Астерлан

И тогда поднялся провидец, потрясающий своей седой бородой, который медленно произнес…я вижу и предсказываю,что ты никогда не придешь в Каркассон.

–Лорд Дансени, Каркассон

Рассказано бардом-Ши и чародеем Хрустального Круга, Сэром Уильямом Вирджинийским, при дворе Королевы Маб

Герцог Астерлан был мудрым и справедливым правителем, и Китэйны его герцогства процветали под его доброй рукой. Все феи, начиная самыми ничтожными богганами, трудящимися на полях, и заканчивая слуагами, живущими в катакомбах под близлежащим городом (который люди называли Бостоном) были довольным им. Его подданные поднимали тосты за его здоровье, жизнь и удачу, сживая в руках кубки нежного вина и кружки с гоблинским элем. Даже к злобным и жестоким красным шапкам он относился спокойно и с определенной долей доброты, если, конечно же, они соглашались отказаться от своих кровавых обычаев и привычек. Во всех землях не было никого, кто мог бы сравниться с герцогом. Он был воплощением всех достоинств фей: умелым и сильным в сражении, и милосердным в победе. Художник, философ и покровитель искусств - никто не мог сравниться с ним в хитроумии или красоте, которыми он славился среди правителей всех остальных земель. Справедливость была заключена в правой руке герцога, и праведная мощь - в левой. Редкий и сверкающий камень горел над его бровью, и имя этому камню было "мудрость". Истина была щитом герцога, а отвага была его мечом.

Спустя несколько коротких лет после возвращения Владык Грез из Аркадии, границы впервые стали безопасными за все время, которое помнили даже самые старшие из умудренных годами Китэйнов. Дикие и опасные химеры были в большинстве своем уничтожены, а добросердечные существа, как химерические, так и обычные, опустились на колени и склонили головы перед герцогом. Даже самые маленькие и беспомощные Дети могли спокойно спать в своих кроватях, твердо зная, что вокруг царит только тишина и спокойствие.

И неудивительно, что Китэйны герцогства поднялись все, как один, и призвали друг друга устроить празднество в честь герцога. Слово о добровольном празднестве распространилось, подобно пожару, и достигло даже иных королевств. На каждой лужайке, возле каждого очага и в каждом доме, подданные герцога говорили только об этом. Лорды и леди, бюргеры и крестьяне стремились превзойти друг друга в изысканности даров. Честные нокеры трудились по ночам, и их молоты стучали в кузницах, где пылало зеленое пламя. Барды-сатиры и поэты-Ши сражались с демонами своей фантазии, стремясь вырвать самые звучные строки остроумия и лирики из губ своих муз. По мере приближения этого великого дня, росло и волнение людей. Это так же было время, которое смертные называют "двухсотлетием" и праздничная атмосфера искрилась между смертными и Китэйнами, подобно летней молнии.

Центром празднества был дворец герцога, который в те дни именовался Ленорией. Нигде во всей Грезе не было места, которое могло бы сравниться с ним. Здесь, как говорили странники, вода сливалась с летним небом. Построенный на поверхности великого озера, дворец герцога представлял собой симфонию стеклянных и зеркальных башен, каждая из которых вздымалась в небо выше предыдущей. В день празднества, башни отражали облака, которые были белыми, как и волосы ангела. Само озеро было синим, как Камень Оракула и таким спокойным, что казалось, будто на его месте возникло второе, огромное зеркало, отражающее красоту Ленории в небеса. Подданные герцога пришли в своих лучших одеждах, которые представляли собой настоящую симфонию изящества, способную пристыдить саму Аркадию. В огромном, зеркальном чертоге, герцог приветствовал своих благодарных подданных. Под их ногами лежал зеркальный пол, в котором отражались как обычные, так и химерические рыбы, поселившиеся под дворцом герцога. Ему были вручены дары, среди которых были как великие, так и незначительные, и все дарители обнаружили, что их щедрость была десятикратно вознаграждена герцогом. Веселый смех радостных Детей и седых Мудрецов слился воедино на пиру, подобного которому подданные герцогства никогда раньше не видели. Кроме того, каждый из девяти великих народов Конкордии послал своего представителя с лучшими дарами для герцога.

Дар сатиров представлял собой веселую балладу, которая была воистину восхитительной. После неё присутствующие на празднике Китэйны развеселились еще больше. Казалось, что от смеха содрогался сам дворец, дворец, который не могла уничтожить целая сотня армий. Затем наступил черед богганов. Шестеро из них пришли на праздник, и каждый сжимал в руках золотой шест. Между ними висел огромный, золотой котел. Когда котел оказался перед герцогом, богганы сняли с него крышку, и сотни золотых и серебряных птиц вылетели оттуда, облетев весь зал и устроившись на потолочных балках. Веселый смех Детей проник в сердца самых суровых и отягощенных Банальностью Старцев.

Запах корицы и ладана возвестил о прибытии эшу, облаченных в цветную вуаль множества земель. Их хор сплел магическое полотно опасностей и поразительных приключений, опустившееся на всех собравшихся. На мгновение, герцог и его подданные ушли по этому полотну в земли, лежащие за пределами Аркадии, за пределами самой Грезы - и когда последняя нота песни эшу была унесена ветром, все они благополучно вернулись назад. Затем пришел черед паков, которые были облачены в яркие и веселые одежды из желтого шелка. Их лидер, хитрый кролик, которого звали Брер, затеял решительный спор относительно того, почему земли герцога превосходят все остальные, тогда как его товарищи прыгали, свистели и шумели вокруг него. Во второй раз основание честной Ленории содрогнулось от смеха. Старый и мудрый управляющий даже сказал, что это звучало так, если бы сам Дракон Судного Дня пришел к воротам замка.

Когда пак закончил говорить, вперед выступили нокеры. Спокойно и сдержанно они вручили герцогу результат трудов сотни кузнецов, которые работали сотню ночей: щит, который они назвали Дория. Его поверхность была так же черна, как Великая Тьма, и на ней был изображен яростный орел, который был красным, как кровь. "Тысяча ударов не сомнет его, и тысяча стрел не сможет пронзить этот щит," – так сказали они. Затем пришли величественные Ши, и почти все присутствующие были ослеплены их красотой. Самой прекрасной среди них была величественная родственница герцога и правительница здешних земель, королева Маб. Зеркала зала бесконечно отражали её несравненную красоту, и на мгновение все времена года Аркадии сменились в сердцах тех, кто находился в замке. Её голос заставил помолодеть даже седых Стариков, когда она обратилась с речью к герцогу: великий меч Тамерлэйн, данный Маб её отцом, а её отцу - его отцом, решила даровать она ему. Говорили, что этот серебряный клинок мог разрезать завесы самого времени. На несколько мгновений все замолчали, пытаясь до конца осознать всю щедрость королевы.

Затем вперед выступил Борах, вождь красных шапок, и Тулио, воин троллей. Оба они некогда были врагами Астерлана, которых он поверг в честной битве, и которые были помилованы им.

"У нас нет дара, который мог бы сравниться с великим Тамерлэйном", – сказал Борах. "Но так как ты победил нас в честном бою, и пощадил нас, мы предлагаем тебе нашу службу и наши жизни. Куда бы ты ни пошел, мы последуем за тобой, и так будет до конца мира и после него", – закончил Тулио. Оба они склонились в поклоне, воплощавшем в себе истинную скромность, и Герцог Астерлан сказал, что это был такой же великий дар, как и все остальные, которые он получил в тот день. И последним пришел предсказатель-слуаг, которого звали Сюрреал.

Сюрреал никогда не любил герцога, хотя тот даже не догадывался об этом. Уродливый слуаг страстно желал одну высокородную деву, но при этом знал, что до тех пор, пока Астерлан будет жив, она никогда не достанется ему. "Я принес тебе величайший из даров," – сказал слуаг с подобострастным поклоном и был он так искушен в искусстве обмана, что даже мудрость герцога не смогла развеять туман, который окутывал его сердце. "Долго я вглядывался в Зеркало Душ, сокровище моего рода. Я принес в жертву множество внутренностей и глубоко погрузился в Заводь Памяти. И одну вещь я могу сказать точно. Я видел благородного Ши на белой лошади, за которым стоял отряд отважных воинов, закованных в златые доспехи. Я видел перед ним великий серебряный портал, Серебряные Врата Аркадии!" Слуаг говорил шепотом, как и большая часть его сородичей, но для всех собравшихся, его слова прозвучали, как удар грома.

"Ты, отважный лорд, больше, чем кто-либо другой из Сияющего Воинства отмечен добрыми силами Дан. Долгая и опасная дорога лежит перед тобой, если твое отважное сердце согласится вступить на неё. Многих верных товарищей можешь потерять ты на этом пути, но только тебе суждено вновь принести Грезу в королевства людей, чтобы снова наступила Весна".

Теперь уже никому неизвестно, насколько велики были познания Сюрреала в искусстве гадания, так как он давно уже мертв, но одно можно сказать с уверенностью: Сюрреал был умелым и опытным лжецом. Он насадил на свой крючок наживку, от которой просто не мог отказаться Ши, обладающий таким благородным сердцем, как Астерлан. Он в равной степени смешал возможную опасность и награду, лесть и долг, и даже Астерлан, мудрый Астерлан не распознал лжи в его словах.

После окончания празднества, Астерлан призвал тридцать самых верных рыцарей. Среди них был Кельтчаир из Дома Гвидион, который был отважен и силен, подобно льву. Среди них был прекрасный и всегда веселый Идат из Дома Фиона, быстрый, как заяц, и выносливый, как Алый Дуб. Из странного и печального Дома Скатах пришла дева-воин, которую звали Винтер: она была безмолвной, как смерть, и немного безумной. Многие другие благородные воины Ши пришли к своему герцогу, и Борах с Тулио так же были там, ибо они связали свои судьбы с судьбой Астерлана.

"Никто не скажет ничего плохого о тех, кто отвергнет мой зов, ибо дорога, лежащая перед нами, будет долгой и темной," – сказал им герцог, но все, как один, рыцари встали перед ним, и обнажили свои сверкающие клинки. "Даже если ты поведешь нас в глубины Великой Тьмы, мы последуем за тобой!" – произнесли рыцари в унисон. И тогда Астерлан взял в руки меч Тамерлэйн и щит Дорию, и облачился в серебряно-синюю кольчугу. После этого он оседлал своего великого белого коня, Хирона. Врата фригольда, пылающий портал алого пламени, открылись перед ним, и все, как один, рыцари прошли через них.

Сначала они ехали через дружественные земли, населенные теми подданными герцога, которые избрали жизнь в Близкой Грезе. Серебряный Путь был широким и ясным, и рыцари пели песни о воинской доблести. Затем начались Земли Вильда, где радостные встречи становились все реже и реже. Отвратительные химерические звери и бандиты Неблагого Двора с угрозой смотрели на них из болот и кустов, хотя немногие осмеливались встать на пути у столь могучего отряда рыцарей. Того, кто все же пытался сделать это, ожидал печальный конец, ибо хорошо известно, что худший из рыцарей-Ши стоит десятка врагов. Все глубже и глубже в Грезу уходили они, и Серебряный Путь оставался ясным, хотя и менее надежным, чем раньше. А затем они прибыли в Темные Земли и Серебряный Путь начал постепенно исчезать. Много болот и предательских долин пересекли они. Небо здесь всегда представляло собой смешение темных и болезненных цветов, напоминая картину безумного художника-нокера. Тем не менее, отряд Астерлана оставался все таким же благородным и величественным, а воины Дома Скатах не зря считались хорошими охотниками, и потому у них не было недостатка в пище.

Так тянулись Темные Земли, которые казались воистину бесконечными. Воздух становился удушливым, и в нем было все больше и больше затхлых и вредоносных ночных паров. Кроме того, в нем парили огромные и злые мухи, размером с соколов, преследовавшие отряд днем и ночью. (Хотя в действительности в этой темной земле не было особой разницы между ночью и днем). Постоянный дождь черной, зловонной воды, падал на них, разъедая их одежды и обжигая кожу. Более того, облака были наполнены грузом Банальности, и только сильнейшие Искусства герцога все еще действовали. В этих землях скитались странные существа, происходящие из-за пределов Грезы. Некоторые из них были летающими, некоторые - ползающими; другие издалека напоминали людей, но их потемневшие глаза выдавали их. И здесь в битве пали первые товарищи Астерлана. Двое братьев, юных рыцарей из Дома Дугал, врезались в толпу темных людей и сокрушили многих из них, но у тех было ужасное оружие, выкованное из неукротимой Банальности. Двое несчастных рыцарей были утянуты в губительное небо, несмотря на крики и проклятья их товарищей.

Наконец они покинули эти проклятые земли, и на некоторое время их дорога очистилась. Время от времени они встречали случайных странников; хотя они были весьма необычными, большая их часть не испытывала какой-либо вражды к рыцарям. Астерлан спрашивал их о пути, ведущем к Аркадии, но ни один не ведал ответа на этот вопрос. А затем в месте, именуемом Вуалью Триллиума, они встретили Изменяющего Облик. (Это был один из тех, кого чаще называют Гару). Он был мудрецом из племени, именуемого Фианна, члены которого являются друзьями нашего рода по духу. Астерлан попросил почтенного Гару рассказать ему все, что известно тому о пути на Аркадию. Благородный странник сказал, что он слышал истории о месте, которое называлось Вратами Аркадии, портале из серебра и золота, который, скорее всего, вел в то место, которое они искали. Через Расколотые Горы, а затем через Лес Лжи проходил их путь. Герцог пригласил мудрого Гару присоединиться к их путешествию в качестве проводника, но тот отказался. У него была своя миссия, так как он должен был найти окончания семи песен, которые дали бы ему власть над его врагами. И потому герцог поблагодарил его, даровав ему свою собственную песню (ибо так и надлежит награждать наших друзей из племени Фианна). Они расстались с множеством добрых слов. А затем, с обновленной целью и возрожденной верой, отряд продолжил свое путешествие.

Расколотые Горы не зря получили свое имя, так как их некогда величественные пики теперь лежали низко, как будто бы боги разгневались на них. Здешние земли были скалистыми и неровными, и горы острых камней падали на неосторожных странников, которые осмеливались издать один лишь неосторожный шепот. Многие горы вздымались ввысь настолько тесно, что между ними оставались только самые узкие из проходов. Многие из лживых путей были заброшены или обнаружены зоркими воинами, и потому рыцари смогли сохранить верных им скакунов. Но даже самые остроглазые и внимательные воители не почувствовали, что злобные глаза следят за ними, отбрасывая тень своих взглядов на каждый след благородных рыцарей. В воздухе парили лишь самые злобные из духов ветра, которые наслаждались вызовом лавин, с помощью которых они пытались загнать отряд в ловушку, или уничтожить его. Тем не менее, чувство направления Астерлана оставалось верным ему, и тролль Тулио шел перед отрядом, так как именно знанием гор славился весь его благородный род.

Но затем в одну из ночей опасность сама пришла к ним. Горные гиганты, высокие, как дубы, вышли из скал над ними, а затем с громким ревом обрушили град исполинских булыжников на отряд. Три рыцаря пали во время первого удара, а затем, когда воины Астерлана пробивались из этой долины, погибло еще пятеро, включая быстрого Идата. Лук Винтер пел свою смертельную песню, тогда как Кельтчаир и Тулио отвечали удивленным гигантам камнем на камень. Черный топор Бораха подрубал ноги великанов, и, к восхищению его спутников, его шапка стала самой красной из всех уборов красных шапок, которые помнила память Китэйнов. В последней, великой битве у самого основания гор, Астерлан взмахнул могучим Тамерлэйном, и молния пронзила голову короля гигантов. Даже теперь гиганты этих гор с ужасом шепчут имя Астерлана и называют его "убийцей гигантов".

Тем не менее, опасности Расколотых Гор были ничем, по сравнению с крадущимся страхом, ожидавшим их в Лесу Лжи, который лежал между Дальней и Глубокой Грезой. У входа в лес они встретили одинокого странника, который предупредил их о том, что ждет их в лесу. Когда рыцари ответили, что они все равно готовы войти в лес, он содрогнулся от страха, но согласился помочь им советом. Он сказал, что неподалеку находится вход на Серебряный Путь, который проходит через весь лес. Они поблагодарили его за совет, и вскоре нашли дорогу, о которой он говорил. Это была смутная и извращенная пародия на Серебряный Путь, знакомый большинству Китэйнов, ибо в некоторых местах он был не толще человеческого волоса, но, тем не менее, воины Астерлана видели его. Хотя стоял день, когда рыцари вошли в лес, под его пологом царила вечная ночь. Здешние тени были хаотичными и беспокойными, и некоторые из них исполняли зловещий и безумный танец где-то в уголке глаз странников. Другие тени поднимались для того, чтобы атаковать рыцарей, пытаясь напугать их своими криками и заключить в призрачные объятья, но когда те обнажали свои клинки и применяли свою магию, исчезали в ночи. Деревья были химерическими монстрами с темными и прогнившими сердцами. Их изогнутые ветви напоминали пальцы скелетов, которые пытались задушить луну (всегда сохранявшую форму полумесяца и стоящую в зените), являющуюся единственным постоянным источником света для рыцарей.

Здесь было множество Гламура, так как деревья обладали своими собственными грезами. Сначала рыцари восхитились этому, но этот Гламур оказался запятнанным темными энергиями. Использование колдовства было непредсказуемым и, иногда, их драохты обрушивались на самих рыцарей. Казалось, будто отряд скакал вперед уже много недель, хотя измерять время на протяжении этой бесконечной полночи было невозможно. Нигде не было пищи. Даже самые знакомые ягоды, изредка встречающиеся на пути отряда, обрели отвратительный запах и отравленный сок. Оруженосец герцога съел одну из них, после чего испытал страшные муки, и его пришлось нести много дней. Не было удачи и в охоте. Как бы мастерски Винтер не обращалась со своим луком, цель никогда не оказывалась там, где должна была быть. Много стрел потеряла она, прежде чем окончательно признала свое поражение. Постепенно их провизия подошла к концу, и вскоре рыцарей можно было принять за отряд ходячих скелетов, кости которых были обтянуты кожей, а впалые глаза горели странным огнем. Когда одна из лошадей умерла, члены отряда устроили нечто вроде маленького праздника. Её гибель означала, что у рыцарей будет еда на протяжении нескольких коротких дней. Шесть лошадей умерло, а воины Астерлана так и не приблизились к опушке леса.

За исключением теней и деревьев, или случайной летучей мыши, они не видели живых существ. Тем не менее, невидимые обитатели леса продолжали насмехаться над ними с помощью видений. Сначала запах жареной оленины, и веселый смех возникли во тьме, пытаясь сманить странников с Серебряного Пути. Затем Астерлан увидел деву, которая звала их из зарослей деревьев. Она была воистину прекрасна, и золото её волос струилось по белым одеждам. Она появлялась много раз, став постоянным и безмолвным спутником отряда, но они так и не свернули с пути, не взирая ни на что. А затем рыцари добрались до места, где лес неожиданно расступился. На мгновение они возрадовались, но затем снова упали духом. Перед ними на много лиг простиралась огромная расщелина, залитая светом луны, и была она воистину бездонной. Но настоящий ужас вызывало то, что находилось в этой расщелине. От одного её края к другому протянулись огромные паутины, причем самые большие из них покрывали всю расщелину, а их нити были толщиной с человеческое запястье.

Дух воинов отряда упал очень низко, так как перед ними оказалось препятствие, которого они воистину страшились, и даже герцог Астерлан ощутил прикосновение ужаса. Он решил, что они постараются обойти это отвратительное место, но как только они повернулись для того, чтобы покинуть это место, в воздухе прозвучал жалобный крик. На дальнем конце паутины, находилась леди из леса, скованная липкими нитями, и рядом с ней было множество самых отвратительных существ, которых когда-либо видел герцог. Пауки размером со слона мчались по шелковым нитям к беззащитной леди. Астерлан не был глупцом, и знал о любви этого леса к обманам, догадываясь о том, что это была ловушка. Но его благородное сердце не могло отвернуться от женщины, оказавшейся в столь ужасном положении. Не медля ни секунды, он прыгнул вниз с края расщелины и приземлился на ближайшую паутину. Будучи великим знатоком путей природы, Астерлан знал, что не все нити в паутине являются липкими. Проследив за движением пауков, он мгновенно составил план. Его люди ожидали его на краю расщелины, в соответствии с его собственным приказом.

С грацией кота он миновал расстояние, разделяющее его и леди. Он перепрыгивал с нити на нить, избегая ловушек, которые ожидали его. И когда он единожды оступился, Тамерлэйн вспыхнул серебряным огнем, и предательская нить разлетелась на части. Он достиг прекрасной девы чуть раньше пауков, и одним ударом меча освободил её от оков. Его наградой стала широкая и злобная усмешка. Она издала зловещее шипение, подобное которому не могло исторгнуть из себя ни одно человеческое горло. Сам воздух задрожал вокруг неё, когда прекрасное тело леди превратилось в ужаснейшую паучиху. Она была в пять раз больше своих прислужников, и каждый дюйм её тела кишел отвратительным потомством этой твари. Пауки, как размером с ноготь, так и размером с большую собаку, сидели на её теле. Черный, кипящий яд стекал из её пасти, и безумие мерцало в сотне глаз этого чудовища. Астерлан начал задыхаться от отвратительной вони, наполнившей воздух. Впервые за его долгую жизнь он был вынужден бежать, так как он понимал, что не сможет победить этого монстра силой своего клинка. И пауки насмешливо зашипели, когда они увидели то, что сочли трусостью, так как он бежал так быстро, как только мог.

Товарищи Астерлана закричали от ужаса, когда увидели, что пауки перекрыли ему все пути к отступлению. Но опытный Астерлан не собирался бежать. Пауки были воистину велики и сильны, но они не могли сравниться с Астерланом в скорости или ловкости. Он быстро перелетал с нити на нить. И одновременно с этим, он пел песню, сочиненную смертным Кинэйном как раз для подобных случаев. Вскоре издевательская песня о "старом дураке" и "жирном пауке", который "взгромоздился на сук" мелодично зазвенела в воздухе, тогда как Астерлан уводил разгневанных пауков к центру паутины.

"Поймайте эту назойливую муху! Выпейте его кровь и сожрите его проклятые глаза. Оставьте его высосанную оболочку на солнце до тех пор, пока от него не останутся одни кости!" – кричали разъяренные пауки. И вновь товарищи Астерлана не смогли сдержать крик, так как более восьми десятков огромных тварей набросились на крошечную фигурку герцога, стоящую в самом центре паутины. Но, внезапно, они увидели Астерлана, который находился совсем на другом конце паутины. "Как искусен Астерлан в Искусстве Странствий," – прокричали его возрадовавшиеся товарищи. Пауки не заметили произошедшего, продолжая сражаться, и терзать друг друга в бесплодных попытках убить герцога. Астерлан танцевал вокруг них, разрубая нити паутины, тогда его рыцари рубили паутину со своей стороны ущелья.

Когда пауки, наконец, осознали свою ошибку, было уже слишком поздно. Она уже запутались в паутине друг друга, и лучший узел вряд ли сумел бы завязать кто-либо. Корчащийся шар кричащих монстров висел над бездонным ущельем всего на двух нитях. Астерлан, который уже вернулся к своим товарищам, взял у них пылающий факел, и бросил его в отвратительных пауков. Они кричали, стонали и выкрикивали ужасные проклятья, пылая над бездной. Они отчаянно пытались вырваться из огня, и крики их были воистину ужасны. Но, в конце концов, огонь догорел, и здешний лес навсегда освободился от ужасных порождений кошмаров.

Пока его рыцари отдыхали от перенесенных испытаний, Астерлан погрузился в глубокие размышления. Затем он обратился к своим людям: “Я много думал о загадке Леса Лжи, и только теперь осознал, что есть всего один ответ. Величайшей ложью было то, что где-то здесь существует Серебряный Путь. И для того, чтобы покинуть этот лес, мы должны покинуть избранную нами дорогу”.

Рыцари сомневались в этом, но они все равно продолжали верить в своего герцога. Сначала они заметили только незначительные изменения, но, со временем, висящая в небе луна сменилась солнцем. Конечно же, свет солнца был довольно тусклым, а лес все еще казался очень мрачным даже в светлый полдень, но, по крайней мере, они уже замечали ход времени. Но, при этом, им так и не удалось найти пищу. Из всего отряда сытым оставался только Борах, так как красные шапки могли есть все. (И было очень хорошо, что он мог есть камни и ветки, так как голодная красная шапка - это не самый лучший спутник в долгом пути). Все лошади умерли, за исключением Хирона, который стал лишь бледной тенью самого себя. А лес вся тянулся и тянулся. Но, в один из дней, когда они остановились на привал, Винтер почувствовала запах пищи. Хотя с момента вступления в лес они не раз ощущали призрачные запахи, это не повторялось с тех пор, как они сошли с обманчивого пути. Воины пошли на запах, чувствуя, как их животы ноют от голода. И то, что они увидели на поляне, наполнило их радостью.

Перед ними возвышался дворец, который был таким же высоким и величественным, как и покинутая ими Ленория. Но вместо кирпичей или камня или сияющего стекла, он полностью состоял из еды. Высокие горы свежих фруктов и сластей были его шпилями. И аромат, прекрасный аромат, проникал в душу каждого члена отряда. Забыв обо всем, даже самые осторожные воины бросились к стенам дворца. Кельтчаир взялся за черепицу, а Тулио вырывал камни из брусчатки. Даже Астерлан на мгновение потерял голову и схватился за подоконник, полностью состоящий из свежего хлеба. Но внезапно вся еда в их руках и ртах стала гниющей и отвратительной. Страшная вонь ударила им в лица, и воины с отвращением и удивлением отпрянули назад. Без предупреждения их окружила армия солдат, облаченных в черное. Каждый солдат с виду напоминал Ши, и их лица были прекрасными и зловещими. Кроме того, каждый из них сжимал в руках Неблагой черный меч, пылающий зеленым огнем. Астерлан знал, что им никогда не справиться с подобной армией в своем нынешнем состоянии, и потому он поднял руку со своим кольцом и повернулся к рыцарю, поведение которого выдавало в нем командира.

“И кто же осмелился без приглашения вторгнуться в наш дворец и начать поедать наш дом?”, – спросил тот Астерлана.

“Я Астерлан, и я был владыкой своих собственных земель. Мы – голодные рыцари, которые выполняют свою миссию, и мы не хотели навредить вам”.

“Вы больше похожи на волков, чем на рыцарей, и это хорошо видно по вашему поведению,” – Астерлан опустил голову, так как он знал, что эти слова были правдивы, ибо даже самый голодный человек не должен красть чужой хлеб. “Мы отведем вас к нашей королеве,” – закончил темный рыцарь.

Принцесса Марианна была сильной и страстной женщиной, как и большая часть Неблагих аристократов. Когда она впервые увидела Астерлана, пускай даже в достаточно плачевном состоянии, её сердце смягчилось, так как она почувствовала, что желает его. Она тепло поприветствовала герцога, простив ему его проступок, а затем, одним взмахом руки придала дворцу первоначальный облик, и его залы наполнились светом и музыкой. Усталые воины были накормлены и вымыты, и облачены в лучшие одежды. А затем, когда они устроились поудобнее, она спросила странников о цели их миссии. Астерлан рассказал ей об их цели, и Марианна радостно рассмеялась. “Тогда ваша миссия закончена, так как между этой и следующей землей (которой правит Благой король) находятся серебряные врата, ведущие в саму прекрасную Аркадию ”. Услышав это, его рыцари возрадовались, хотя сердце Астерлана не поверило этому. Они остались в Неблагом дворце на неделю, и каждый вечер их ожидало еще более пышное празднество. Многие из рыцарей Астерлана завели друзей и любовников среди Неблагих Ши, и сердце Астерлана все чаще и чаще взывало к нему.

А затем наступил день, когда по настоянию Астерлана, королева согласилась провести их к вратам. В прекрасный осенний день они выехали на широкую дорогу, которая соединяла два королевства. Они увидели, что на одной стороне дороги цвели деревья, а возвышающиеся там красивые дома были залиты светом. На темной стороне дороги их ожидал густой и зловещий лес, а самые незначительные дома были преисполнены мрачной роскоши. Следуя по этой дороге, они добрались до большого города, расположенного возле моря. Этот город был построен на семи холмах, а его шпили достигали самого неба, и он так же был разделен на две половины - темную и светлую. Величественная процессия собралась вокруг них, пока они поднимались по крутой дороге к центру города. И, наконец, они добрались до огромной и древней стены из белого мрамора, пронизанного черными прожилками. Эта стена была невидима издалека, хотя вблизи странники поняли, что она уходит высоко в небеса. Она была покрыта тысячелетними лозам плюща и винограда, и на этих лозах свили свои гнезда белые голуби. В центре стены находилась огромная дверь, высота которой достигала высоты сотни человек, и она была сделана из чистого белого золота. На двери было выгравировано огромное дерево, на каждой ветви которого стоял один из древних лордов фэйри.

Огромная процессия молча стояла за спиной Астерлана, так как все они так же были изгнаны с Аркадии и весть о Благом герцоге из земель смертных, который откроет врата, мгновенно распространилась по всему городу. Астерлан приблизился к двери, восседая на гордом Хироне, и его люди мгновенно собрали деревянный помост из окружающих врата деревьев, подняв на него герцога и его скакуна, как и было сказано в пророчестве. Море, раскинувшееся вокруг города, замерло, а голуби перестали воркотать. Даже ветер затих, так, будто бы он никогда не гремел среди башен древнего города. Руки герцога прикоснулись к огромному, серебряному молотку. И, казалось, что его руки отводят молоток назад сотни, если не тысячи лет. Но, внезапно, герцог замер, а затем осторожно вернул молоток на место; он так и не ударил в исполинскую дверь. А затем, он молча сошел с помоста и направился прочь.

Феи города молча расступились перед ним, так как они слышали сотни легенд о том, кто в один из дней откроет врата. Они уже испытывали разочарование, и это чувство стало для них привычным. Все спутники Астерлана вернулись во дворец Марианны, и на лицах их была одна лишь печаль.

В эту ночь с моря пришел зимний шторм, и небо было заполнено духами молний и дождя. Марианна пришла в комнаты Астерлана и спросила его, почему он не постучал в дверь. “За великой дверью лежит не настоящая Аркадия, а всего лишь одна из её теней. Вы были обмануты, и ваше долгое ожидание у этого портала не имело смысла,” – произнес он. Он произнес эти слова так мягко, как только мог, страшась того, что подобное открытие может потрясти принцессу. Но Марианна только опустила глаза и тихо ответила ему.

"Возможно, это не настоящая Аркадия. Эта мысль посещала меня. Но, все же, вернись со мной к вратам и постучи в них. Мы будем жить в этой тени вместе – ибо даже бледное подобие Аркадии стократ лучше всех остальных миров". Но, Астерлан ответил, что не сделает этого, ибо не может жить во лжи.

"Тогда оставайся со мной здесь, в лесу, и управляй этими землями так, как пожелаешь," – сказала она. Астерлан отверг её предложение так мягко, как только мог, ибо она оказала ему великую честь, но Марианна разгневалась.

"Ты посмел отказать королеве в её собственном дворце? Я никогда не прощу такой обиды!" И, произнеся это, она превратилась в огромную, черную змею и обвилась вокруг герцога. Но Астерлан был слишком силен для неё, и вырвался из её хватки. Тогда она превратилась в яростную волчицу, глаза которой сверкали зеленым огнем, так как Марианна хотела, чтобы герцог принадлежал только ей или никому. Тем не менее, Астерлан был мастером в искусстве боя, и смог избежать её клыков. И, наконец, она превратилась в гигантскую орлицу, перья которой были темнее ночи. Она вылетела в окно, так как поняла, что она не соперник Астерлану и страшилась его мести. Но Астерлан схватил свой могучий лук и выпустил стрелу, пронзившую её крыло. Она с криком упала на землю, приняв свой первоначальный облик.

Когда она пришла в себя, то увидела, что Тамерлэйн был у её горла, а за ним, сжимая рукоять меча в руках, стоял мрачный Астерлан. Марианна знала, что она проиграла, но, как и подобает королеве, она не собиралась молить его о пощаде. Астерлан почувствовал, как её зеленые глаза, в которых застыло выражение гордости и непокорности, заглядывают в его душу. И он вложил меч в ножны и перенес Марианну на кровать, осторожно вытащив у неё из руки стрелу. “Больше мы не будем говорить об этом,” – произнес он.

На следующее утро отряд покинул замок, хотя он был гораздо меньше, чем тот, который вошел в его врата. Многие рыцари возжелали остаться среди хранителей врат, так как, несмотря на то, лежала ли за ними Аркадия, или всего лишь одна из её теней, эта земля была гораздо более дорога их сердцам, чем какая-либо другая. Астерлан оставил каждому из своих людей подарок, чтобы они знали о том, что он не сердится на них, ибо дорога, лежащая за их спиной, была воистину трудна, и еще более тяжелый путь лежал перед ними. Только Кельтчаир, Винтер, Борах и Тулио сопровождали его теперь, и надежда едва теплилась в их сердцах. И Марианна ожидала их у передних ворот. Она отвела Астерлана в сторону и сказала ему следующее.

“Ты отправился в путь, следуя словам провидца. Хотя я не знаю, каковы были его намерения и способности, одну вещь я могу сказать тебе точно: Я так же достаточно сильна в искусстве гадания, и я вижу перед тобой только темнейшие из путей Дан; ты обязательно столкнешься с ними, если не свернешь со своего нынешнего пути”. Затем она еще раз попросила его остаться, на этот раз не для неё, а ради самого себя. Но Астерлан не внял её мольбам. Хотя он так же подозревал Сюрреала во лжи, он поклялся своей жизнью в том, что выполнит эту миссию, и не мог отказаться от неё. И тогда Марианна дала ему свой шарф, сшитый из паутины сумерек, и долго смотрела ему вслед, пока отряд Астерлана не скрылся в тумане, который пришел с океана. И, в это серое и дождливое утро, Астерлан исчез с глаз Китэйнов, возможно, навсегда.

После этого отряд Астерлана углубился в приграничные королевства Грезы. И хотя много историй посвящено приключениям пяти героев, никому не известно, что в точности произошло с ними. Некоторые говорят, что Астерлан, в конце концов, нашел Аркадию и когда-нибудь вернется для того, чтобы принести народу фэйри новую Весну. Другие считают, что в какой-то далекой земле он пал жертвой Банальности, а затем жил и умер, подобно обычному смертному. Но больше всего историй рассказывают о призрачном отряде серых Китэйнов с темными глазами и мечами, испускающими красный свет. Вместе с ними приходит воющий, серый ветер, который уносит Банальность из сердец фей. И хотя эти воины вызывают страх, деяния их являются деяниями истинных героев.