Глава 1: История движения анархов

Марк Туллий Цицерон, «Об обязанностях»

XIV век был дурным временем для вампиров Европы.

В 1231 году Папа Григорий IX утвердил трибунал церковных судей, которым поручил всячески искоренять и уничтожать ереси. Методы, которые они использовали, – тайные встречи, наказания, тюремные заключения, бесконечное множество пыток, – не были новыми: церковники применяли их уже в течение двухсот с лишним лет.

Были, однако, два отличия. Количество судей не только быстро возросло – они к тому же ещё и путешествовали; где появлялись они, там возникала Инквизиция. Григорий отобрал полномочия по борьбе с ересью у епископальных судов и передал их исключительно особым судьям, подчинявшимся непосредственно ему – так он изменил баланс власти внутри Католической Церкви. Хотя обязанности инквизиторов были доверены членам двух недавно образованных орденов, – доминиканцев и францисканцев, – именно доминиканцы взялись за дело с поразительной энергичностью.

Глубоко в недрах яростного ордена доминиканцев сформировалась секретная организация, получившая название «Общество Леопольда». Ей Папа дал особое задание: искать и уничтожать любые сверхъестественные угрозы Церкви.

Общество Леопольда приступило к исполнению своих обязанностей с ужасающей эффективностью, и к 1300 году Каиниты Европы (термин «Сородичи» тогда ещё не использовался) осознали, что имеют дело с серьёзным врагом. Каиниты, полагавшие, что ни один смертный не осмелится поднять на них руку, внезапно оказались вынуждены бежать, спасая свои Не-жизни – а инквизиторы гнались за ними по пятам. В последующие годы были убиты сотни вампиров, в том числе некоторые могущественные старейшины. Каиниты всей Западной Европы столкнулись с действиями Общества Леопольда, но наиболее тяжело пострадала Испания, где появилась собственная Инквизиция. Подавляющее большинство Окончательных Смертей в то время встретили испанские Бруха, Ласомбра и Вентру – преимущественно неонаты из этих кланов.

Реакция старейшин была предсказуемой. Некоторые из них удалились в убежища, бросив своих потомков на произвол судьбы. Другие принесли собственных Детей в жертву Обществу Леопольда, надеясь, что доминиканцы уничтожат нескольких не особо ценных неонатов и прекратят охоту, решив, что с «вампирской проблемой» покончено. Так или иначе, старейшины недооценили силу и потенциал своего потомства, потому что многие молодые вампиры успешно ускользнули из лап инквизиторов. В результате оказалось, что у многих неонатов Бруха и Ласомбра в Испании не осталось старейшин, которым они служили. Ведомые гордыней, они объявили Инквизиции войну, убивая священников и сжигая храмы, и даже отправили посольства в другие земли, призывая остальных присоединиться к их вендетте против Церкви. К их изумлению, послы столкнулись с яростным отторжением – их проклинали за то, что они могли привлечь внимание Инквизиции к чужим землям.

Отношения между неонатами и оставшимися старейшинами Испании становились всё более натянутыми, и многие Каиниты готовились к потрясениям. И потрясения явились, но совсем не с той стороны, откуда их ждали.

В 1381 году смертный по имени Уот Тайлер возглавил восстание английских крестьян против местной знати. Мятежники убили архиепископа Кентерберийского, захватили Лондон и удерживали его некоторое время, заставив короля принять некоторые их требования. У Тайлера была любовница по имени Патриция Болингброк, которую люди короля захватили в плен и приговорили к смерти. Знаменитый Бруха Робин Лиланд дал ей Становление в тюремной камере; взамен она поклялась вечно сражаться за правое дело. Взяв себе имя Тайлер в честь своего погибшего любовника и вдохновителя, она сбежала и возглавила группу последователей, которые нападали на представителей английского дворянства до тех пор, пока не поняли, что у них нет никакой надежды свергнуть феодальную систему. Тогда Тайлер сбежала в Испанию, где вступила в контакт со старейшиной Вентру Хардештадтом, который настойчиво предлагал создать новую организацию Не-мёртвых, впоследствии названную Камарильей.

Для Тайлер между этой новой организацией и дворянами, уничтожившими её семью и лишившими её всех, кого она любила, не было никакой разницы. Камарилья выглядела как ещё один способ, при помощи которого сильные смогли бы навязывать свою волю слабым, а ей всего этого хватило в Англии. Она собрала крупную котерию (это было несложно, учитывая количество недовольных неонатов-Бруха и Ласомбра в округе) и напала на замок Хардештадта. Почти все её бойцы погибли, но Тайлер удалось пробиться к изумлённому Хардештадту и совершить над ним Амарант.

Весть об успешной атаке Тайлер на старейшину Вентру разнеслась по всей Европе. Испания превратилась в пороховую бочку. Юные испанские Бруха вытерпели достаточно: их не только бросили собственные сиры, но и отвергли старейшины других кланов. Их оставили принимать Окончательную Смерть в руках Инквизиции, чтобы спасти Не-жизни нескольких старых, дряхлых паразитов, которым было наплевать даже на собственных потомков. Все торжественные заверения в «преданности Крови» и «заботе о своих Детях» явно служили лишь одной цели – защите старейшин от неонатов. Молодые Бруха, многие из которых постоянно балансировали на грани Безумия, окончательно слетели с катушек. Они не созывали грандиозных конклавов, не делали громких заявлений о «вечной борьбе против угнетения» и, что интересно, не породили большого числа лидеров, которые поддерживали бы в них чувство обиды на старейшин. Просто весь молодняк клана словно бы в едином порыве сорвался в Безумие. Безо всяких предупреждений неонаты обратились против своих старейшин, атакуя их при помощи когтей, клыков и кольев – не ради Амаранта, а ради пьянящего чувства свободы. Они назвались анархами, провозгласив тем самым, что отвергают традицию, установленную Каином, который даровал старейшинам абсолютную власть над их потомством. Конечно, старейшины нанесли ответный удар, и кровь разных Поколений потекла, смешиваясь, по улицам испанских городов.

Больше всего крови, разумеется, потеряли служители, оказавшиеся зажатыми между двумя поколениями. Немногие наиболее храбрые или жадные до власти служители присоединились к бунту, который ныне известен как Восстание Анархов, но остальные предпочли сохранить верность своим хозяевам. Те, что поступили так, почувствовали на себе всю ярость анархов, и старейшин это более чем устраивало.

Современным исследователям истории Каинитов трудно осознать, насколько огромный сдвиг в установленном порядке Не-жизни представляло собой Восстание Анархов. Пусть даже Дети совершали Амарант над сирами едва ли не с самого появления Каинитов, этот мятеж оказался первым случаем с самых времён Потопа, когда группа Сородичей объединилась с целью освобождения целой фракции от гнёта старейшин, а не ради дьяблери. Одна из причин такого успеха анархов на ранней стадии Восстания состоит в том, что большинство старейшин вообще не верили в такую возможность. Многие старейшины встретили Окончательную Смерть, прежде чем остальные поняли, что имеют дело не просто с небольшой разбойничьей шайкой, жаждущей древней крови, а с несколькими поколениями Каинитов, работающими сообща над изменением всего сложившегося общества Сородичей.

Ибо цель была такова. Не позволяйте камарильским захребетникам себя одурачить: первым толчком к нападениям на старейшин была банальная месть, однако анархов сплачивала уверенность в том, что ничто не удержит старейшин, управлявших обществом Каинитов, от нового порабощения молодняка любым способом, который они сочтут удобным. Для молодых вампиров единственным способом удостовериться в собственной безопасности было обретение хоть какого-то контроля над своей участью и принуждение старейшин хоть к какой-то заботе о своём потомстве. Другими словами, получение некой власти. Если это означало уничтожение любого старейшины, стоявшего на пути к достижению цели – ну что ж…

Те историки Каинитов, которые верят в теории заговора (а имя им легион), указывают, что одновременное Безумие нескольких поколений Бруха свидетельствует о том, что Восстание Анархов на самом деле было лишь очередным ходом в Джихаде. Они отрицают возможность того, что одна мощная эмоция могла спонтанно зародиться в душах многих Сородичей безо всякого внешнего влияния. Выдвигающие этот аргумент полагают, что история творится в кулуарах, а не на улицах; часто это верно, но точно не в данном случае. Восстание молодых Бруха было искренней реакцией на унижение и безразличие со стороны старейшин, от которого им приходилось страдать на протяжении сотен (если не тысяч) лет. Для этого не требовались никакие закулисные манипуляции Мафусаилов. Факт в том, что эта разрушительная сила позже была перехвачена другими, более прагматичными Каинитами; однако то, что те использовали её ради собственных нужд, не отменяет чистой, праведной ярости, которая лежала в основе движения.

Вопреки своей численности и своему гневу, анархи столкнулись с обескураживающим испытанием. Они воевали с гораздо более изобретательным и опытным врагом, который к тому же располагал немалыми ресурсами. Отыскать логова старейшин было почти невозможно, а те, которые удавалось найти, всегда хорошо охранялись ловушками, гулями, стражами, лояльными Детьми и старшими вампирами, готовыми сражаться за существование, к тому времени уже длившееся несколько веков.

Плохо налаженный обмен информацией и неорганизованность также мешали анархам, хотя бунты и вспышки вековой ярости оставались обычными среди пламенных Бруха. Поскольку тогда к Бруха присоединялись только немногочисленные отчаявшиеся неонаты из других кланов, большинство европейских Каинитов поначалу рассматривали Восстание как «проблему Бруха», а не как общественное движение, которым оно являлось по сути. В результате Восстание ограничивалось испанскими Бруха вплоть до конца XIII века. Хотя на раннем этапе анархи добились некоторых успехов в борьбе с наименее подготовленными старейшинами, вскоре мятеж свёлся к схваткам между анархами и прислужниками старейшин, – последние хорошо понимали, что такую «войну на истощение» они в итоге смогут выиграть.

Несмотря на отступление анархов, слухи о Восстании, словно лесной пожар, распространились по Европе. В переулках и дворцах, замках и монастырях Каиниты всех кланов начали обсуждать то, о чём десятилетие назад не могли и помыслить: идею, согласно которой молодые вампиры имели право сами управлять своей судьбой. Разные Каиниты по-разному реагировали на эту мысль, и немудрено, что больше всего она занимала молодняк. Многие из наиболее робких (в особенности находившихся под Узами крови) Каинитов ощущали, что им нужно держаться вместе, иначе их перебьют по одному усердные охотники на вампиров из Церкви, раскинувшие свои сети по всей Европе. Другие молодые Каиниты осознали, что давление Инквизиции на старейшин, требовавшее их внимания и средств, давало юным вампирам прекрасную возможность потребовать большего участия в управлении собственными делами. Единого мнения насчёт того, в чём должно было заключаться такое «большее участие», не было, и желания варьировались от права на самостоятельный выбор добычи (который наиболее строгие старейшины запрещали) до полного отказа от всякого сыновнего долга.

С другой стороны, старейшины прочих европейских кланов редко сталкивались с таким недовольством среди своих подчинённых. Хотя они противостояли друг другу почти по всем философским вопросам, их практически полностью объединяло несогласие с требованиями анархов. Jus Noctis, «Закон Ночи», гарантировавший старейшинам абсолютную власть над собственными Детьми, был принят ещё во времена легендарного Первого Города, и никто не собирался отменять его только потому, что какие-то бедные маленькие отшельники оказались недовольны своим положением. Старейшины были изумлены (и не на шутку напуганы) успехом анархов в Испании, и они твёрдо решили не допустить повторения этих событий в своих доменах. Они приняли решение ужесточить контроль над теми Каинитами, которые находились у них в подчинении, постоянно проверяя их верность и карая за малейшее непослушание – почти как Инквизиция…

Всё это усиливало рвение тех, кто призывал к формированию Камарильи. Они указывали, что анархи добились успеха в Испании из-за того, что старейшины не объединили свои усилия: «Мы должны держаться вместе – или нас нанижут на колья поодиночке». Большинство старейшин не приняли эти уверения всерьёз. Им было тяжело даже представить себе, чтобы любая группа неонатов (всё равно, насколько бешеных) обрела хотя бы жалкую крупицу власти. Так или иначе, по мере распространения Восстания они стали прислушиваться к призывам сплотиться перед лицом общего врага.

Грациано де Веронезе

Отношение старейшин Ласомбра к анархам было особенно суровым – часто они даже запрещали своим Детям встречаться с другими Каинитами, а то и вовсе не позволяли им покидать убежища. Но был один Ласомбра, который совсем по-другому смотрел на ситуацию. Грациано де Веронезе, могущественный Ласомбра из Италии, – по слухам, последний отпрыск кланового Патриарха, – видел в Восстании Анархов способ добиться всего, о чём он мечтал с тех пор, как получил Становление в тюрьме двумя веками ранее. Около 1400 года Грациано тайно предоставил поддержку движению анархов: помог его разрозненным представителям собраться в более сплочённые группы, выявил лидеров, а также распространил призывы к восстанию среди не затронутых мятежом неонатов по всей Европе, особенно среди молодых итальянских Ласомбра. Возможно, наиболее важным его деянием стало путешествие на Балканы, а оттуда – и в Святую Землю, где он вступил в контакт с Ассамитами.

Ассамиты тогда уже путешествовали по Европе, совершая дьяблери во имя духовного самосовершенствования. Конечно же, многие из них жаждали испить крови древних вампиров, когда могли их отыскать, но битвы между старейшинами и анархами в Испании привели к тому, что Ассасинам стало невероятно трудно находить старейшин, спрятавшихся в своих укрытиях. Ассамиты нуждались в бойцах, которых у Бруха было в избытке, тогда как анархам от Ассамитов были нужны их навыки убийц, дипломатов и колдунов. Вскоре после того, как Грациано предложил Ассамитам объединиться с анархами, старейшины заметили, что в стаях анархов появились ассамитские посредники. Благодаря своей сверхъестественной скрытности они позволяли анархам проникать в убежища, которые их владельцы прежде считали полностью защищёнными от вторжений. Ассамиты получали Амарант, анархи устраняли ещё одну цель. Мало-помалу ход конфликта начал оборачиваться против испанских старейшин.

Сторожа

Старейшины один за другим погибали от рук разбойничающих анархов или под натиском Ассамитов, и всё больше Каинитов из других кланов присоединялись к Восстанию, отказываясь от подчинения своим старейшинам раз и навсегда. Неудивительно, что следующей страной, где вспыхнул мятеж, стала Италия; Грациано со своей котерией в течение 50 лет подготавливал для этого благодатную почву. В ходе секретной встречи, произошедшей в Вероне в 1446 году (Грациано на ней не присутствовал) большая группа неонатов и служителей Ласомбра поклялась объединиться с испанскими Бруха, дабы «свергнуть правление страха, сбросить ярмо, наложенное старейшинами, и поддержать дело анархов».

Это восстание было даже более успешным, чем изначальный бунт Бруха в Испании. Благодаря усилиям Грациано, посеявшего семена хаоса и недоверия среди старейшин Ласомбра, ответ на первые атаки оказался вялым и нескоординированным. Приободрённые успехами, молодые анархи стали нападать на врага всё чаще, и мятеж полыхал по всей Италии ещё 35 лет.

В 1483 году (или около того) Грациано лично возглавил атаку крупного отряда Бруха, Ласомбра и Ассамитов на убежище Патриарха Ласомбра на Сицилии. Битва была жестокой, с обеих сторон многие погибли, но в конце концов пятеро уцелевших анархов набросились на спящего Старца и осушили его до последней капли.

После гибели Патриарха многие старейшины Ласомбра окончательно пали духом. Одни предпочли исчезнуть вместе со своими выводками; другие присоединились к анархам, нападая на прежних союзников. За два года, минувших с момента убийства Патриарха, все итальянские старейшины Ласомбра либо переметнулись, либо бежали. К вящему удовольствию анархов-Ласомбра, Грациано не предпринимал попыток стать главой клана. Вместо этого он провозгласил, что Ласомбра более не будут угнетаться старейшинами и станут выбирать себе лидеров за их способности, а не за происхождение. Правда, никто не смог уточнить, по каким критериям определять степень пригодности к правлению, и анархи-Ласомбра пошли войной друг на друга, из которой впоследствии родился Шабаш. Грациано, уставший активно вмешиваться в дела клана, позже принял сан архиепископа в этой новорождённой секте.

Сокрушители Уз

Тем временем у клана Цимисхи в Восточной Европе дела шли хуже некуда. Исконные владения Демонов подвергались нападениям германцев на западе, монголов на востоке, турков на юге и тевтонских рыцарей на севере. Но ещё хуже были усилия Тремеров, чья новая могущественная магия оказывалась сильнее старинного колдовства Цимисхов. Старейшины клана покрыли себя вечным позором, вслед за старейшинами Испании предпочтя ничего не предпринимать ради собственной безопасности и отправлять своих потомков на верную смерть.

В разгар всего этого хаоса группа неонатов во главе с Велей и Лугошем (позже прозванным Сокрушителем Уз) открыла важный колдовской ритуал, позволявший разорвать Узы крови, сковывавшие многих молодых Цимисхов с поработившими их безжалостными старейшинами. Вскоре этот ритуал превратился в Братание – первый из Высоких ритуалов. Смешав витэ нескольких Каинитов и выпив его в ходе ритуала, вампир избавлялся от собственных кровных уз и становился предан всем тем собратьям, чью кровь поглотил.

Секрет Братания распространялся от одного неоната к другому, и на потомство Демонов он оказал просто-таки электризующий эффект. До того дня старейшины клана во всём полагались на Узы крови, обеспечивавшие преданность Детей, и считали, что у подсаженных на Узы неонатов просто нет выбора, кроме как беспрекословно подчиняться, невзирая на все унижения. Когда Узы крови начали спадать, многие неонаты с изумлением обнаружили, что люто ненавидят своих жестоких сиров. «Если испанские Бруха свергли своих старейшин, чем мы хуже?», – подумали эти молодые Цимисхи. В клане ценились вековые традиции служения хозяевам, и многие из молодняка оставались верны своим сирам даже после избавления от Уз – но теперь они продолжали служить им по собственной воле, а не из-за принуждения.

Во всяком случае, большинство молодых Цимисхов присоединились к Лугошу Сокрушителю Уз, когда тот призвал уничтожить старейшин. В 1459 году молодые Демоны обратили свою ярость против сиров и пошли на штурм неприступных замков старейшин. Имея отличное представление о том, как эти замки укреплены (многие из них сами там жили когда-то), они часто преуспевали там, где воздушные налёты тремерских Горгулий оказывались безрезультатными. Немало битв разгоралось в тёмных тоннелях под роскошными особняками Демонов. Замок за замком оказывался взят котериями молодых Цимисхов.

В отличие от старейшин-ксенофобов, которые часто отказывались приходить друг другу на помощь и даже радовались, когда анархи захватывали поместья их соседей, у молодых Цимисхов не было иного выбора, кроме как работать сообща. Ведь иначе старейшины открыли бы на них охоту и в конечном счёте уничтожили. Поначалу сходиться вместе было тяжело, поскольку на протяжении всей Не-жизни их учили не доверять друг другу. Впрочем, воздействие Братания позволило искусственно преодолеть эти предубеждения; анархи становились всё более сплочённой силой и выслеживали всё больше старейшин, уничтожая их или давая «возможность» вступить в ряды мятежников.

Восстание Цимисхов длилось 25 лет, и обе стороны понесли тяжёлые потери, прежде чем настала ночь, в которую Лугош со своей котерией встал над ложем спящего Патриарха. Победителей, возвышавшихся над своей жертвой, окружали останки гулей, стражей, десятков Каинитов и куда менее привлекательных существ, созданных старейшинами для защиты убежища. Лугош потребовал, чтобы ему позволили единолично совершить дьяблери и забрать себе всю силу Патриарха. В знак признательности за то, что он даровал Каинитам свободу, остальные анархи отступили и позволили ему осушить древнего монстра. Лугош сделал это – и немедленно впал в торпор, из которого не восстал до сих пор.

Окончательная Смерть существа, которое все считали совершенно неуничтожимым, потрясло всех остававшихся воевод, которые сдались на милость анархов или бежали из своих поместий.

Несмотря на победу над угнетателями, положение Цимисхов-анархов не сильно улучшилось. Смертные и Не-мёртвые враги клана продолжали угрожать ему, а существенную часть военной силы Цимисхи потеряли вместе со старейшинами. Подлые Тремеры особенно старательно использовали победы анархов над старыми Демонами, занимая многие из тех замков, которые недавно достались мятежникам ценой немалых потерь. Немногочисленные уцелевшие в войне анархи-Цимисхи обнаружили, что земли, за которые они так упорно сражались, по-прежнему кишат врагами, и решили двинуться на запад – в Центральную и Западную Европу.

Восстание

А там анархов-Цимисхов ожидал подлинный хаос. Испанский мятеж продолжался уже более века; хотя анархи добились значительного прогресса, потери обеих сторон были ужасающими. В Италии бунт близился к кульминации – опять же, ценой многих Не-жизней. Во всех остальных странах Европы старейшины и неонаты одним глазом косились на Восстание, а другим следили друг за другом, поддерживая шаткое равновесие и в то же время оценивая свои возможности.

Появление Цимисхов полностью разрушило этот баланс, поскольку они принесли с собой секрет Братания, обещавший освобождение всему закабалённому Узами молодняку Европы. Платой за свободу была клятва верности делу анархов, которую охотно принесли сотни Каинитов из всех кланов – и всякому миру в Европе пришёл конец.

Неонаты и служители всех кланов стекались к анархам, присоединялись к Бруха, Ассамитам и Ласомбра, которые уже десятилетиями сражались против старейшин. В пылу ярости они практически не организовывали и не координировали свои усилия. Молодые Каиниты из разных кланов, оказавшиеся в одном регионе, объединялись, чтобы противостоять местным старейшинам мириадами способов, мирных и нет. По мере того, как взаимная злость обеих сторон нарастала, мирные способы применялись всё реже. У анархов не было централизованной власти, от лица которой принимались бы соглашения и заключались сделки, и старейшины знали, что договор с одной группой анархов не убережёт их от атаки со стороны другой, не признавшей этого документа.

С каждой ночью борьба становилась всё более ожесточённой. Старые клятвы верности сиру и клану рушились. В конечном счёте, всё сводилось к тому, на чью сторону ты становился – анархов или старейшин; сохранить нейтральность было невозможно. Во многих случаях бесчестность старейшин заставляла выйти на улицы даже тех неонатов, которые искренне желали оставаться лояльными.

Церковь наносит ответный удар

Хотя анархи отдавали себе отчёт в том, что Инквизиция и (в особенности) Общество Леопольда представляет опасность, большинство из них считали своей первостепенной целью ограничение власти старейшин (и хотели как минимум заставить тех отказаться от части своих доменов). Если бы им удалось обрести собственный источник могущества, тогда они смогли бы побороться и со смертной Инквизицией. Старейшины также недооценивали угрозу со стороны Церкви, полагая, что стая вооружённых кольями и клыками Каинитов (пусть даже совсем юных) опаснее группы суеверных смертных, несмотря на всю их святость, праведность и настойчивость.

Эта порочная философия привела к тому, что Каиниты с обеих сторон стали крайне неряшливы в том, что касалось сокрытия своих действий от глаз смертных. Каиниты, которые прежде высказывали своё недовольство только шёпотом на залитых лунным светом террасах, теперь размахивали кулаками на улицах. Кланы Тореадор и Ласомбра, проникшие в Церковь изнутри и добившиеся там некоторого влияния, были вынуждены особенно тщательно скрывать свои междоусобицы: когда у входа в церковь находят скелет в кардинальском облачении, у которого между рёбер торчит кол, даже самый тупой Инквизитор заподозрит неладное.

И они заподозрили – особенно Общество Леопольда. Уверенность в существовании сверхъестественных сил продолжала укрепляться, и два инквизитора, – Генрих Крамер и Яков Шпренгер, – убедили Папу Иннокентия VIII направить все силы на борьбу с демонами и ведьмами, которые, очевидно, становились всё сильнее и многочисленнее. В 1484 году Папа издал буллу «С наибольшим рвением» (Summis desiderantes affectibus), официально дававшую Инквизиции право охотиться на ведьм. Он также щедро спонсировал Инквизицию и назначил Маттео Северуса первым генералом Общества Иисуса.

Вновь активизировавшееся Общество Леопольда нанесло тяжёлый удар Каинитам Европы. Располагая всей мощью Инквизиции и большим количеством доказательств, Общество без особых трудностей обнаружило и уничтожило десятки вампиров. Церковники не знали о Восстании Анархов, но восторженно приветствовали любые действия «адских созданий», направленные на уничтожение друг друга. Инквизиторы преследовали любых вампиров, вне зависимости от возраста и положения, но анархи пострадали гораздо сильнее, поскольку старейшины лучше скрывались. Это стало особенно заметно, когда некоторые Тореадоры и Ласомбра сумели проникнуть в саму Инквизицию и даже добились незначительных успехов в управлении ей.

Образование Камарильи

Всё это время группа Каинитов, которую возглавлял Вентру, присвоивший себе имя Хардештадт (конечно, он не мог быть им на самом деле – настоящий Хардештадт пал от руки Тайлер почти столетием раньше), продолжала призывать к созданию более крупной организации «Сородичей», которые совместными усилиями могли бы разгромить анархов. Чем более массовой становилась резня, тем больше старейшин начинали мыслить так же. После того как в 1446 году неонаты клана Ласомбра взбунтовались, старейшины прочих кланов Европы согласились сотрудничать друг с другом хотя бы в некоторой степени. Они обменивались ресурсами, информацией и посылали межклановые котерии, составленные из своих верных потомков, на штурм крепостей анархов (а порой даже твердынь Ассамитов).

Несмотря на это, лишь в 1486 году «Хардештадт» сумел убедить лидеров главных европейских кланов отправить по одному представителю на официальную встречу в Вене. Там было принято решение о создании организации, названной «Камарильей» и призванной объединить все кланы Каинитов с целью подавления Восстания и окончательного уничтожения анархов. Чтобы обеспечить достижение этой цели, каждый клан пообещал выбрать по одному представителю для формирования Внутреннего Круга, который должен был определять политику секты.

Конец Восстания

Основание Камарильи стало началом конца для анархов. Каждый день их ряды прореживала Инквизиция, получавшая, казалось, намного больше сведений об их укрытиях, чем раньше. Каждую ночь их ряды прореживала Камарилья, у которой внезапно везде обнаружились агенты.

В конце концов в 1493 году, лишь семью годами позднее образования Камарильи, самозваный Хардештадт предложил лидерам анархов начать переговоры и заключить мир. Хотя по всей Европе моментально раздались крики «Лучше Окончательная Смерть, чем капитуляция!» и «Мы будем драться вечно!», самые дальновидные предводители анархов поняли, что лучше подписать договор, пока у них ещё есть какое-то влияние, чем сражаться ещё сто лет и в итоге получить не терпящий возражений ультиматум – в лучшем случае.

Лидеры Камарильи и анархов встретились в Аббатстве Тернового Венца неподалёку от английской деревушки Торнс. Там основатели Камарильи предложили так называемое Торнское соглашение, согласно которому анархи входили в состав секты, возвращались в домены старейшин и вновь переходили под опеку своих кланов и Князей. Им гарантировалось прощение за все преступления против старейшин, совершённые во время Восстания, кроме наиболее тяжких. Ассамитам, в свою очередь, запрещалось осуществлять дьяблери над Сородичами Камарильи; выполнение этого предписания следовало обеспечить при помощи магии.

Соглашение выглядело скорее как акт о капитуляции, чем как мирный договор. Оно давало анархам возможность без опасений вернуться в те же условия, из-за которых они начали Восстание век тому назад. Анархи отреагировали на это предложение скорее из-за привязанности к своим кланам, хотя многие из них следовали зову сердца. По большому счёту, Бруха оказались наиболее рьяными защитниками соглашения среди анархов. Как клан они пострадали сильнее прочих в ходе Восстания, поэтому им было выгодно прекратить вражду как можно скорее. Они приняли соглашение в первом чтении, потребовав лишь, чтобы время, в течение которого старейшины смогут выдвигать обвинения против своих недругов, было ограничено.

Ассамиты, также понёсшие большие потери, отвергли предложение о вступлении в Камарилью, мотивируя это прежде всего духовными причинами. Чтобы сделать членов клана сговорчивее, основатели Камарильи сообщили им, что держат в плену шестерых старейшин Ассамитов, захваченных в ходе Восстания, и дали понять, что при отказе от подписания договора пленники примут Окончательную Смерть наиболее ужасным образом, какой только можно изобрести. Чтобы доказать свою искренность, они приказали запытать одного из старейшин до смерти на глазах у его соклановцев. Однако представитель Ассамитов лишь пожал плечами и заявил, что гибель старейшин, безусловно, будет оплакиваться, но ничуть не повлияет на суть дела. Он предложил внести крупный выкуп за старейшин, но наотрез отказался подписывать соглашение, лишавшее его клан независимости. Основатели Камарильи поняли, что на этот раз просчитались, и пошли навстречу Ассамитам, приняв выкуп и подтвердив, что клан не будут принуждать к вступлению в секту. Запрет на совершение дьяблери всё равно оставался в силе, и его реализовали Тремеры, совершив ритуал, после которого кровь других Каинитов стала для Ассамитов отравленной. Ассамиты покинули Торнс побеждёнными, но сохранившими независимость.

Хотя большинство анархов в итоге пришли к выводу, что единственный выход для них – принять соглашение, многие из них, особенно представители кланов Ласомбра и Цимисхи, отказались сделать это. Прочтя первую версию договора, предводительница Ласомбра поднялась и сказала: «Я пришла сюда вести переговоры, а не сдаваться. Наш Спящий принял Окончательную Смерть, мы могли бы стать свободными, и мы не для того сражались все эти пятьдесят лет, чтобы отказаться от всех завоеваний в пользу дряхлых старейшин на помпезном собрании. Мы объявляем Камарилье и старейшинам, её основавшим, вечную войну, и мы желаем всем вам лишь Окончательной Смерти». Вместе с остальными Ласомбра она покинула Конвент, и за ней последовали многие Каиниты из всех прочих кланов.

В конце концов представители Бруха, Ассамитов и оставшихся кланов Камарильи подписали Торнское соглашение. Так получилось, что Бруха подписали его дважды, поскольку у клана были представители с обеих сторон. Те Каиниты, которые отвергли договор, выразили своё презрение ко всей процедуре, разорив дотла близлежащий городок Силчестер и вырезав всё его население. В течение следующих пятидесяти лет они копили силы, укрываясь во мраке, в итоге породив нечто вроде насмешки над Камарильей – ужасающий Шабаш.

Что бы ни говорили о Торнском соглашении, оно дало всем Сородичам Европы передышку, в которой те крайне нуждались. Потери Сородичей были тяжелейшими за всё время, которое могла охватить память. Согласно подсчётам, подавляющее большинство европейских вампиров, активных к моменту начала Восстания в 1381 году, к его завершению в 1493 приняли Окончательную Смерть. Камарилья обратила этот печальный факт себе во благо: ведь это означало, что только достойные доверия старейшины получат право давать Становление. Бывшие анархи, пусть и принятые обратно, такого разрешения добивались очень редко. В течение нескольких последующих веков потерпевшие поражение остатки движения анархов не проявляли активности в Европе, и старейшины решили было, что угроза с этой стороны миновала раз и навсегда.

Что это значило

На первый взгляд, Восстание Анархов завершилось полной катастрофой. После столетия жесточайших сражений в истории Сородичей анархи вернулись к статус-кво, не добившись удовлетворения ни единого из своих требований. Jus Noctis продолжал господствовать, и неонаты (да и многие служители) не могли влиять ни на политику клана, ни на дела Камарильи – как и прежде. Многие анархи, в изнеможении вернувшиеся в свои убежища, вдруг поняли, что с тем же успехом могли бы и не тратить свою Не-жизнь на Восстание.

Но едва ли дела обстояли именно так. Восстание Анархов оказало невероятное влияние на отношения между Сородичами, и это влияние продолжает ощущаться каждую ночь. Первым и наиболее очевидным его отражением стало создание Камарильи, а затем и её мрачной тени – Шабаша. До Восстания у старейшин Проклятых не было оснований поступаться своей независимостью, но мятеж так напугал их, что им пришлось объединиться, чтобы защитить друг друга. Аналогично, Шабаш был образован потому, что многие анархи (в основном из кланов Ласомбра и Цимисхи) сочли Торнское соглашение предательством своих интересов.

Хотя появление Камарильи и Шабаша было важным (пусть и нежелательным) последствием Восстания Анархов, самым важным оно всё же не было. Главным результатом стал урок, выученный старейшинами и неонатами. Для старейшин важнейшим открытием стал страх: в конце концов, относительно молодые Каиниты смогли уничтожить двух Патриархов! Никто из старейшин, переживших Восстание (или хотя бы знавших о нём), больше не чувствовал себя в абсолютной безопасности, отходя ко сну. До Восстания многие из них пребывали в уверенности, что полностью контролируют своё потомство, а их Дети – не более чем игрушки, предназначенные для их развлечения. После Восстания даже самый могущественный старейшина больше не мог быть уверенным в том, что его потомки выполнят любой его приказ безо всяких вопросов. Отныне любой приказ должен был уравновешиваться – хотя бы немного – страхом того, что он породит следующий мятеж. Несмотря на всё рвение Камарильи относительно исполнения Lextalionis и Jus Noctis , этот страх продолжает преследовать старейшин в нынешние ночи и оказывает воздействие на существование всех Сородичей, где бы те ни были.

Проблема в том, что в этом страхе нет нужды. Камарилья допустила, возможно, самый опасный из всех своих просчётов, когда приняла Торнское соглашение. Если бы тогда Камарилья не так дулась от важности и не демонстрировала анархам их поражение в столь явной форме, она бы избавила саму себя от массы неприятностей. Британцы говорят: «Хочешь обезоружить врага – прими его в комитет». Поступи Камарилья таким образом, раздели она хотя бы малую часть власти с анархами, и Шабаш бы никогда не появился. Тогда почти все анархи чувствовали бы, что достигли некоторых своих целей, и работали бы вместе с Камарильей, чтобы достичь остальных. Вместо этого Камарилья предпочла диктовать свои условия, а не предлагать их – и этим лишь укрепила решимость анархов, так что новое восстание сделалось лишь вопросом времени.

Анархи тоже выучили несколько уроков благодаря Восстанию. Во-первых, они поняли, что любой старейшина, даже самый могущественный и хорошо охраняемый, вполне может быть уничтожен, если достаточное количество Сородичей душой и рассудком будет стремиться к этому (и если эти борцы будут готовы лишиться Не-жизней в процессе). Для Сородичей, которых старейшины всегда учили, что за малейшее неповиновение сиру им грозит строжайшее наказание от рук совершенно непобедимого существа, это открытие стало ошеломляющим. Если старейшину можно было убить, то и вечное служение оказывалось отнюдь не обязательным. Неважно, насколько впоследствии были закабалены победителями выжившие в ходе Восстания анархи – теперь они несли искру надежды в своих сердцах, передавая её своим Детям и Детям своих Детей.

Но уязвимость старейшин была не самым главным открытием анархов. Ещё более важным оказалось то, что они поняли: миф о взаимоотношениях старейшин и неонатов – он и есть миф. Независимо от того, сам Каин принял Lextalionis или же старейшины, он всё равно обязателен для соблюдения лишь теми, кто его признаёт. Философы анархов пришли к открытию, что каждый Сородич любого Поколения владеет неотъемлемой духовной субстанцией – свободной волей, которую они назвали либертас. Другие сущности могут пытаться подавить либертас или даже совсем отобрать её при помощи унизительных Дисциплин или Уз крови, но у любого Сородича есть право бороться за её сохранение – и обязанность стремиться к созданию общества, в котором каждый Каинит получит возможность выражать свою свободную волю так, как ему захочется. Именно эта концепция общества равных Сородичей и есть подлинное наследие Восстания Анархов.

Французская революция

Почти триста лет Европа, которую Камарилья провозгласила своим доменом, пребывала в мире. Многие анархи бежали в американские колонии, но те были слишком далеко, чтобы Камарилья обращала на них внимание. Старейшины тешили себя мыслью, что их господство в Европе нерушимо. Пусть даже их вера в собственную неуязвимость сильно пошатнулась, им теперь хотя бы не приходилось опасаться гибели от рук анархов, вломившихся в их убежища.

По крайней мере, так было до 1789 года. Старейшины в большинстве своём были равнодушны к заморским колониям, но анархов (и шабашитов…) Европы Американская революция взволновала очень сильно. В политических программах смертных философов Пейна, Адамса, Джефферсона и Франклина они увидели нечто, отлично согласовывавшееся с их собственными идеями. Когда потрясённые событиями по ту сторону Атлантики смертные Франции начали роптать против своего короля Людовика XVI и его придворных, их втайне поддержали несколько видных анархов. Когда парижские простолюдины взяли штурмом Бастилию в июле 1789 года, после захода солнца к ним присоединились многие Сородичи, недовольные традиционными претензиями Тореадоров на власть во Франции и рассматривавшие эти политические события как возможность нанести ответный удар. Они понимали, что в открытом бою шансов на победу не имеют, но они могли серьёзно подорвать сами основы власти французских Тореадоров, сотрудничая со своими смертными братьями по оружию. Эти события, во всяком случае, представляли собой нечто большее, нежели обычную манипуляцию Сородичей смертными ради собственной выгоды. Французские анархи, поддержавшие революцию, сделали это из подлинного чувства солидарности с восставшими – и по причине согласия с их целями.

Успех революции привёл анархов в экстаз, и они сразу же начали строить планы её экспорта в другие страны Европы. Однако смертные союзники предали их. Национальное собрание, основанное после свержения Людовика для управления Францией, раскололось на несколько враждующих фракций, в результате чего многие его члены были казнены – а эта ситуация была весьма на руку Тореадорам и их союзникам Вентру. Они составили заговор по свержению власти Конвента, используя своих агентов среди смертных, и в 1799 году посадили во главе французского правительства генерала Наполеона Бонапарта. Наполеон незамедлительно положил конец эгалитаристским реформам революционеров, и благодаря усилиям императора-корсиканца Тореадоры вскоре вновь сделались сильнейшей фракцией среди Сородичей Франции.

Французская революция дала Камарилье понять, что какими бы разгромленными ни казались анархи, всегда найдутся те, кто поднимет знамя борьбы против устоявшегося порядка. И всё же после краткой вспышки Французской революции прошли ещё 150 лет, прежде чем анархи вновь возвысили?голос.

Свободное Государство Анархов

 После воссоздания тореадорских доменов во Франции многие анархи бежали в Америку, тогда ещё «не запятнанную присутствием Камарильи». Большинство старейшин Камарильи считали Америку дикой и необжитой страной (некоторые до сих пор так о ней думают), а кое-кто из них даже полагал, что это отличная «мусорная куча», куда можно ссылать недовольных Каинитов. Шабаш уже присутствовал в Новом Свете, но внутренние разногласия мешали ему укрепить свои позиции.

Невзирая на такое безвластие, анархи не смогли создать там собственные обширные домены. Большинство из тех, кто покинул Европу, спасались от архонтов Камарильи; они не знали, кому могут доверять, и у них не было централизованной организации. По сути, они хотели только найти безопасные охотничьи угодья и сидеть тихо.

Естественно, в конце концов Камарилья прибыла в Америку и, по своему обыкновению, объявила своими доменами все крупнейшие города восточного побережья. Столкновения между оседлыми анархами и Сородичами Камарильи или Шабаша, которые были лучше организованы и снаряжены, редко завершались насилием: в нём просто не было нужды. По мере того, как города росли и становились более важными центрами, населявшие их анархи внезапно обнаруживали, что их прежние охотничьи угодья теперь захвачены Князьями и их котериями. Узурпаторы вежливо сообщали, что отныне это города Камарильи, и анархам лучше попытать удачу где-нибудь западнее. Этот процесс шёл медленно, но неумолимо. К 1900 году многие анархи дошли до западного побережья, где главным образом осели в Сан-Франциско и в маленьком портовом городке с причудливым названием Эль-Пуэбло-де-Нуэстра-Сеньора-ла-Рейна-де-Лос-Анджелес-де-Порсиункула, в наши дни более известном как Лос-Анджелес.

К началу ХХ века Лос-Анджелес уже начинал претерпевать те почти невероятные изменения, которые менее чем за сто лет превратили его из городишки с десятью тысячами жителей в один из самых обширных мегаполисов мира. Камарилья поняла, что ей нужно установить контроль над этим потенциально перспективным городом, и в 1924 году провозгласила местным Князем бывшего испанского алькальда по имени Дон Себастьян Хуан Домингес, поставив ему условие, что он должен «решить проблему анархов».

К несчастью для Камарильи, она сильно переоценила способности Дона Себастьяна – тщеславного, праздного создания, чьё понимание общества заключалось в том, чтобы окружить себя такими же изнеженными Тореадорами, как и он сам, и предоставить всем остальным делать что угодно. Такая позиция вполне устраивала анархов – наконец-то они нашли место, где Князя совершенно не интересовали их дела, пока они не вставали у него на пути. Толпы анархов начали стекаться в Лос-Анджелес и близлежащие маленькие городки.

Одним из тех, кто прибыл тогда в город, был анарх-Бруха по имени Джереми Макнейл. Он получил Становление в 1657 году, намного позже Восстания, но его сир Джеймс принимал участие в изначальном крестьянском восстании Тайлера в 1381 году и позднее сражался на стороне анархов в Испании и Италии. Он научил Джереми любить свободу и бороться против притеснений, и Макнейл воевал с британскими угнетателями в Шотландии, Ирландии и Америке. Князья всех городов США объявили его персоной нон грата, так что в конце концов в 1943 году ему пришлось перебраться в Лос-Анджелес.

Здесь он обнаружил пороховую бочку, ждавшую лишь кого-нибудь, кто запалил бы фитиль. В окрестностях собирались всё новые анархи, среди которых были такие знаменитости, как Сальвадор Гарсия, Маргарита Фоккарт и печально известный Улыбчивый Джек. Остальные Сородичи города испытывали всё большее отвращение к правлению капризного Дона Себастьяна, имевшего дурную привычку внезапно переходить от абсолютного laissez faire к жестоким репрессиям. Анархам всё это было слишком уж знакомо. Очень немногие из них помнили времена Восстания, но почти все знали, что анархи прошлых лет взбунтовались против старейшин и почти сумели построить общество, в котором Сородичей ценили за их индивидуальные способности, а не за возраст или унаследованные от сира привилегии. Они также знали, что лидеры анархов предали свою мечту и что с тех пор Камарилья забрала всю власть себе. Здесь, в Калифорнии, полагали новые анархи, у них наконец-то появилась возможность реализовать утопию, которая доказала бы всем, что Сородичи способны жить в мире и гармонии безо всяких Князей и примогенов. Создание такого общества равных заодно послужило бы для анархов всего мира сигналом к началу славной революции против тех, кто отнимал у них свободу и личную волю.

В 1944 году ропот местных Сородичей достиг ушей Дона Себастьяна, и тот решил, что знает, как разобраться с проблемами. Он приказал арестовать и жестоко избить Джереми Макнейла, полагая, что это задушит в зародыше жажду бунта среди «придурковатых революционеров». Сальвадор и многие другие анархи хотели использовать избиение Макнейла в качестве отправной точки нового восстания, однако сам Макнейл посоветовал набраться терпения и как следует подготовиться. Анархи следили за Князем и примогенами шесть недель, отыскивая их убежища и изучая их обороноспособность.

21 декабря 1944 года Второе Восстание Анархов наконец началось. Перед самым рассветом отряды хорошо вооружённых анархов атаковали многих старейшин города в их убежищах. Хотя не все нападения оказались успешными, большинство прошли удачно, и Сородичи, пережившие их, просто-напросто сбежали из Лос-Анджелеса так быстро, как только могли. Дон Себастьян был убит Сальвадором Гарсией в жестоком бою, в результате которого ранчо Князя сгорело дотла.

После первого успеха в Лос-Анджелесе анархи двинулись на юг и «освободили» Сан-Диего, а затем повернули на север в надежде сделать то же самое с Сан-Франциско. Там, однако, им не повезло, поскольку Князь Ванневар Томас наладил крепкую оборону и вынудил их отступить. Тем не менее, за три месяца анархам удалось кое-чего добиться. Свободное Государство Анархов, как назвала себя их коалиция, протянулось от мексиканской границы до Сан-Хосе, и на всей этой территории не было ни Князей, ни примогенов, ни любого другого «управления» (с точки зрения Камарильи, конечно же). Революционный Совет, сформированный анархами для координации военных действий, решил принять свод принципов самоуправления Свободного Государства, прежде чем самораспуститься. Так был создан документ под названием Status Perfectus, в переводе с латинского – «Идеальное Государство».

Будучи во многом основанным на более ранней философии анархов, Status Perfectus стал революционным документом, поскольку в нём впервые за последние века мечта анархов определялась ясно и недвусмысленно. Это был призыв ко всем анархам мира заботиться друг о друге и помогать своим собратьям сбросить оковы Lextalionis, не обращая внимания на их клановую принадлежность. Он провозглашал создание общества, свободного от политического угнетения и предубеждений старейшин, а также обещал распространить эту свободу на Сородичей всего света.

Непосредственные последствия Второго Восстания удивили всех – и больше всего самих анархов. Вместо того чтобы объединиться в славное братство, Сородичи почти сразу же принялись сбиваться в маленькие межклановые котерии и банды, которые объявляли определённые территории своими «баронствами» и запрещали кормиться там кому-либо ещё. Создавалось впечатление, будто в отсутствие Камарильи анархи решили сами воссоздать систему доменов и Князей.

Это стало настоящим ударом для учёных-анархов, которые прибыли в Свободное Государство в надежде на то, что оно станет современным воплощением их драгоценного идеала. Они не ожидали увидеть вместо реализованной утопии стаи Сородичей, которые часто в буквальном смысле грызли друг другу глотки. Учёные решили между собой, что эта неспособность создать более величественное общество либо обусловлена влиянием Зверя, рычащего глубоко внутри каждого Сородича, либо же это просто переходный период, которое Идеальное Государство должно миновать на пути к более единому сообществу равных.

К сожалению, анархам так и не представилась возможность выяснить, были ли их учёные правы. Свободное Государство продемонстрировало удивительную жизнеспособность, пережив прямую атаку Шабаша в 1965 году и опустошительную гражданскую войну между бандами Сородичей и смертных в 1992, однако оказалось слишком незащищённым перед лицом нашествия Катаянов в 1998. Анархи даже ненадолго захватили Сан-Франциско, но уже в середине 1998 года оказались выбиты оттуда Катаянами. Они также потеряли Сан-Диего после того, как Тара, баронесса этого города, переметнулась к Камарилье в обмен на титул Князя.

Что на самом деле положило конец Второму Восстанию, так это внешние заговоры и внутренние разногласия. Квиноксы Катаянов, вынужденные признать, что захватить Свободное Государство силой не удастся в силу экономических факторов, перешли к стратегии, основанной на принципе «разделяй и властвуй». Захватчики предложили Сальвадору Гарсии, командовавшему бандой под названием Эрмандада, помощь в его вечной борьбе с Сынами Склепа, которыми управлял Мохаммед аль-Мутлим. Никто до сих пор не может понять, как старый партизан Сальвадор мог согласиться на союз с теми, кто совсем недавно напал на его возлюбленное Государство Анархов. Так или иначе, для Свободного Государства этот альянс стал началом конца. Прошло несколько месяцев, и вышестоящие анархи позволили Катаянам разделить с ними власть над доменом. Квиноксы мудро позиционировали себя как миротворцев и сторонников идеи равенства, усыпив бдительность уставших от войн анархов. Под властью «Нового Будущего Мандарината», уверяли они, достойные возвысятся, а сильные не смогут существовать за счёт слабых. Анархам, измученным десятилетиями непрекращающихся распрей, такая перспектива показалась слишком привлекательной, чтобы сопротивляться, и к началу 2000 года Лос-Анджелес практически полностью перешёл под контроль Нового Будущего Мандарината¹.

Конец?

Историки Сородичей, которые не понимают анархов, называют этот распад Свободного Государства «прекращением существования анархов как организованного политического движения». Такое суждение совершенно и безоговорочно неверно. Хотя Свободного Государства Анархов больше не существует, анархи распространились по всем Соединённым Штатам и вновь появились в Европе, распространяя призывы к свободе и равенству для всех угнетённых Сородичей. В некотором смысле движение анархов в его нынешнем виде куда опаснее, чем Свободное Государство, ведь теперь недовольным Сородичам, уставшим от Не-жизни под игом Камарильи, больше некуда идти. Им приходится либо подчиняться, либо сражаться, и анархи в курсе, что многие выберут второй вариант.

Несмотря на недовольный ропот, поднявшийся в большинстве городов Камарильи и некоторых городах Шабаша, многие старейшины полностью перестали беспокоиться из-за анархов. Такой образ мыслей демонстрирует фундаментальную ошибку, которую большая часть старейшин допускает, судя об анархах: они считают их группой Сородичей, объединённых лишь протестом и желанием уничтожить старейшин. Идея правильная, но суть анархов намного сложнее. Она заключается в отказе от соблюдения статус-кво и вере в то, что Сородичи способны преодолеть культивируемую старейшинами ненависть, чтобы создать новое, более справедливое общество. Эту веру никогда не удастся полностью искоренить – следовательно, не удастся и полностью уничтожить анархов. Их можно победить в бою или за столом переговоров; даже они сами могут себя победить. Всё равно идеал освобождения от гнёта, объединяющий всех свободомыслящих Сородичей, будет существовать вечно, и Восстание Анархов не умрёт никогда, пока хотя бы один Сородич посреди самой глухой ночи бережно хранит пламя факела, имя которому – Либертас.

¹ — Следует учесть, что это писалось в 2002 году. – Прим. перев. [Наверх]