Пищевая цепь

Вся музыка звучит одинаково для меня теперь. Сидя в еще одном многолюдном клубе в еще одну бессмысленную субботнюю ночь, я больше не беспокоюсь больше о том, что это – Новая волна, Старая волна, Готика, Индастриал или какой-нибудь дерьмовый техно-микс – я даже больше не могу сказать, что это. Снова бьющийся ритм сотрясает черные замерзшие окна ночного клуба, снова подтянутые молодые тела корчатся от громогласных звуков, и снова я пью свое водянистое пиво, рассматривая потную массу плоти перед собой, как и бесчисленное количество ночей до этого.

Черный в моде (он всегда в моде), поэтому я сижу в темном углу в черной кожаной юбке, которая неудобно облепляет мои широкие бедра. Когда я была молода, как другие женщины – девушки – которые сейчас находятся на танцполе, ноги были моим главным достоянием. Теперь у меня… да, вы понимаете. Большая задница, которая согревает стул в баре.

Я двигаю своими ногами туда и сюда на манер «завали-и-трахни-меня», а затем делаю еще один глоток пива. Когда я была младше, ночи вроде этой были приключением. Разумеется, теперь, когда мне за 30, эта шутка устарела, и я тоже. Моя утренняя смена, обработка чеков в банке в это милостью-Божьей-чертово воскресенье, будет через шесть часов. Я чувствую тиканье часов как будто бы это бомба внутри меня. Время бежит, крошка. Время бежит.

Улыбаюсь еще одному парню, который проходит мимо… надеясь, что он обернется и вернется… или надеясь, что не вернется. Где я неправа? Не поймите меня неправильно, найти компанию на несколько часов не проблема. Когда вы ниже своих стандартов, все возможно. Но в эти бесчисленные субботние ночи я начинаю думать, что исчерпала себя после того, как мне исполнилось 19. Кто бы не собирался в клубе, я всегда изгой из-за своих возраста и внешности – я охочусь за тем, что могу склевать лишь на самом дне, в самом конце пищевой цепи. Я не могу конкурировать со всеми эти худыми маленькими Барби, которые находятся вокруг меня.

Барби и ее друзья надели много черного сегодня, подражая архаичному ретро-стилю, от которого я отказалась, когда мне было 14. Возможно, это снова круто, а я даже не знаю об этом – о Боже. Неужели я настолько стара? Неужели это действительно так видно? Только не по той одежде, которую я ношу. Мой макияж практически безупречен – бледное белое лицо и губная помада, черная как Смерть. Мои волосы раскрашены на манер Королевы готов, о которой собравшиеся сегодня детки даже не помнят. На мне даже надеты мои счастливые трусики, правда, их удача давным-давно закончилась. Как раз когда я начинаю потеть от жары и отчаянной энергии клуба, я замечаю, что как раз настало то время, когда я раз в неделю и использую единственное годное умение, которое у меня осталось. Я танцую.

Когда начинается движение, все мои сомнения улетучиваются. Я не забочусь о том, насколько это претенциозно – повторять одни и те же движения в течение каждой недели, повторять в тысячный раз в еще одном унылом ночном клубе. Я забываю об этих клубах, об этом обволакивающем университетском духе, который окружает меня. Звуки, слабо похожие на индастриал, пронзают мой череп, но я не особенно думаю об этом. Я только надеюсь на то, чтобы пришел кто-то и забрал меня от всего этого, и чтобы он сделал это побыстрее. Если мой танец не сработает, я знаю, как закончится этот вечер: я притащусь домой к своим котам, прочитаю еще парочку пикантных отрывков из какого-нибудь эротического романа и начну мечтать о том, чтобы убить себя. Кто-нибудь, пожалуйста, закончите это.

Краем глаз я замечаю, что мои движения привлекли кого-то. Черные волосы, черные штаны, футболка с группой, которую я даже не знаю, и ботинки, за которые можно умереть. Он идет по танцполу, прямо ко мне, двигается так, как следует, несмотря на маленький серебряный анкх, который он носит на шее. Как давно это вышло из моды? И он все еще носит темные очки в помещении. Неудачник

Прямо как я.

Он проходит мимо маленького тощего парня-позера, затем неожиданно поворачивается ко мне спиной, чтобы шокировать этого сосунка. Парень подпрыгивает, роняет свой напиток и устремляется к двери. Да, я знаю это движение. Он думает, что он Демон-любовник, а я думаю, что он слишком заигрался со всеми этими готическими штучками. Как и я, честно говоря. Но неудачник он или нет, он такой милый…

Несколько Барби пытаются привлечь его внимание, но он действует так, как будто знает, что я смотрю на него. Согласится, чтобы он трахнул меня из жалости? Я думаю. Хватит. Он подходит. Мой танец слишком затянулся, я даже не знаю, какая песня сейчас играет, да и не важно. О боже, должно быть это ночь ретро – они снова играют « Tin Omen». Он позирует передо мной и что-то говорит. Я даже не слышу его: я просто смеюсь и продолжаю танцевать. Он такой милый, что даже дождался того времени, когда я стала собираться домой. К кому домой? Меня больше не беспокоит это, потому что я пьяна от чрезмерной выпивки и того, что рядом со мной Демон-любовник находится рядом со мной. Держит меня. Я далась слишком легко, и меня это не беспокоит. Что-то не так, проносится у меня в голове, и в то же время я хочу, чтобы это случилось.

Намного позже мы покидаем танцпол. Две выпивки и вихрь плохой ретро-музыки позади, он выводит меня наружу, и я рада этому. Все что угодно, лишь убраться отсюда. Страсти, которые я чувствовала 10 лет назад, возвращаются, но они больше не удивляют меня. Я слишком много танцевала сегодня, слишком много двигалась, поэтому я просто позволяю ему проводить меня до его машины. О – спортивная машина. Цвет меня удивил.

Я иду и хихикаю, считая время, которое мне нужно, чтобы опустится на сиденье, балансируя на каблуках. Ремень безопасности застегивается, и я поправляю свою черную мини для максимального эффекта. Он моментально садится на место водителя, и я позволяю, чтобы все произошло слишком быстро. Ремень безопасности больше не нужен… он отстегивает меня и… волна адреналина захлестывает меня, когда он начинает целовать меня в шею, вжимая в кожаное сиденье. Вжимая слишком сильно.

Это сон. Который быстро превращается в кошмар. Я истекаю кровью.

***

Честно говоря, я не могу вспомнить, что произошло дальше. Я думаю, что то, что я чувствовала в течение нескольких следующих минут было довольно эротично. Возможно, еще мне было очень страшно, я чувствовала нечеловеческую силу и, в конце концов, мне было просто больно. Я онемела. Это было нормально. Я потеряла много крови. Очень много крови, она стекала с лица мальчика-любовника, с его губ, с моих губ? Я не знаю. Случилось что-то ужасное, потому что я помню, что когда смотрела на его лицо, оно уже не казалось мне таким милым.

Возможно мой разум все же сумел понять, что он нечто чудовищное. Когда мы оказались снаружи, он стал пахнуть ужасно – я не могла выносить этот запах. Когда все это началось, Демон-любовник ушел, оставив меня с Демоном, который увивался возле моего бессознательного тела. В моем разуме он запечатлелся как нечто из этих старых немых фильмов. Серая кожа, острые зубы, длинные когти. И запах. Он пах как мертвец, и был таким же холодным и ужасным. Или все это исходило от меня?

И что же со мной сейчас? Пол подо мной очень твердый. Холодно. Очень холодно. Внутри у меня все сжалось, моя кожа ужасно зудит, в горле у меня пересохло и… я чувствую жажду. У меня мельтешит в глазах. Затем я делаю самую большую ошибку в своей жизни, даже большую, чем когда я села в эту спортивную машину. Я открываю глаза.

Знаете ли, когда мне было 14, у меня была мечта, что однажды придет Лестат и заберет меня от всего этого. Вы бы могли определить по одежде, в которую я оделась в эту ночь, что я мечтаю о вампирах, и Демон-любовник смог. Не удивительно, что его действия были так тщательно спланированы. Я бы никогда не подумала, что все произойдет именно так.

Передо мной было прекрасное зеркало, примерно 20 футов в ширину. Мои толстые бедра теперь были моей самой маленькой проблемой. Мои волосы цвета вороньего крыла, которые раньше даже не нужно было расчесывать, теперь представляли из себя грязную, тусклую мешанину, которая прядями свисала с моей головы. Мои жемчужные зубы, которые я старательно чистила два раза в день, гнили на моих глазах. Участки кожи разлагались, сжимались и медленно превращались во что-то вроде чешуи рептилии. Сколько раз я раньше вглядывалась в свое лицо, чтобы найти на нем маленькую точку или прыщик? Теперь это все бесполезно. Бесполезна шелковая блузка, которую я купила (как же давно?) теперь сворачивалась на груди, мои ноги усыхали под кожаной мини-юбкой, мои глаза проваливались в мои глазницы, и все это было уже слишком для меня.

А потом я поняла. Что больше не дышу.

Лицо, на которое я смотрела каждым утром, днем и ночью, чьи небольшие недостатки были неотъемлемой частью моей индивидуальности, теперь исчезло. Слишком маленький нос, слишком худые губы и все то прочее дерьмо, которое беспокоило меня в подростковом возрасте, теперь было несущественно. Я внезапно почувствовала себя дурой, которая тратила время на суету, потому что не важно, какой плохой вид был у меня с утра, он был намного лучше того изъеденного, чешуйчатого, с ужасными зубами и впавшими глазами существа, которое я теперь видела перед собой в зеркале.

Я больше не была собой. Я больше не могла быть собой. Я стала чем-то другим. Потому что если это не так, то я полностью сошла с ума.

Демон, которого я помнила, который увивался возле моего тела – это не было мое воображение. Он был реален. В зеркале я видела, что он расхаживает позади меня, но я была слишком слаба, чтобы обернуться. Я ненавидела его, я хотела плюнуть в его лицо, я даже хотела подраться с ним, но затем накатилась первая волна боли и кошмар продолжился.

***

Следующая неделя была наполнена расплывчатыми и жестокими воспоминаниями. Приступы невыносимой боли, постоянный сильный голод, мое тело отказывало и претерпевала метаморфозы. Я бы отдала все что угодно, чтобы вернуть свои 30. Теперь мое тело было навсегда поймана в ловушку этой не-жизни: мои ногти всегда останутся этой же длинны, на моей голове навсегда останется это крысиное гнездо, которое раньше называлось волосы, и мое лицо будет выглядеть так же каждое утро. Это останется навсегда.

После того, как я неделю дергалась, ползала и слизывала кровь с пола, после вечности, в течение которой я не могла сбежать оттого, что видела в зеркале, я наконец-то проснулась где-то в другом месте: где-то под землей, где бежала вода и отчетливо пахло нечистотами. Трясясь, я поднялась на свои избитые ноги, балансируя на изломанных и теперь бесполезных каблуках, и обнаружила рядом с собой шерстяное одеяло, которое мой Демон оставил для меня. Шелковая блузка и счастливая мини-юбка все еще на мне, напоминая мне о том, кем я должна быть, но шикарная плоть, по которой раньше было определить, что я женщина, теперь усохла. Я больше не знаю, что же я. И снова, краем глаз, я чувствую, что Демон следит за мной, оставаясь невидимым. И опять холодно. Так холодно.

Мимо меня пробежала крыса. И я не обратила на нее внимания, однако затем на мгновение я почувствовала, как жизнь и энергия пульсируют в ней. Нервы дергались, кровь пульсировала, и Голод вновь овладел мной. Не ради плоти, не ради крови, но ради Жизни, которую я смогу вдохнуть в эту иссохшую оболочку, в которую превратилось мое тело. Инстинктивно мои останки припали к земле и из глубин моего ссохшегося сердца исторглась волна сострадания и жалости. Маленький зверек остановился, посмотрел на меня, затем быстро побежал к моему плечу и прижался своим шершавым, покрытым болячками мехом ко мне.

Мо зубы были остры и быстры. Холодная, отвратительная жидкость потекла в мое горло, мои челюсти разжались, я швырнуло то, что осталось от животного в мутную реку дерьма, которая текла рядом со мной. Даже с расстояния я почувствовала одобрение своего создателя. Я только что прошла свое первое испытание. Жизнь – дерьмо, подумала я рефлекторно, но я-то уже мертва.

***

Демон никогда не показывался мне. Он всегда лишь направлял меня, как в ту первую ночь в клубе. Я понятия не имею, почему – возможно, у него впереди была целая вечность, и это просто забавляло его. Возможно, у него были планы касательно меня. Иногда казалось, что его вообще не беспокоит, убьют ли меня или если вдруг мое еле живое тело вообще перестанет двигаться, но он смотрел за мной очень внимательно, как жестокий и требовательный родитель. Возможно, затем он просто собирался пустить меня в расход для осуществления какого-то своего плана, но это не имело значения: все мое внимание было сосредоточено на том, как двигаться по этим туннелям, как прятаться от тех, кто ходит по поверхности и как находить новые способы по добыче крови. Я знала, что если я потерплю неудачу, Демон убьет меня; а если и не он, то любой человек точно захочет убить меня, как только увидит.

Сегодня я снова возвращаюсь в старые охотничьи угодья: хватит с меня крысиной крови, я подымаюсь вверх по пищевой цепи. Я крадусь в тенях аллеи, примечая, сколько шагов до решетки на тот случай, если мне понадобится бежать. Тени окутывают меня – всего лишь подумав, я могу укутываться слоями тьмы, как укутывалась старым шерстяным одеялом, которое я выбросила неделю назад. Я крадусь как животное, как зверь, как чудовище, коим я и являюсь, и снова, сквозь толщь боли, я открываю свое темное сердце для нужды, сострадания и жалости. Похоже, у меня талант.

Я чувствую чужое сердцебиение (ведь у меня больше нет своего), нищего дурака, который ходит туда-сюда по улице и просит мелочи, а затем направляется в аллею. Минуту спустя он начинает осыпать отборной бранью прохожих. Живые, счастливые, дышащие люди медленно проходят мимо него, как будто он невидим. Так что направить на него волну симпатии не так уж и сложно. Он подходит ближе к тому месту, где я прячусь, гадая, почему же он подумал, что тут может быть что-то полезное, полностью отвергая все разумные инстинкты.

Тьмы окружает меня, и мои зубы быстры. Я впиваюсь в его горло и подымаюсь вверх по пищевой цепи. Я холодна, очень холодна, но после того как его кровь и жизнь втекают в мое горло, меня наполняет тепло, и я продолжаю пить из его горла, а затем его вонючее тело удаляется нетвердой походкой. Животное должно убивать, чтобы выжить, и вот что я выяснила за несколько последних недель: я больше не человек. Я гораздо меньше и гораздо больше.

***

Демон кивает мне с другой стороны ночного клуба. Не имеет значения, сколько раз я прихожу сюда, музыка всегда звучит одинаково. Сидя в еще одном многолюдном клубе в еще одну бессмысленную субботнюю ночь, я больше не беспокоюсь больше о том, что это – Новая волна, Старая волна, Готика, Индастриал или какой-нибудь дерьмовый техно-микс – я даже больше не могу сказать, что это. Снова бьющийся ритм сотрясает черные замерзшие окна ночного клуба, снова подтянутые молодые тела корчатся от громогласных звуков, и снова я притворяюсь, что пью свое водянистое пиво, рассматривая потную массу плоти перед собой с чувством жажды и жалости.

Черный в моде (он всегда в моде), поэтому я сижу в темном углу в черной кожаной юбке, которая неудобно облепляет мои широкие бедра. Конечно, если я посмотрю в зеркало, я больше не увижу тьму, которая окутывает меня. Это совершенно новое обличье, совеем не похожее на то, которое я вынуждена была носить каждую ночь в течение тысячи ночей, в течение моего неумолимого приближения к 30 годам. Но теперь я тоже могу стать Барби. Я научилась маскировать себя под одну из них. И я даже надела свои счастливые трусики

Я не разбираюсь в последней моде, но, немного подумав, я могу заставить других думать, что я эталон последних тенденций. Я могу мастерски подстраивать свою внешность под их простые стандарты. Милый глупый паренек из колледжа медленно проходит мимо меня. Я улыбаюсь. Мое иссохшее сердце наполняется инстинктивной симпатией, и он останавливается возле меня. Как животное, его переполняют жажда и безрассудство, смешанные с пивом. Я слишком хорошо знаю все эти чувства, и я отражаю их обратно на него.

Кен берет стул и садится рядом с мои воплощение куклы Барби. Его не беспокоит, какие мысли у меня в голове, какие чувства у меня в сердце или даже кто я. Я могу чувствовать, как Жизнь бежит сквозь него. Возможно, часть крови уже прихлынуло у него в трусах. Я перекидываюсь с ним парочкой фраз, но музыка звучит так громко, что он даже не слышит, а просто смеется в ответ. Я сидела, я смотрела и я изучала эту рутину в течение множества лет. Наигранно пошатываясь, я встаю на свои «завалю-и-замочу» ботинки, и я готова отвести его в аллею для небольшого удовольствия. Моего удовольствия.

Взамен за все свои страдания, невзгоды, за все свое отчаянье я теперь знаю, для чего предназначено это место. Существуют тысячи клубов, таких как этот. Они открыты каждую неделю, и я питаюсь таким образом из месяца в месяц. Мне уже давно стукнуло 30, и меня это не капельки не беспокоит. Я наконец-то осознала, кто я есть, и я наконец-то поднялась на вершину пищевой цепи.