Часть I: Омраченная история

"Песнь о Сиде" ¹

История Иберийского полуострова длинна и сложна, полна многочисленных волн захватчиков, каждый из которых насаждал в регионе свою культуру. Начиная с X века, сражения между христианскими государствами севера и исламской империей на юге только усложнили ситуацию. Вдобавок различные христианские королевства и сами имели запутанные взаимоотношения, объединяясь друг с другом часто в результате династических браков и политических альянсов. Союзы эти потом распадались, порождая новые государства. В итоге дать справедливую оценку истории полуострова практически невозможно. Следовательно, для размещения хроники в таком динамичном регионе Темного Средневековья нужна упрощенная и предельно возможно сокращенная версия Иберийской истории.

Античная история

Наиболее старые легенды утверждают, что первыми на Иберийском полуострове поселились выходцы из Тубала и Тарсиса. Это были, по легенде, сын и внук Иафета, который приходился сыном Ною. Название полуострова происходит от иберов, средиземноморской культуры Бронзового Века, населившей восточный берег. Некоторые утверждают, что баски являются потомками древних иберов, но истинность подобных утверждений можно лишь предполагать, даже когда речь идет о каинитах. За несколько веков иберы вошли в тесный контакт с кельтами, которые заняли в древние времена обширные территории во Франции, Британии и Ирландии. С кельтами могли прибыть отдельные представители клана Гангрел. Если так, Дикари могли стать первыми вампирами, обосновавшимися на полуострове – хотя никаких следов столь древних Гангрел не осталось. Встреча кельтов и иберов привела к появлению первой поликультурной цивилизации в регионе – предвестника смешений и слияний, которым суждено было стать отличительным признаком полуострова.

Первыми истинными основателями империи, пришедшими в Иберию, были финикийцы. Они освоили ее средиземноморское побережье, основав несколько поселений (факторий) на юге. Наиболее значимым из этих факторий был Гадир (в римский период Гадес), который позже станет Кадисом. Гадир был центром финикийской власти в Иберии и сердцем культа финикийского бога Мелькара (позже ассоциировавшегося с Гераклом). Хотя поклонение Гераклу давно уже исчезло из Иберии, эхо его еще звучит в географических названиях, например, в названии Геркулесовых Столпов на окончании полуострова. Легенды о каинитах среди более позднего населения предполагают наличие на полуострове Последователей Сета, основываясь на возможных морских контактах с Египтом и остальным бассейном Средиземного моря.

Вслед за финикийцами пришли греки, которые также основали несколько селений, включая Роде (современный Росас), Эмпориум (Ампуриас) и Сагунтум (Сагунто). И финикийцы, и греки преуспели в приобщении Иберии к основному течению средиземноморской культуры. Предположительно, полуостров вскоре привлек внимание и других правящих сил – а следом и каинитов.

Иберия под властью Карфагена

Следующей нацией, чей взгляд пал на Иберию, стали карфагеняне, которые в VII столетии до н.э. основали свои поселения на Балеарских островах. В VI столетии до н.э. они захватили Кадис и основали торговые форпосты на юге. По их следам пришли каиниты, представители нескольких кланов, в основном Бруха и Ласомбра. В отличие от их североафриканских родичей эти Бруха не соотносили идею каинитской утопии с конкретным местом, веря, что она превосходит и место и время. Ласомбра, казалось, разделяли эту идею, хотя старейшины клана желали основать общество, в котором каиниты открыто правили бы над людьми. Бруха, ведомые пророчицей Изебел, и новички Ласомбра, которые нашли точку соприкосновения с Фанатиками, вступили в противостояние со старейшинами Судей. Таким образом, первые века подтвержденного присутствия каинитов на полуострове прошли под знаком распрей. Обычно верх одерживали Бруха и молодежь Ласомбра, однако прибытие в регион около 300 года до н.э. Зиннриди, старейшины Ласомбра, нарушило баланс сил. Зиннриди был опытным воином, поднявшим своих последователей на борьбу против Бруха и мятежников Ласомбра. Лишь его Окончательная Смерть от рук самой Изебел не позволила клану Ласомбра установить полную власть над Иберией.

К сожалению, победа над Зиннриди оказалась для Бруха пирровой. Их потери от атак Зиннриди сделали их уязвимыми для римских Вентру, которые прибыли позже в третьем столетии до н.э. Победа смертных римлян над карфагенянами в Первой Пунической войне воодушевила Вентру, которые стали появляться во все большем количестве. Смертные карфагеняне ответили на поражение попыткой завоевать Иберийский полуостров целиком, веря, что это возместит им потери на Сицилии и где бы то ни было еще. Их поход начал Гамилькар Барка, которому удалось расширить владения Карфагена до реки Эбро; однако, он встретил яростное сопротивление местных жителей. Истолациус и Индортес, предводители кельтиберов, собрали 50-тысячную армию для борьбы с карфагенянами. В конце концов восстание было подавлено, а лидеры его казнены. Однако Орисон, другой предводитель иберов, нанес Гамилькару поражение при Гелике (современный Эльхе), и убил его самого, что внесло разлад в порядки карфагенян.

С развитием Пунической войны потомки Зиннриди покинули своих карфагенских сородичей и присоединились к римской стороне. Сделали они это отнюдь не из новообретенной любви к римским Вентру, но из чисто практических соображений. Они видели, что дни Карфагена сочтены. И лишь поддержав Рим, они могли бы добиться той власти, которой желал достигнуть их сир. Более того, эти каиниты признавали военную доблесть высшим достижением. Исходя из этого, они постепенно начали даровать Становление ключевым военным лидерам, что входило в их грандиозный план по завоеванию власти над полуостровом.

Тем временем некий раб убил Гасдрубала, основателя Нового Карфагена (современная Картахена), что вызвало еще больший хаос. Сводный брат Гасдрубала – Ганнибал возглавил армию, чтобы не допустить ухудшения ситуации. Он быстро подавил мятеж и подчинил себе большую часть полуострова, за исключением подвластного Риму Сагунтума. Ганнибал ненавидел римлян и считал, что взятие города объединит силы Карфагена против них. Вместо этого он лишь навлек на себя их гнев. Римляне решили нанести ответный удар по своим врагам. Вторая Пуническая война закончилась поражением Карфагена и полной потерей Иберии. Римляне стали новыми хозяевами полуострова – хозяевами, которых не удавалось потеснить на протяжении столетий.

Римская Иберия

Карфагенские Бруха остались в Иберии. После окончательного разрушения Карфагена в Третьей Пунической войне к ним присоединились многие их сородичи. Иберийские Бруха были в плачевном положении. Они посчитали нужным прибегнуть к хитрости, выжидая удобный момент для мести Вентру, которые дирижировали разрушением их любимого города. Во имя этого они были рады нанести ущерб также и Ласомбра, чье присутствие также ощущалось в период Пунических войн. Таким образом, Бруха поощряли сопротивление римскому диктату, что им удавалось на протяжении многих лет.

В конце концов Бруха просчитались, веря, что римляне ответят на сопротивление так же, как был повержен Карфаген. Вместо этого сопротивление захлебнулось не столько в силе армий, сколько в "романизации". Полуостров воспринял культуру и цивилизацию Рима до такой степени, что стал родиной таких ораторов, как Квинтиллиан, таких поэтов, как Лукан, Марциал и Силиус Италийский, таких философов, как Сенека, и императоров Траяна, Адриана и Феодосия.

Римская цивилизация оказалась неотразимым оружием. Ее влияние изменило жизнь на полуострове окончательно. Средневековая Иберия все еще покрыта развалинами римской эпохи, в частности, акведуками и мостами. И все же, наиболее сильное влияние римская культура оказала на лингвистику. Сегодня большинство населения в регионе говорит на языке латинского происхождения, будь это любой диалект испанского или португальского языков. Лишь в тех регионах, где процветали баски, латинизация языка получила хоть сколько-нибудь значимый отпор. Разумеется, вторжение мавров показало, что арабский язык также способен в значительной степени влиять на развитие испанского и португальского языков.

Под управлением римлян в Иберию впервые пришло христианство – а с ним и новая волна представителей клана Ласомбра. Существует предание о том, что на полуостров пришли Апостолы Павел и Иаков, а с ними семь святейших спутников (Торкват, Стесифон, Секундус, Индалеций, Цецилий, Эзиций и Эвфразий), которым приписывают создание различный храмов. С прибытием святого Иакова связывают и столь же древнее предание о Деве Сарагосских столпов, или явлении Девы Марии святому Иакову. Некоторые Проклятые утверждают, что среди святейших спутников были наиболее ранние последователи Пути Небес.

Иберийцы яро уверовали в новые святыни, мученически перенося римские гонения. Наиболее известные из этих мучеников пострадали от преследований римского императора Диоклетиана, которые начались в 302 году н.э. Некоторые местные старейшины Вентру, главным образом князь Сарагосы Флавий Сидонис, с легкостью поддержали гонения. Сидонис и его клика считали, что христианство угрожает единству империи в критический момент истории. Поэтому вампиры, последовавшие путем Христа, пострадали от рук своих же старейшин – рана, не зажившая до сих пор.

Несмотря на преследования, многие соборы церкви собирались в Иберии, как правило, в Элвире или в Сарагосе; Первый Собор был созван в Толедо. На Элвирском Соборе в 324 году н.э. для служителей был установлен целибат – практика, ставшая обязательной для всей Церкви на века. На Соборе в Толедо в конце четвертого столетия к Никейскому символу веры было добавлено филиокве², что позже распространится по всей Церкви, кроме Православной, для которой подобное добавление стало, по меньшей мере, беззаконием, а то и ересью. Тем не менее, это было время процветания христианства в Иберии, и некоторые выходцы из региона добились значимых позиций, например, святой Дамаций, занявший в 366 году Папский престол. По настоянию святого Дамация блаженный Иероним взялся за перевод Библии на латынь, создав текст, названный "Вульгата"³ и впоследствии использовавшийся всей средневековой Церковью.

Вестготская Иберия

Когда германские племена вторглись на территорию Римской империи – приблизительно в начале четвертого столетия н.э. – даже Иберия не избежала опустошения. Среди тех, кто пришел на полуостров, было скифское племя аланов, а также германские народы вандалов и свебов. Аланы были по большей части быстро разбиты обитателями Иберии. Вандалы, утвердившись в Бетике, продолжили свой путь в Африку, пока вестготы окружили свебов в Галисии и нанесли им окончательное поражение.

Вестготы, племя родом с востока, разграбили Рим в 410 году н.э., ведомые Алариком, а затем направились в сторону Иберийского полуострова. Лидером этого похода был Атаульф, и они населяли северо-восточные земли, которые позже назовут Готландией. Вестготы постепенно расширили свое влияние на большую часть полуострова, заперев свебов в Галиции. Последние следы римской власти на полуострове уничтожил предводитель Эурик в 466 году н.э. В этом смысле он может считаться первым правителем Иберии, несмотря на то, что свебы все еще отстаивали свою независимость в Галисии. Эурик стал также первым королем, даровавшим вестготам письменный свод законов.

Вестготы были еретиками-арианами. Они верили в то, что Христос был не Богом, а лишь Божьим созданием, как любое другое существо. Иберийцы, однако, были католиками и противостояли вестготским правителям в религиозных вопросах. Франкские короли Франции (также католики) попытались объявить себя защитниками иберийских католиков, что привело к частым распрям между франками и вестготами. Эти распри обеспечили возможность для Ереси каинитов, что привело к очередной игре за влияние на полуострове. Но даже получив сильный отпор, Еретики укрепились в регионе, который позже станет Португалией, закладывая основу своего будущего.

Ранние годы правления вестготов характеризовались политическими и религиозными склоками. Это создало существенную нестабильность на полуострове, что сыграло на руку клану Ласомбра. В конце концов, король Рикаред установил религиозное и политическое единство, приняв католическую веру на Третьем Соборе в Толедо в 589 году н.э. Религиозное единство, достигнутое на этом Соборе, стало основой для слияния готов с иберийцами, которое привело к образованию испанского народа.

Омраченная земля. Кланы Бруха, Ласомбра и Вентру использовали вторжение вестготов для войны друг с другом. Каждый надеялся извлечь выгоду из хаоса, поглотившего Иберию, чтобы достичь своих целей. Вентру надеялись восстановить правление римлян и достичь подобия порядка. Бруха, в полном согласии со своими идеалами, пытались выковать новое самосознание иберийцев, которое бы превосходило все предшествующее. Ласомбра тем временем отказывались массово примкнуть к какой-либо из сторон, позволяя своим противникам истреблять друг друга и держа при этом руку на пульсе происходящего в среде смертных обитателей полуострова. Такая стратегия может быть названа циничной, но она была хорошо продумана и привела полуостров к эре превосходства Магистров. В 585 году Окончательная Смерть старейшины Бруха Изебел от рук налетчиков Вентру на севере будущей Португалии определила судьбу и Бешеных и Голубых Кровей в Иберии. В самом деле, даже при том, что Вентру получили кровь Изебел, они добились этого лишь с помощью Ласомбра. Все налетчики впоследствии безвременно погибли. Полуостров оставался владением Судей, хотя на нем жили представители всех кланов.

Исламская Иберия

Во второй половине VII века возрождение Византии, начавшееся при Юстиниане I, окончилось экспансией ислама. К 698 году н.э. большая часть Северной Африки, включая Египет, была под властью мусульман. В 705 году н.э. аль-Валид I, халиф династии Омейядов, назначил Мусу ибн Нусаира правителем над новыми территориями империи. Муса впоследствии завоевал остальную часть Северной Африки вплоть до Танжера. Он также воспользовался своей властью для постепенного обращения берберов в ислам – медленное, длительное предприятие, в котором он неожиданно преуспел.

С продвигающимися армиями Мусы вперед шли и Ассамиты, прикрывавшие военным хаосом деятельность своего клана. Точно так же выжившие карфагенские Ласомбра видели в продвижении ислама возможность реализации своих интриг. К тому моменту, как армии Мусы подошли к северной оконечности Африки, оба клана с удобством устроились в мусульманском мире. И обе группировки каинитов надеялись, что блестящий лидер не удовлетворится своими достижениями и будет искать новых побед за морем.

Этим надеждам суждено было сбыться, когда христианский правитель Сеуты, граф Джулиан, договорился с Мусой о совместном вторжении на Иберийский полуостров. Таким образом, вторжение стало результатом как готовности мусульман к завоеванию, так и зова о помощи вестготской фракции, верной королю Витице. Эти партизаны утратили свою власть после того, как в 710 году узурпатор Родриго убил Витицу. Мусульмане казались великолепными союзниками для борьбы со сторонниками Родриго. В 711 Муса послал армию берберов под началом Тарика ибн Зийяда через пролив, нынешнее название которого "Гибралтар" происходит от имени самого Тарика. По прибытии берберы вступили в схватку с Родриго и нанесли ему поражение.

Вместо возвращения в Африку Тарик отправился на север и захватил вестготскую столицу Толедо, где и провел зиму 711 года н.э. На следующий год Муса привел вглубь полуострова еще одну армию и после длительной осады взял Мериду. Он догнал Тарика в Толедо летом 713 года. Отсюда Муса двинулся на северо-восток, захватив Сарагосу и проникнув вглубь территории до гор на севере. Затем его путь лег с запада на восток; по пути он принуждал местное население подчиниться власти мусульман или бежать. В 714 году Муса и Тарик были отозваны халифом Омейядов в Сирию. К этому времени большая часть полуострова оказалась под рукой мусульман.

Быстрота военных успехов мусульман стала результатом того, что вестготское общество так и не достигло подлинного внутреннего единства. Его все еще раздирали политические и религиозные диспуты, произрастающие из завоевания полуострова самими вестготами. По сути, некоторые элементы общества, например, иудеи, были в какой-то мере враждебны вестготскому правлению – и не без причины: законодательные ограничения были для них весьма жесткими, хотя бы в самом Толедо.

Более того, завоевание земель мусульманами многим открыло новые возможности. Например, налоговое бремя при власти мусульман стало легче, чем при вестготах. Те из сервов, кто принял ислам, стали свободными, но зависимыми от лорда, завоевавшего землю, к которой они были прикреплены. Иудеев больше не преследовали, зато их поставили в одинаковые рамки закона с теми христианами, кто не отрекся от веры.

Ситуация, однако, изменилась для каинитов, населявших территорию. Бруха и Вентру, уцелевшие в межклановых войнах в вестготскую эру, сражались против захватчиков (в том числе и принявшие ислам), однако были полностью разбиты и бежали на север. Большинство Ласомбра также спасались бегством, опасаясь гнева Аширры (так называли себя каиниты-мусульмане). Многие все же остались, осознав, что смогут использовать исламское общество в качестве прикрытия так же успешно, как и христианство. Когда Ласомбра Аширры прибыли в регион из Африки и Ближнего востока, их встретили иберийские кровные родичи, готовые их принять. Пропасть между теми Ласомбра, кто принял мавров, и теми, кто бежал на север, никогда не затянулась.

Подчиненный эмират

В первой половине VIII века зародилось новое общество Иберии. Арабы сформировали правящий класс. Уровнем ниже находились берберы, составлявшие основную массу войск, вторгшихся в Иберию; еще ниже были иберийцы, принявшие ислам. Именно из этого последнего класса сложилось большинство населения региона, поскольку социальные и экономические мотивы побудили многих принять новую веру. Христиане и иудеи, оставшиеся при своей вере, по социальной иерархии стояли еще ниже. За право исповедания эти "книжные люди" платили небольшой налог исламскому правительству. На дне общества находились рабы, число которых пополнялось из захваченных северян и темнокожих африканцев. Аширра по иерархии была отражением смертного общества, разве что нижний ранг вместо рабов формировали в основном упыри.

Период между 711 и 756 годами называется "подчиненным эмиратом", поскольку мусульманская Иберия, или аль-Андалус, находилась в зависимости от халифата Омейядов со столицей в Дамаске. Эти годы характеризуются постоянной враждой – как между арабскими фракциями, так и между социальными группами. Несмотря на эти внутренние разногласия, мусульмане продолжали свою экспансию в Европу – и каиниты продвигались с ними. Набеги мусульман через Пиренеи продолжались вплоть до 732 года, когда франки под командованием Карла Мартелла в битве при Пуатье разбили мусульман, чьим лидером был Абд ар-Рахман аль-Хафиди. Это стало пиком маврских завоеваний в Европе и началом сопротивления каинитов-христиан Аширре.

Повсеместные события также требовали от мусульман отступления. Восстание берберов Северной Африки против арабов оказалось для Иберии опустошающим. Оно стало причиной сокращения населенности северо-западной части полуострова, которую в основном и населяли берберы. Кроме того, восстание привело в аль-Андалус сирийскую армию под началом Балха; таким образом, в регионе, и так раздираемом стычками, появилась еще одна группировка. Ситуация изменилась к лучшему с установлением Абд ар-Рахманом лад-Дахилом независимого эмирата в 756 году. Он был единственным принцем Омейядов, ускользнувшим из рук Аббасидов – династии, захватившей власть в исламской империи. Оказавшись в безопасности в аль-Андалус, он объявил о политической независимости от Аббасидов, хотя и признавал их главенство в религиозных вопросах.

Независимый эмират

Династия андалусских Омейядов правила Иберией с 756 по 1031 год. В этот период процветали наука и образование, а также искусства. Аль-Андалус достиг уровня изысканности, недоступного в то время Европе. Это привлекло многочисленных Бруха (или по-арабски, Мушакисин), которые начали верить в то, что мавры способны создать желанную утопию. Пропасть между христианами и мусульманами клана Ласомбра росла по мере того, как Аширра предъявляла все более надменные притязания на власть над сородичами-христианами. В этот период в аль-Андалус также утвердили домены некоторые Ассамиты. Вскоре после того, как смертный Абд ар-Рахман бежал из Дамаска, древний Ассамит-воин Гилель аль-Масаари прибыл в Кордобу. Один из первых потомков Хакима, обратившихся в ислам, он обладал значительной силой и вскоре утвердился в положении султана Кордобы, объявив своим доменом всю маврскую Иберию. Аль-Масаари был воином до того, как превратиться в интригана, и был счастлив переложить дела своего султаната на визирей Ассамитов и помощников из клана Ласомбра.

Абд ар-Рахман в своей власти опирался на арабскую аристократию, связанную с его династией, которую осыпал почестями и богатствами. В то же время он всегда знал о малейших признаках восстания или сомнений в его власти; и то и другое он карал с величайшей жестокостью. Абд ар-Рахман также показал себя ортодоксом в делах ислама, защищая свою веру от любых противников. С этой целью он предпринял несколько кампаний против христианского государства Астурии. На востоке Иберии его беспокоили интриги Аббасидов, тогда как на севере ему приходилось справляться с амбициями Карла Великого. К счастью для аль-Андалус, Карл Великий оказался неспособен установить контроль над Иберией. Франкам пришлось удовлетвориться лишь захватом Испанской Марки в современной Каталонии. Этот захват дал гораздо меньше того, на что они рассчитывали, однако он заблокировал мусульман, что придало храбрости Вентру и Ласомбра.

Наследники Абд ар-Рахмана I, Хишам I и аль-Хакам I, большую часть своего правления провели в борьбе с недовольством в арабском благородном обществе. Крупное восстание в Толедо потребовало найма большого числа берберских и славянских наемников – и новых налогов, чтобы оплачивать их службу. Неудивительно, что такое действие стало не менее разрушительным, чем само восстание, и создало еще большую нестабильность. Несмотря на все попытки Бруха и христиан Ласомбра извлечь из ситуации выгоду, мусульмане были способны вновь восстановить положение в обществе, лишний раз доказывая, что судьбу Иберии определяли смертные, но не каиниты.

Правление Абд ар-Рахмана II известно как время культурного, политического и административного возрождения. Будучи эмиром, он развернул массивную программу "овосточивания" Иберии, иначе говоря, превращения аль-Андалус в правильную мусульманскую страну, похожую на ближневосточные государства. Это начинание, хоть и удачное, вызвало отпор мосарабов – арабоязычных христиан. Воодушевленные своими лидерами Альваро и святым Евлогио, они пытались подбодрить сопротивление мусульманам через акты мученичества. Как правило, это выражалось в публичном оскорблении Пророка Мухаммеда, что каралось смертью еще с 850 года. Эмир отреагировал на эту волну богохульства весьма спокойно, позволяя обвиняемым раскаяться и таким образом избежать наказания. Тем не менее, консервативная фракция мосарабской общины продолжала сопротивление около десяти лет, и 53 их сторонника были казнены, прежде чем духовные лидеры не вмешались и не воспрепятствовали новым актам мученичества. Христиане Ласомбра извлекли из этого сопротивления преимущество, для борьбы с Аширрой даровав Становление нескольким мосарабам, которые составили отряд подстрекателей против мусульман.

Во внешней политике Абд ар-Рахман II показал себя весьма искусным дипломатом. Он обменялся дипломатическими миссиями с Византией и франкским королем Карлом II Лысым. Он оказался также способен противостоять все возрастающему числу набегов викингов, которых он разбил в окрестностях Севильи. В конце концов Абд ар-Рахман организовал постоянные укрепления против этих северных налетчиков (а также вампиров-"эйнхери"⁴, которые путешествовали с ними) в виде двух морских баз – одну на побережье Атлантики в Севилье, вторую на побережье Средиземного моря в Печине. Эти базы сократили число набегов викингов на Иберию.

Наследники великого эмира, однако, столкнулись с новой проблемой, не менее опасной: неверные, перешедшие в ислам, называвшиеся мувалладами. Муваллады составляли основную массу населения Иберии, но не обладали политическим влиянием, которое бы соответствовало их преобладающей численности. Как результат, они подняли восстание одновременно на севере и юге полуострова в 879 году. Восстание в той или иной форме продолжалось 50 лет. Дабы подавить подобную проблему в зародыше, султан Хамид аль-Доссади начал реформы в пределах своего домена в Севилье. Он ослабил ограничения в иерархии, позволяя не-арабам занимать ключевые позиции в его владениях.

К 930 году недовольство мувалладов иссякло, и Омейяды в очередной раз удержались на троне. В этот период мусульмане Ласомбра (называемые Кабилат аль-Хайял, что буквально означает "клан теней") собрали Иберию под своей рукой, к неудовольствию их христианских и мусульманских недругов. Это ослабило также Ассамитов (или Бану Хаким); не имея угрозы существованию ислама на полуострове, Сарацины, казалось, пришли сюда навечно. Но власть их в регионе достигла своей низшей точки, которой они не смогут некоторое время покинуть.

Кордобский Халифат

Увлеченный проблемами Иберии, эмир Абд ар-Рахман III не игнорировал и межнациональную дипломатию. В частности, ему пришлось решать вопросы взаимоотношений с халифатом Аббасидов со столицей в Багдаде. Вплоть до 910 года между мусульманскими регионами существовало некое единство в делах религии, когда каждый признавал авторитет Багдадского халифа. Когда же Фатимиды объявили о создании своего халифата в Тунисе, ситуация изменилась, и Абд ар-Рахман III извлек из этого пользу. В 929 году он провозгласил себя халифом, а заодно объявил о создании Кордобского халифата, который будет властвовать над аль-Андалус в течение более чем столетия. каиниты-христиане увидели в этом положительные моменты по отношению к своим целям – это убедило их в том, что исламские государства более не едины между собой. Они справедливо полагали, что смогут использовать несогласованность в их рядах, чтобы привести их к разрушению.

Тем временем северные христианские королевства продолжали воевать с аль-Андалус. В 939 году Абд ар-Рахман потерпел жестокое поражение при Симанкасе. К его удаче, внутренняя слабость королевства Леон позволила ему восстановить главенствующее положение на полуострове с помощью политики. Он укрепил свои позиции несколькими посланиями к императору Священной Римской Империи Оттону I, христианским правителям полуострова, Папе Римскому и Византии. Анклав корсаров во Фраксинете на юге Франции также признал его власть.

Халифат Фатимидов в Тунисе предпринимал попытки объединить под своей властью империю, которая достигала бы Атлантики – и включала бы в себя аль-Андалус. С целью предотвратить гегемонию Фатимидов в Магрибе халиф Кордобы в 931 году захватил порты Мелилья и Сеута. Интенсивное морское противостояние между двумя халифатами совпало со столкновениями на суше и антиправительственным войнам на севере Африки. По сути, Абд ар-Рахману почти удалось опрокинуть халифат Фатимидов, поддерживая фракции мятежников. Конфликт продолжался годами и закончился, лишь когда Фатимиды в 969 году завоевали Египет и потеряли интерес к Магрибу. Это создало вакуум власти, который быстро восполнили Омейяды.

Как и подозревали христиане-Ласомбра, исламский мир и днем, и в ночи безнадежно раздирали внутренние противоречия. Иберийские члены Аширры, несмотря на величайшие усилия, прилагаемые Гилелем аль-Масаари и другими популярными султанами, проводили большую часть времени, сражаясь друг с другом, как сражались раньше с христианами. Султан Севильи, Тореадор Хайтам ибн Хаким, сформировал недолго просуществовавшее движение внутри Аширры, которое пропагандировало объединение перед лицом христианской угрозы. Увы, Хайтам пал жертвой тех же самых внутренних склок, которым надеялся положить конец – ирония судьбы столь дальновидного представителя Аширры.

Трон Абд ар-Рахмана III в 961 году унаследовал его сын аль-Хакам II, который также принял титул халифа. Его правление было спокойным; ему удалось решить проблему Магриба благодаря талантам в стратегии его генерала Галиба и способностям к политике его советника Абу Амира аль-Ма’афири, также известного как "аль-Мансур", или "победоносный". Со смертью аль-Хакама трон занял его юный сын Хишам II аль-Муайяд. Хишам II воспитывался своей матерью Авророй и визирем Джафаром аль-Мушафи. В 978 году аль-Мансур уничтожил визиря и взял правительство под свой контроль. Затем он использовал свое влияние, чтобы ослабить позиции халифа и забрать реальную власть в свои руки, став "серым кардиналом".

Аль-Мансур использовал вновь обретенную власть для завоевания большей части Магриба, которую он превратил в провинцию Кордобского халифата. Также он частыми (примерно раз в полгода) атаками остановил развитие христианских королевств на севере. Им он не давал пощады, разграбляя их столицы так часто, как мог. С помощью профессиональной армии, в основном состоявшей из берберов и повиновавшейся ему не задавая вопросов, аль-Мансур потеснил арабскую аристократию, которая была против ослабления власти халифа. Одновременно он избегал ведения дел с бывшими рабами, достигшими властных позиций в правительстве. Результатом стало крайне эффективно развивающееся, динамичное государство, державшееся, однако, на единственном человеке при власти.

Аль-Мансур был воплощением всех качеств, что Ласомбра хотели бы видеть в лидере: он был силен, коварен и рационален. Он понимал сильные и слабые стороны своего положения и с умом их использовал. Он окружил себя величайшими поэтами и художниками, философами и религиозными мыслителями своего времени. Он также продолжал набеги на христианские королевства, выиграв в общей сложности более 50 битв до своей смерти в 1002 году. Вопрос о том, даровать ли аль-Мансуру Становление, звучал в течение многих ночей среди Amici Noctis, особенно тех, кто симпатизировал мусульманам. В конце концов было решено, что такой человек должен быть введен в клан по своей воле, через постепенное открытие ему тайных истин. Говорят, что основные усилия к приобщению аль-Мансура к миру теней прилагал мусульманин Ласомбра по имени Ибрагим. Его неудача многими объясняется тем, что великий смертный отказался от предложения.

После смерти аль-Мансура его политику продолжил сын Абд аль-Малик аль-Музаффар. Он ослабил халифа аль-Хишама II еще больше и так же сражался против христиан, однако погиб раньше своего времени. Брату его Абд ар-Рахману Санхуэло недоставало способностей и проницательности, необходимых, чтобы поддерживать властную структуру, созданную отцом. Восстание тех, кто хотел вернуть политические права халифу аль-Хишаму II, увенчалось смертью Санхуэло. Оно привело также к концу правления династии Омейядов в Иберии, хотя этого не знал еще никто, а мусульмане Ласомбра – менее всех. Они самодовольно наслаждались величием империи, которая была создана столь необычными действиями аль-Мансура.

Королевства таифа

Смерть Абд ар-Рахмана Санхуэло стала результатом волнений в период 1009 – 1031 годов. Одновременно стало рушиться социальное и политическое единство андалуссцев – со всеобщими печальными последствиями. Результатом стали анархия и формирование многочисленных независимых государств, или таифа. Политическая история этого времени являет собой непрерывную череду гражданских войн. Однако первопричиной их стало противостояние арабских фракций в Севилье и берберских, собравшихся вокруг Гранады. Со временем Севилья преуспела в объединении южной аль-Андалус под своим знаменем. Новому развивающемуся государству противостояли лишь Гранада и Малага. Этот режим управлялся беспринципным человеком по имени аль-Му’тадид, который выступал якобы от имени исчезнувшего Хишама II аль-Муайяда.

Аль-Му’тадиду наследовал его сын аль-Му’тамид, известный как правитель и как поэт. На востоке государствам-таифа удавалось поддерживать относительное равновесие, за исключением короткого периода, в который маленькое государство Денья оснастило сильный флот, позволивший совершать набеги на западное Средиземноморское побережье. Северные таифа проводили время в нескончаемых внутренних стычках, к большому неудовольствию мусульман Ласомбра.

Развалом халифата Омейядов воспользовались христианские государства. Они потихоньку начали расширять свои владения, возвращая владения, потерянные в прошедшие века. Христианам, однако, не хватало населения, чтобы удержать завоеванные земли. В результате они продвигались медленно, предпочитая укреплять приобретенные владения. Они налагали на таифа различные поборы, по большей части так называемый париа, вид ежегодной дани, уплачивая которую, правители таифа получали на год иммунитет к нападениям. По своей сути париа не были ничем иным, как платой "за защиту", но уплата их оживила экономику христианских государств. Это также создало трения между мусульманскими правителями и их подданными, поскольку правители постоянно учреждали новые, все более обременительные налоги, чтобы еще на год откупиться от христианских королевств. Когда денег не хватало, таифа обесценивали свою валюту, чеканя новые монеты. Христиане, однако, таких денег не принимали, и правители таифа вынуждены были вновь поднимать налоги, еще больше настраивая подданных против себя. Роскошь, в которой купались правители, лишь добавляла недовольства в народе и еще больше ослабляла власть мусульман в Иберии.

Ночи в таифа

Расцвет таифа был праздником на улице Ласомбра обоих вероисповеданий. С упадком централизованной власти Кордобы Ассамит Гилель аль-Масаари не смог более объявлять своим доменом всю территорию, в результате чего возвысились другие султаны. В Гранаде Ласомбра Бадр объявил о своем присутствии, хотя его сила потрясет полуостров лишь в последующие столетия. Более тревожным было возвышение Мириам бинт Аиша в Кордобе. Эта госпожа интриг, Ласомбра по крови, официально не объявляла своего домена (и даже публично поддерживала аль-Масаари в качестве султана), однако втайне начала плести паутину своей власти. Нестабильность государств-таифа отвечала ее нуждам, достаточное для мусульман основание быть проклятой.

Неудивительно, что такое положение дел чрезвычайно устраивало христиан Ласомбра. Одиннадцатый век вообще был временем их процветания, поскольку им удалось одновременно укрепить иберийскую Церковь и ослабить недругов-мусульман. В процессе этого им удалось также сместить последнего Вентру, обладавшего хоть какой-то властью; его античный подход к мусульманской оккупации в значительной степени их ослабил.

В это же время старейшина Гангрелов Шабако Нубиец объявил о своем переходе в ислам. Дикари отвергали веру мусульман, держась за христианство как за слабое проявление смертных чувств. Шабако, будучи старейшиной клана, нашел могущественных и преданных друзей в Аширре и слушал их истории о Пророке. Гилель аль-Масаари, мусульманин и отважный воин, был ближайшим другом Шабако. Именно он привел его к имаму Аширры, когда Шабако решился на обращение в ислам в 1005 году. Хотя некоторые из Гангрел называли его слабаком, а некоторые из Аширры – богохульником, он и его потомки стали важной частью мозаики мира неживых аль-Андалус. Термин "Гангрелы таифа" вскоре стал использоваться для обозначения тех представителей клана, которые следовали исламскому воинскому кодексу и распространились по всему мусульманскому миру за пределами полуострова. В Иберии они кормились лишь христианами и иудеями, что стало причиной ненависти к ним тех каинитов, кто способствовал продвижению Реконкисты.

Альморавиды

Вся уязвимость мусульманской Иберии стала видна, когда в 1085 году Королевство Кастилия захватило область Толедо. Толедо была ключом к центральному плато Месета и, следовательно, ко всему полуострову, и ее падение вполне оправданно всполошило правителей оставшихся таифа. Чтобы остановить начинающуюся христианскую чистку, они обратили взоры к могущественному берберскому союзу – альморавидам (буквально – "те, кто обитают в приграничных крепостях"). Берберы охотно согласились помочь в восстановлении мусульманского владычества в Иберии. Их правитель Юсуф ибн Ташуфин вторгся на полуостров из Северной Африки и дошел до Залаки, что к северу от Бадахоса, где в 1086 году он разбил армию кастильцев под предводительством Альфонсо VI. Несмотря на удар, нанесенный по самоуверенности христиан, эта битва не имела сколько-нибудь значимых последствий; Юсуф оказался неспособен извлечь из нее выгоду и вернулся в Северную Африку. Политика альморавидов в Иберии оставалась неуверенной на протяжении последующих двух лет, однако осада в 1088 году города Аледо убедила Юсуфа в том, что для восстановления мусульманской власти над Иберией ему необходимо покончить с государствами-таифа.

В период с 1090 года он сместил по очереди всех властителей таифа, начав с Гранады и Малаги. В 1091 году пришел черед лидеров таифа Альмерии и Севильи, за ними в 1093 году последовал правитель Бадахоса. Сопротивление альморавидам оказал лишь Родриго Диас де Вивар, известный как Эль Сид ("господин" на иберийском арабском наречии). Эль Сид был правителем независимого королевства с центром в Валенсии.

Эль Сида можно назвать аномалией в иберийской истории. Вначале он был наемником в таифа Сарагоса. Затем он стал князем в восточных землях, населенных в основном мусульманами.

Эль Сиду повезло найти эффективных управителей среди мосарабов для своих владений, что позволило процветать и в эти трудные времена. Вдобавок его превосходное знание тактики альморавидов позволило ему одержать несколько великолепных побед над их армиями, даже превосходившими числом его собственные войска. После его смерти в 1099 году Валенсия оказалась в руках его последователей, удерживавших власть до 1102 года. Затем им пришлось спасаться бегством и просить убежища в Кастилии. С падением Валенсии альморавиды смогли расширить свои завоевания на полуострове, в конце концов в 1110 году захватив Сарагосу.

По иронии падение Сарагосы стало началом падения самих альморавидов. Король Арагона Альфонсо I и его приемный сын Альфонсо VII Кастильский предприняли серию набегов на границы мусульманских владений, многие из них оказались крайне удачны. Сами же альморавиды отвлеклись на религиозные восстания в Северной Африке. Вследствие этого они не могли отражать возобновившиеся атаки Арагона и Кастилии. Позиция альморавидов была настолько шаткой, что им пришлось нанимать наемников-христиан, чтобы хоть как-то защититься от врагов. В 1118 году Арагон захватил Сарагосу, а с ней большую часть долин Халон и Хилока. альморавидам удалось нанести Арагону поражение в 1134 году под Фрагой, но победа оказалась эфемерной, поскольку у мусульман не было сил, чтобы воспользоваться ею в полной мере. В битвах Арагона каиниты-христиане атаковали своих сородичей-мусульман. Ведомые такими воинами, как Терцио Браво и Элиазар де Поланцо, они нанесли основные удары по воинам Аширры, чем способствовали началу теневой Реконкисты.

Умар и Эль-Сид

Для иберийских каинитов период владычества альморавидов замечателен двумя фактами: прибытием Ассамита Умар аль-Рашида и жизнью Эль Сида. Умар был значимым представителем касты визирей, многие годы охотившимся среди берберов. Он видел в них способность вдохнуть жизнь в мусульманское стремление к завоеванию и помогал организовать обстоятельства для вторжения альморавидов. Умар поселился в Севилье, где быстро покончил с периодом нестабильности в мире вампиров, поддержав Джерузу бинт Иоав из клана Бруха в борьбе за позицию султана. Здесь он и остался, но его мечты о единстве и стремлениях внутри Аширры были быстро разрушены интригами Ласомбра Мириам бинт Аиша. Эти двое остаются врагами и по сей день.

Что касается Эль Сида, он, как и аль-Мансур до него, стал объектом крайнего интереса со стороны иберийских Ласомбра. Они почти что поклонялись ему как живому воплощению их идеалов: коварные действия и желание достичь необходимого любой ценой. Ему, так же как аль-Мансура, было решено даровать Становление в случае его приобщения к миру теней, и так же как аль-Мансур, он, по-видимому, отказался. С того момента, как его останки были перенесены в Бургос, могила Эль Сида стала вдохновляющей идеей для теневой реконкисты против Аширры. каиниты вроде Терцио Браво – бывшего сотоварища Эль Сида – до сих пор используют память о нем, чтобы вдохновлять молодежь продолжать его дело, борьбу с маврами.

Альмохадцы

Умар аль-Рашид не был Ассамитом, чьи планы можно было бы легко разрушить. Он знал, что берберские династии находятся в расцвете сил, и решил выжидать. Усилиями своих подручных в Северной Африке он поставил на ноги одну из таких династий – альмохадцев ("Те, кто утверждают Бога единственного") – главным образом с помощью фанатичных юных воинов своего клана. Он знал, что рано или поздно взор династии обратится на Иберию. Эти надежды оправдались, когда в 1130 году лидером династии стал Абд аль-Мьюмин. Он решил, что власть мусульман в Иберии может быть восстановлена лишь при условии завоевания оставшихся таифа и последующего установления прямой власти альмохадцев над регионом. Лишь после этого, полагал он, ислам мог восторжествовать над христианскими государствами полуострова. Умар тихо поддерживал его политику, из-за сцены делая все, чтобы ослабить любого правителя таифа, стоявшего на пути альмохадцев – например, ибн Марданиша, правителя Валенсии, Мурсии, Хаэна, Гранады и Кордобы. На волне продвижения альмохадцев приходили Ассамиты воины, сменяя упрямых Ласомбра. Мириам бинт Аиша видела, как многие из ее пешек пали под натиском этой волны, и принялась плести интриги в обратном направлении.

Альмохадцы приняли титул халифов и использовали свою вновь приобретенную религиозную власть, чтобы претворить в жизнь новые суровые законы. Их целью было укрепление их империи с помощью религиозной унификации. Они вынуждали христиан и иудеев в подвластных областях принимать ислам или эмигрировать – решение, значительно подстегнувшее сопротивление им в Иберии. Тем не менее, эти меры давали положительный результат, поскольку империя альмохадцев достигла таких высот, каких западный ислам не видел со времен Кордобского халифата.

Следующим шагом альмохадцы возобновили войну против христиан, нанеся в 1195 году поражение королю Кастилии Альфонсо VIII в битве при Аларкосе. Это была весьма значимая для альмохадцев победа, но воспользоваться ею к своей выгоде они не сумели, как и их предшественники альморавиды. В результате христиане получили необходимое им время для перегруппировки сил и подготовки к новой серии битв, кульминацией которой стало сражение при Лас-Навас-де-Толоса.

Лас-Навас-де-Толоса

С 1210 года Альфонсо II Кастильский стал готовиться к новому наступлению на альмохадцев. Он предпринял многочисленные вылазки глубоко во владения мусульман; некоторые из них в конце концов привлекли внимание халифа альмохадцев Мухаммада аль-Назира. Халиф нанес жестокий ответный удар, захватив в 1211 году Сальватьеру – замок, принадлежащий ордену Калатрава. Новости об этом встревожили Папу Иннокентия III, и он быстро созвал многочисленный крестовый поход против альмохада, с которым через Пиренеи перешли тысячи воинов (ведомых епископами Нарбонна, Бордо и Нанта). К ним присоединились войска под предводительством королей Санчо VII Наваррского, Педро II Арагонского и Альфонсо II Португальского.

В результате призыва Папы Иннокентия величайшая армия христиан в истории Испании собралась под Толедо в июне 1211 года с намерениями отбить Сальватьеру, однако ей были предназначены гораздо более великие свершения. Огромное войско покинуло Толедо 20 июня и вошло в город Малагон, население которого французские крестоносцы вырезали полностью, несмотря на протесты кастильцев. Вскоре они вторглись в земли Калатрава, где лидеры иберийцев заключили военный перемирие с маврами. В этот момент многие иностранные участники крестового похода покинули войско, сбитые с толку предпочтением иберийцев жить в мире, а не завоевывать. Тем не менее, оставшаяся армия продолжила движение к Сальватьере.

Тем временем войска альмохадцев расположились лагерем на высокой равнине Лас-Навас-де-Толоса, что к югу от перехода Деспеньяперрос сквозь горы Сьерра Морена. альмохадцы перекрыли узкий каньон эль-Мурадал, через который армия христиан должна была пройти неминуемо. Христиане собирались отступать, но местный пастух рассказал им о неизвестном проходе, называемом эль-Рей. Таким образом, 16 июля две армии наконец встретились, и началась битва.

Король Кастилии Альфонсо VIII вел за собой центр армии христиан, Педро II командовал левым ее флангом, а Санчо II Наваррский – правым. Отряды кастильских ополченцев были равномерно распределены между тремя частями войска. Эти пехотные подразделения смешались с кавалерией, что, по мнению Альфонсо VIII, должно было защитить армию от окружения. Мавры также распределили свои силы по трем группам войск, выстроенным в линию, с резервом позади. Перед их войсками шла линия застрельщиков в легкой броне, атака которых и начала битву. Лучники и североафриканцы занимали центр, тогда как андалусские отряды размещались по флангам.

Сражение началось в полную силу, когда силы христиан выступили навстречу мусульманским застрельщикам и рассыпали их строй, стремясь добраться до ядра войск мавров. Затем две армии смешались в хаосе схватки. Затем аль-Назир ударил частью своего резерва во фланг христианской армии, что стало причиной отступления части христиан. Отступление имело настолько пугающий эффект, что король Альфонсо VIII принял решение встретить смерть в бою, чтобы не терпеть унизительное поражение. Однако архиепископ Толедский Родриго Хименес де Рада послал в бой свой резервный отряд, чем выровнял положение. Это повернуло ситуацию в пользу иберийцев, а подход фланга во главе с королем Санчо окончательно разбил ряды мавров – включая личную гвардию халифа – так что аль-Назир пустился в бегство в сторону Хаэна. Отступление лидера пошатнуло боевой дух мавров, они развернулись и также побежали, преследуемые христианами всю последующую ночь.

Следующий день армия христиан провела, перегруппировываясь, подсчитывая количество убитых противников и добычу. Собранных сокровищ было столько, что ими нагрузили более двух тысяч ослов. Альфонсо VIII ярко описывал победу в письме к Папе Иннокентию III: "Чтобы описать количество врагов, скажу Вам: когда наша армия отдыхала после битвы в лагере противника, во всех кострах, что нужны были для выпечки хлеба, приготовления пищи и прочего, сжигались вражеские стрелы и копья, которых вокруг лежало множество, и едва ли мы сожгли половину их".

С этого момента течение Реконкисты обратилось на пользу христианам.

Иудеи в Иберии

В то время как основная борьба Реконкисты разворачивается между мусульманами и христианами, иберийские иудеи играют в ней роль, важность которой во много раз превосходит их численность. Их позиция, однако, непрочна, поскольку они не могут с легкостью примыкать к той или другой стороне. Тем не менее, есть свидетельства присутствия иудеев на полуострове с III века н.э. В период вестготсткого королевства существовали некоторые антисемитские законы (например, законы короля Эгики, который был убежден в существовании заговора иудеев против него), однако в целом иудеи довольно удачно вписались в общество в правление вестготов.

В начале VIII столетия, когда войска Тарика ибн-Зийяда вторглись в города Толедо, Кордоба, Элвира и Севилья, их жители доверили местным иудеям заботу о городах. То же самое произошло в Гранаде, которая даже была прозвана Гамата аль-Ехуд (Гранада Иудеев), поскольку к приходу мусульманских армий в городе оставались лишь иудеи. Имея статус дхимми, или "защищенных", иудеи пользовались определенной долей уважения и терпимости под рукой Омейядов; во многих захваченных городах именно иудеев назначали старейшинами над еврейскими и христианскими общинами (хотя им запрещалось приобретать землю). В некоторых редких случаях иудеи занимали высокие посты при исламских правителях; например, два визиря Гранады происходили из семьи ибн Нагрелла, а Хасдай ибн Шапрут (915 – 970) служил халифу Кордобы в качестве визиря, дипломата и врача.

Волны вторжений прокатывались вперед и назад по полуострову, и положение иудеев становилось все менее стабильным. Где-то альморавиды устраивали погромы; в других случаях иудеям временно доверяли власть, чтобы оторвать только что низложенных арабских правителей от своих земель. Хотя иудеи часто были первыми оседлыми жителями территорий, позже завоеванных христианскими правителями (их знакомство с арабской культурой позволяло им становиться эффективными администраторами), в большинстве регионов их рассматривали скорее как собственность правителя, нежели как землевладельцев или горожан в своем праве.

Иудеи охотно служили сборщиками налогов при мусульманах и при христианах, по большей части потому, что эта работа была невостребованной. Они также играли главенствующую роль в торговле, остававшуюся неизменной при вестготах, испанцах и мусульманах, - роль банкиров для обеих сторон. К примеру, Эль Сид лично вел дела с иудеями Кордобы, хотя еще в 1081 году Папа Римский был вынужден предостеречь Альфонсо VI Кастильского против назначений иудеев на властные позиции над христианами.

Завоевания XII века окончательно расшатали позиции иудеев в Иберии. Их результатом стали погромы и антисемитское законодательство, которые постепенно привели к окончательному изгнанию иудеев в 1492 году.

География

Иудеи предпочитают селиться общинами в крупных городах, таких как Кордоба и Гранада, а также в портах южного и восточного побережья Испании, хотя найти их можно по всем широтам и долготам Иберии. Однако растущее давление со стороны режимов альморавидов и альмохадцев стало причиной массовых миграций в различные христианские города, в основном в Толедо. Также значительное количество иудеев, чья история возделывания земли тянется в прошлое вплоть до V века н.э., проживает на христианском севере. Евреи-торговцы очень много путешествуют по побережьям и вглубь полуострова. Многие крупные населенные пункты могут похвастаться как минимум малой еврейской общиной, а некоторые города (особенно Кордоба, Гранада, Сарагоса, Севилья и Толедо) являются оживленными центрами иудейской культуры.

Христианская Иберия

Вскоре после вторжения мусульман спасшиеся бегством вестготские феодалы объединились с обитателями гор Астурии для борьбы против захватчиков под предводительством готского лорда дона Пелайо. Впоследствии потомки будут считать победу Пелайо над мусульманами при Ковадонге началом Реконкисты. Король Альфонсо I расширил свое королевство, Астурию, захватив Галисию, откуда ушли обосновавшиеся там мятежные берберы. Он также опустошил долину реки Дуэро к югу, создав тем самым внушительный буфер между владениями мусульман и христиан. В этих обезлюдевших землях в последующие века произошло множество битв.

В то же время баски вновь обрели независимость в своих западных Пиренеях, тогда как франки вытеснили мусульман из области Септимания на юго-западе Франции и захватили северо-восточную Испанию. Хотя Карлу Великому в 778 году не удалось взять Сарагосу, франки заняли в 801 году Барселону и подчинили себе большую часть Каталонии. Этот регион, позже известный как "Испанская Марка", был разделен на графства под управлением франков. Как следствие, Каталония поддерживала крепкие культурные и политические связи с франкской империей, а потом и Францией. В итоге эти отношения привлекли к региону внимание французских Тореадор, некоторые из которых рискнули переехать сюда с севера.

Начало Реконкисты

Пока каталонцы смотрели на север, жители Астурии обращали свои взгляды к югу. Альфонсо II сделал своей столицей Овьедо и предпринял попытку восстановить королевство вестготов, существовавшее до вторжения мусульман. Во второй половине IX века его потомок Альфонсо III выбрал удачный момент для атаки и разграбления владений мусульман, воспользовавшись их внутренними разногласиями. Ему удалось даже захватить имеющую большое значение крепость Порто. Альфонсо III также положил начало повторному заселению южных земель, заброшенных со времен вторжения. В качестве защиты от набегов мусульман он заложил множество фортов и замков по всему региону. Эти укрепления появились в таком количестве, что сама область стала в конце концов называться Кастилией. В это же время были написаны первые хроники иберийской истории, причем большая их часть подчеркивала историческую связь монархов Астурии с ее предшественниками – вестготскими королевствами. Так появился на свет миф о том, что Реконкиста – это всего лишь возвращение незаконно захваченного маврами.

Эта легенда, естественно, отвечала целям клана Вентру, чья власть была узурпирована в результате нашествия. Вентру пристально следили за правящей династией Астурии, надеясь использовать их как fer de lance⁵ в борьбе за восстановление своей власти до современного Римской империи уровня. Этот план, однако, оказался недальновидным. Как это представляли себе Ласомбра и даже Бруха, Реконкисте, скорее всего, предстояло растянуться на века, сопровождаясь многочисленными поворотами фортуны и периодами обратного хода событий. Разумным курсом, следовательно, было бы максимально возможное расширение сферы влияния.

Вентру, однако, упорно верили в слабость исламского мира, и чтобы опрокинуть его, нужен лишь сильный толчок. Возможно, эту уверенность они взяли от смертных, среди которых жили, особенно глядя на короля Астурии Гарсиа I, перенесшего свою столицу из Овьедо южнее – в Леон; это был знак уверенности в окончательной победе. Королевская уверенность, однако, была несколько преждевременной, а халифы Кордобы оказались гораздо более энергичными, нежели кто-либо мог предположить. Они восстановили в Иберии власть мусульман и возобновили набеги на земли христиан.

Санчо Великий и расцвет Наварры

О ранней истории Наварры известно немногое, но можно уверенно сказать, что ни римляне, ни вестготы, ни мусульмане так и не смогли на долгое время подчинить себе населяющих западные Пиренеи басков. Баски, таким образом, сохранили свой уникальный язык и культуру и вплоть до середины Средних Веков. Взятие Памплоны Карлом Великим в 778 году не было продолжительной победой. В том же году баски нанесли ему поражение в ущелье Ронсеваль, увековеченное в эпической поэме "Песнь о Роланде". В 806 и 812 годах франки также захватывали Памплону. Когда же франкские императоры не смогли более уделять внимание отдаленным границам своего государства, Наварра начала свое развитие в качестве независимого королевства.

Первым королем Памплоны был Иньиго Ариста. Его старший брат Гарсия Семен был герцогом Васконии. После смерти Иньиго Аристы в 852 году две территории были объединены, хотя дело осложнилось тем, что один из королей-наследников в течение 22 лет находился в плену у мусульман. В 905 году, однако, наваррцы избрали своим монархом Санчо Гарсеса (женатого на внучке предыдущего короля Фортуна). Санчо сражался с мусульманами, побеждая вновь и вновь, и присоединил к своим владениям большие территории полуострова. Перед смертью он завершил Реконкисту в Наварре, изгнав всех мусульман из региона. Один из его преемников, Гарсия Санчес, прозванный Трусом, также ввязался в несколько конфликтов с мусульманами. В правление его внука, Санчо III Великого, для Наварры наступила высшая точка процветания. Он захватил города Писуэрга и Сея, принадлежавшие Леону. Он также завоевал Кастилию и правил землями от границ Галисии до Барселоны. Однако, как обыкновенно случалось в те времена, после его смерти его владения были поделены между его сыновьями, и Наварра, Кастилия и Арагон стали независимыми королевствами. Страна так больше и не объединилась, и никогда не восстановила прежнее влияние.

Каиниты Наварры. Наварра не привлекала в значительной степени внимания Вентру и Ласомбра, поскольку оба клана были заняты своими делами в других регионах, пока не ввязались в христиано-мусульманский конфликт на полуострове. Как следствие, Наварра стала домом для прочих кланов, чья численность на полуострове была незначительна. Главным образом это были Малкавиан, благодаря Полоумному Роке, ставшему князем Памплоны вскоре после ее завоевания франками в 812 году. Он быстро установил приличных размеров домен в Наварре, на протяжении веков привлекавший его собратьев по клану. Труднопроходимая территория региона привлекала также внимание Носферату. К 1000 году или около того здесь насчитывалось множество этих каинитов благодаря предводительству Эзкерры, баскского патриота, объявившего всю сельскую местность сферой своих личных интересов.

Где-то около того же 1000 года Наварра стала убежищем для отделившейся группы последователей Ереси каинитов. Известные как Апостолы Каина Третьего, эти искренне верующие считали, что Нарсес, Архиепископ Земли Нод, был распутным гедонистом, абсолютно не заботящимся о благосостоянии Ереси. Под предводительством Бенезета Апостолы использовали Наварру в качестве своей базы, откуда они распространились вглубь полуострова. Даже в XIII веке численность их в Наварре весьма значительна.

Продолжение Реконкисты

В числе первых сражений следующего этапа обратного завоевания Иберии были битвы Рамона Бореля, который в 1010 году разграбил Кордобу в отместку за былые вторжения в его собственные владения. Альфонсо V Леонский также извлек пользу из ситуации и привел свои владения к процветанию. В 1017 году он созвал общий совет, на котором провозгласил первый свод законов своей страны. К несчастью, христиане упустили момент, когда мусульмане были слабы, занимаясь своими старыми склоками – чего и опасались Ласомбра. В это время предводитель Вентру по имени Гутиэрре попытался сместить Малкавиана Роке – князя Памплоны. Хотя его попытка провалилась (закончившись Окончательной Смертью), она ознаменовала возврат Вентру к активной деятельности во владениях христиан.

Господство Наварры под властью Санчо Великого создало более тесные связи с северной Европой, особенно с Францией. Путь к Компостеле стал важной религиозной вехой для всей Европе, и французские паломники стали появляться все чаще. В Иберию пришла реформа монастырей, согласно французской клюнианской модели, а также французские феодальные обычаи, доселе неизвестные в регионе. Такой контакт с остальной Европой впервые привел в Иберию каинитов других кланов, что усилило здесь клан Тореадор. Иберия больше не была изолированным захолустьем, а медленно вливалась в европейское общество – что оказалось одновременно благом и проклятием для вампиров, так долго называвших полуостров своим домом.

Усиление христиан

Распространив свою власть на все христианские королевства, за исключением Каталонии, Санчо Великий сделал первые шаги на пути к объединению христианской Иберии, но их результаты окажутся недолговечными. Санчо относился к империи как к своей собственности, и распорядился, чтобы после его смерти владения были разделены между четырьмя его сыновьями в качестве наследства. Из-за этого вопрос единства Иберии был отложен в сторону, а нестабильность на полуострове лишь возросла. Каждый из сыновей Санчо получил королевский титул, и потому Кастилия и Арагон стали называться королевствами. Вермундо III унаследовал после смерти Санчо Леон, но Фернандо I нанес ему поражение и убил его в 1037 году. Захватив Леон, он принял титул "императора", смелый шаг, который требовал от него большей степени влияния, чем имелось. В последующие тридцать лет Фернандо пытался обрести власть над всем полуостровом, побеждая своих братьев и превращая соседние мусульманские государства в вассалов.

Тем временем граф Барселоны Рамон Беренгер I активно стимулировал интересы каталонцев и отношения с лордами Лангедока на юге Франции. Он также опубликовал самые ранние законодательные тексты, известные как Usatges de Barcelona. Отношения между Каталонией и южной Францией продолжались до середины XIII столетия и привели к участию Каталонии в конфликте с катарами и другими еретиками. Кроме того, это гарантировало постоянное присутствие здесь Тореадор, всегда крайне заинтересованных в межкультурном обмене.

Следуя примеру отца, Фернандо I разделил свои владения между сыновьями, Санчо II, получившим Кастилию, и Альфонсо VI, ставшим правителем Леона. Два брата часто ссорились, и после убийства Санчо в 1072 году Альфонсо VI обрел короны Кастилии и Леона. Прежде чем признать его своим королем, кастильская знать потребовала от Альфонсо поклясться в том, что он непричастен к убийству брата, что он с готовностью сделал. Никто не может сказать, правдива ли была та клятва, хотя были некоторые обстоятельства, связывавшие его с этим делом. Среди новых вассалов Альфонсо был и Родриго Диас де Вивар, больше известный как Эль Сид. Родриго страдал от завистников при дворе нового короля и был отправлен в ссылку. Позже он использовал свои значительные умения, став наемником и блистательно служа сначала мусульманскому королю Сарагосы, а затем королю Валенсии. Его деяния вдохновляли и смертных и каинитов – и продолжают вдохновлять и после его смерти.

Поначалу Альфонсо VI сделал мусульманские государства своими вассалами, требуя от них щедрой дани. Однако, его желание возвеличить себя было столь велико, что он в конце концов выступил против них. Чтобы завоевать и тем объединить Иберию. Захват Толедо в 1085 году не только расширил границы его владений до самой реки Тахо, но и имел огромное символическое значение. Владение Толедо, древней столицей вестготских монархов, поддержало притязания Альфонсо на власть над всем полуостровом. Он показал свое могущество, провозгласив себя сначала "императором Толедо", а затем "императором Испании". Его власть была столь велика, что тысячи мусульман и евреев предпочли остаться под его защитой, а не бежать. Среди множества Ласомбра, наводнивших Толедо, был и Элиазар де Поланцо, с тех пор получивший верховную власть в городе.

Падение Толедо испугало мусульман южной Иберии. Они воззвали к помощи аскетической секты берберских фанатиков, известных как альморавиды. Альморавиды вторглись на полуостров и в 1086 году нанесли Альфонсо поражение при Залаке. Они также завоевали независимые мусульманские королевства в попытке восстановить единство мусульманской Иберии. Это им удалось лишь отчасти. Их военная мощь была столь велика, что они заставили Альфонсо защищаться все оставшееся время его правления, тем самым на время остановив продвижение Реконкисты. Именно тогда Эль Сид с успехом отразил атаку альморавидов на Валенсию, завладев городом для себя и своих наследников. Тем не менее, его безвременная смерть в 1099 году в итоге привела к захвату города альморавидами.

Успехи альморавидов усилили Реконкисту, так как из многих стран севера Европы, в особенности из Франции, в Иберию стала поступать помощь. Французские рыцари и крестоносцы с оружием встали рядом со своими иберийскими соратниками, чтобы сражаться против мусульман. В результате они сделали взаимодействие Иберии с остальным миром. Например, реформатор Папа Римский Григорий VII потребовал единства литургии, распорядившись заменить использовавшийся многие века мозарабский чин богослужения на романский чин. Некоторые Ласомбра, например, Сильвестр де Руис, считали, что такое единообразие будет Иберии полезно, так как поддержит давление Реконкисты. Другие боялись, что это породит мощную обратную реакцию против Церкви, что в итоге подорвет ее авторитет. Папа Григорий также попытался распространить папский суверенитет над Иберией, но лишь немногие страны согласились подчиниться, а Григорий на этом не настаивал. Тем не менее, Церковь становилась все более значимой в Иберии, что не могли не заметить каиниты. В последующие десятилетия многие кланы дали Становление большому числу священников и клириков в попытке обеспечить себе право голоса в будущем. Именно в это время под Проклятие Каина подпал печально известный архиепископ Амбросио Луис Монкада.

Альфонсо VII стал королем Леона в 1126 году и восстановил авторитет своей страны. В 1135 году он был коронован в Леонском соборе как император, что должно было подтвердить притязания Леона на господство над всей Испанией. Однако вновь созданное объединение Арагона и Каталонии, а также недавно обретшее независимость Португальское королевство вскоре бросили обескураживающий вызов этим притязаниям. В очередной раз те немногие Вентру, кто все еще питал имперские надежды на единую Иберию, обнаружили противодействие своим попыткам со стороны тех самых смертных, которыми они намеревались манипулировать. Это послужило интересам Ласомбра, которые не желали видеть, как на полуострове набирает силу государство, подчиненное Вентру. Таким образом, в первой половине XII века имело место гораздо больше сражений между христианскими королевствами, нежели продвижения Реконкисты.

Тем временем Альфонсо I Арагонский расширил свои владения до реки Эбро, захватив Сарагосу в 1118 году. Затем он продвинулся далеко вглубь мусульманских земель, где он освободил мозарабов Гранады и поселил их в Арагоне. С этого момента лишь немногие мозарабы остались на мусульманской территории. Как следствие, делами арагонцев заинтересовались Тореадор, дав Становление нескольким мозарабам для сохранения своих инструментов в преддверии централизации Арагона. Эти мозарабские каиниты служили Тореадор еще и в качестве неживого напоминания об утерянной культуре – еще одной катастрофе Реконкисты.

Перед смертью Альфонсо завещал свои владения военным орденам госпитальеров и тамплиеров, а также Храму Гроба Господня в Иерусалиме. Его подданные, однако, отвергли это распоряжение, боясь, что эти возглавляемые французами ордена будут оказывать еще большее влияние на их страну. Наваррцы, бывшие под властью королей Арагона с 1076 года, в 1134 году избрали собственного монарха Гарсию IV Рамиреса, а арагонцы попросили брата покойного короля, Рамиро II, оставить монашескую жизнь и принять корону. Рамиро отнесся к этому неохотно, но он чувствовал некоторую ответственность перед своей родиной. Итак, он оставил монастырь на время, достаточное для того, чтобы жениться и стать отцом дочери Петронилы, которая могла бы потом унаследовать королевство после него. Вскоре после он вернулся в монастырь к той жизни, которую покинул.

В 1137 году Петронила была обручена с графом Барселоны Рамоном Беренгером IV, который взял на себя управление Арагоном. Их сын Альфонсо II объединил королевство Арагон с графством Барселоны, создав еще одну объединенную корону. Этому слиянию препятствовали многие обстоятельства, ключевым из которых стало языковое и культурное различие двух владений. В вампирских кругах вражда между Ласомбра и Тореадор также служила подрыву объединения. Тем не менее, единое государство выдержало и позволило Арагону выйти к морю, сделав его морской державой, чье влияние простиралось далеко за пределы Иберийского полуострова. Тем не менее, Арагонская корона, как страна называлась впоследствии, не стало единообразным. Оно состояло из двух разных регионов, каждый из которых имел свои законы и традиции.

После падения империи альморавидов христианские королевства попытались извлечь выгоду из ситуации. Они участили набеги на владения мавров и стали разыгрывать одну группировку против другой. Королевства полуострова также получали помощь из Европы. Именно это сильнее прочего характеризовало середину XII века: сотрудничество христианских государств. Пока мусульмане воевали друг с другом и, кажется, были больше заинтересованы в улаживании внутренних споров, христиане Иберии регулярно прибегали к объединению перед лицом мусульманской угрозы. Под предводительством деятельных лидеров, таких, как де Руис и его дитя Монкада, так же поступали и каиниты-христиане.

Подъем Кастилии и Арагона

Появление альмохадцев поначалу заставило многих христиан Иберии обороняться, но они не желали отказываться от мечты о Реконкисте. Поэтому в 1179 году король Кастилии Альфонсо VIII и король Арагона Альфонсо II подписали договор о том, какие части мусульманской территории попадут под власть каждого при расширении Реконкисты. Кастилия приобретала право присоединить Андалусию и Мурсию, а Арагон получал Валенсию. К несчастью, Альфонсо VIII Кастильский был недоволен таким ограничением своих завоеваний. Тогда он обратил свое внимание на своих христианских соседей, которые оказали ему сопротивление, ослабив тем самым коалицию, бывшую столь дружной на протяжении десятков лет. Как следствие, в 1195 году Кастилия потерпела от альмохадцев катастрофическое поражение при Аларкосе, что к югу от Толедо.

Несмотря на амбиции короля Кастилии, сила альмохадцев заставила прочие христианские государства искать с ним компромисса; с обновленным сотрудничеством пришел новый успех. Санчо VII Наваррский и Педро II Арагонский присоединились к Альфонсо VIII, войскам Португалии и Леона в 1212 году, одержав верх над силами Альмохада в грандиозной битве при Лас-Навас-де-Толоса. Эта выдающаяся победа ознаменовала начало конца империи альмохадцев в Иберии, поскольку впервые за многие века войскам христиан открылся путь в земли Андалусии. Теперь оставалось лишь вопросом времени, когда им удастся сокрушить своих врагов-мусульман и возвестить эндшпиль Реконкисты.

Подъем Каталонии. Арагонская корона была двойным королевством, состоявшим из двух объединенных, но отдельных земель. Ее правитель, как король Арагона, стал предводителем Реконкисты. Как граф Барселоны, однако, он поддерживал сильные связи с южной Францией, где несколько французских лордов были его вассалами. Таким образом, когда в 1209 году Папа Иннокентий III объявил крестовый поход против альбигойцев, Педро II оказался вовлечен в конфликт. Он не испытывал любви к еретикам-дуалистам, но вполне обоснованно боялся, что присутствие столь большого числа французских крестоносцев в регионе в конце концов подорвет его собственную феодальную власть. Поэтому он принял сторону своих французских вассалов, часть из которых симпатизировали альбигойцам. Это способствовало значимости Каталонии как для Ереси каинитов, так и для Апостолов Каина Третьего, ведь и те и другие имели в стране убежища.

Падение Наварры. После убийства Санчо IV в 1076 году Наваррой совместно управляли Альфонсо VI Кастильский и Санчо Рамирес Арагонский. Города к югу от Эбро и баскские провинции отошли Кастилии, а остальное – к Арагону, который и удерживал их до 1134 года. Брат Педро Санчеса – Альфонсо Воитель - обеспечил стране крупнейшее расширение территории. В 1114 году он отвоевал у мавров Туделу, захватил целиком государство Буреба и углубился в Бургос. Вдобавок Альфонсо добавил к своим владениям множество других областей, вновь раздвинув границы Наварры – хотя и не достигнув их прежнего размера.

Когда Альфонсо в 1134 году умер, оставив наследников, Наварра и Арагон вновь отделились друг от друга. В Арагоне королем стал брат Альфонсо – Рамиро. В Наварре трон занял Гарсиа Рамирес, внук Санчо Великого. Гарсиа был слабым королем, и был вынужден в 1136 году сдать город Риоха Кастилии, а в 1157 отдать Арагону город Таррагона. Более того, он был принужден объявить себя вассалом короля Альфонсо VII Кастильского. Гарсиа был совершенно неумелым и в разные периоды времени зависел от доходов церквей и монастырей. В неудачное правление Гарсии сила Малкавиан и Носферату росла, а Вентру и Ласомбра в значительных количествах покидали страну.

Сын Гарсии, Санчо Гарсиа Мудрый, покровитель науки и искусств, а также искусный политик, укрепил Наварру изнутри и снаружи. Он также предоставил привилегии множеству городов и никогда не терпел поражений в битвах. Правление его наследника Санчо Сильного было более беспокойным. Он присвоил доходы церквей и монастырей, взамен даровав им важные привилегии. В 1198 году он даровал престолу Памплоны свои дворцы и имущество в этом городе, и этот дар в 1199 году был одобрен Папой Иннокентием III. Во время его экспедиции в Африку против альмохадцев в Наварру вторглись короли Кастилии и Арагона. Вследствие этого королевство пришло в еще больший упадок, потеряв часть территорий в пользу своих христианских соседей. Наибольшая слава досталась Санчо Сильному в битве при Лас-Навас-де-Толоса в 1212 году. Благодаря его отваге победа христиан над халифом Мухаммадом аль-Назиром была обеспечена – хотя будущее самой Наварры было вовсе не таким радужным.

Португалия

Афонсу Энрикеш, первый король Португалии, в равной степени с помощью военной силы и дипломатии политической независимости страны, а также расширения ее границ путем завоевания мусульманских земель. Когда Афонсу взошел на трон, мусульмане занимали больше половины территории королевства, которым он в один день будет править. Хотя он объявил себя королем в 1139 году, прошли годы, прежде чем он смог получить признание своего титула королем Леона Альфонсо VII, чьей стране ранее принадлежала территория Португалии.

В начале своего правления Афонсу Энрикеш решил защитить себя от притязаний Леона на свои владения. Для этого он в 1143 году предложил свое королевство Церкви, объявив себя вассалом Папы. Вдобавок он обязался выплачивать Папскому Престолу ежегодную подать в размере четырех унций золота. Папа Луций II одобрил это соглашение, взяв Португалию под свою защиту и признав ее независимость. В 1179 году Папа Александр III подтвердил статус Афонсу Энрикеша как короля Португалии, ознаменовав тем самым подлинное рождение на Иберийском полуострове этой новой нации.

Получив подтверждение своей власти от папы, Афонсу Энрикеш отказался от идеи расширения своих владений за реки Миньо и Доуро, которые образовывали границы государства на севере и востоке. В конце концов, это могло навлечь гнев его бывшего господина, короля Леона – чего Афонсу всеми силами старался избежать. Вместо этого он сосредоточил свое внимание на землях к югу, контролируемых мусульманами. Он организовал регулярные атаки, и использовал широкий набор стратегий, позволяющих застать врагов врасплох, включая ночные набеги на их поселения. В 1147 году он захватил практически неприступный город Сантарен. Позже в том же году в его руки после четырехмесячной осады попал Лиссабон. Одержать эту победу Афонсу Энрикешу помог флот из 164 кораблей, направлявшихся принять участие во Втором Крестовом походе. Как только португальцы надежно завладели Лиссабоном, Афонсу объявил город новой столицей. Затем он назначил англичанина по имени Гилберт епископом и перенес мощи святого Викентия в собор.

Захват Лиссабона стал началом долгого и успешного сотрудничества Португалии с крестоносцами, многие из которых остались в регионе, чтобы помочь Реконкисте. Более того, Афонсу Энрикеш даже не пытался захватить мусульманский город Алькасер-до-Саль, пока в 1158 году не прибыла новая группа крестоносцев. С их помощью под власть Афонсу попали города Эвора и Беха. К несчастью, полководческий талант Афонсу превосходил его способности к управлению завоеванными территориями. Поэтому мусульмане вскоре вернули себе все земли к югу от реки Тежу (по-испански Тахо). Последние дни жизни Афонсу прошли в попытках удержать свое королевство в целости – часто не имевших успеха. Тем не менее, правление его вряд ли можно назвать неуспешным. К 1185 году, когда Афонсу умер, независимость Португалии была вне опасности, ее территория удвоилась, а название королевства было известно всей Европе за его упорную борьбу против мусульман. Афонсу, таким образом, сумел достичь гораздо большего, чем многие его современники.

С точки зрения каинитов, Афонсу Энрикеш освободил западную оконечность Иберии из-под владычества Аширры. Это послужило целям старейшин Бруха, которые искали на полуострове свою утопию еще до прихода мусульман. Однако альянс Афонсу с Церковью привлек внимание христиан Ласомбра, которые начали небольшими группами просачиваться в Португалию. Это привело к стычкам между Фанатиками и Судьями, что, в свою очередь, послужило отправной точкой для Ереси каинитов.

Наследник Афонсу Энрикеша, Саншу I, продолжил дело Реконкисты и прибрал к рукам большую часть региона Алгарве. К огорчению Саншу, успехи альмохадцев вновь отодвинули границы Португалии назад, на этот раз до реки Тежу. Санчо, тем не менее, был упрямым человеком, не поддававшимся неудачам. Он решительно противостоял альмохадцам и, в качестве демонстрации своего презрения, активно строил города и заселял с таким трудом завоеванные территории, заработав себе прозвище Заселитель. Он прослыл также человеком алчным. За время своего правления он скопил огромное состояние с помощью частых набегов на богатые владения мусульман. Перед восхождением на трон Саншу испросил папское подтверждение его королевского титула и получил его, что защитило его от соседей-христиан, многие из которых поглядывали на Португалию не менее жадно, чем на мавританские земли. Сам Саншу не торопился отдавать Святому Престолу подать, обещанную его отцом, а после его смерти выплаты и вовсе прекратились – знак того, что положение Португалии уже не было настолько шатким, чтобы требовать папской защиты. Португальские каиниты ставили дополнительные препятствия влиянию священнослужителей, чтобы предотвратить распространение Ереси каинитов или влияния Ласомбра, глубоко запустивших когти в Церковь. Португалия стала землей, где вампиры приобретали власть скорее через солдат и воинов, а не с помощью церкви.

В борьбе с мусульманами Саншу продолжил опираться на помощь крестоносцев. Вдобавок он полагался на военную мощь воинствующих орденов, таких, как тамплиеры и госпитальеры, которым он предоставлял огромные богатства и влияние в обмен на защиту приграничных замков и поселений в его владениях. Саншу был также суеверным человеком, склонным к консультированию с астрологами и провидцами по многим государственным вопросам. Например, его регулярно сопровождала ворожея, к ужасу священнослужителей, боявшихся, что ее присутствие пошатнет христианскую веру короля.

Эти страхи были вполне обоснованны – но отнюдь не по тем причинам, которые предполагали церковники. Канцлер Саншу – Юлиан, изучавший римское право в университете Болоньи, нацелился на повышение королевского влияния за счет ослабления Церкви. Например, Саншу вмешался в противостояние епископа города Опорто и горожан, действуя против священника. Папа Иннокентий III отменил его решение и наказал Саншу, отлучив Португалию от церкви, что король открыто проигнорировал. Аналогичным образом он вмешался в конфликт между епископом Коимбры, которого он заключил в тюрьму и обращался с ним крайне жестоко. Таким образом, Саншу оказался наиболее корыстным из правителей Иберии, продолжая дело Реконкисты исключительно ради собственных целей, а не во имя религии.

Все оставшееся время своего правления Саншу атаковал права и привилегии духовенства. В частности, он отказался признавать юрисдикцию духовных судов. Он также не признал освобождение священнослужителей от военной службы, что привело к многочисленным конфликтам с духовным руководством. Хотя перед своей смертью он пошел на некоторые уступки, споры, им начатые, продолжались во все время правления двух следующих королей. В течение примерно ста лет духовники и корона были вовлечены в борьбу за пределы власти тех и других. Это противостояние, в конце концов, ослабило гибкость Португалии и сделало ее легкой добычей для некоторых соседей по Иберийскому полуострову, кое-кто из которых все еще наблюдал за ее землями и богатствами.

Первые короли Португалии награждали за верную службу обширными наделами земель. На этих территориях королевская власть теряла силу. Когда их владельцы умирали, не оставляя наследников, земельные наделы часто отходили Церкви. Со временем монастырям и благородным семействам стала принадлежать такая большая часть страны, что остальное не производило достаточного дохода, чтобы покрыть все возрастающие расходы правительства. Португальские монархи пытались выйти из затруднительного положения аннулированием дарственных, что, естественно, встретило дальнейшее сопротивление – как со стороны знати, так и со стороны духовенства. Сын Саншу, Афонсу II, несмотря на свары своего отца с Церковью, позаботился о том, чтобы получить признание своего титула Святым Престолом в 1211 году. Хотя Афонсу II остается в общем мирным королем, его сторонники сражались рядом с кастильцами в великой битве при Лас-Навас-де-Толоса, увенчавшейся победой христиан.

Ближайшее будущее

В годы, последовавшие за битвой при Лас-Навас-де-Толоса, граница христианских владений двигалась к югу быстрым шагом, но вряд ли можно сказать, что это были годы легких побед. В землях мусульман битва создала вакуум власти, который заняли некоторые из оставшихся таифа, наиболее значимыми из которых стали Мурсия и Архона. Мурсия превратилась в центр сопротивления христианским государствам – и вместе с тем в убежище для банд Аширры, надеющихся нанести удар врагам их веры. Архона, напротив, становится вассалом Кастилии, вплоть до оказания помощи силам кастильцев в борьбе против других мусульманских государств. Такой прагматичный подход позволил Архоне раздвинуть свои границы и присоединить к себе окружающие территории, особенно Гранаду. К концу XIII столетия это последнее из оставшихся королевств таифа на полуострове – государство-буфер между растущей силой христиан и Альмохадской империей в Северной Африке.

На севере Педро II Арагонский умирает в 1213 году в Мюре от рук крестоносцев, отправившись на помощь своему зятю, графу Тулузы. Смерть Педро стала ударом, от которого власть Каталонии в южной Франции так и не воспряла, к большому неудовольствию Тореадор. Реконкиста близится к завершению с медленным угасанием Альмохадской империи. Хайме I Арагонский в 1229 году использует морскую мощь Каталонии для завоевания корсарского королевства Мальорка, что знаменует первые успехи Арагонской короны в использовании вновь обретенной силы флота для расширения зоны влияния в Средиземноморье. Завоевание королевства Валенсия оказывается более сложным, особенно притом, что Хайме приводят в смятение события в Наварре. Ее король Санчо VII, не имеет наследников, и растущее количество французских претендентов на престол становится все более частым предметом забот.

В других территориях Альфонсо IX Леонский расширяет свои владения к реке Гвадиана. В 1230 году он захватывает Мериду и Бадахос, подготавливая себе путь к завоеванию Севильи позже в этом же году. С помощью крестоносцев Афонсу II Португальский в 1217 году возвращает себе Алькасар-до-Саль, но к 1221 году вновь разгораются старые споры. Афонсу конфискует собственность церкви и вынуждает духовников обращаться к мирским судам и служить в войсках Реконкисты. Архиепископ Браги созвал собрание священников, на котором обвинил короля в многочисленных преступлениях, в том числе в отречении от христианской веры. Король ответил конфискацией имущества архиепископа, которому пришлось бежать в Рим. Папа Гонорий III послал трех испанских епископов, чтобы побеседовать с Афонсу и разрешить ситуацию. К несчастью, эта встреча принесла мало пользы и привела к отлучению Афонсу от церкви годом позже. Затем Папа пригрозил отобрать владения короля и поручить правление регионом любому правителю, который того пожелает. Напуганный потерей королевства, за которое так упорно сражался его дед, Афонсу ⁶ в конце концов смягчился, пойдя на уступки Церкви незадолго до своей смерти в 1223 году.

¹ — Здесь и далее цитаты из "Песни о Сиде" в переводе Ю.Корнеева (по материалам портала http://gremlinmage.narod.ru)[Наверх]

² — Дополнение в догмат Троицы об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына. [Наверх]

³ — Нормативный перевод Библии, с 1546 года употреблявшийся во всех службах Римской Католической Церкви. Служил источником перевода Библии на все западноевропейские языки. Использовался в переводе Св. Иеронима вплоть до 1986 года, когда была издана Новая Вульгата. [Наверх]

⁴ — В скандинавской мифологии – лучшие из воинов, павших в битве, которые будут сражаться на стороне бога Одина в день Рагнарек, а до тех пор пируют и тренируются в чертогах Валгаллы [Наверх]

⁵ — Основное оружие, ударный кулак (фр.) [Наверх]

⁶ — Исправлена опечатка, по оригинальному тексту - "Саншу" [Наверх]