквозь расставленное шерифом оцепление. Понимая это, Носферату стали своего рода историками, мудрецами и хранителями преданий секты. Их способность добывать информацию способствует этому, а искренняя жажда перемен вдохновляет на любую помощь, которую они способны оказать движению анархов. Большинство стратегических операций как минимум обсуждаются с советником-Носферату, и только самые горячие головы станут планировать атаку на город, не проверив предварительно, как там сейчас идут дела. В этом плане Носферату – настоящие кладези знаний, которыми они делятся с собратьями по движению куда охотней, чем с членами других сект.

Несмотря на все их усилия, Носферату не пользуются полным доверием анархов, и такое беспокойство отнюдь не беспричинно. Как и для их соклановцев из Камарильи или Шабаша, для анархов-Носферату секта редко выходит на первый план. Как и все Крысы, анархи-Носферату часто поддерживают контакт с собратьями из других сект, и тот, кто это обнаружит, предпочтёт держать важную информацию в секрете от Носферату.

Прозвище: Крысы (или Туннельные Крысы).

Внешность: все Носферату при Становлении превращаются в омерзительных, изуродованных существ, словно вышедших из кошмара. Их лица искажаются чудовищными оскалами, тела деформируются, конечности выворачиваются или болезненно растягиваются. По этой причине Носферату совершенно равнодушны к моде, предпочитая прикрывать свои искажённые тела любым куском ткани, который для этого подходит. Грязные рясы, лохмотья и гниющие тряпки – всё сгодится, чтобы скрыть наиболее шокирующие последствия проклятия Носферату от чужих глаз.

Убежище: многие Носферату обитают в канализации, оправдывая своё прозвище. Неожиданно, но достаточно многие продолжают жить в уже существующих коллективных убежищах Носферату – логовах, туннелях и подземельях. Другие Носферату не возражают против присутствия анархов: каждый сам решает, на что тратить своё время. Другие члены клана предпочитают уединение и обустраивают свои берлоги подальше от возможных посетителей: под мостами, в плохо охраняемых публичных местах вроде зоопарков или океанариумов, даже за кулисами стадионов и концертных залов. Немногие присоединяются к своим стаям в общих убежищах – их пребывание там редко длится долго, разве что если остальным членам стаи совершенно не мешают грязь и специфический запах.

Происхождение: анархи-Носферату обычно происходят из наиболее нищих слоёв городского населения – из числа преступников, сумасшедших, бродяг и прочих отверженных. Изредка случается, что жестокие Носферату назло дают Становление талантливым Детям, к которым присматривались другие кланы, чтобы насладиться созерцанием того, как проклятие крови сводит на нет весь их потенциал. Многие Носферату дают Становление по сугубо прагматическим причинам: так, шпион может обратить одарённого компьютерщика, чтобы тот научил его хакерскому искусству.

Создание персонажа: для анарха-Носферату подойдёт любая концепция, но предпочтительнее всего концепции одиночек или отверженных. Первичны либо Физические, либо Умственные Атрибуты, в зависимости от занятий конкретного Носферату. Большинство анархов-Носферату больше всего ценят Навыки, хотя Познания хорошо служат тем Крысам, которые становятся историками или специалистами. Связи, животные-Слуги и, возможно, набранное из подонков общества Стадо – приемлемые Дополнения, тогда как Слава, Статус, Влияние, Ресурсы и Союзники встречаются очень редко. Лишь немногие Носферату вообще тратят на Дополнения какие-либо дополнительные точки.

Дисциплины: Затемнение, Анимализм, Могущество.

Слабость: тягостное уродство приводит к тому, что у всех Носферату значение Внешности равно нулю, и они не могут увеличивать значение этого параметра в ходе хроники (если не считать некоторых временных средств). Почти все социальные действия, кроме запугивания и т.п., автоматически считаются неудачными.

Организация: анархи-Носферату часто советуются и контактируют друг с другом – не только из-за необходимости обмениваться информацией, но и из-за общего для них чувства изоляции. Как отмечалось выше, многие сохраняют связь с Крысами из других сект. Среди анархов уважение Носферату к товарищам формируется как на основе репутации, заслуженной в ходе защиты общего дела, так и благодаря замечательно умным предложениям, реализовывать которые должен кто-то другой. Большинство анархов-Носферату искренне стремятся перестроить общество Сородичей, и любой намёк на возможный успех в этом деле вызывает с их стороны массу похвал.

Стереотипы

Камарилья: Эти ублюдки не боятся называть меня уродом, но посмотрите-ка на их крохотные чёрные сердечки, спрятанные под мёртвой плотью.

Шабаш: М-да. Думаю, они покажут тебе все самые худшие идеи, до которых ты сам мог бы додуматься.

Анархи: Надежда есть надежда, приятель. Мы заставим эту штуку работать, даже если ты при этом погибнешь… ах да, конечно, мы. Даже если мы при этом погибнем.

Цитата

Я стараюсь [хлоп!], и стараюсь [шмяк!], и стараюсь [хрусть!]… Вот чёрт. Кажется, на этот раз я малость перестарался.

Равнос

Большинство Равнос не присоединяются к анархам. Будучи независимым кланом, который к тому же недавно оказался практически полностью уничтожен, Равнос преследуют цели, явно отличные от реорганизации Камарильи. Однако некоторые из них нашли среди анархов новую цель, недавно вступив в движение из желания хоть на что-то повлиять в нынешние ночи. Они слишком хорошо узнали, что скрывается в прошлом Сородичей и что ожидает их в будущем. Другие, не столь альтруистически настроенные, в Последние Ночи погрузились в нигилизм и следуют за анархами лишь потому, что хотят повеселиться по полной, прежде чем наступит Геенна.

Как и следовало ожидать, большинство анархов-Равнос предпочитают кочевое существование. Скитаясь из города в город, они наслаждаются возможностью брать от Не-жизни всё и уезжать без последствий. Оседлость наложила бы на них ответственность за их поступки, а они не могут позволить себе тратить то время, которое у них ещё осталось, попусту.

Равнос преимущественно служат разведчиками, шпионами и вербовщиками. Мало кого из них на самом деле волнует политика секты или суть тех перемен, которых анархи хотят добиться, но эта апатичность уравновешивается умением произносить волнующие проповеди, посвящённые «освобождённому от заржавелых цепей традиций обществу». Их политические взгляды (если они у них вообще есть) обычно основаны на самых либеральных и наименее структурированных моделях общества – среди Равнос практически нет приверженцев тоталитаризма, и они тяготеют к анархизму больше, чем к другим идеологиям.

Среди анархов встречаются Равнос любого возраста. Хотя лишь очень немногие старейшины клана пережили недавнее пробуждение кошмарного существа, заразившего их смертоносной жаждой крови, те их редкие представители, которым удалось выжить, считают, что безопасность в количестве; в свою очередь, анархов не очень волнует прошлое тех беженцев, которые к ним присоединяются. Старейшин Равнос эта ситуация вполне устраивает, хотя они на самом деле просто надеются оградить себя от угрозы. Что касается тех служителей и неонатов Равнос, которые присоединились к движению, они полностью сохранили свою репутацию плутов и мошенников. Каждый из Равнос прежде и больше всего волнуется за себя, а всё остальное – не более чем трюки, которые нужно освоить, чтобы сохранить Не-жизнь в эти опасные времена.

Прозвище: Обманщики.

Внешность: на первый взгляд те Равнос, которые присоединились к анархам, сохраняют куда меньшую этническую идентичность, чем раньше. Хотя среди Обманщиков по-прежнему встречаются цыгане, индийцы и представители народов Северной Африки, это обычно те Равнос, которые уже нашли себе место и не нуждаются в защите со стороны анархов. Поэтому большинство анархов-Равнос происходят из Европы или же из Америки, где подсекта имеет влияние, где они максимально удалены от своих прародителей и где родовые связи, много значившие для клана в его первые ночи, практически исчезли. Равнос, присоединяющиеся к анархам, находятся в трудном положении – они не более чем бродяги, потерявшиеся Дети, которые ищут хоть какую-то опору.

Убежище: среди анархов, особенно в кочевых стаях, лишь немногие Равнос заботятся о постоянных убежищах. Их устраивает любое место, где можно укрыться от солнца. Если у них есть деньги, то вполне подойдёт гостиница, если же нет, то сгодятся заброшенные придорожные заправки или фермы. Анарх-Равнос может устроиться и прямо под открытым небом – разумеется, если у него есть спальный мешок или хотя бы кусок брезента. Другие члены клана смотрят на таких анархов как на безумцев, потому что их не волнуют угрозы, от которых нормальные вампиры стремятся защититься при обустройстве убежища, даже передвижного. Так или иначе, Равнос всегда в движении. Они полагают, что слишком неразумно тратить то скудное время, которое оставляют им Последние Ночи, на размышления о том, где бы переждать день.

Происхождение: анархи-Равнос, как правило, происходят из отверженных – впрочем, для тех, кто ближе к своим индийским и цыганским корням, это не всегда верно. Им по душе смертные, демонстрирующие ум, живучесть, определённый вкус к жизни и некоторую любовь к путешествиям (хотя Становление обычно пробуждает эти качества, даже если при жизни человек их не проявлял). Другим Сородичам может показаться, что Равнос взбалмошны и даже безрассудны в выборе потомства, но на самом деле им свойственна любопытная способность выявлять наиболее подходящих Детей. Как часто говорят сами Равнос, «Дьявол всегда признает своих».

Создание персонажа: концепции кочевников, аутсайдеров, парий и преступников отлично подходят вампирам клана Равнос, но иногда удачным выбором будет концепция проповедника или даже истово верующего. Социальные Атрибуты обычно становятся первичными, Физические – вторичными. Анархи-Равнос одинаково ценят Таланты и Навыки, а Познаниям уделяют лишь незначительное внимание. Что касается Дополнений, то Ресурсы либо достаточно велики (отражая выгодные сделки и накопленные богатства), либо, наоборот, достаточно незначительны (следствие суровых времён). О Менторе речи и быть не может, как и о Статусе. Высокое Поколение – редкость, но Союзники, Связи, Слуги и даже незначительная Слава допустимы: это те люди, которых Равнос встречал, и те подвиги, которые совершил за время своих странствий.

Дисциплины: Стойкость, Анимализм, Химерия.

Слабость: хорошо знакомые с пороками, анархи-Равнос продолжают следовать своим индивидуальным страстишкам – в последнее время более увлечённо, поскольку декадентский образ мыслей, свойственный им в нынешние ночи, заставил их окончательно позабыть о любых последствиях их действий. При создании персонажа из клана Равнос игрок должен выбрать один порок (например, лживость, воровство, мошенничество, азартные игры и т.д.), которому персонаж будет пытаться предаться каждый раз, когда появится возможность. Чтобы побороть искушение, игрок должен будет сделать успешный бросок на Самоконтроль со сложностью 6.

Организация: как бы смешно это ни звучало, присоединение к анархам создало среди Равнос такую степень организованности и взаимоуважения, какой у них не было никогда. Пусть они с подозрением относятся и к другим Сородичам, и друг к другу, хорошо зная, на что способны их соклановцы, в последние ночи анархи-Равнос проявляют чувство товарищества – всё-таки все они пережили свой Судный день. Формальной иерархии как таковой у них нет, но анархи-Равнос никогда не упустят случая похвастать своими похождениями среди собратьев по клану, находя утешение в подобных встречах с другими выжившими.

 Стереотипы

Камарилья: Бумажный тигр, пустая ракушка. Давайте, идиоты, скажите, что вы не знаете о приближении всеобщего конца. Я хотя бы буду играть на дудочке, когда ваш Рим будет гореть.

Шабаш: Клянусь, я бы мог обвинить этих ребят в том, что они сознательно пытаются разбудить монстров, жаждущих пожрать весь мир – если бы не знал, насколько они на самом деле больные на голову.

Анархи: Их полемика утомительна, но так мы хотя бы как-то влияем на ситуацию.

Цитата

В такие времена, как сейчас, нужно задать себе вопрос: «Лучше сожалеть о том, что ты сделал, или о том, что ты не сделал чего-то?». Лично я абсолютно уверен в своём ответе.

Тореадоры

Высшее общество и любовь ко всему прекрасному – не те вещи, которые обычно вспоминаются, когда разговор заходит об анархах, и присутствие Тореадоров в движении незначительно. Во всяком случае, если Тореадор присоединяется к анархам, для него это важный шаг. В самом деле, отказываясь от традиционных удобств, предоставляемых ему кланом, он навсегда исключает себя из того общества, в котором привык вращаться. Поэтому Тореадоры не становятся анархами без веских причин – если они приходят в движение, значит, они действительно услышали его зов.

Среди анархов Тореадоры чаще всего действуют в качестве дипломатов и посредников. Они способны пропагандировать идеалы движения там, куда большинство анархов едва ли вообще могут попасть – не говоря уж о том, что, в отличие от многих своих товарищей, они умеют выражать свои мысли в манере, которую присутствующие сочтут приемлемой. Тореадоры-анархи могут заручаться поддержкой либеральных кругов Сородичей и смертных, а также защищать взгляды анархов с изяществом, о котором их менее культурные собратья по движению не способны даже помыслить. Тореадоры – да и все умные анархи – понимают: чтобы общество действительно изменилось, перемены должны произойти на всех его уровнях. Можно вывести бесправных Сородичей на улицы – но у тех, кто располагает властью, всегда будет возможность проигнорировать их протесты. Такова природа власти, и Тореадоры-анархи делают всё возможное, чтобы донести свои идеи до тех, в чьих руках она находится.

Самые грубые и непросвещённые анархи часто высмеивают Тореадоров, участвующих в движении, но лишь беспросветные тупицы не ценят их заслуги. Тореадоры весьма гордятся этим, зная, что без доступа к власть имущим анархи могут с тем же успехом драться на улицах между собой; поэтому анархов-Тореадоров порой окружает аура надменности. Истина, на самом деле, где-то посередине. Если анархов настолько разозлить, что открытое восстание станет для них единственным выходом, никакие изящные речи не спасут местного Князя от расправы. Тореадоры-анархи – это Сородичи, уверенные в возможности бескровной дипломатии, в том, что анархи могут добиться уступок без нарушений Маскарада, и в том, что их движение может продвигаться к прогрессу шаг за шагом, а не устраивать один колоссальный, радикальный и неуправляемый переворот.

Прозвище: Дегенераты.

Внешность: даже самые убеждённые Тореадоры-анархи выглядят несколько нетипично для представителей движения. Они слишком хороши собой для этой разношёрстной толпы, слишком утончённы для столь грубой компании. Правда, многие Тореадоры осознанно «прибедняются», одеваясь так, чтобы не смущать своих собратьев-анархов. Такая практика редко соблюдается долго и строго, поскольку вкусы Тореадоров делают их знатоками модных брендов, ценителями качества и даже личной гигиены. Может быть, какому-нибудь Бруха или Гангрелу позволительно ходить с грязью под ногтями, но лишь полностью отвергнувший связь с родным кланом Тореадор позволит себе даже мысль об этом. Поэтому другие анархи порой посмеиваются над Тореадорами, называя их «пай-мальчиками» и «папенькиными дочками»; сами Тореадоры часто воспринимают такие прозвища как своего рода грубоватые комплименты.

Убежище: Тореадоры-анархи предпочитают обустраивать собственные убежища. Лишь крайне серьёзные проблемы могут заставить Тореадора жить в общем убежище сколь-либо долгое время. Чаще всего они выбирают места, позволяющие поддерживать тот же образ Не-жизни, который они вели до присоединения к анархам. Какой им смысл, думают они, отказываться от того, что можно себе позволить? Излюбленные убежища анархов-Тореадоров – со вкусом обставленные мансарды, кондоминиумы со всеми удобствами, а порой и доставшиеся по наследству поместья или загородные дома, где легко скрыть роскошь своей Не-жизни от любопытных глаз. Некоторые анархи считают это признаком изнеженности, но кто сказал, что борьба обязательно подразумевает дискомфорт?

Происхождение: Тореадоры-анархи при выборе потомства не забывают о том, что считают красивым. Даже те, которые присматривают кандидата на Становление, уже став анархами, часто выбирают Детей из обеспеченных или имеющих вес в обществе кругов. Национальность и уровень доходов менее важны, чем социальный статус; Тореадоры полагают, что дать Становление уважаемому потомку – всё равно что заставить знаменитость положительно отозваться о деле анархов. В какой-то степени это, безусловно, верная мысль, но многие анархи лишь закатывают глаза, когда слышат нечто подобное. Тореадоры-анархи нечасто дают Становление смертным исключительно из-за их красоты – а когда такое случается, Дитя, в конечном счёте, обычно находит приют в Камарилье.

Создание персонажа: концепции светских львов, «белых воротничков» или даже аристократов хорошо подходят анархам-Тореадорам, хотя менее удачливые из них могли привлечь внимание своих сиров потенциальной полезностью или внешней привлекательностью. Первичными чаще всего становятся Социальные Атрибуты, но среди анархов их место иногда занимают Физические. Качественное развитие отдельных Способностей важнее, чем незначительное знакомство со многими сразу, и Тореадоры-анархи часто бывают весьма сведущи в нескольких Способностях. Всегда оставаясь социальными созданиями, Тореадоры часто располагают Союзниками, Связями, Влиянием и Ресурсами, а иногда – незначительной Славой и Слугами.

Дисциплины: Стремительность, Прорицание, Присутствие.

Слабость: Тореадоры легко очаровываются красивыми вещами и явлениями. Каждый раз, когда Тореадор чует, видит, слышит или как-либо ещё чувственно воспринимает то, что считает прекрасным, он рискует отвлечься на этот стимул или даже полностью погрузиться в его восприятие. Стимулом может стать пение, театральное представление, красивый человек, огонь, – всё, что по какой-то причине возбуждает воображение Тореадора. Каждый раз, когда персонаж сталкивается с таким объектом, игрок делает бросок на Самоконтроль со сложностью 6. Провал означает, что персонаж полностью поглощён восприятием красоты, что может быть опасно. Немало историй рассказывают о Тореадорах, которые были так восхищены красотой восхода, что продолжали глядеть на солнце даже после того, как начинали гореть под его лучами, и о том, как враги, будто злые дудочники, побеждали их при помощи единственной мелодии.

Организация: Тореадоры-анархи сохранили социальную иерархию своего клана, и для них соклановцы из Камарильи, никак не связанные с движением, остаются не менее значительными фигурами, чем раньше. Для Тореадоров верность клану часто важнее нужд секты, и Тореадоры-анархи по-прежнему получают приглашения на вечеринки, в салоны и на прочие мероприятия, где часто привлекают к себе внимание – примерно как иностранцы на званом вечере. Тореадоры не изгоняют друг друга из общества, если выясняется, что кто-то из них – анарх. В конце концов, желание изменить Камарилью изнутри не сбудется, если анархи изолируют себя от других Сородичей. Тореадоры Камарильи часто острят над теми своими соклановцами, которые открыто признаются в верности движению анархов, но некоторые тайно (а иногда и явно) восхищаются столь решительным и провокативным выражением своих принципов.

Стереотипы

Камарилья: Как любой бриллиант, она будет более прекрасной в огранённом виде.

Шабаш: Результат чьей-то на удивление безвкусной шутки.

Анархи: Отчаянные времена требуют отчаянных действий. Если бы только движение не было столь грубым…

Цитата

Можете смеяться, если хотите. Но когда однажды ночью вы проснётесь и обнаружите, что ваши лакеи сбежали, вашими деньгами завладел кто-то другой, а ваше Дитя подходит к вам ближе, чем вам хотелось бы, эта шутка перестанет казаться вам забавной.

Тремеры

Пирамида ответственности и секретности, на которой основано благополучие Тремеров, не оставляет большого простора для самопровозглашённых революционеров. К тому же замкнутость клана порождает массу подозрений как внутри, так и вне его, и она ещё не принесла Тремерам ни одного союзника или преданного последователя. Для тех отчаявшихся, злополучных Тремеров, которые хотят изменить систему, борьба во много раз сложнее, чем для членов других кланов. У прочих Сородичей есть хотя бы ограниченное право возмущаться и раскачивать лодку, но Тремерам принципы Пирамиды вообще не дают такой возможности. В её иерархии нет места радикалам. Не-жизнь Тремеров-анархов, страдающих от недоверия товарищей и преследуемых собственным кланом за измену, уж точно не назовёшь лёгкой.

Тем не менее, они существуют. Несмотря на свою пирамидальную структуру, клан Тремеров состоит из отдельных Сородичей, и среди них порой случается, что личность бросает вызов системе. Такие одиночки становятся изгоями, покидающими Пирамиду и предлагающими свои редкие, ценные таланты анархам. Для анархов Тремеры – неоднозначное преимущество: они могут помочь движению способами, недоступными никому другому, но в то же время навлекают на всех своих товарищей гнев одного из самых влиятельных кланов нынешних ночей. Поэтому случается, что Тремеров даже изгоняют из рядов анархов – окружённое врагами движение не может позволить себе разбираться ещё и с ними. Таким Сородичам вообще больше некуда податься: они отвергли защиту родного клана, а те, к кому они бежали, отвергли их самих.

Те Тремеры, которые нашли своё место среди анархов, могут очень сильно помочь им. Их кровавая магия делает допустимыми прежде недоступные тактические ходы и возможности. Обычно они – одарённые учёные, способные исследовать своих врагов как обычными, так и магическими средствами. Они могут даже обеспечить перевес на поле боя, разглашая важнейшие секреты своего клана и укрепляя защиту самих анархов.

Коротко говоря, часто их унижают до статуса инструментов. Мало того, что анархи-Тремеры постоянно ощущают, что их не считают «настоящими анархами», их к тому же рассматривают просто как оружие, которое можно использовать. Их идеи часто не принимают во внимание; другие анархи относятся к ним снисходительно. Такое отношение может серьёзно отрезвить Тремера, искренне поверившего в дело анархов. Большинство анархов-Тремеров молоды; столкнувшись с пренебрежением, они в конце концов покидают движение и становятся отшельниками, погибают в очередном сражении или, – чаще всего, – обнаруживают, что параноидальные старейшины их клана открыли на них охоту.

Прозвище: Чародеи.

Внешность: большинство анархов-Тремеров отказываются от замашек своего оккультного сообщества, предпочитая более современную повседневную одежду. Многие из них молоды и, как ни странно, способны следовать модным тенденциям смертных. Многие также любят выставлять своё бунтарство напоказ, нарочито неряшливо одеваясь, чтобы шокировать своих консервативных соклановцев. Среди Тремеров-анархов популярны татуировки, пирсинг, шрамирование и тому подобные вещи; поскольку их Не-мёртвые тела всегда возвращаются к прежнему состоянию, они каждую ночь могут изобретать новый способ сообщить о своём неприятии традиционных ценностей клана.

Убежище: Тремеры-анархи часто сталкиваются с трудностями при выборе подходящего убежища. Многие из них продолжают изучать Тауматургию, а это требует наличия библиотеки, лаборатории и прочих весьма необычных приспособлений. В то же время анархи-Тремеры ценят безопасность, которую гарантируют коллективные убежища, защищающие их от мести родного клана и гнева тех Сородичей, которые считают какого-то плута-Чародея нежелательным приобретением для анархов. Почти каждый Тремер-анарх вынужден отказываться от одного ради другого, и это вызывает паранойю, рано или поздно вырывающуюся наружу.

Происхождение: Тремеры-анархи часто наделены какой-то чертой, на которую их сир не обратил внимания, но которая стала причиной того, что они не вписались в иерархию. Это может быть как обычная неприязнь к властям, так и общее неприятие этических принципов клана, занимающегося кровавой магией. Тремеры-анархи не обязательно молоды в человеческом смысле слова, но вряд ли они провели много времени среди Сородичей, прежде чем присоединились к движению.

Создание персонажа: концепции, Натуры и Маски Тремеров-анархов часто отражают их эгоистичность или неспособность подстраиваться под чужие мерки. Первичны почти всегда Умственные Атрибуты и Познания. Дополнения разнообразны и отражают тот факт, что Тремер не только оказался вырван из общества смертных после Становления, но и лишился всех преимуществ, которые ему давала Пирамида. Свободные очки чаще всего тратятся на Способности и Дисциплины, – это помогает Тремеру-анарху более успешно противостоять повсеместно враждебному окружению.

Дисциплины: Доминирование, Прорицание, Тауматургия.

Слабость: если Тремер получил Становление в клане до того, как стал анархом, он получает стандартную клановую слабость. Предполагается, что он выпил смесь витэ членов Внутреннего Совета, тем самым на шаг приблизившись к установлению уз крови со старейшинами – для анарха это может стать причиной больших проблем. К тому же сама кровь Тремера несёт в себе предрасположенность к подчинению старейшинам, и сложность попытки Доминирования со стороны более древних или высокопоставленных членов клана (несмотря на то, что анарх отверг общепринятую иерархию) снижается на единицу. Если анарх получил Становление от другого анарха, он получает эту вторую слабость, но не получает первой. Учтите, что даже если Тремеры не предрасположены по умолчанию ненавидеть и выслеживать своих анархов, они определённо их не любят и считают недостойными уважения ублюдками – поэтому приём, который соклановцы окажут Тремеру-анарху, будет, мягко говоря, суровым.

Организация: среди анархов слишком мало Тремеров, чтобы у них была какая-то реальная организация, к тому же многие из них терпеть не могут само понятие иерархии, так что по умолчанию они разрозненны. Встречаясь со своими собратьями-изгнанниками, они, однако, чувствуют себя комфортно и охотнее обмениваются между собой информацией и знаниями, чем обычные Тремеры. Основная причина такого поведения – вера в то, что за пределами Пирамиды Тремеры не обязаны соперничать между собой, так что им вполне позволительно использовать всю ту помощь, которая может им потребоваться против многочисленных недругов.

Стереотипы

Камарилья: Она слишком ригидная. Мы Сородичи, а не цифры и буквы в учётной книге какого-нибудь старейшины.

Шабаш: Одной из немногих хороших вещей, которые я узнал в Пирамиде, была мысль о том, что с Дьяволом никогда нельзя связываться.

Анархи: Эй, ребята, в чём заключается ваша чёртова проблема?

Цитата

Эй, не наезжай на меня. Я делаю всё, что могу. Я сбежал из капеллы до того, как успел выучить этот ритуал, так что сейчас я пытаюсь освоить его самостоятельно.

 

Во главе толпы

Если не считать самих анархов, все Сородичи делятся на две группы: тех, кто понятия не имеет, кто это такие, и тех, кто думает, будто понимает движение анархов (безосновательно).

Скажите представителю любой из этих групп, что у анархов может быть какая бы то ни было структурированная иерархия, и вы станете мишенью для издёвок – вас засмеют в Элизиуме, а может быть, примут за излишне надоедливого Малкавианина. Те, кто считает анархов не более чем дикими и злобными юнцами, верят, что им чуждо любое выражение лидерства, возвышающееся над уровнем вожака стаи, и что даже если бы они захотели создать свою властную структуру, им бы это не удалось. Другие, претендующие на понимание, убеждены, что движение могло бы самоорганизоваться, но оно этого никогда не захочет. Они ошибочно принимают ненависть анархов к существующей системе за ненависть к системе вообще.

Ничего не может быть более далёким от истины. Хотя движение анархов больше славится своими безрассудными хулиганами с «коктейлем Молотова» в руках, большинство его участников понимают, что сражаются за нечто большее, что они пытаются устранить статус-кво ради создания другой, лучшей структуры, а не для того, чтобы просто расчистить место. А любая организация, имеющая цель, и любая группа, которая надеется расширить своё влияние и защититься от врагов и соперников, нуждается в реальном руководстве.

Даже если заметная часть группы этого не хочет.

Необходима некоторая изобретательность, чтобы защитить движение анархов одновременно от обвинений в лицемерии извне и от возмущённых выступлений изнутри; поэтому большинство должностей в движении не носят характер титулов. Из всех даруемых званий большинство неформальны, и лишь немногие из них совпадают с теми, что имеют какое бы то ни было значение среди других Сородичей.

А ты кто такой? На функциональном уровне в движении анархов есть Сородичи, выполняющие все те же самые задачи, что и в Камарилье. У баронов есть свои советники и стражи порядка, часто они пользуются услугами совета единомышленников, а некоторые даже обзаводятся устойчивыми котериями бойцов и разведчиков, выполняющих полицейские и военные функции. Ни одной из этих должностей, так или иначе, в представленном ниже списке нет. Лидеры анархов действительно могут прибегать к их использованию, и существенная часть подсекты может признавать их необходимость, но это не означает, что они позволят узнать об их существовании другим Сородичам или даже другим анархам. Всё дело в восприятии. Анарх-барон (или другая важная шишка), который замашками слишком сильно напоминает члена Камарильи, быстро лишится поддержки своих собратьев по секте, а то и окажется осаждён наиболее кровожадными из них. Вы можете быть шерифом баронессы Роупер во всём, кроме звания – но вам однозначно лучше представляться её «партнёром», если вы не хотите проблем. Лидеры анархов хорошо знают, что существенную часть поддержки им оказывают молодые, горячие кровососы, которые ещё не осознали, что Не-жизнь – это нечто большее, чем выжигание всего подряд. Пока до них это не дошло, лидеры движения предпочитают не шокировать их сообщением о том, что на самом деле присматривают за ними ничуть не менее пристально, чем старейшины Камарильи.

Бароны

На самом деле это всего лишь универсальное название, обычно используемое анархами. Согласно наиболее простому толкованию, барон – не более чем эквивалент Князя в движении анархов. Анархи, – по крайней мере, те из них, что были достаточно умны и накопили некоторый опыт, а не закончили свои ночи на колу или под первыми лучами солнца, – знают, что любая территория, на которой обитают хотя бы несколько Сородичей, нуждается в ком-либо, кто будет её контролировать.

Даже здесь всё зависит от восприятия. Выбор термина «барон» не случаен. В феодальном обществе король всесилен – и Князь лишь немногим менее могуществен. В свою очередь, барон – скорее местный лорд, землевладелец, то есть тот, кто может управлять нижестоящими, но при этом едва ли обладает неограниченной властью. Титул был выбран именно по этой причине: он намного менее «абсолютичен», чем княжеский.

Среди анархов встречаются такие, которым кажется, что любой намёк на феодальное общество неприемлем, и соответствующую должность лучше обозначать более современным термином – «губернатор», «президент» и так далее. Однако старейшины секты настаивают именно на варианте «барон». Они заявляют, что в предлагаемых титулах «нет благородства», но на самом деле причина заключается в том, чтобы не возникало путаницы с должностями и институциями смертных. Многие старые анархи не очень-то уверены в том, что молодняк достаточно умён, чтобы различить их между собой.

Бароны-анархи, как правило, не устанавливают в своих владениях каких-либо строгих правил; они вынуждены избегать диктаторского поведения по отношению к своим подчинённым. Вместо этого большую часть времени они проводят, разбирая конфликты и споры между Сородичами, ведя переговоры с другими местными лидерами (как из движения, так и из других сект) и следя за соблюдением Традиций – анархи не столь глупы, чтобы навлекать на себя гнев мира смертных, так что некоторым правилам обязаны подчиняться даже они.

Проблема, с которой сталкиваются бароны при разборе тяжб и споров, состоит в том, что затронутые стороны редко приходят к ним по собственной инициативе. Если два Сородича ведут между собой борьбу за контроль над фирмой, над улицей, над клочком территории или даже над привлекательным смертным, барон должен быть в курсе ситуации и вмешаться, пока дело не приняло серьёзный оборот. Безусловно, порой случается, что анархи сами приходят к барону с прошениями, но это происходит лишь тогда, когда конфликт вступил в решающую стадию, и разобраться с ним своими средствами оказалось невозможно.

Бароны могут попытаться предотвратить подобные конфликты, прежде чем они разгорятся. «Посоветовав» вновь прибывшему в город Сородичу открыть свою лавочку именно в этом квартале, а не в соседнем, барон может ликвидировать конфликт ещё до того, как возможные противники встретят друг друга. Однако такие предложения должны высказываться в очень обтекаемых выражениях, и барон обязан позаботиться о том, чтобы с удобством разместить новоприбывшего на своей территории. Ведь анарх, который думает, что ему запретили приближаться к определённому месту, или уверен, что получил наихудший домен в городе, может поднять немало шума просто назло барону.

Чаще всего барон оказывается вовлечён в дело лишь тогда, когда оно приобретает совершенно отвратительный оборот, и это означает, что его работа заключается в принуждении к порядку не реже, а то и чаще, чем в посредничестве. Это опасная позиция для члена фракции, мечтающей о мировой революции. Не один барон был свергнут, когда проявил малейший признак фаворитизма или нечестности. Анархи не терпят злоупотребления властью, и неважно, кто эту власть представляет.

Таким образом, на практике барон является Сородичем, на котором лежит вся та же самая ответственность, что и на Князе, но который не имеет соответствующих регалий. Он не может рассчитывать на уважение, которое внушает титул Князя, потому что не имеет соответствующей силы. Вдобавок к тому, что у барона меньший политический вес, чем у Князя, он не обязательно старейший или наиболее могущественный Сородич региона. Анархи верят в систему, вознаграждающую заслуги, и это значит, что лучший администратор города (и, соответственно, лучший барон) может быть семидесяти лет от роду и казаться слабаком по сравнению с безжалостным Князем соседнего города, в последний раз видевшим солнце три века назад.

Если для того, чтобы контролировать толпу вампиров, которые не хотят, чтобы ими управляли, нужно очень много работы, но это не приносит никаких личных привилегий, какой Сородич в здравом уме возьмётся за это дело?

Ответ довольно неожидан: тот, который уверен, что сможет таким образом сделать что-то хорошее. Эта позиция совершенно нетипична для остальной Камарильи и абсолютно незнакома Шабашу. Так или иначе, истина такова: многие бароны анархов занимают эту должность потому, что чувствуют себя ответственными за состояние секты и достижение её целей. Не ради личной славы (которой они толком не добиваются), не ради власти над Сородичами (которой они получают ещё меньше), но из подлинного чувства гражданского долга, которое большинство вампиров утрачивают вместе с половым влечением.

Это, вкупе с его немногими другими добродетелями, объясняет, почему движение анархов может выжить, несмотря на все препятствия и обилие врагов. Другие могут думать об этом всё что угодно, но движение действительно отстаивает свой идеал, ради которого готовы работать почти все члены секты.

С другой стороны, некоторые бароны добиваются этого поста, желая с его помощью получить какую-то власть в секте. Это не самое эффективное средство и не самая устойчивая позиция для достижения цели (по сравнению с титулом Князя в Камарилье), но это лучшее, что движение анархов может предложить. Со стороны такие бароны выглядят почти так же, как их более преданные идее собратья. Они по-прежнему больше времени проводят, утихомиривая и направляя, чем наслаждаясь своими полномочиями или преимуществами. Многие из них используют своё положение, чтобы получать от местных анархов дары и услуги, поскольку такая сеть услуг часто оказывается единственной персональной выгодой, которую барон может извлечь из своего звания. Чаще всего это выражается в том, что исход любого спора решается в пользу той стороны, которая может больше предложить. Анархи не играют в эти игры так же усердно, как вся Камарилья, но отказ от выплаты долга среди них сильно портит репутацию.

Баронство

Значит, если барон – более или менее аналог Князя, то баронство – аналог княжеского домена, верно?

Ну… более или менее.

Есть некоторые исключения, – в частности, среди старейших Князей Европы, – но в основном титул Князя в современные ночи используется для обозначения Сородича, объявившего своим доменом весь город. В подавляющем большинстве случаев власть Князя заканчивается за пределами его города или, по крайней мере, агломерации, а в любом другом месте она достаточно условна.

Баронства – территории с менее чёткими границами. Когда анархи говорят о бароне, они в самом деле могут назвать его или её, например, «Джеральдин Роупер, баронесса Сан-Бернардино», но это будет упрощением. На практике баронство простирается ровно настолько, насколько местные анархи признают власть барона (или насколько их «убеждают» в этом). Чем дальше барон удаляется от центра своего влияния, тем меньше уважения ему выказывают (у анархов это ещё более явно, чем у Князей Камарильи). Лишь изредка случается, что влияние барона простирается на весь город. Пригороды, в большинстве случаев, остаются совершенно ничейными, и барон берёт их под свой контроль только тогда, когда ситуация там совершенно точно нуждается в урегулировании.

На самом деле не редкость, когда в одном городе есть два барона, каждый из которых имеет свою компетенцию. Порой эти двое становятся соперниками, борющимися за территорию. Чаще, однако, они работают вместе, понимая, что каждый из них необходим для нормального функционирования баронства. Это, опять же, почти незнакомая двум другим сектам практика; правда, утопия вряд ли возможна среди Сородичей, и ссоры между баронами случаются нередко.

Эмиссары

В общем-то, это неформальный титул; эмиссары могут также называться послами, герольдами, а самые циничные члены секты зовут их не иначе как «расходными материалами». Движение анархов со всех сторон окружено врагами или, по меньшей мере, соперниками. В большинстве городов анархи существуют бок о бок с Сородичами Камарильи. На западном побережье Свободное Государство продолжает отстаивать свою независимость, но уже потеряло часть своих владений, вошедших в состав катаянского Нового Будущего Мандарината. Странствующие котерии иногда забираются в самую глубь территорий Шабаша, и у них не остаётся права на ошибку – как и возможности убежать.

Странно и смешно, но некоторым анархам приходится идти к представителям других сект с оливковой ветвью, торговаться, договариваться, играть в дипломатию – иначе движению не выжить.

Обычно эмиссары назначаются баронами, хотя иногда их выбирают открытым голосованием (в городах, где нет баронов, или в странствующих котериях, не имеющих явного лидера). Некоторые анархи просто хорошо подходят на эту должность и обнаруживают дипломатический талант. Работа эмиссаров состоит в том, что они приходят к лидерам других сект и пытаются убедить их в том, что в их интересах помочь анархам – или хотя бы оставить движение в покое.

Неудивительно, что их называют «расходными материалами».

Задачу эмиссаров осложняет то, что им приходится практически полностью полагаться на свои навыки красноречия, поскольку им особо нечем обмениваться. Посланник Князя Камарильи или епископа Шабаша говорит от имени своего господина и обычно имеет право заключать сделки или хотя бы может быть уверенным, что его требования достигнут нужных ушей. Эмиссарам анархов в лучшем случае повезёт, если их прикроет барон. Многих не прикрывает никто, так что им порой приходится говорить от имени бродячей стаи молодых Сородичей, которых большинство старейшин заранее ненавидят просто за их сектовую принадлежность и новомодные привычки.

Даже те эмиссары, которые действуют по поручению барона, мало уполномочены на сделки. У баронов нет того влияния на свои территории, какое есть у Князей, и они не могут принудить Сородичей своего домена соблюдать какое-то соглашение, с которым те не согласны. Чаще всего лучшее, на что может надеяться эмиссар – это уступки, на которые старейшина пойдёт в обмен на личные услуги от самого посла, а тот, от чьего имени посланец говорит, поможет ему оказать эти услуги или возьмёт их на себя.

До сих пор эмиссарам чаще всего поручают договориться с Князьями или другими старейшинами Камарильи. Пусть анархи и держатся особняком, они остаются частью Башни; кто-то должен заботиться об их интересах, а сами старейшины, разумеется, не имеют для этого стимулов. В городах Камарильи задача эмиссаров чаще всего состоит в защите других анархов, которые подверглись наказанию со стороны Князя из-за разногласий в трактовке Традиций. Если допущенное нарушение относительно невелико, большинство Князей легко отпускают провинившегося, подвергнув его минимальному наказанию. Если эмиссар достаточно убедителен и предлагает выгодную сделку в виде персональной услуги, тоже есть вероятность успеха (нередко эмиссар, если ему это позволяют, сначала встречается с обвиняемым и договаривается с ним о том, что он, обвиняемый, будет должен услугу ему, эмиссару; это даёт посланнику возможность впоследствии переложить исполнение долга на того, из-за кого он этим долгом обзавёлся).

Если проступок серьёзен, эмиссару приходится проявить всё своё красноречие, чтобы добиться освобождения товарища. Некоторые эмиссары приобрели примерно такую же репутацию, какой в смертном обществе пользуются лучшие адвокаты, и им приходится нередко разъезжать по всей стране, защищая какого-нибудь особенно важного для движения анарха от какого-нибудь особенно разгневанного Князя.

Многим эмиссарам, особенно на западном побережье, в бывшем Свободном Государстве, поручают договориться с Катаянами из Нового Будущего Мандарината. Местные анархи, не находящиеся под властью Мандарината, крайне напуганы вторжением Катаянов, хотя на данный момент конфликт сводится лишь к противостояниям в отдельных городах.

К сожалению, посланники анархов немногого могут добиться от Катаянов. Они слабо себе представляют, кем те вообще являются, поэтому предлагать этим существам сделки практически бесполезно. Азиатские Сородичи, кажется, не ведут никаких политических игр, которые анархи могли бы распознать. Анархи даже не могут представить себя как врага, с которым нужно вести переговоры (в отличие от Камарильи), потому что их слишком мало, чтобы они являлись существенной угрозой для Катаянов. По сути, посольства анархов в Мандаринат носят чисто символический характер, – если Катаяны почувствуют, что к ним относятся с уважением и признают их права, может быть, они оставят в покое остальные территории?.. – или же служат предупреждениями.

Реже всего эмиссаров отправляют к Шабашу. Это нередко самоубийственные миссии. Анархи, несмотря на все их лозунги и размахивания кулаками, формально остаются частью Камарильи, и опытные шабашиты это знают. Порой бывает, что у сообщества анархов есть предложения к Мечу Каина или странствующая котерия надеется откупиться от Шабаша чем-то более ценным, чем собственное витэ – в таких случаях грамотный переговорщик со стальными нервами просто необходим. Правда, никто в здравом уме на это не подпишется, и многие анархи, прежде яро ратовавшие за «общее дело», внезапно вспоминают, что у них есть срочные дела, когда барон начинает подыскивать добровольцев для такой миссии.

О, какая запутанная сеть…1 Отдельные эмиссары анархов поддерживают практику оказания персональных услуг в обмен на рассмотрение своих прошений в пользу секты. Среди анархов ходят городские легенды об эмиссарах (особенно о Малкавианине Шоне Райсеке, но и о многих других), которые заключили сделки со столькими Князьями и старейшинами Камарильи, что ни один не решается потребовать ответной любезности. Судя по всему, повествует эта история, Райсек заключил сделки со столькими соперничающими между собой старейшинами, что каждый из них преисполнился страха относительно того, что Малкавианин может рассказать о его планах остальным. До тех пор, пока никто не требует ответной услуги, все в безопасности. Но стоит одному старейшине признать сделку, как все остальные запаникуют, решив, что сведения об их делах – часть того долга, уплаты которого требуют от Райсека, и сделают то же самое. Поэтому Райсек и подобные ему, неся на себе десятки, если не сотни, невозвращённых долгов, никогда не сталкиваются с требованиями вернуть хотя бы самый малый из них. Конечно, каждый знаток подобных интриг может обнаружить в этих историях массу ошибок. Тем не менее, большинство анархов верят в их истинность; неизвестно, есть ли за этими легендами правда или же это просто высказанные вслух желания некоторых неонатов. По меньшей мере, кое-какая основа у этих историй имеется. Архонты Камарильи и впрямь выслеживали анарха по имени Шон Райсек, располагавшего обширными связями, пока он не сумел оставить их с носом и скрыться; в последний раз его видели в ночи, непосредственно следовавшие за созданием Нового Будущего Мандарината.

Чистильщики

Сами бароны предпочитают называть вампиров, занимающих эту должность, осведомителями или даже контролёрами, но большинство анархов используют термины «чистильщик», «проктор», «шерлок» или даже «счетовод». Такое разнообразие названий, многие из которых почти комичны, определённо свидетельствует о том, что анархи не принимают этот чин всерьёз. Это так, но ко всем насмешкам на самом деле примешивается весьма немалая толика страха перед такими вампирами.

Бароны территорий, занятых анархами, не очень-то преуспевают в том, что касается Традиции Гостеприимства. Хорошо, если барон знает хотя бы половину тех Сородичей, которые на данный момент находятся в его домене. Некоторые бароны принимают ситуацию как должное, но другие разработали службу осведомителей, чтобы устранить эту проблему.

Работа чистильщиков проста. Они часто наведываются в Кормушку, в пригороды, в ночные клубы – словом, в любые места, которые могут привлечь Сородичей, особенно молодых и недавно прибывших в город. Чистильщики наблюдают, фиксируют имена, запоминают лица, а когда возможно – также способности, привычки, клановую принадлежность и любые другие приметы Сородичей. Собранная информация не служит для каких-нибудь гнусных целей: чистильщик просто регулярно докладывает барону об увиденном, чтобы тот хотя бы знал, кто сейчас находится в его владениях.

Неудивительно, что многие члены движения анархов недовольны этим.

Все традиционные возражения сразу вспоминаются, стоит речи зайти о чистильщиках. Это нарушение личной свободы и тайны частной жизни, попытка проследить за тем, кто чем занимается, такая деятельность не отражает подлинных целей движения, да и вообще соответствующую работу следует выполнять в других местах… и всё в том же духе.

Лишь очень немногие анархи озвучивают истинные причины неприязни (и страха), которую им внушают чистильщики. Многим из них независимый Сородич, шныряющий по городским окраинам или сидящий в Кормушке, тщательно записывающий всё о новоприбывших и старожилах, принадлежащих к движению или нет, слишком сильно напоминает наиболее зловещего из полицаев Камарильи.

Да, работа чистильщика совершенно не связана с насилием, но анархов она беспокоит. Что может удержать нечестного чистильщика (или, что ещё хуже, чистильщика, который работает на нечестного барона) от того, чтобы слегка расширить круг своих обязанностей, не только выясняя, кто прибыл в город, но и ликвидируя тех приезжих, которые могут доставить проблемы? Большинство анархов предпочитают не ждать, пока чистильщики станут представлять опасность, и самостоятельно принимают меры. Чистильщики – единственные в иерархии анархов, кто чаще погибает от рук собственных товарищей по секте, а не в сражениях с врагами.

Решение, пользоваться ли услугами «счетовода», остаётся за конкретным бароном, но внутри подсекты нарастают протесты, требующие наложить на такую практику негласный запрет.

Хамелеоны

Это неформальная должность, также обозначаемая словами «бонд» (потому что Бонд. Джеймс Бонд), «крот» и «подводник». Хамелеон, говоря коротко, – это анарх, обладающий некоторым статусом в одной из других сект. В подавляющем большинстве случаев под сектой подразумевается Камарилья, хотя хамелеоны встречаются в Новом Будущем Мандаринате и даже в Шабаше.

Естественно, хамелеоны обязаны быть мастерами притворства, ведь их принадлежность к движению анархов должна оставаться тайной. Их задача в основном заключается в сборе информации, и сведения, поступившие от хамелеонов, спасли Не-жизнь многим анархам, которые рисковали весьма скоро испытать на себе гнев Князей. Тем не менее, обязанности хамелеонов могут расширяться – например, они могут снабжать анархов деньгами и ресурсами или заключать сделки в их пользу, если, конечно, не рискуют при этом оказаться разоблачёнными.

Здесь нужно провести небольшое, но важное разграничение. Хамелеоны – это не просто Сородичи Камарильи или другой секты, которые симпатизируют анархам и тайком пытаются им помочь. Настоящий хамелеон – это анарх, который уже состоял в движении на тот момент, когда добился своего поста в другой секте. Это означает определённую степень преданности общему делу, которой нет у других осведомителей.

Меры предосторожности

Опасность такой работы в том, что иногда (а если говорить начистоту, то почти всегда) хамелеоны попадаются. Лидеры анархов не особенно заботятся о безопасности самих хамелеонов: конечно, лучше, чтобы им удалось скрыться и уцелеть, но ведь они понимали риск, когда принимали такие обязанности. Важнее и опаснее то, что пойманный хамелеон может быть допрошен и способен открыть кое-какую информацию старейшинам.

Как от этого лучше уберечься – обычная тема для дискуссий среди анархов. Самое очевидное решение – в то же время и самое простое: хамелеонам просто не говорят ничего, что они в принципе не обязаны знать. Даже самый лучший дознаватель в мире не сможет вытянуть из своей жертвы информацию, которой та не владеет.

Другой способ состоит в том, что хамелеон добровольно становится объектом Доминирования или другой промывки мозгов. Параноидальные лидеры анархов стирают их воспоминания, внушают необычайную устойчивость к допросам и прибегают к любым другим трюкам, которые могут защитить хамелеонов – и анархов в целом – от Сородичей той секты, куда они проникают.

Проблема здесь, конечно, в том, что старейшины остальных сект обычно старше и сильнее Поколением, чем анархи, поэтому они обычно лучше них разбираются в Доминировании. Долгие дознания часто сокрушают такие меры предосторожности; изредка анархам удаётся спланировать или даже осуществить побег, но в большинстве случаев попытки спастись оказываются тщетными.

Могут рассматриваться (а в уникальных случаях – и применяться) также и другие, более радикальные способы. Большинство анархов не полагаются на Узы крови – использование Уз противоречит всем их убеждениям и сделало бы их не лучше Камарильи. Отдельные экстремисты как-то предлагали нечто вроде пояса шахидов для хамелеонов, но эту идею тоже сразу отвергли: сколь бы преданными общему делу они ни были, они остаются Сородичами, а Сородичи не расстаются с Не-жизнью так легко.

 

Убеждения анархов

Кое-кто может сказать, что пытаться определить убеждения «типичного анарха» – самое безнадёжное занятие, какое только можно придумать. В конце концов, все анархи – индивидуалисты, в этом их суть. Так могут ли вообще у них быть «типичные убеждения»?

Могут. Анархи в самом деле индивидуалисты… как и все остальные. Конечно, не все представители движения анархов мыслят одинаково, но в большинстве своём вступили в него по схожим причинам, и многие придерживаются схожих взглядов. Так что можете считать написанное ниже некими обобщениями. Их нельзя распространять на всех анархов, но они достаточно универсальны, чтобы выражать точку зрения большей их части – если и не буквально, то хотя бы в том же духе.

Камарилья

Движение анархов существует исключительно потому, что Камарилья предоставляет ему цель и (относительно) безопасное убежище, благодаря наличию которого эту цель можно преследовать. Малая секта во многом контролируется основной. Анархи действительно мечтают создать более справедливую систему общества Сородичей, а в какой-то степени даже хотят сформировать среди Не-мёртвых свою административную систему, но они во многом продолжают вдохновляться своим желанием перестроить уже существующую структуру. Мудрые анархи, так или иначе, признают, что это должно быть сделано изнутри, а не извне, поскольку Камарилья не только обеспечивает строительный материал для будущего общества анархов, но и оберегает движение от других, гораздо более опасных врагов. Анархи, которые не столь мудры, чтобы согласиться с этим, возможно, просто игнорируют внешние угрозы.

Анархи, которым на самом деле удаётся добиться какого-то статуса в самой Камарилье, – не обязательно хамелеоны, а просто те, кто преуспел в политических играх в надежде на изменение секты, – сталкиваются с собственным фаустовским искушением. Нередко случается, что анарх впервые по-настоящему ощущает вкус власти и внезапно понимает: «О, так вот что так стремятся сохранить старейшины. Не могу винить их за это…». Наиболее преданным из них удаётся отринуть искушение властью и продолжить работать на благо более молодых Сородичей, но многие оступаются. Некоторые из наиболее жадных до власти карьеристов Камарильи, – бывшие анархи, предавшие движение ради собственной выгоды.

Анархи яростно ненавидят этих перебежчиков, но также выказывают склонность к обвинению Камарильи в их падении, а не винят их самих за безволие. Это просто ещё одна причина, по которой систему нужно изменить – ведь она развращает даже тех, кто вступил в неё с наилучшими намерениями!

Эти отношения с Башней Слоновой Кости, полные любви и ненависти, создают интересную двойственность позиции анархов. Упомяните при них любую отличительную черту Камарильи, и получите в ответ настоящий шквал презрительных высказываний, язвительных насмешек и издевательств. Но стоит появиться какой-то реальной угрозе, вроде недавнего наступления Шабаша на восточном побережье, как анархи мигом окажутся в первых рядах защитников Камарильи и будут сражаться против её врагов.

Князья

Сэмюэль Боуэнс, Бруха, лидер стаи анархов

На самом деле при всём недовольстве анархов существующей общественной системой Сородичей она сама по себе не представляет для них проблемы. Анархи были бы более чем довольны всеми этими Князьями, примогенами и прочей кутерьмой, если бы только были уверены, что самим Сородичам можно доверять и что они реализуют всё правильно. Если бы могущественные Сородичи были способны делиться своей властью и престижем; если бы эта власть доставалась тем, кто больше всего её заслуживает, а не тем, кто достаточно силён и известен, чтобы прибрать её к рукам; если бы каждый старейшина не был алчным, жадным до власти социопатом – вот тогда система могла бы работать просто отлично.

Провал Камарильи – это неудача Сородичей, а не порядка как такового. Чёрт побери, некоторые наиболее прогрессивно мыслящие анархи даже готовы признать, что это на самом деле даже не вина старейшин, ведь они – просто порождения тех веков, в которых воспитывались. Однако независимо от того, кто ответствен за все эти ошибки, сейчас старейшины таковы. Анархи не могут изменить старое поколение Сородичей, поэтому им придётся искать ему смену.

Это означает, что анархи более чем способны выражать уважение к камарильскому Князю, но он должен заслужить это уважение, а не требовать его. Князь, который хорошо управляет своим доменом, заботится о благополучии живущих в нём Сородичей, отказывается от собственной выгоды и игр в престиж ради блага своего города, заслуживает похвалы со стороны всего сообщества анархов. По крайней мере, заслуживал бы, если бы такой Князь существовал – но пока анархи такого не нашли.

Большинство Князей, конечно же, попадают в категорию «эгоистичных, алчущих власти чудовищ», и анархи давно разочарованы в них. Большинство из них оказались в плену у собственного заблуждения, согласно которому любой Князь (а также примоген и любой другой старейшина, что уж там) заведомо будет соответствовать этому дурному стандарту. Печально, ведь это значит, что даже такому хорошему Князю, бриллианту в навозной куче, будет очень нелегко расположить к себе анархов.

Впрочем, никто пока и не пытался этого сделать.

Архонты

Кларисса Штайнбурген, Носферату, историк анархов

Сэмюэль Боуэнс

Анархи обычно записывают большинство официальных представителей Камарильи в ту же категорию, что и Князей. Конечно, это замечательно, если тем удаётся положительно проявить себя – но, как правило, бесполезно. Так или иначе, анархи испытывают крайне своеобразные чувства к архонтам.

Представьте себе радикала шестидесятых годов. Теперь совместите его ненависть к полицейским, к военным, к корпоративной культуре… и вы получите наиболее слабое представление о той степени презрения, с которым анархи относятся к архонтам. Князья поддерживают Традиции; шерифы могут проломить несколько черепов в защиту этих Традиций; чистильщики способны превратить целый квартал в бойню ради соблюдения Традиций; но именно агенты юстициариев и непосредственно Камарильи доставляют анархам больше всего проблем. Именно архонты загоняют анархов вглубь их территорий и доменов, именно архонты безо всяких видимых угрызений совести бьют, сжигают и убивают анархов за малейшие провинности, именно архонты воплощают попытку секты держать в узде молодых вампиров, пока высшие эшелоны власти накапливают всё больше богатств и приобретают всё больше влияния.

После недавней войны за восточное побережье, во время которой архонты и анархи часто сражались бок о бок, некоторые представители движения завели совсем другую песню. Они рассказывают об архонтах, – немногих, всего нескольких, – которые на самом деле кажутся достойными, даже честными парнями. Этакие копы, которые и впрямь заинтересованы в охране Камарильи и Сородичей, а не в обретении власти старейшин. Если бы эти архонты могли поставить свою силу на службу делу анархов, движение могло бы обзавестись союзниками и поддержать взгляды тех, кого никогда не любило.

Лидеры анархов до сих пор неохотно ведут дела с этими «хорошими копами», опасаясь, что любые проявления интереса или симпатии могут служить лишь приманкой. Во всяком случае, дискуссии продолжаются, и анархи начали осторожно прощупывать почву, надеясь отыскать кого-то, кто по-настоящему заинтересован в сотрудничестве.

Измена, которой нет прощения Как бы анархи ни ненавидели архонтов, есть кое-кто, кого они ненавидят больше: архонтов, которые когда-то сами были анархами. В последние годы всё больше анархов отказались от преданности движению и улизнули обратно под покровительство Камарильи. Некоторые устали постоянно оказываться на стороне проигравших, другие просто решили, что систему нужно изменять изнутри, тогда как анархи, оставаясь частью секты, на самом деле недостаточно в неё вовлечены, чтобы судить о ней здраво. Большинство анархов так или иначе сталкивались с насилием, – обычно гораздо чаще, чем другие Сородичи Камарильи того же возраста. Некоторые юстициарии обнаружили, что у такого опыта есть свои преимущества, и стали выбирать анархов-перебежчиков своими архонтами (естественно, сперва убедившись, что бывшие агитаторы заслуживают доверия). Для анархов это худшая форма измены. Одно дело уползти обратно под бок старейшин: это можно понять, хоть и нельзя одобрить. Но присоединиться к полицейской организации Камарильи, обратить свои таланты против тех, кто был твоими братьями и сёстрами – это непростительно. Пока что боязнь возможных последствий предотвращает попытки анархов предпринять усилие и показать, что может случиться с таким «архонтом-анархом», однако бдительные Сородичи свидетельствуют о том, что внутри движения всё чаще раздаются призывы к активным действиям. Когда какие-нибудь безрассудные неонаты решат перейти от ожидания к делу – лишь вопрос времени. Даже самые опытные анархи не рискуют строить догадки насчёт того, что может случиться, если эти шлюзы окажутся открыты, но совершенно ясно, что ничего хорошего это за собой не повлечёт.

Традиции и догмы

Кларисса Штайнбурген

Анархи отвергают само понятие контроля со стороны старших. Возможно, правительство «народа, народом и для народа» – это изобретение смертных, но это именно то, к чему стремятся анархи в рамках сообщества Сородичей. Грубо говоря, анархи не хотят разрушать Камарилью – лишь свергнуть власть старейшин, управляющих ею.

Безусловно, можно утверждать, что именно правление старейшин суть основа Камарильи, и одно без другого невозможно, но анархи на это не купятся.

Сородичи или Каиниты? Ряды анархов недавно разделил сравнительно незначительный, но весьма искренний спор (как будто им больше не к чему придраться…). Небольшая, но постепенно увеличивающаяся часть представителей движения отказалась от традиционного термина «Сородичи» и стала обозначать потомков Каина обычным среди шабашитов словом «Каинит». В этом, настаивают они, нет никакого злого умысла против Маскарада. В конце концов, они ведь не употребляют это слово на людях. Его использование скорее отражает отмежевание от древних убеждений старейшин Камарильи. Термин «Сородич» распространился потому, что старейшины считали слово «вампир» чересчур вульгарным. Некоторые анархи настаивают, что такое мнение сложилось в те времена, когда все телесные функции и выделения, в том числе кровь, часто считались нечистыми, и даже разговоры о них табуировались. Если Каиниты хотят сохранить человечность в современные ночи, они (именно они сами, отнюдь не смертные) должны осознать, кем являются. То, что старейшин Камарильи раздражает употребление слова «Каинит» вместо термина «Сородич», – конечно, жалкое преимущество, и оно не добавляет успеха усилиям тех анархов, которые хотят сделать его общеупотребительным внутри секты.

Традиции

Формально оставаясь частью Камарильи, движение анархов хотя бы на словах чтит Шесть Традиций. Однако анархи немного иначе смотрят на эти законы, нежели окостенелые старейшины, и подчиняются баронам-анархам совсем не так, как владетелям камарильских доменов.

Первая Традиция: Маскарад

По этому поводу, по крайней мере, разногласий нет. Подавляющее большинство анархов полностью признаёт важность поддержания этой иллюзии. Хоть мало кто из них настолько стар, что помнит ночи Инквизиции, в массе своей они – порождения современного мира, и им хорошо известно, на что способно нынешнее вооружение.

По правде сказать, юные анархи порой вольно трактуют пределы нарушения Маскарада. Многие из них продолжают поддерживать контакт с теми, кто был им дорог до Становления, и некоторые зашли так далеко, что открыли свою истинную сущность тем, кому доверяют. Такая практика крайне осуждается более старыми и мудрыми Сородичами, и встречается нечасто. Тем не менее, это лишь вопрос времени, когда такой молодой анарх разговорится не с тем, с кем следовало бы – с кем-то, кто не только перескажет эту историю другим, но и убедит их поверить в неё.

Серьёзное нарушение Маскарада – одна из тех немногих вещей, которые могут заставить даже самого яростного бунтаря-анарха работать рука об руку с наиболее старомодными старейшинами Камарильи. Только настоящий идиот (или сумасшедший) не способен осознать опасность, которую влечёт за собой подобное происшествие.

Вторая Традиция: Домен

Насчёт этого анархи не особенно беспокоятся. Они предпочитают оказывать лидерам Сородичей то уважение, которое они заслужили своими действиями и политикой, и они не станут уважать кого-то только за то, что это старейший Сородич города или самый суровый правитель во всей округе. Большинство из них понимают, что это правило имеет и обратную силу, и не требуют от окружающих, чтобы те выказывали им почтение, которого они не заслужили. Эта позиция в большей степени, чем всё остальное, приводит к проблемам между анархами и местными Князьями во многих городах Камарильи. По той же причине бароны предпочитают не использовать всю власть, которой располагают.

Умные анархи скрывают свою неприязнь хотя бы под тонким покровом вежливости, когда находятся за пределами своей территории. Менее умные поднимают шум и гам в Элизиумах, рисуют граффити на стенах убежища Князя, а иногда даже поджигают здания, принадлежащие местным старейшинам… и в результате часто оказываются нанизанными на когти чистильщиков. Такое поведение может обеспечить им некоторую долю уважения со стороны их более осмотрительных собратьев, но нужно отметить, что умные анархи предпочитают вести себя тихо и благодаря этому сохранять Не-жизнь, чтобы иметь возможность и дальше помогать тем, кто до сих пор «носит старейшинам косточки».

Третья Традиция: Потомство

Если и есть настоящий повод для разногласий между разными группами анархов, то вот он. Среди масс распространено мнение, согласно которому старейшины Камарильи поддерживают эту Традицию лишь для того, чтобы перевес оставался на их стороне. Когда «старики» карают смертью за создание потомства всех, кроме себя самих, они тем самым удостоверяются, что молодняк не вырастет настолько, чтобы угрожать им. Для многих неонатов свобода создания потомства – главное право. Некоторые присоединились к движению анархов лишь потому, что хотят свободно выбирать, когда, где и кому давать Становление.

Проблема, конечно, в том, что бароны и другие лидеры движения могут видеть дальнейшие перспективы развития этой ситуации. Им понятно, что «контроль рождаемости» всё же необходим, не говоря уж о том, что для определения пригодности кандидата к Становлению нужно нечто большее, нежели желание ослеплённого похотью неоната. Если не будет никаких ограничений, территории анархов быстро окажутся перенаселены беспечными, неконтролируемыми толпами неонатов, не имеющих ни малейшего представления о сообществе Сородичей и ни малейшего осознания того факта, что от охотников нужно держаться подальше, пока они не спалили всех детей Каина к чертям.

К сожалению, пока не удалось найти способ донести эту мысль до молодняка. Большинство людей (и вампиров) не любят, когда им говорят, что их суждениям не доверяют. Любая попытка баронов заставить соблюдать Третью Традицию силой встретила бы яростное сопротивление со стороны большей части членов секты, и в то же время без этого в недалёком будущем анархов ждут крайне разрушительные последствия, вплоть до явного нарушения Маскарада. Если бы Камарилья осознавала всю опасность этой ситуации, она бы, наверное, уничтожила подсекту подчистую, а не считала её идеологическим оппонентом, как сейчас.

Спящие Патриархи Хотя большинство анархов издеваются над верой шабашитов в существование Патриархов (как и вся Камарилья, они считают историю о Старцах не более чем мифом), есть среди них и те, кто не столь уверен, что шабашиты тревожатся попусту. В частности, среди анархов, интересующихся оккультизмом, возникло и окрепло подозрение, что даже если Патриархи не проснутся, однозначно грядёт некое потрясение. Причин для таких мыслей предостаточно – кровавая звезда на небе; странные слухи, распространяемые анархами-Гангрелами; появление по-настоящему слабокровных Сородичей; убийственное безумие, недавно поразившее клан Равнос… Некоторые даже перешли на сторону Шабаша – не из большой любви к этой секте, а потому, что хотят быть во всеоружии, когда начнётся нечто по-настоящему плохое. Другие решили самостоятельно исследовать эти феномены. Их изыскания не дали особых результатов, но они отметили явное совпадение: все эти странные события произошли за пугающе короткий промежуток времени, буквально за несколько лет. Этот факт вызывает у них беспокойство, но, к сожалению, анархи не располагают ресурсами (ни денежными, ни оккультными), которые могли бы позволить проследить за развитием ситуации. Кое-кто предлагал обратиться за помощью к Камарилье или даже, упаси боже, напрямую к Тремерам – но они в курсе, что Чародеи и без того точно знают обо всех их занятиях.

Четвёртая Традиция: Ответственность

Меньшая часть членов секты хочет полностью отменить эту Традицию. В обществе, основанном на свободе личности и меритократии, один Сородич не может нести ответственность за действия другого. Разве суд смертных отправит в тюрьму женщину за то, что её сын застрелил полицейского? Тогда почему сир должен страдать за грехи своего потомка?

Но большинство анархов признают необходимость порядка, и особенно это касается самых молодых. Они не обязательно считают, что сир должен наказываться за проступки потомка, но они, по крайней мере, согласны, что тот Сородич, который плохо выбирал Дитя для Становления, отвечает за то, чтобы исправить последствия его действий. Пока кровосос готов принимать такую ответственность и, если необходимо, остановить своё Дитя и наказать его, большинство баронов согласны отпустить неудачливого сира без каких бы то ни было последствий для него.

Пятая Традиция: Гостеприимство

Домен – лицевая сторона монеты, Гостеприимство – оборотная. Анархи вполне рады представиться тому барону или Князю, которого уважают, но не чувствуют никаких угрызений совести перед теми, кого ни во что не ставят (ну, если они уверены, что это им сойдёт с рук – знаменитого своей свирепостью чистильщика бывает достаточно, чтобы загнать анархов в Элизиум, вне зависимости от их чувств к Князю).

Можно было бы ожидать, что анархи будут чаще представляться баронам, своим собратьям по секте, чем Князьям Камарильи, но на самом деле это не вполне верно. Вообще-то большинство анархов действительно уважают баронов больше, чем Князей. Но по той же причине они знают, что среднестатистический барон намного менее печётся о правилах и законах, и они могут избежать визита к нему без последствий. Со своей стороны, бароны предпочитают, чтобы их товарищи представлялись им, приезжая в их домены, но они в курсе, что принудить к этому анархов, не породив уйму проблем, нереально, и это того не стоит. Некоторые полагаются на информацию, собранную чистильщиками, но остальные просто отмахиваются от этой проблемы и вновь возвращаются к своим делам.

Шестая Традиция: Уничтожение

Анархи охотно следуют этой Традиции… обычно. Секта не одобряет баронов, которые приговаривают к казням без веских на то причин; это вам не Камарилья, где Князь может позволить себе какую-нибудь чушь вроде «Он оскорбил меня! Обезглавить его!». До тех пор, пока анархи верят, что их лидеры никого не казнят и не объявят Кровавую охоту, если только обвиняемый не виновен в по-настоящему тяжких преступлениях, они согласны следовать за бароном в тех ситуациях, когда Окончательная Смерть в самом деле необходима.

С другой стороны, некоторые анархи не хотят дожидаться решений лидеров. Если Сородич совершенно точно виновен в преступлениях против секты, против своих товарищей-анархов или против Маскарада, суд Линча становится законом ночи. «Его нельзя было оставлять в живых» – нормальное обоснование убийства в глазах многих, и они вполне согласны взять весь труд на себя. Баронов это не очень-то радует, но нет реального способа уберечь свой домен от нарушений Шестой Традиции, поэтому обычно они спускают их на тормозах (до тех пор, пока жертва не была важной персоной – тогда приходится показать пример).

Важно отметить, что всё это не оправдывает (по крайней мере, обычно) бессмысленное насилие. Когда происходит что-то в этом духе, практически всегда на то есть веская причина – или же линчеватели искренне верят, что эта причина существует. Даже наиболее буйные анархи держат в узде свои разрушительные наклонности, находясь на своей территории, а не во владениях Камарильи.

Нынешние ночи

Сэмюэль Боуэнс

Часто создаётся впечатление, что в нынешние ночи Камарилья балансирует на острие ножа, и положение анархов не менее шатко. Одно время казалось, что война за восточное побережье может развиваться лишь в одном направлении; первые успехи Шабаша, как верилось многим, доказали, что вскоре Камарилья достигнет наислабейшего положения в Северной Америке со времён Войны за независимость. Особенно пессимистичные пророки предсказывали падение всей секты на континенте. И анархи, как все прочие, приняли это к сведению. Поначалу казалось, что Башня Слоновой Кости пошатнулась, и будущей утопии движения анархов уже не суждено сбыться.

Естественно, Камарилья показала клыки и даже отвоевала Нью-Йорк у Шабаша (анархи крайне заинтересованы в развитии вновь зарождающегося в этом городе сообщества Не-мёртвых). Но недавние испытания заставили лидеров движения призадуматься. Большинство из них, даже те, кто поддерживал силовые методы социальных преобразований, изменили тактику.

В Камарилье немногие заметили изменения. Анархи по-прежнему причиняют массу хлопот, разевая рты в самый неподходящий момент, портя ценную собственность и – изредка – убивая уважаемых старейшин.

Что анархи стали делать по-другому, так это выбирать цели. Города, граничащие с территориями Шабаша, теперь реже подвергаются их атакам, и если дело доходит до насилия, то анархи нападают лишь на тех Сородичей, которые не принимали особого участия в защите города. В городах, удалённых от линии фронта, анархи атакуют только старейшин, которые особенно непреклонны в своей ненависти и презрении к молодняку. Старейшин, продемонстрировавших хотя бы малую толику готовности к переговорам, не трогают.

И эти перемены касаются не только самых агрессивных членов секты. Политически подкованные анархи заключают столько сделок и соглашений, как никогда прежде, порой идя на переговоры со старейшинами, которых пару лет назад избегали, словно солнечного света. Всё движение стало проявлять активный интерес к договорам, и не только между своими членами, но и с чужаками. Эмиссаров стало в разы больше, чем было до войны на восточном побережье, и не один старейшина оказался ошеломлён внезапной готовностью анархов пойти на компромисс… ну, кое в чём.

Анархи осознали, что больше не могут позволять себе ослаблять Камарилью. Теперь их усилия направлены на то, чтобы подтолкнуть Башню в нужном направлении, а не на создание беспорядков в надежде привлечь внимание. Это небольшая подвижка, и нет уверенности, что она окажется эффективной. Но, по меньшей мере, анархи относятся к опасностям нынешних ночей серьёзно, – а старейшины, кажется, ещё не способны на это.

 

Шабаш

Было время, – и не так давно, – когда складывалось впечатление, будто анархи и Шабаш созданы друг для друга. Анархи боролись за свободу от угнетения старейшинами Камарильи, а Шабаш предлагал освобождение в виде разрывающего Узы Братания. Обе секты были намного более агрессивны, чем Камарилья, и обе, казалось, были готовы принять свою нечеловеческую сущность.

А потом анархи как следует присмотрелись к тому, что на самом деле представляет собой Шабаш.

Они вовсе не предлагают свободу – лишь иную форму рабства. Братание, может быть, предоставляет несколько более просторную клетку, чем Узы, но всё равно это не более чем новый поводок. Навязанная преданность фанатическому идеалу ничем не лучше служения древнему чудовищу, к тому же этот фанатический идеал предполагает восхваление всех самых худших проявлений природы Сородичей. Шабашиты не просто признают свою нечеловеческую суть – они превозносят её, обращаясь со смертными хуже, чем с рабами. Конечно, даже Сородичи Камарильи говорят о смертных как о «скоте», но они хотя бы не восторгаются массовыми убийствами. Разве могут анархи претендовать на равенство с более могущественными Сородичами, если они со своими подчинёнными, даже со смертными, обращаются так, как никогда бы не позволили обращаться с собой своим старейшинам?

Не говоря уж о «священной войне» Шабаша против Патриархов. Эй, парни, почему бы вам не пойти воевать с динозаврами? Ах да, они же вымерли! Вот облом!

В нынешние ночи анархи в подавляющем большинстве яростно противостоят Шабашу и всем его целям. Как было сказано выше, они в итоге признали, что Камарилья, несмотря на все свои недостатки, – их дом, который необходимо защищать. Шабашу больше не завидуют, ему не подражают, как делали когда-то. Теперь Шабаш – враг.

К несчастью, малая часть анархов, до которых это ещё не дошло (или которые отказываются это принять), всё ещё существует. Для некоторых зов Меча Каина слишком громок, чтобы его игнорировать. Секта, в которой старейшины никогда не посадят тебя на Узы, где ты не обязан соблюдать грёбаные Традиции или цацкаться со смертными, прикрываясь дурацким Маскарадом, в которой каждый Каинит имеет целью вечную Не-жизнь… Всё это достаточно привлекательно для многих бестолковых неонатов, оказавшихся среди анархов. Некоторые просто мечтают и говорят об этом, но никогда не решаются на последний шаг. Скудный, но стабильный приток анархов в Шабаш, тем не менее, действительно происходит. По сути, анархи остаются одним из главных ресурсов для пополнения рядов Чёрной Руки, пусть и в меньшей степени, чем в прошлые ночи.

Это не означает, что движение анархов не вступает в мирные контакты с Шабашем. Небольшие группы анархов существуют в шабашитских городах. Большую часть времени они предпочитают сидеть тихо и не высовываться. Некоторые, однако, активно работают против Чёрной Руки, пытаясь подорвать Шабаш изнутри на его собственной территории. Большинство анархов всё же намного менее отважны (или безбашенны), поэтому обитают в доменах Шабаша только потому, что им больше некуда податься.

Почти для всех таких анархов Не-жизнь безрадостна. Камарилья может сильно раздражать своим «Ты с нами, хочешь того или нет», но всё же она гораздо симпатичнее Шабаша, который заявляет: «Если ты не на сто процентов с нами, ты враг, так что мы разорвём тебя на куски и поглотим твою душу». Анархи, обитающие в городах Шабаша или их окрестностях, быстро учатся оставаться незамеченными и неплохо имитировать основные привычки и ритуалы шабашитов, так что при невнимательном досмотре им легко удаётся сойти за своих.

Отдельные бродячие котерии анархов получают удовольствие от более тесного общения с кровожадной сектой. Меч Каина всегда рад получить информацию или услуги от вампиров, имеющих свободный доступ в домены Камарильи, да и сами анархи совсем даже не против получить поддержку Шабаша во время войны с кем-то из наиболее отвратительных старейшин Камарильи. Котерии анархов и стаи Шабаша на удивление хорошо сотрудничают, когда у них внезапно обнаруживается общая цель. Такие случаи встречаются всё реже, в свете недавней войны и в силу того, что анархи стали более тщательно выбирать цели своих атак; и всё же довольно часто анархи и шабашиты воздерживаются от того, чтобы нападать друг на друга, едва увидев. Старейшины Камарильи нередко пребывают в уверенности, что Шабаш и анархи на самом деле поддерживают более тесные связи, чем кажется – и это заблуждение лишь ускоряет извечный круговорот ненависти и страха между анархами и старейшинами.

Новый Будущий Мандаринат

И Камарилья, и Шабаш предпочитают не обращать на Мандаринат никакого внимания, пока это возможно. До сих пор он не производил впечатления серьёзной угрозы. Катаянов и их союзников-Сородичей, кажется, пока устраивает их нынешнее положение и владения – узкая полоска земли на западном побережье. Реальной опасности с их стороны нет: Камарилья, конечно, легко могла бы покончить с ними, вместо того чтобы откупаться, если бы в настоящий момент Башню Слоновой Кости не занимали более насущные дела. Если бы Катаяны подали хоть какой-нибудь знак сближения с одной из главных сект, обе они немедленно приняли бы меры. До тех пор, пока этого не случилось, Камарилья и Шабаш рассматривают Мандаринат как местную аномалию, не более того.

Чего не скажешь об анархах. Резкие, даже враждебные мнения о Мандаринате характерны для всего движения, но разные фракции анархов не могут прийти к согласию в том, какое из них должно стать общим для всех.

Некоторым Мандаринат кажется примером того, чего могут добиться решительные вампиры. Это же сообщество Сородичей, свободное от обеих сект! Разве это не то, к чему стремятся анархи? Конечно, он существует не так долго, чтобы можно было судить о его жизнеспособности, но кажется, что он лишь крепнет. Многие бывшие анархи добились в Мандаринате важных позиций. Катаяны даже проявляют к своим подчинённым-Сородичам уважение, на что, вероятно, не способны ни Камарилья, ни Шабаш.

Другие анархи отказываются забывать, что именно нашествие Катаянов забило последний гвоздь в крышку гроба Свободного Государства. Да, положение Государства уже тогда было шатким; да, его развитию препятствовали внутренние и внешние проблемы; да, к Камарилье приходилось обращаться за помощью всё чаще и чаще – но в конечном счёте его уничтожил Мандаринат.

Катаяны, мол, уважают Сородичей, которые им служат? Но ведь те всё равно остаются слугами. Азиатские вампиры не собираются делить власть с Сородичами, они просто более вежливо формулируют отказ от сотрудничества. Для них, доказывают анархи, все Сородичи Запада – низшая раса. Скорее президент США разделит власть со своей собакой, чем Катаяны – с Сородичами. Какую бы привязанность ты ни питал к собаке, она всё равно остаётся собакой.

В большей части Соединённых Штатов эти дебаты ведутся исключительно в теории. Наиболее утончённые анархи любят поговорить на эту тему в салонах, а их менее культурные собратья вступают в драки по этому поводу. Но на западном побережье это насущная проблема, и отношение к ней становится всё более резким.

До уличных боёв между бандами анархов (или анархов и Катаянов) пока не дошло, но конфликт между Новым Будущим Мандаринатом и последними остатками Свободного Государства Анархов достиг точки кипения. Катаянам нет особой нужды беспокоиться из-за засад и диверсий анархов – эти проблемы они оставляют своим западным союзникам, тоже бывшим анархам. И это вовсе не дружеские потасовки: многие бойцы с обеих сторон были убиты бывшими товарищами. Голоса немногочисленных анархов западного побережья, пытающихся призвать к мирному разрешению конфликта, остаются без внимания.

Если вспыхнет открытая война, основным сектам волей-неволей придётся в неё вмешаться. Западное побережье может превратиться в поле битвы между Камарильей, Шабашем и Мандаринатом. Исход этого сражения может быть любым, но совершенно очевидно, что зажатые между тремя воюющими сторонами анархи проиграют его в любом случае.

Другие

Анархи совсем немного знают о других обитателях ночи, поэтому их отношение к ним нельзя назвать определённым.

Оборотни

О Люпинах анархи знают больше, чем об остальных Других. Достаточно многие анархи ведут кочевой образ существования, так что они не раз сталкивались с оборотнями, и каждый из них слышал немало жутких историй о таких встречах. Анархи боятся Люпинов не меньше, чем другие вампиры. К несчастью, многие из них обладают потрясающей способностью настраивать местных Сородичей Камарильи против себя, поэтому для них единственным выходом является постоянное перемещение с места на место; тем не менее, даже самая бесшабашная котерия странствующих анархов не станет задерживаться вдали от города дольше, чем необходимо.

Маги

Большинство анархов в курсе существования смертных волшебников: в конце концов, Тремеры тоже откуда-то взялись, верно? Конечно, больше ничего о магах анархи не знают. У них нет представления о том, как на самом деле распознать волшебника, и даже те немногие анархи, которым приходилось иметь дело с этими людьми, не понимают, как работает их магия. С присущей Сородичам самонадеянностью анархи считают магов простыми смертными, которые выучили несколько трюков и могут быть полезными в некоторых случаях, однако в целом не заслуживают внимания.

Призраки

Типичный анарх в призраков не верит. Конечно, анархи знают, что нечто такое, с чем всякие Джованни могут разговаривать (или даже брать под контроль), существует, и слово «призрак» подходит для обозначения этих явлений не хуже других терминов. Но для большинства из них представление о бестелесном духе, живущем после смерти, слишком необычно, чтобы поверить в его реальность. К тому же если бы привидения существовали, разве они не преследовали бы вампиров больше всех, учитывая, сколько жертв на счету у многих кровососов?

О, если бы только анархи знали…

Охотники

Смертные опасны. Это основное обоснование Маскарада, и большинство анархов это понимают. Но молодые анархи часто думают, будто смертные опасны лишь тогда, когда их много, и бывают неспособны поверить в то, что один-единственный человек может сделаться для них угрозой. Лишь очень немногие слышали истории о новом поколении охотников, которые, кажется, сами владеют сверхъестественными силами – а те, что слышали, до сих пор чаще всего путают таких охотников с магами.

Движение анархов

Никого не удивляет тот факт, что некоторые наиболее ожесточённые и фундаментальные споры между анархами, как и некоторые наиболее поляризующие их убеждения, связаны с самим движением анархов. Даже если они могут принять свои общие цели, анархи не всегда приходят к консенсусу относительно того, как их достичь. Эта проблема организации коренится прежде всего в страстности: если бы анархи были способны мыслить логически и находить компромиссы там, где речь заходит об их идеях и идеалах, они бы уже не смогли отдаваться им с тем же пылом. Именно это, а не малочисленность или недостаток политического влияния, оказывается главным камнем преткновения движения анархов, мешающим ему достичь хоть какого-нибудь успеха. Прежде чем надеяться победить своих противников вне секты, анархи должны как-то разобраться с внутренними конфликтами.

Старейшины против неонатов

Конфликты поколений среди анархов не столь драматичны, как в Камарилье, однако это не означает, что между Детьми и сирами их не возникает.

Сложился стереотип, согласно которому молодые анархи более склонны к насилию, а более старые – к политическим манёврам; хотя исключений немало, в целом это мнение достаточно оправданно. Среди Сородичей, как и у смертных, мятежный дух часто сопутствует молодости. Учтите также, что многие анархи-неонаты происходят из поколения, которое привыкло к быстрым результатам, кратковременным вспышкам внимания к хитам MTV и войнам, длящимся не дольше недели. В результате получаются Сородичи, которые приучены добиваться своего здесь и сейчас. Неудивительно, что когда эти нетерпеливые, жаждущие немедленных побед особы попадают в общество Сородичей и обнаруживают, что лишились в нём всех прав, которые имели среди смертных, они могут начать крушить всё на своём пути.

Старейшины давно осознали, что Сородичей не следует торопить. Статичные, консервативные создания, они привыкли делать всё медленно и постепенно. У них было достаточно времени, чтобы слегка охладить пыл своих натур и унять свой праведный гнев, а заодно понять, что от Не-жизни нелегко отказаться. Бывают и яростные старые анархи, и молодые дипломаты, но большинство старейшин предпочитают спокойную речь крикам, а торжественные вручения даров – метанию бомб.

Лучше всего было бы, если бы молодые анархи извлекали преимущество из мудрости старших, а старейшины направляли страсть неонатов в нужное русло. Тогда всё бы шло хорошо. Вместо этого представители разных поколений тратят существенную часть своего времени, ворча и ругаясь друг на друга за «излишнюю мягкость» или «чрезмерную импульсивность», тогда как махина Камарильи продолжает работать, не обращая внимания ни на одних, ни на других.

Дипломаты против агитаторов

Примерно параллельно с границей поколений проходит линия, отделяющая тех анархов, которые хотят тщательно выстраивать новое правительство из частей старого общества, от тех, которые жаждут уничтожить и стереть в порошок всё, что существовало раньше, прежде чем браться за создание чего-то нового.

Когда большинство Сородичей представляют себе анарха, они думают об агитаторе – с «коктейлем Молотова» в одной руке, пистолетом девятимиллиметрового калибра в другой и на мотоцикле. Эти вампиры, обычно молодые, просто обозлены. Они злятся из-за того, что их низвели на низший ранг социальной иерархии только потому, что они родились и получили Становление не в том веке; злятся из-за того, что их угнетатели наслаждаются баснословным богатством, престижем и властью; злятся из-за того, что вся система предназначена, чтобы поддерживать вечное верховенство старейшин. А поскольку они не располагают политическим влиянием, которое позволило бы им иным образом заставить старейшин прислушаться к их мнению, они привлекают к себе внимание единственным доступным способом: тот, кто не прислушивается к ропоту масс, наверняка услышит треск пламени.

Что ж, анархи-агитаторы добиваются того самого внимания старейшин, но внезапно осознают, что понятия не имеют, куда от него деваться. Им почему-то никогда не приходит в голову, что Камарилья может ударить в ответ и сильно испортить анархам Не-жизнь вместо того, чтобы вникнуть в их проблемы. Такие анархи оказываются вовлечёнными в порочный круг: они снова атакуют, но уже не для того, чтобы привлечь внимание, а в ответ на контратаку Камарильи. Ведь они не могут позволить себе выглядеть слабыми… и поэтому выглядят полными придурками.

Возможно, именно таким Сородичи обычно видят движение анархов, однако это не единственное его обличье. На каждого анарха в кожаной куртке, поджигающего здания, приходится анарх в костюме-тройке, который уговаривает Князя не сжигать в отместку заживо его горемычного товарища. Такие анархи часто не менее обеспеченны и обладают не меньшими связями, чем их сверстники из Камарильи, и они понимают, что Башня никогда не склонится под давлением извне. Поэтому они пытаются изменить её изнутри, убедив старейшин, что возмущение анархов обусловлено вескими причинами.

Конечно, убедить существо, которое в течение четырёх столетий превосходило своих собратьев, поделиться с ними властью – задача практически невыполнимая; но, чёрт побери, нужно же попытаться!..

Многие члены каждой из этих фракций признают необходимость существования другой. Агитаторы понимают, что одним лишь насилием ситуацию не изменить, а дипломаты осознают, что иногда необходимо уничтожить некоторые препятствия, мешающие прийти к компромиссу. С другой стороны, не менее многие презирают оппонентов, обвиняя их в неспособности движения анархов добиться своих целей. Политически грамотные анархи винят психопатов с бомбами в том, что те подрывают доверие к секте и вынуждают старейшин считать всех членов движения маньяками-террористами. В пику им, некоторые агрессивные анархи утверждают, что любая попытка пойти на сближение с врагом – в лучшем случае признак слабости и продажности, а в худшем – измена.

Вступая в клуб

Если сказать, что анархи готовы принять любого Сородича, желающего к ним присоединиться, это не будет полностью неверно. Они достаточно отчаянны, чтобы принять любого, кто может продемонстрировать хотя бы незначительную пользу для общего дела, к тому же их моральный кодекс и следование принципу равных возможностей для всех Сородичей предполагают, что они предоставляют одинаковые шансы всем.

Но это не означает, что они глупы. Любой вампир может поклясться в верности движению, но тот, кто попытается всерьёз погрузиться в дела и политику анархов, может быть уверен, что его прежние поступки и связи будут скрупулёзно изучены. Все мыслимые враги, – и замаскированные архонты, и пытающиеся приблизиться к своим противникам из Камарильи солдаты Шабаша, и советники Ассамитов, и жаждущие сильнее разжечь конфликт между анархами и старейшинами Сетиты, – пытались просочиться в высшие круги движения анархов. К великому огорчению анархов, многие из их врагов туда всё же проникли, так что они больше не собираются повторять свои ошибки.

Поэтому любой Сородич, который способен предъявить весомые доказательства того, что не связан с врагами движения, обычно может быть в него принят – хотя бы на испытательный срок. Длительность этого «пробного периода» анархи не конкретизируют. Просто новичкам не доверяют в полной мере до тех пор, пока… ну, в общем, пока не начинают доверять.

Дети

Лидеры анархов очень требовательны к кандидатам на Становление – по крайней мере, стараются быть требовательными. Как уже отмечалось, в целом анархи не особенно заботятся о соблюдении Традиции Потомства. Многие из них, особенно молодые, дают Становление, когда и кому им взбредёт в голову, не учитывая пожелания своих старейшин. Тому, кто попытается поступить так в городе, где власть Камарильи крепка, лучше побыстрее уносить оттуда ноги, или он окажется с колом в сердце и в комнате с прекрасным видом на рассвет; однако на территории анархов такое поведение обычно сходит с рук.

Когда им есть что сказать, лидеры анархов (и просто те, кто особенно предан движению) не более интересуются теми, кого анархи обращают, чем теми, кого не обращают. Безусловно, они предпочитают, чтобы Дети смогли как-то пригодиться движению, однако в большей степени их заботит, как бы те ему не навредили. Среди наиболее агрессивных анархов установилась привычка давать Становление кому попало, лишь бы кандидат умел постоять за себя в драке. Это в лучшем случае опасная практика – в результате появляются анархи, заинтересованные в насилии ради насилия, а не в поддержке и распространении какой-либо идеологии. Многие такие новообращённые в конце концов уподобляются стереотипным стаям Шабаша, нанося немыслимый ущерб и проливая невероятно много крови, прежде чем Камарилья уничтожает их (порой, в наиболее вопиющих случаях, их убивают другие анархи).

В конечном счёте проблема состоит в том, что молодые анархи часто желают дать Становление возлюбленным, близким друзьям или даже просто тем людям, которых считают особенно обворожительными. Они рассматривают Становление как подарок, которым хотят поделиться; может быть, такое стремление и похвально, но оно в то же время крайне опасно. Обыкновение создавать потомство, не спрашивая разрешения (а часто и не обдумывая всё заранее), породило множество весьма проблемных неонатов, не говоря уже о наполовину свихнувшихся. Большинство таких Становлений завершаются катастрофой, когда Дитя демонстрирует эмоциональную и психологическую невозможность вынести бремя Не-жизни. Среди анархов-неонатов гораздо чаще встречаются драматические самоубийства (порой сопряжённые с убийствами), чем где-либо ещё. Не так давно в Луизиане, неподалёку от Нового Орлеана, такое необдуманное Становление, данное анархом, привело в итоге к Окончательной Смерти по меньшей мере семи Сородичей. Новообращённая не только убила собственного сира и двух членов его котерии, прежде чем покончить с собой, но и сделала это на глазах у смертных, что привлекло внимание Общества Леопольда, которое уничтожило ещё троих местных Сородичей, после чего покинуло город.

Другие Дети оказываются неспособны скрывать свою новую природу, и их приходится ликвидировать (случается, что это делают их собственные сиры). Всё это вполне убедило старейшин анархов, что Третья Традиция имеет под собой веские основания, но многие молодые анархи по-прежнему легкомысленно дают Становление по собственному желанию, так как не могут или не желают осознавать последствия.

Обучение

Если уж бароны и прочие лидеры анархов не могут обеспечить такого способа соблюдения Третьей Традиции, который не раскалывал бы секту, они хотя бы пытаются удостовериться, что все неонаты-анархи прошли полное обучение и разбираются как в физиологии Сородичей, так и в их общественном устройстве. Конечно, бароны не могут навязать молодым анархам какую-то обязательную учебную программу. Вместо этого они, вдохновляясь благотворительными обществами смертных, предлагают молодняку помощь советом, а в некоторых городах даже организуют образовательные курсы. В основном они наставляют своих неонатов устно, но могут также использовать зашифрованные послания, распространяемые в Интернете через форумы и новостные рассылки. Многие неонаты, осознавшие наконец, какую ответственность приняли на себя, когда дали потомку Становление, невероятно рады тому, что могут переложить груз обучения Детей основам Не-жизни на чужие плечи. Даже некоторые новообращённые, вынужденные самостоятельно искать свой путь в этом мире, узнают о таких программах и решают ими воспользоваться.

Конечно, это обучение нельзя назвать совершенно объективным, особенно в том, что касается общества Сородичей. Неонат, прошедший одну из таких воспитательных программ, получает весьма неплохое представление о Камарилье – но эти познания преподаются ему так, чтобы гарантированно укрепить его симпатии к анархам. Это не то чтобы промывка мозгов, – анархи скорее назвали бы это правдивым рассказом «о том, как всё обстоит на самом деле», – но такое образование однозначно выходит за пределы механического заучивания фактов. По меньшей мере, эти программы вдалбливают в мозги учеников понимание важности Маскарада, гарантируя, что малообразованные неонаты не поставят под угрозу всех Сородичей своим невежеством. На сегодняшний день в пределах США и Канады работают как минимум полдюжины таких курсов. Самая обширная образовательная программа с наиболее давней историей действует в Сан-Бернардино, и преподают там бывшие обитатели Свободного Государства Анархов.

Гули

Учитывая, что само понятие гуля диаметрально противоположно всем убеждениям анархов, удивительно, сколь многие из них окружают себя таковыми.

Если в выборе потомков анархи бывают беспечны, то в выборе гулей они и вовсе беспорядочны. У тебя есть девушка, с которой ты хочешь поддерживать отношения? Собутыльник, по которому ты скучаешь? Слуга, который может выполнять твои поручения, пока ты спишь? Уличный наркоторговец или шлюха, которые могут снабжать тебя полезной информацией, не говоря уж (ну, хотя бы в случае с наркодилером) о паре сотен таблеток, которые ты можешь сбыть, или о наличных, которые можешь взять в долг? Как насчёт того крутого автомеханика, единственного, кто вообще может заставить твой старый американский драндулет нормально ездить – что, если с этим парнем что-то случится? Лучше дай им глотнуть своего витэ, чтобы быть в безопасности!

Говорят, что гулей анархов больше, чем самих анархов. Может быть, это некоторое преувеличение (перепись никто не проводил, но снабжение такого количества гулей кровью было бы настоящим кошмаром), однако зерно истины в нём есть. Даже в Камарилье, прибегающей к услугам гулей в некоторых случаях, принято при помощи определённых традиций и обычаев поддерживать их численность на разумном уровне. У анархов таких ограничений нет, и это проявляется. Не один анарх оказывался вынужден прогнать часть своих гулей просто потому, что не мог достаточно хорошо питаться, чтобы снабжать своим витэ их всех.

Вместе с тем нужно отметить, что среди гулей анархов наблюдается существенная «текучка кадров». Гуля гораздо проще бросить, чем Дитя, так что как только все эти девушки, собутыльники и далее по списку начинают приносить больше проблем, чем того стоят, или просто перестают быть интересными вампиру, анарх перестаёт их кормить.

На самом деле далеко не всегда всё проходит так легко – правда, большая часть неонатов-анархов узнаёт об этом чересчур поздно.

Конечно, Узы могут держаться в течение месяцев и даже лет с момента последнего глотка витэ, не говоря уже о том, что гули привыкают к своей повышенной силе и живучести. Большинство гулей анархов не столь давно стали таковыми, чтобы начать ускоренно стареть, когда домитор бросает их. Результатом сиюминутного каприза анарха часто становится умственно и эмоционально одержимый человек, которому известно практически всё о бывшем объекте его привязанности. Мысль о любом смертном (кроме, пожалуй, профессионального охотника на нечисть), выслеживающем вампира, может показаться смешной – однако бывшие гули анархов на удивление часто начинают вести себя именно так, и последствия не всегда известны наперёд, как можно было бы подумать.

К тому же нельзя забывать, какую опасность брошенный гуль представляет для Маскарада.

Многие анархи-идеалисты осуждают практику создания гулей и пытаются уговорить своих собратьев отказаться от её применения – очевидно, безо всякого успеха. Причина не только в том, что они хотят избежать описанных выше проблем. Чаще идеалисты просто убеждены, что любые Узы крови, даже наложенные на смертного, ничем не лучше того принуждения, которому старейшины Камарильи подвергают самих анархов. Если мы сражаемся за свободу для всех, говорят они, мы не можем ограничиваться исключительно Сородичами. У смертных тоже должны быть хотя бы наиболее основополагающие права в этой системе.

Забавно (если у вас всё в порядке с чёрным юмором), что большинство анархов с этой мыслью вполне согласны – в теории. Даже упомянутые выше неонаты, окружающие себя большим количеством гулей, чем могут прокормить, согласятся с тем, что накладывать на смертного узы крови – это, бесспорно, дурно.

«Что? Ну да, у меня тоже есть гули, но это же совсем другое дело! Они же не мои рабы! Мы искренне заботимся друг о друге, нам хорошо вместе, разве нет?». В ответ, конечно, раздаётся целый хор утвердительных ответов; это убеждает анархов в том, что Узы крови и гули, – это, конечно, не то чтобы хорошо, но в их случае вполне справедливо. Анархи, даже наиболее страстно преданные идеалам движения, всегда обладали удручающей способностью к самообману.

Стиль Не-жизни анархов

Во многих случаях отличие между анархами и вампирами Камарильи или Шабаша заключается в тактике – в не меньшей степени, чем в идеологии. Члены других сект могут плести заговоры против своих старейшин, однако целью их интриг обычно является личная выгода. У анархов всё не так – у них существует определённая вера в то, что «если старейшины не поделятся властью, её не будет ни у кого». Такой доходящий до самоотречения эгалитаризм заставляет многих не состоящих в движении Сородичей думать, что анархи занимаются самобичеванием. «Да они же просто завидуют», говорят такие Сородичи, полагая, что анархи отвергают тех, кто добился недоступных для них самих успехов. Сами же анархи часто считают себя стоиками или мучениками, страдающими ради чужого блага и надеющимися, что те, ради кого они сражаются, наконец это заметят.

Многие наблюдатели со стороны не могут понять, что еженощная Не-жизнь анархов отнюдь не состоит из сплошной политики. Анархи – это не фанатичные агитаторы, существующие только ради того, чтобы бросать вызов установленному порядку. Да, политическая борьба занимает в Не-жизни анархов существенное место, но лишь полный глупец не способен понять, что прежде всего они, как и все прочие Сородичи, – вампиры. Как бы мог анарх подниматься каждую ночь и продолжать свою борьбу, если бы он не питался кровью? И разве Не-жизнь стоила бы того, чтобы не-жить, если бы вся она состояла лишь из размахивания кулаками и произнесения обличительных речей? Нет, анархи страдают от тех же угрызений совести, от тех же тягот посмертия, от тех же ускользающих воспоминаний из своих смертных жизней, что и все прочие Сородичи. Меняются лишь обстоятельства.

Так что же анархи делают? В нынешние времена быть анархом – значит не просто из ночи в ночь нападать на местного Князя или на саму идею Князей, если не удаётся напрямую противостоять им.

Питание

Анархи поставили самих себя в весьма сомнительное положение. Отмежёвываясь от Камарильи, они, казалось бы, отказываются от ценностей, исповедуемых Башней Слоновой Кости. В общественных и политических кругах у них из-за этого могут возникать проблемы, но на то они и рассчитывают. В чём они по-настоящему оказываются ущемлены, так это в получении драгоценного витэ, позволяющего им восставать каждую ночь.

Сам акт питания у анархов совершенно обычен. Одни охотятся, как хищники, другие – как «похитители крови», тогда как некоторые ограничиваются кровью животных или кормятся на соблазнённых смертных. Главный предмет беспокойства анархов (вне зависимости от того, знают они об этом или нет) составляет то, в чьём домене они «браконьерствуют».

Порой случается, что злополучный анарх питается в домене другого Сородича. Какой-нибудь Старейшина может крайне разозлиться, узнав, что стая самопровозглашённых изгоев-революционеров, по выражению одного достопочтенного Тореадора, «претендуют на то, что причитается господину». В таком случае старейшина явно демонстрирует откровенно феодальное восприятие домена, но беспокоиться, тем не менее, есть о чём. Анарх в лучшем случае воспринимается как вор, в худшем – как мишень для наиболее жестоких попыток старейшины стребовать компенсацию. Даже более молодые Сородичи неохотно делятся выгодой от владения доменом, и не без причины: если до старейшины, поручившего юному кровососу домен, дойдут слухи о том, что тот позволял анархам там кормиться или даже помогал им, провинившийся неонат мигом лишится даже самой крошечной территории. Для Сородичей, владеющих доменом, это обоюдоострый меч. Позволить анархам питаться без разрешения – значит показаться их доброжелателем; прогнать их – значит не только заслужить их ненависть, но и лично впутаться в передрягу. Это, конечно, не означает, что владелец домена сам вынужден патрулировать улицы. Он может обратиться к усердному шерифу или чистильщику, а то и подкупить какого-нибудь бандита из клана Бруха, чтобы тот проломил черепа паре анархов, но всё равно эта мелочь требует урегулирования, – как будто владетелю домена не хватает других еженощных проблем.

Даже если охотничьи угодья анархов не пересекаются с доменами местных Сородичей, в любом городе, где хоть как-либо присутствуют другие секты, они питаются на территории, теоретически принадлежащей Князю (а то и епископу или архиепископу…). Даже Сородичи из других сект предпочитают сначала убедиться, что местный правитель позволит им кормиться в своих владениях – это знак почтения, формальное признание его власти. Но анархи, отрицающие владычество доминирующей в городе секты, отказываются заодно спрашивать разрешения утолять жажду у Князя. В большинстве случаев Князья делают вид, что ничего не заметили; если анархи не представляют явной угрозы, следить за ними и ждать, пока они совершат какое-нибудь мелкое нарушение, затратно и обременительно. В конце концов, Камарилья претендует на то, что в ней состоят все Сородичи (даже самые агрессивные), и она не может определять, кому она предоставляет базовые привилегии, а кому нет. Однако наиболее строгие Князья считают, что раз уж анархи открыто заявляют, что не поддерживают Традиции Башни, да будет так – пускай не признают, тем самым лишаясь всякой защиты и выгод, предоставляемых этими Традициями. Таким образом, в городах таких Князей анархи оказываются вне закона.

В городах, где настолько неблагосклонно относятся к анархам, проблемы с ними возникают очень быстро – как и следовало ожидать. Когда Князь обрушивается на анархов с критикой, те решают, что он просто подтверждает их точку зрения: они выступают против него и против всего, за что он борется, так какая им, на хрен, разница, разрешил он им питаться в «своём» городе или нет?! Достаточно часто конфликты анархов с местными сектами начинаются по этой причине, или же она оказывается пресловутой последней каплей. Поскольку получение витэ – главная потребность всех Сородичей, именно на ней базируется всякая идеология – как, следовательно, и всякий конфликт.

Немногие анархи приобрели такой статус или внушают такой страх, что могут успешно предъявить права на собственный домен даже в тех городах, где их секта не является доминирующей. Для анархов в целом это не лучший вариант, поскольку редко находится Сородич, наделённый достаточной дальновидностью, тактичностью и способностью удерживать домен, который хочет, чтобы в его владениях свободно околачивались толпы голодных анархов, считающих, что могут брать всю кровь, которую хотят, потому что здесь у руля «их брат по движению». Для таких уважаемых анархов эта ситуация часто оказывается камнем преткновения с их собратьями, обижающимися на них из-за того, что те якобы приберегают самый ценный ресурс домена для себя самих.

Общественные отношения

Как и все Сородичи, анархи стремятся попасть в компанию себе подобных хотя бы для того, чтобы похвастаться своими достижениями или на несколько часов избавиться от мысли о том, что они – кровососущие ночные демоны. Общественные институты у них практически те же самые, что и в Камарилье, с небольшими отличиями. Некоторые сообщества анархов стали организовывать свои Элизиумы, где Сородичи могут собираться без риска расправы (которая обычно становится следствием фундаментальных разногласий в политических взглядах или актом личной мести). Однако Сородичи, не являющиеся анархами, в таких Элизиумах не считаются неприкосновенными, и некоторые из тех, кто решил наведаться в гости к какой-нибудь стае анархов, возвращались изрядно помятыми и с ранами от когтей на теле (а то и вовсе не возвращались). Хотя такой обычай вызывает определённое недовольство анархов в некоторых городах, – назначение способного Сородича Хранителем Элизиума означает, что с линии фронта уходит ещё один потенциальный боец, – он как бы показывает анархам, чего им удалось добиться. Противники существования «Элизиумов анархов» достаточно многочисленны и заметны. По их мнению, призвание анархов не в том, чтобы подражать обычаям Камарильи, а в том, чтобы преобразовать их в некие работающие модели. Надо сказать, что такая заносчивость распространена в движении анархов, поэтому Элизиумов немного, и они находятся далеко друг от друга, существуя лишь в тех городах, где барон (или самозванец, присвоивший себе этот титул) способен не только организовать Элизиум, но и поддерживать его функционирование.

Другая институция Камарильи, заимствованная анархами – это салоны, излюбленные площадки для выступлений на темы общества и политики среди более идеологизированных анархов. Расположенные там, где организующий их анарх способен их разместить, – в гостиницах, поместьях, даже на заброшенных складах, – салоны представляют собой места, где Сородичи могут обсуждать любые философские проблемы. В отличие от салонов Камарильи, следование моде на сходках анархов отходит далеко на второй план, и атмосфера легкомыслия здесь обычно тоже отсутствует. Анархи, финансирующие подобные мероприятия, считают себя скорее философами, чем богатыми покровителями, державшими салоны времён Просвещения (на которые анархи ориентируются, обустраивая свои собственные). Отнюдь не обязательно аскетически оформленные, салоны анархов всё же часто насквозь пропитаны деловым духом, поэтому их охотнее посещают старейшины и идеалисты, а не те анархи, которые более склонны к агитпропу и разжиганию недовольства. Здесь даже могут появляться лояльные к движению Сородичи Камарильи – как для участия в высокоинтеллектуальных дебатах, так и с дипломатическими целями. Салоны анархов всё же не столь унылы, как могут подумать молодые Сородичи, но они обычно значительно более мрачны и ориентированы на интеллектуальную деятельность, чем их камарильские аналоги. Помните, впрочем, что ключевое слово здесь, – «обычно»: члены Камарильи, желающие продемонстрировать свою утончённость, вполне могут устраивать салоны, представляющие собой нечто большее, чем просто клубы для Сородичей, а некоторые салоны анархов, задуманные как площадки для критики Традиций с позиций неомарксизма, в итоге превратились в места вошедших в городские легенды побоищ.

У клана Бруха анархи переняли так называемые гвалты. Теоретически гвалты аналогичны салонам, но проходят иначе. Салон – это обычно небольшое собрание анархов, посвящённое обсуждению новой идеи, политической философии или любимой теории. В свою очередь, гвалт – это нечто вроде «ночи свободного микрофона» на территории анархов. Каждый, даже не анарх, может прийти туда и высказать своё мнение по совершенно любому вопросу. Единственная формальность заключается в том, что это состязание в популярности. Тех, кто выражает непопулярные идеи, могут освистать или стащить с кафедры (и такое случалось), тогда как защитников более широко признанных взглядов вызывают на бис и даже вынуждают импровизировать во избежание, так сказать, определённого физического дискомфорта. Бесспорно, такие сборища несколько брутальнее салонов, и они часто служат для выявления анархов-подстрекателей, способных «зажечь» толпу. Бароны также используют гвалты, чтобы местные анархи могли выпустить пар путём искренних дебатов. Как и в салонах, дела здесь могут пойти наперекосяк, если кто-то решит, что гвалт это позволяет. Нередко можно увидеть банды смертных или внушительно выглядящих гулей, дежурящих неподалёку от места гвалта на случай, если собравшиеся анархи позволят своему пылу выйти за рамки разумного; впрочем, и это ненадёжная подстраховка. Учитывая, что лишь в самых крупных городах есть сообщества анархов, способные под влиянием пламенных речей поднять полномасштабный бунт, окрестности обычно остаются вне опасности – а вот пустомелям лучше поостеречься.

Другой обычай, заимствованный у Бруха и упоминающийся в одном ряду с гвалтами – рейв. Рейвы – вторая по важности (первая – открытые действия анархов против других сект) причина того, что движение считают агрессивным. Рейвы анархов – это вечеринки, очень похожие на те, что проводят Бруха, и с той же вероятностью влекущие за собой ущерб личности и имуществу; однако анархи идут чуть дальше. С иронией или совершенно искренне (среди анархов много и первых, и вторых), но каждый рейв анархов организуется по конкретному поводу. Анархи могут устроить сбор пожертвований, – не только для того, чтобы помочь тому делу, ради которого они всё это устраивают, но и чтобы набить собственные карманы, – и мало ли что ещё, лишь бы обеспечить себе возможность расслабиться, отдохнуть, хорошенько помахать кулаками разок-другой… в общем, чтобы повеселиться так, как будто нынешняя ночь будет последней. Эти мероприятия обычно открыты для посещения всеми Сородичами, но прежде всего они дают возможность анархам со всей округи съехаться и пообщаться. Рейвы анархов обычно включают громкую музыку, накачанные выпивкой или наркотиками сосуды, горстку «девственных» кровавых куколок и любые прочие непотребства, которых только может пожелать анарх. Это отнюдь не утончённые мероприятия, и они не предназначены для болтовни, в отличие от салонов. Рейвы – это безбашенные тусовки, и большинство их посетителей рискуют вернуться домой с новыми шрамами. Их проводят там, куда никому не придёт в голову сунуться – в доках, на складах, в заброшенных туннелях метро, даже в списанных городских автобусах. Если такие места достаточно изолированы от солнечного света, вечеринка может длиться несколько ночей подряд – днём приглашённые Сородичи отсыпаются, а вечером восстают, чтобы продолжить развлекаться. Конечно, «повод» чаще всего – не больше чем оправдание для вечеринки, и нередко уже к середине рейва коробка для пожертвований (или то, что служит в этом качестве) пропадает, а её содержимое либо растаскивают анархи, либо прикарманивает какой-нибудь негодяй. В конце концов, никого на самом деле она не волнует – ведь всё это просто способ ненадолго сбросить с себя тяжесть политической борьбы, которая составляет столь существенную часть Не-жизни каждого анарха.

Борьба

Когда анархи принимают участие в своём основном конфликте с Камарильей (и, реже, с Шабашем), они делают это различными способами. О тактиках говорить сложно, поскольку их столько же, сколько и анархов, поддерживающих общее дело, но некие тенденции за время существования движения всё же оформились.

Круши и хватай

Часто принимаемая за единственно приемлемый среди анархов стиль восстания, тактика «круши-и-хватай» популярна в основном среди молодняка. Этот незамысловатый и (по крайней мере, в долгосрочной перспективе) создающий больше врагов, чем союзников, метод эффективен только «здесь и сейчас».

Коротко говоря, эта тактика состоит в открытых, разрушительных атаках на сферы влияния доминирующей в городе секты. Сторонники метода «круши-и-хватай» поджигают убежища, ранят и убивают агентов противника, бьют витрины принадлежащих Сородичам магазинов, – словом, всячески пытаются навредить всему, что находится в принадлежащем врагу домене или считается его имуществом. Поначалу, если не всегда, это болезненно и пугающе эффективно.

В теории тактика «круши-и-хватай» предназначена для того, чтобы отбирать имущество другого Сородича и завладевать им. На практике так получается редко, поскольку многие анархи склонны уделять слишком много внимания крушению и слишком мало – хватанию. Либо же анархи совершенно не наделены той степенью сноровки, которая требуется для управления имуществом и доменом. Не так уж легко добиться каких-то положительных результатов, если просто вломиться в офис окружного чиновника и заорать «Теперь ты работаешь на меня!». Аналогичным образом, не так-то просто лишить дохода того Сородича, который с умом поместил вложения, став акционером какой-нибудь компании. Даже если предположить, что физические действия анархов нанесут такой ущерб, что компания не сможет самостоятельно его исправить, это вряд ли заставит самого Сородича выйти из тени. В таких случаях лучшее, что могут сделать анархи – навредить объекту своего гнева. В этом есть своя польза, и разумные анархи признают, что, например, напугать слугу Сородича так, чтобы тот остался дома, – значит нанести вред самому Сородичу, если тот планировал, что слуга выполнит его поручение. Если акции компании, куда Сородич инвестировал деньги, падают в цене, а на торги наложен мораторий, он не сможет избавиться от них.

И, ко всему прочему, такая тактика создаёт заметный беспорядок. В конце концов, если никто не увидит, на что ты способен, тебя никогда не будут считать угрозой.

Таковы оправдания применения метода «круши-и-хватай» – прежде всего со стороны молодых анархов. Такие вопиющие действия приводят к тому, что большинство Сородичей считают анархов сектой террористов и сторонников хаоса. Более тонкие тактики никогда не бросаются в глаза – на практике все видят только проявления метода «круши-и-хватай».

В некоторых случаях на то всё и рассчитано. Умный анарх вдохновит стаю хулиганов ворваться на своих байках в салон какого-нибудь старейшины и дать по зубам любому, кто встанет у них на пути; а пока всеобщее внимание будет приковано к столь омерзительному поведению, он провернёт собственную операцию вдали от любопытных глаз. Чаще всего молодых анархов, участвовавших в таких диверсиях, не беспокоит, что их использовали. Наиболее агрессивные банды только рады возможности надрать несколько задниц и сделать себе на этом имя.

Для рассказчика: репутация как Статус Среди анархов часто важнее быть известным, чем богатым. Это может показаться менее существенным, но это так – в нынешние ночи анархи больше ценят тех своих собратьев, которые совершили какие-то подвиги, чем тех, кто добился уважения менее эффектными способами. Деяния героев-анархов часто сильно приукрашиваются, превращаясь в легенды, так что радикал, которому оторвало руку, когда он в новогоднюю ночь закладывал взрывчатку в убежище примогена, может обнаружить, что стал почитаемой знаменитостью, когда очнётся от торпора. Поэтому рассказчик может захотеть использовать Дополнение «Статус» немного иначе, когда речь идёт о некоторых анархах (и о тех персонажах, чья слава распространяется только среди Сородичей, а не в мире смертных). Статус тем и отличается от Славы, что относится только к обществу вампиров, не включая в себя известность среди обычных людей. Персонажи, чей Статус работает подобным образом, пользуются его преимуществами и за пределами своей обычной области проживания. Например, Улыбчивый Джек известен по всем Соединённым Штатам благодаря своим антиавторитарным выходкам, и его слава бежит впереди него, так что все анархи и даже Сородичи Камарильи знают его имя, хоть у него и нет никаких формальных титулов. Рассказчик может решить обыграть это, используя его известность как Статус, отражающий то, что Сородичи о нём слышали. Полной заменой Статуса репутация, однако, быть не может, потому что сама по себе не предоставляет никакого признания или уважения. Конечно, Князь мог слышать о вас, но если он слышал историю о том, как вы устроили трёпку своему врагу-старейшине, отнюдь не факт, что он станет уважать вас за это. Заметьте, репутация не всегда означает дурную славу или негативное отношение – просто она не подтверждается общественными институтами обеих крупных сект. Репутацию также можно сфальсифицировать. В нынешние ночи Сородичи работают тщательнее, чем прежде, чтобы держаться подальше от СМИ. Явиться на званый ужин к мэру города сегодня и прийти туда же полвека спустя, не постарев ни на сутки – не самая лучшая мысль. А если никто не знает, как на самом деле выглядит Сородич, относительно легко представиться тем, кто более или менее известен, чем ты сам. Конечно, Сородичи, встречавшие обладателей репутации, склонны запоминать их, но самозванец, уверенный в том, что его собеседник никогда не сталкивался с настоящим носителем репутации, не обязательно зародит подозрения. Однако в мире Проклятых царит паранойя, так что тем, кто принимает чужие имена и заслуги, лучше тщательно обдумывать каждый шаг. • Персона с незначительной репутацией: местная знаменитость среди Сородичей. •• Персона с умеренной репутацией: герой движения. ••• Фигура со значительной репутацией: выдающаяся личность или признанный лидер. •••• Живая икона, чьё имя скандируют толпы. ••••• Легендарная персона вроде Улыбчивого Джека или Джереми Макнейла.

Голова к голове

 Некоторые анархи утверждают, что нет никакой разницы между тем, как ведут свои дела их собратья по секте и тем, как это делают все прочие Сородичи. Более умеренные анархи часто занимают эту позицию и соперничают за домены и влияние в тех же областях, что и другие вампиры, играя в Джихад так, словно секте всё равно, каких взглядов кровосос придерживается.

Хотя многие «умеренные» поддерживают такую тактику, это самый опасный способ Не-жизни из всех, которые можно избрать для себя. С одной стороны, верные своей секте Сородичи часто смотрят на анарха как на изгнанного из системы, не имеющего права требовать защиты со стороны Камарильи и её Традиций. Кому какое дело, что анарх объявил некую территорию своим доменом? Он ведь анарх, а значит, преимущества Традиций на него не распространяются. С другой стороны, те анархи, которые видят, что их собратья играют по тем же правилам, что и противник, часто перестают им доверять. Если «умеренные» готовы следовать за Камарильей, то какие они после этого анархи?

Зажатые между двумя враждебными фракциями «умеренные» часто игнорируют их обе, заботясь только о своих нуждах. Обычно это самый безопасный выбор – пусть и те, и другие ругают «умеренных», сколько влезет, лишь бы не переходили к реальным действиям; но случается, что начинаются проблемы. Как только одна сторона предпринимает что-нибудь против такого Сородича, вторая незамедлительно использует ситуацию себе на пользу. Получается, что если Камарилья устраняет анарха, собратья мигом провозглашают его мучеником. Если анархи поворачиваются к товарищу спиной, Камарилья сразу заявляет, что это типичный пример, демонстрирующий всю нестабильность их общественной модели.

С точки зрения Сородичей, использующих эту тактику, основная цель движения анархов – перестроить существующее общество так, чтобы оно заработало, а не заново изобретать колесо. С Традициями, считают они, всё в порядке, просто их неверно интерпретируют, и слишком много власти оказывается в руках одного Сородича. Когда властью можно злоупотребить, любой кровосос, имеющий малейшую возможность распоряжаться судьбами других Сородичей, станет применять её неправильно. Именно поэтому они присоединились к движению – чтобы исключить любую возможность произвола.

Медовые губы, ядовитые речи

Излюбленный метод наиболее опытных и наименее безрассудных анархов, а также старейшин секты, интеллектуалов и идеалистов, представляет собой тактику «круши-и-хватай», применяемую менее очевидным образом. Акцент смещается с крушения на хватание – с каждым ценным предметом, который анархи прибирают к рукам, старейшины Камарильи теряют ещё одно оружие, которое могли бы обратить против своих потомков, так что революция только продвигается вперёд.

Эта тактика также сходна с принципом «голова-к-голове», но отличается тем, что в данном случае разного рода фокусы успешно скрывают истинные намерения анарха. Приверженцы метода «ядовитых речей» распространяют новости о своих успехах среди других анархов, чтобы те были в курсе, что движение одержало очередную победу, но при этом не привлекают к себе нежелательного внимания самой Камарильи, чтобы избежать её гнева. Не столь беспардонный, как «круши-и-хватай», этот modus operandi всё же может привести к аналогичным потерям, поскольку те Сородичи, которые встанут на пути применяющего его анарха, должны быть устранены.

Проблема здесь в том, что приходится хранить в тайне всё, чего удалось добиться. А если главной целью этого метода является мошенничество, то как можно гарантировать, что анарх, забравший что-то у старейшины, будет использовать это имущество ради общего блага, а не только себе в удовольствие? И в самом деле, многие анархи-перебежчики, вновь примкнувшие к Камарилье, некогда были сторонниками этой тактики и отточили свои навыки, применяя её.

Игры, в которые играют анархи

В отличие от большинства Сородичей Камарильи и Шабаша, анархи сохранили понимание того, что Не-жизнь не обязательно состоит из сплошного вероломства и вечной мрачности. Чёрт возьми, ты владеешь сверхъестественными способностями, и у тебя впереди вечность (если, конечно, Геенна – правда миф, и если никакой смертный придурок с атомной бомбой всё не испортит)! Так используй свою Не-жизнь по полной, наслаждайся ею, преврати проклятие в благословение!

Молодые анархи доводят эту мысль до крайности (как и всё остальное, по правде говоря). Они изобрели несколько игр, представляющих собой не просто весёлые способы времяпрепровождения, а своего рода испытания на крутизну. Да какой ты, нафиг, анарх, если ни разу не участвовал в «девятке»?!

Большинство старейшин и идеалистов секты не одобряют такие развлечения. Мало того, что это пустая трата времени, эти игры опасны – порой не только для их участников, но и для окружающих. Однако молодняк их любит. В конце концов, это же не опаснее, чем проклятые огненные ритуалы шабашитов! В основном они задуманы просто для того, чтобы анарх мог показать приятелям весь свой драйв.

Девятка

В девятку, как правило, играют подальше… от всего, часто выезжая так далеко за пределы города, как только возможно, чтобы при этом не опасаться Люпинов. В большинстве случаев это нечто вроде комбинации пейнтбола и догонялок, иногда с небольшим элементом борьбы за ключевую позицию. Чётких правил нет, они варьируются от игры к игре. Иногда ты выбываешь, если в тебя попали; иногда это просто означает, что команда противника заработала дополнительное очко. По сути, всё сводится к тому, что толпа молодых Сородичей носится в пределах определённой территории, паля друг в друга и превращая выбранное для игры место в небольшой ад.

Отличие от пейнтбола заключается в том, что анархи используют настоящее оружие и боевые патроны. «Девятка» – это производное от изначального названия игры, которое звучало как «догонялки с девятимиллиметровками».

Несмотря на название, многие игроки предпочитают использовать оружие меньшего калибра, хотя наиболее «крутые парни» среди анархов порой устраивают игру «с большими пушками». У девятки есть много разновидностей: без автоматов, только с автоматами, с ограниченным боезапасом; есть даже версия, в которой игрокам разрешается использовать мотоциклы и автомобили.

Единственное правило, которое стараются соблюдать всегда – никаких выстрелов в голову.

Не нужно лишний раз говорить о том, что вся эта затея – одно большое нарушение Маскарада, которое ждёт только того, чтобы выплыть наружу. Поэтому осмотрительные игроки обычно выставляют патрульных, которые должны предупредить их, если кто-нибудь – от безобидного прохожего до разъярённого шерифа – приближается к месту забавы.

69

Нет, это не то, о чём вы подумали. 69 – это вариант девятки, в который даже большинство анархов предпочитают не играть. Отличие от изначальной версии – в том, что хотя бы один участник развлечения не в курсе, что это игра. Анархи собираются, похищают какого-нибудь ничего не подозревающего Сородича, надевают ему мешок на голову, а потом, достигнув «игровой площадки», предлагают ему пробиться на свободу сквозь их ряды. Те немногие анархи, которые получают от процесса удовольствие, считают, что это очень круто – особенно учитывая выражение лица жертвы, когда после окончания игры той объясняют, что всё это было розыгрышем (очень странно, но жертва обычно не считает шутку смешной). По очевидным причинам, 69 заканчивается значительно большими повреждениями, чем девятка, и даже может приводить к Окончательным Смертям, так что большинство анархов, узнав, что где-то такие игры проводятся, стремятся сразу же прекратить их.

Название игры происходит от шутки её изобретателя-анарха, который объяснял её правила своей котерии. Если верить легенде, он сказал: «Если всё пройдёт как следует, кого-нибудь однозначно оттрахают по полной программе».

Травля медведя

В отличие от девятки, травля медведя – социальная игра, и вести её нужно в Элизиумах. Правила весьма просты.

Не нарушая буквы закона в Элизиуме, нужно так поиздеваться над старейшиной или уважаемым Сородичем, – или по-другому вывести его из себя исключительно разговорами, – чтобы тот публично вспылил или, в идеале, впал в Безумие.

Естественно, эта игра очень опасна. Как правило, единственным её результатом оказывается злой как чёрт старейшина. Если анарх добивается своего, старейшину могут скрутить и выставить из Элизиума за нарушение порядка, и тогда его репутация определённо пострадает, но сам анарх обзаведётся врагом. Более того, если вы решите довести жертву до Безумия, то сначала удостоверьтесь, что охранники (если они есть) успеют скрутить старейшину прежде, чем он порвёт вас в клочья. Большинство анархов играют в травлю медведя только в тех городах, где оказываются проездом и где не собираются задерживаться.

Никто бы не подвергал себя такой опасности, если бы не уверенность в том, что все анархи страны будут знать и помнить имя того, кому удалось вызвать особенно бурную ярость известного старейшины и как следует опозорить его. В общем-то, таким образом легко заработать статус и репутацию хотя бы среди молодых анархов – по меньшей мере, на некоторый срок.

Таким образом также легко заработать Кровавую охоту, если не проявлять крайнюю осторожность. Если вы решили заняться травлей медведя, лучше позаботьтесь о том, чтобы прямо возле Элизиума вас ждала машина с заведённым мотором.

Лос-анджелесская рулетка

Это очень простая игра, но не очень популярная. Она предназначена для двоих, и играют в неё лишь тогда, когда один участник совершенно уверен, что обязан доказать второму, что он круче. Менее брутальные анархи часто называют эту забаву «размягчением черепушек» или «варкой мяса» и неодобрительно качают головами, наблюдая за её проведением. Обычно «рулетку» считают испытанием, своего рода дуэлью. Следует подчеркнуть, что это редкая игра, но если уж перчатка брошена, то отказаться от вызова – значит сильно уронить свою честь. Всё необходимое снаряжение состоит из бейсбольной биты, полицейской дубинки (иногда утяжелённой), палки от метлы – словом, чего-нибудь в том же духе.

Два анарха встают друг перед другом. Тот, кому брошен вызов, выбирает, хочет он бить первым или вторым. А потом оба Сородича просто по очереди лупят друг друга дубинками или другими подходящими предметами так сильно, как только могут. Схватка заканчивается, когда один из противников сдаётся, впадает в торпор или ломает дубину. В последнем случае независимый секундант определяет, кто из игроков избит сильнее, и объявляет проигравшего.

До торпора дело доводят редко. Даже самый гордый анарх не готов проваляться несколько недель в бессознательном состоянии, лишь бы доказать свою правоту. Как правило, большинство сдаются, когда у них начинает двоиться в глазах.

Непонятки

Будучи не имеющим аналогов соревнованием в остроумии, эта игра проводится с ничего не подозревающим смертным (или скорее над смертным) некоторыми особенно жестокими молодыми анархами. Игроки выбирают смертного, следят за ним некоторое время и разрабатывают план. Потом они подстраивают ситуацию, – например, постановочную драку, автомобильную аварию, несчастный случай на стрельбах, – в которой жертва случайно якобы убивает одного из анархов. Обман удаётся ещё и благодаря тому, что у вампиров нет ни дыхания, ни пульса.

Потом анархи дают бедняге немного времени (несколько часов или хотя бы минут) и наслаждаются его реакцией, глядя, как он паникует, винит себя, погружается в печаль и так далее. Наконец, когда они больше не могут сдерживать хохот, анархи демонстрируют жертве розыгрыша, что «труп» на самом деле более чем жив, и всё это было одной большой шуткой.

Опять же, объект шутки очень редко находит её смешной.

Естественно, такая игра может привести к нарушению Маскарада, если только предварительно не позаботиться о том, чтобы правдоподобно объяснить, как сработал этот «розыгрыш»; поэтому даже самые дикие анархи не станут играть в непонятки, не придумав убедительного разъяснения.

---

¹ — Известная в англоязычном мире цитата из поэмы Вальтера Скотта «Мармион»: “Oh, what a tangled web we weave // When first we practise to deceive!”, т.е. «О, какую запутанную сеть мы плетём, // Когда впервые берёмся обманывать!». – Прим. перев. [Наверх]