Настал день рождения Марка. Он не стал заморачиваться звонком маме, а у него самого не было домашнего телефона, на который она могла бы позвонить. По правде говоря, у него не было настоящего дома. Он сказал себе, что ему глубоко плевать на то, вспомнит ли она вообще об этом или нет. Он знал, что она, скорее всего, сейчас пьяная или обдолбаная.
Чтобы отпраздновать свой день рождения, Марк вытащил себя в любимое бистро ради порции картошки-фри. Он ел один, жадно поглощая каждый кусочек, глядя, как за ним с подозрением наблюдают работники заведения. Он знал, что выглядит как бомж. Он не мыл голову уже несколько дней. Он носил одни и те же джинсы уже несколько месяцев, стирая их в платных стиральных машинах, когда находил лишний бакс. Он высматривал, когда кто-то оставит автомат без внимания во время сушки одежды, затем подкидывал туда свои джинсы, чтобы сэкономить немного денег. Рискованное занятие, он знал это, но ничего не мог поделать. У него было лишь то, что у него было, и этого не особо хватало. После обеда он решил поработать. Он взял свою потёртую сумку с принадлежностями для рисования и отправился на Бродвей. В Сиэтле было общество детей-беспризорников, которые тусовались на холме. Они выпрашивали мелочь и сигареты на Бродвее. Менты не докапывались до них там, на их территории. Марк устроился рядом с ларьком по продаже суши и начал делать наброски. У него были дешёвые расценки; на рукописной вывеске было указано: "Портреты за пожертвование". Обычно он зарабатывал вполне неплохо, если не было дождя. Но это – Сиэтл: город, в котором дождь идёт 5 дней в неделю.
Марк прождал 2 часа. Никто не остановился ради портрета. Он отдал один какой-то девочке, в надежде на то, что её подруги купят ещё. Никто не купил. Девочка забрала рисунок и они разбежались. Марк набросал карандашом серую фантазию: дождь и движение, пешеходы и молчаливые неоновые вывески. В итоге он сдался. Туман начал просачиваться сквозь его воротник и штаны. Прогулка домой заняла всего несколько минут. Дом. Марк до сих пор дивился, что называет так это место. Это не был домом. Он вселился в это маленькое помещение с восемью другими людьми. Марк платил 20 долларов в неделю за право спать на полу в углу гостиной. Он не знал, сколько платят другие, но подозревал, что меньше. Его это не волновало. Ему действительно было необходимо просто сухое, относительно безопасное место для сна.
Марк вошёл в квартиру – она никогда не запиралась – и переступил через груду тел, валявшихся на полу. Единственным светом был тот, что просачивался с кухни, вырисовывая на полу прямоугольник. Марк наступил на мокрую часть ковра. Она издала "шлёп". Марк посмотрел вниз. Чтобы они не пролили, оно было тёмным. Марк скривился и переступил через новую полуголую, тупоголовую подружку Джима. Он поближе взглянул на кучу-малу своих сожителей. Он понял, что они купили какой-то неработающий наркотик или что-то в этом духе. Никто из них не был в сознании. Никто из них не дышал.
Осознание этого ошеломило Марка. Никто из них не дышал. Не было ничего умиротворяющего в том, как они раскинулись в своей оргии смерти. Смерть. Сердце стучит. Марк начал пятиться к двери.
Что-то заградило свет, идущий из кухни. Там стоял высокий человек, силуэт, выглядящий жёстким и неподатливым.
Марк отступил в дверь. Он почувствовал, как ручка упёрлась в него. Он потянулся, чтобы повернуть её.
Мужчина на пороге кухни поднял руку и направил что-то на Марка.
Марк запаниковал. Он присел, скрючился и открыл дверь. Часть дверного косяка рядом с его правым плечом разлетелась на щепки. Не было никакого резкого запаха, никакого звука выстрела. Почему-то это взбудоражило Марка ещё больше. Он метнулся в дверной проём и изо всех сил побежал к лестнице. Там они его поймали.
***
Марк проснулся на полу. Голова гудела. Лицо жгло. Всё тело болело. Кто-то дал ему пощёчину. "Где она?". Вопрос прорвался сквозь боль Марка. Он потянулся к загробному голосу, мужскому и раздражённому.
"Я понятия не имею, о чём Вы говорите", - ответил Марк, слова причиняли боль.
Мужчина ударил его с другой стороны: "Не морочь мне голову. У меня нет ни времени, ни желания играть с тобой в игры. Это вопрос жизни и смерти. Твоей. Скажи мне, где книга, или сдохнешь. Ты хочешь сдохнуть?".
В этот сюрреалистичный момент, Марк всерьёз задумался над этим вопросом. Это был его день рождения. Ему исполнился 21 год и за всю свою жизнь он не чувствовал себя таким униженным, таким жалким. Ему хотелось расплакаться как ребёнку. Ему было больно. Ему было холодно. Ему было голодно. Ему было одиноко. Его продолжали избивать. Хотел ли он умереть? Хотел. Скорее даже, в этот момент ему было всё равно от чего умирать. Это было подходящее избавление от боли.
Мужчина ударил его ещё раз, сильнее. Марк почувствовал кровь. "Где она?".
"Кто?", - внезапно закричал Марк. "Кто?! Я не знаю". Он попытался отползти от нападающего. Пинок в живот отправил его в позу зародыша и прервал процесс. Унижение превратило его в маленького мальчика, которым он был когда-то, страдавшего от злобы и безумия кулаков его отца. Он ничем не заслужил тех избиений. Он ничем не заслужил и этих. Его разум и душа воспротивились возвращению тех старых чувств. Когда-то он смог убежать от них (успешно на некоторое время), но они снова нашли его. Страх и вина, преследовавшие его всё детство, вернулись, равно как и его слабость. В тот момент он ненавидел себя сильнее, чем когда-либо. В тот момент, у него не было и тени сомнения в том, что он достоин смерти. Он изжил свою полезность для этой планеты. Он должен был умереть от рук отца. Он должен был покончить с жизнью много лет назад. Он хотел умереть. Он был готов.
У его Аватара были другие планы.
Он сдался идее умирания. Он успокоился и отпустил всё, что держало его в мире, который он знал. Он лишился всех страхов и эмоций. Он опустошил себя в ожидании смерти. Как только он это сделал, его восприятие расширилось. Он нашёл покой, которого никогда не знал. Он мог рассмотреть каждую пору на лице человека, склонившегося над ним. Он мог слышать ещё одного человека, за ним. Он мог различить её парфюм. Он чувствовал, как поднимается и опускается её грудь при каждом вздохе. Время замедлилось. Оно застыло на момент, и, быть может, даже пошло вспять на мельчайшие доли секунды. Когда оно пошло вновь, оно продвигалось в замедленном ритме, что позволило Марку почувствовать себя в безопасности. Его смятению пришёл конец.
Третий человек вступил в пузырь замедленного времени, старик, дедушка. "Подожди", - сказал он, голос извне реальности, с гортанным французским акцентом: "помощь уже идёт". Кулак нападавшего попал прямо под левое ребро Марка. Он ударил живот и заставил Марка биться в конвульсиях. Марк сжался сильнее и чуть не блеванул. Желчь обожгла горло и вызвала приступ кашля. "Она должна быть где-то здесь", - сказала женщина. "Помоги мне найти, он никуда не денется".
Марк Чувствовал каждую ссадину изнутри и снаружи. Он мог определить, где его мышцы превратились в отбивную. Он чувствовал разорванные сосуды, возбуждённые нервные окончания. Ему стало известно о расширении лёгких и рёбер при каждом вздохе. Он чувствовал мясистое биение сердца и поток крови, ревущий в венах. Его разум обрабатывал эту информацию так же, как и звуки, издаваемые нападавшими. Он слушал, как они шмонают квартиру, его сумку, подушки со старой, забрызганой кушетки. Он слышал, как они простукивают стены и рвут ковёр.
"Не двигайся", - сказал ему старик с гортанным французским акцентом. "Просто лежи спокойно. Они почувствовали тебя. Они идут".
Марк интуитивно доверился старику. Марк сфокусировал своё внимание на нём, разглядывая элементы старинного костюма старика. Марк, интересовавшийся призраками, понял, что тот жил в конце XIX века. Разум Марка легко обернулся вокруг концепта, открытого и допускающего такую точку зрения. Он не упирался и не задавал вопросов. Он не отказывался верить. Он знал, что он со стариком были связаны каким-то неопровержимым способом. Марк знал, что тот пришёл за ним. Он не сводил со старика взгляда, как ребёнок, старающийся не заплакать. Марк всё ещё хотел плакать.
Пришли остальные, как и обещал старик. Марк услышал, как началась схватка, и мгновенно, больно вжался в стену, чтобы не мешаться. Воздух затрещал, и в ноздри Марку ударил запах озона. Он почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом.
В какой-то момент девушка пролетела по комнате. Она тяжело приземлилась на полу рядом с Марком. Держась за плечо, она рванула вверх, одарив Марка улыбкой. "Привет", - сказала она, вставая, "Я Мизри. Не волнуйся. Всё будет хорошо".
Марк не был так уверен. Со своего места на полу он видел, как в воздухе вспыхивают электрические разряды. Он видел, как плавится кожа, а люди летают. Он видел, как два человека, напавшие на него, растворились в воздухе, как будто их тут никогда и не было, прямо на его глазах. Марк совсем не был уверен, что всё будет нормально.
С момента их исчезновения началась сумятица. Марк почувствовал, как чьи-то сильные руки помогли ему встать. Он стоял на трясущихся ногах.
"Надо убираться отсюда", - по-деловому сказала Мизри. Она заглянула в каждую комнату, открывавшуюся из гостиной. Когда всё было готово, она открыла основную дверь и вышла в прихожую. Какой-то парень, от которого шёл запах пачули, помог Марку выбраться на улицу. Если бы он не был ранен и так шокирован, он бы никогда не отправился вместе с Мизри. Но он был и он отправился.
Мизри и три мужчины, которые были с ней, на улице разделились и пошли в четырёх разных направлениях. Марк отправился с Мизри, ковыляя с её помощью. Она усадила его в старомодный "фолексваген жук". Марк пристегнулся и обратил внимание на чёрную розу в вазе на приборной панели.
"Ты же не собираешься закатывать мне истерику или что-то ещё в этом духе?", - спросила Мизри, поворачивая ключ зажигания.
Марк перевёл взгляд с цветка, висевшего на зеркале заднего вида, на его хозяйку. Он не знал, что ответить. Он чувствовал, что находиться на грани истерики. "Всё может быть", - пробормотал он в итоге.
Мизри кивнула. "Как тебя зовут?".
Марк сказал ей.
"Хорошее имя". Мизри улыбнулась и вырулила на дорогу. "Марк, я собираюсь отвести тебя к себе. Меня зовут Мизри, если ты не уловил в первый раз. Это не моя машина, поэтому, если решишь блевануть или что-то ещё, предупреди меня сначала, ладно? А то я просто взяла её, чтобы подобрать тебя. Понимаешь, то, что с тобой произошло, мы называем Прозрением. Беспокоится не о чем. С тобой не просто всё будет в полном порядке, ты будешь лучше, чем когда-либо был. Теперь всё будет хорошо, ты теперь в безопасности. Больше тебе не придётся искать пропитание на свалках или жить в дыре вроде той… Если только не захочешь". Она ещё раз взглянула на Марка и улыбнулась. "Голоден?".
Марк потряс головой. Он больше не был голоден, он больше не был ничем, кроме как сражением трения, покоя и диссонанса. Он знал, что никогда больше не будет таким, каким был раньше. Какая часть его умерла там, в квартире, часть, которая ему больше не понадобится. Ясность чётко управляла его сущностью, делая все его движения точными и выверенными. Он чувствовал знание, сокрытое в каждой секунде, каждой полу-секунде, каждой четверть-секунде. Он был жив.